Глава 5. О том, как герой умасливает следователя, задается важными вопросами и замысливает проверить на вшивость главного дятла

В доме Олега на первом этаже имелась комната, предназначенная либо для гимнастических упражнений и прочих подвижных тренировок, либо для проведения массовых мероприятия вроде свадеб или поминок. В обычные дни тут было пустовато, поскольку стоящей у стен мебели не получалось создать комфорт, однако сейчас сюда принесли столы, стулья, разнообразные пироги и прочие вкусности, которыми на Руси традиционно встречают гостей или умасливают начальство. Те же, ради кого сегодня и состоялось собрание самых главных обитателей села «Буряное» в некотором роде подпадали под обе данные категории, так как прибыли разбираться с разбойным налетом лже-осман, при ближайшем рассмотрении оказавшихся ударившимися в бандитизм жителями Возрожденной Российской Империи. Причем не простыми, а состоящими на службе в армии, ведь любой совершеннолетний казак при объявлении войны либо должен был войти в состав вооруженных сил, либо перестать быть собственно казаком, покинув данное сословие, имеющее немало привилегий перед обычными мещанами или тем более крестьянством.

— Как можно выставлять на стол холодец и бутерброды с бужениной? — Насупился священник в черной мантии, которая позвякивала при ходьбе из-за нашитых на ткань пластин брони. Да и висящий на боку служителя церкви шестопер выглядел основательно потерым от частого многолетнего употребления. — День же постный!

— Я атеист, Стефан и Мурат буддисты, — хмыкнул Олег, уминая один из этих бутербродов. Он с самого сорванного вражеским нападением завтрака ничего не ел, ибо было просто некогда, а исповедовать отличную от православию религию или же не молиться кому в Возрожденной Российской Империи не одобрялось, однако же и не запрещалось. Во всяком случае, пока. — Вот насчет Святослава не уверен.

— Дык, я того, сам, стал быть, не уверен, — пригорюнился бывший крестьянин, ныне благодаря мощи своего дара вошедший в когорту аристократов. Пусть даже пока он и считался обладателем всего лишь личного дворянства, однако у Олега не было никаких сомнений: рано или поздно ту планку, после которой автоматически причисляют к потомственным благородным по праву грубой магической силы, его друг обязательно возьмет. Вопрос лишь как быстро. — А потому, дык, дайте мне того… Да, вот всего того осетра!

— Мои комплименты повару, но боюсь нам пора перейти к делам. Вроде бы все просто и понятно, обычная попытка беднеющей части казачьей вольницы удержаться на плаву за счет грабежа удаленной деревеньки. Схваченные на горячем преступники имеют место во вполне достаточном количестве для самого придирчивого суда, и даже охотно соглашаются со своей виной, в надежде избегнуть кнута и дыбы на дознании. — Второй и последний офицер отряда, прибывшего аж из Иркутска на разносящиеся по астралу призывы о помощи, носил на плечах форму подполковника и формально был главным среди двух высоких гостей. В конце-концов, он прилетевшим крейсером командовал, а вот священник был лишь одним из членов экипажа. Пусть даже и докладывающим напрямую церкви и органам государственной безопасности. В данный момент этот аэромант то ли четвертого, то ли пятого ранга с довольной улыбкой запивал вызвавшую неудовольствие духовного лица буженину налитым в блюдечко коньяком. Вообще-то по идее это был чай с коньяком, но доза безалкогольного напитка могла считаться гомеопатической. Хорошего настроения военному, который также должен был провести и предварительное расследование, очевидно придавал тот факт, что работать ему, в общем-то, не пришлось. Последних из подавшихся в лес злодеев успели повязать часов за шесть до прибытия помощи. Соответственно вместо топтания на пепелище, попыток распихать выживших крестьян по соседним деревням или погони за опасными бандитами ему следовало только принять несколько десятков связанных пленников на борт и передать дальше в руки правосудия. — Балтийское казачье воинство недаром считается самым бедным. Воевать на берегу северных морей особо не с кем, поскольку все окрестные государства либо крепки и хорошо бдят за своими границами, либо вообще Австро-Венгерская Империя. Тянуть деньги из покорившихся нашему царю северных народов тоже не очень-то и получается. Все имевшиеся когда-то богатства были давно вывезены, а накопить новые можно только с разрешения петербургских чиновников, которым там не сильно то и далеко за налогами ездить. Да и пограбить японцев у казаков так и не получилось, ведь наши войска архипелаг не взяли. Вот видно и решил кто-то из них, что негоже домой с пустыми кошелями возвращаться, и раз нельзя потрясти мошну врагов, то можно взять добычу и со своих…

— Да, вина сих казаков неоспорима и лишь искренним покаянием спасут они свои души, которые погрязли в алчности, заставившей их презреть христианские заветы и встать на путь разбоя. Вот только очень интересная с их слов вырисовывается картина налета. Если верить тем разбойникам, кого вы не дорезали, они ведь летели сюда отнюдь не наобум, и даже не по случайной наводке от слишком языкастого сплетника. — Взял слово священник, осеняя себя крестным знаменем и тоже беря бутерброд. Но — с черной икрой. — Атаман раздал отрядам карты деревни, на которых особо отметили расположение некоторых домов. И на обратной стороне бумаг находились краткая характеристика обитателей этих жилищ. Составлена та была весьма своеобразно, но с акцентом на ключевых деталях, имеющих важное значение для нападения.

— Знаем, — пожал плечами Олег, который обнаружил эти бумаги в вещах одного из казаков, когда попытался найти виновных в том, что его дом чуть не взяли штурмом. А заодно обиталище старосты и подворье Полозьевых, похожее на мини-крепость посреди села. Дом Святослава тоже атаковали, и успешно взяли штурмом, но к собственному счастью бывшего крестьянина там не нашли. Тот заночевал в гостях у эльфийки по имени Лили, с которой у него развивался бурный, но крайне молчаливый роман. Дочь испанской дворянки и английского сидхе крайне плохо училась новым языкам и до сих пор могла сказать по-русски едва-едва с десяток фраз, а бывший крестьянин освоить чужую речь даже не пытался. У него с отечественной то были нерешаемые проблемы… — Они их нам тоже показали, стоило лишь вежливо попросить. Удивительно насколько словоохотливыми могут стать люди, которым в бою выпустили кишки, ради помощи целителя и наркоза во время операции.

Добычей информации из пленников боевой маг занялся сразу же после того, как удостоверился, что ни один из раненных обитателей «Буряного» не умрет. К счастью, таких оказалось не очень много. Обычные дома казаки не штурмовали и целенаправленно в них не стреляли, сосредоточив все свои силы на том, чтобы первыми подавить самые главные точки сопротивления. Это была в целом разумная тактика, ведь без поддержки летучих кораблей и чародеев нападающие, которых насчитывалось аж три с половиной сотни, должны были бы без помех задавить сопротивление жителей деревни и работающих на Олега солдат. Но враги изрядно недооценили опасность тех, с кем им предстояло столкнуться в бою, а потому и потерпели сокрушительное поражение. Увы, пленные все как один отказывались называть имена организаторов нападения, даже если и очень желали это сделать, лишь бы не оказаться в руках тех, кто пострадал в результате нападения. Вот только потенциальные источники информации раз за разом оказывались пустышками, переводящими стрелки на свое начальство… А из числа главных казаков ни одного живьем взять не смогли. Хотя особо и не пытались, если честно. В бою заниматься этим было попросту опасно, после сыграла свою роль маскировка под осман, из-за которой даже задравшего руки вверх могли расстрелять в упор или просто полоснуть клинком по горлу. Пусть в Сибири людоловов видели реже, чем в других частях России, но и здесь хватало тех, кто хотел бы расквитаться за своих родственников или знакомых, сгинувших на невольничьих рынках Стамбула.

— И там написана правда? — Уточнил подполковник, доливая коньяк себе в блюдечко. — Ну, что староста деревни — друид третьего ранга и ветеран Третьей Мировой, но все деньги спускает на лечение старых ран, а потому лучше сжечь его вместе с домом первыми же залпами. Ибо, цитирую: «Достойной добычи все одно не взять, а если это старый пень закопается в землю и доберется до елки, выросшей на здешнем магическом источнике, выковырять его из под корней уже не получится. А вот он оттуда атаковать магией очень даже способен».

— Сущая правда. У меня медалей лежит на две шкатулки, но этого оказалось недостаточно, чтобы какой-нибудь столичный магистр потратил на героя свое время и исцелил его последствий многократных магических травм и алхимических интоксикаций, — согласился также сидящий за столом старик по имени Мурат, собственно этим старостой и являющийся. Даже в теплом помещении кутающийся в долгополую медвежью шубу, он немного напоминал ворона благодаря длинному и чуть загнутому носу… Только вот уши, тоже выросшие с возрастом, портили все картину. — И потому деньги у меня не задерживаются, зачем они мертвецу? Насчет того как я умею прятаться — тоже правда, вам оккупировавшие деревню самураи подтвердят. Показать в каком овраге их останки закопаны? Мы там как раз и дохлых казаков по соседству хоронить будем, нечего им с нормальными людьми на одном кладбище лежать.

— Грех это, обиды свои на христианских душах вымещать, — укоризненно покачал головой священник, бурая старосту укоризненным взглядом. Но тому было чихать на него с высокой колокольни. Да и на все остальное тоже чихать. Во время боя выскочивший на улицу в одной рубахе старый друид сначала пропотел, потом простыл и как результат подхватил воспаление легких. Однако вместо того чтобы пойти к Олегу решил вылечиться сам. Травами. Нет, справиться то с болезнью у него вполне успешно получилось, только вот обладавшая целительными способностями сибирская флора являлась даже для сильно мага природы жутким аллергеном. А для обычных людей сок зелени с грядом Мурата являлся и вовсе боевым отравляющим веществом контактного действия. — Да и опасно. Вот как пить дать штук пять-шесть упырей восстанет и по округе разбежится!

— У нас оттуда еще не одна падаль не вставала, на дне оврага костехватка растет, — успокоил его Стефан, который выглядел как жертва атаки стаи бешеных кошек из-за покрывающих лицо царапин. Жены, которым в числе прочих Полозьевых пришлось отражать вражеский десант, не простили супруга за недавний загул. Да еще и высказали сибирскому татарину польского разлива свое «Фе» за то, что тот отсутствовал дома в столь важный для них момент. — Ходить туда в одиночку правда то еще занятие для самоубийц и склоны по весне от молодых ростков пропалываем… Но недостатка в желающих там поработать нет, ведь за пяток сушеных кустиков во Владивостоке аж целую серебряную монету дают.

— И все равно — негоже! — Продолжал стоять на своем священник и, кажется, даже собрался стукнуть по столу массивным кулаком. Но потом еще раз осмотрел свою аудиторию и передумал. Видимо понял, этих и выстрелом и в потолок не пронять. Или даже в лицо… Только вот за последнее они стрелка той самой костехватке и отдадут, несмотря на духовное звание. Возможно даже живого.

— Отец Николай, успокойтесь, — подполковник снова отхлебнул из блюдечка. — В конце-концов, не будете же вы спорить с тем, что главное в человека — это душа, и уж с ней то на том свете разберутся, невзирая на то, в каком состоянии и где именно находится тело. Меня же лично интересует совсем другое. Почему отметка дома, в котором мы сейчас находимся, дополняется надписями о находящихся внутри грудах золота и проживании там некроманта и демонолога, которого лучше убить даже раньше старосты, предварительно накрыв атакующий отряд чарами сокрытия от разного рода пророков?

— А черт его знает, почему они обычного мага-универсала опасным чернокнижником считали. В конце-концов, на призыве меня ловили всего один раз, а во второй святые отцы даже официальных обвинений выдвигать не стали, поскольку доказательств не хватало, — улыбнулся ему Олег, не став ничего опровергать. Для начала ему просто не поверят, ведь в его личном деле имеется пометка о неблагонадежности, вызванная как раз общением с высшим демоном. Правда, занимался этим еще прежний владелец тела, но ведь не рассказывать же священникам правду! И, в конце-то концов, подобная репутация может неплохо сыграть на руку боевому магу. Чернокнижников старались либо убивать сразу, либо не трогать, поскольку доводить до бешенства колдунов, способных ценой чужих жизней и душ обрушить на голову обидчика все пакости нижних миров, себе дороже. А опаска окружающих в мире полном насилия сильного над слабым — лишняя гарантия спокойного сна. Да и в бою некоторая польза может быть, в частности опытных казацких чародеев удалось победить относительно быстро и просто именно из-за их готовности встретиться с некромантом и демонологом. Не боящиеся ран и не испытывающие страха элементали были идеальным средством для уничтожения толпы низшей и средней нежити или одержимых тварющек вкупе со слабенькими демонами, выдернутыми в реальность на скорую руку, вот только удержание их в реальности сковало по рукам и ногам двух далеко не самых слабых магов. А удары святой магии, втройне опасные для настоящих чернокнижников, Олегу доставили лишь легкое неудобство. — Ну а некоторая склонность к силе смерти — это слишком мало, чтобы во всеуслышание зваться некромантом. Касательно же груд золота — это вообще исключительно мое дело… Ну и налогового департамента, но тамошние кровопийцы свое уже получили.

— В мои дела тоже попрошу не лезть, — буркнул Стефан, личное дело которого пусть и осталось незапятнанным, но где-то в церковной канцелярии наверняка был отмечен аномально быстрый взлет сибирского татарина польского разлива до четвертой ступени магического развития. Причем появившийся в компании Олега, который там числился нелицензированным чернокнижником. — Вопросы, если они вдруг у вас возникнут, можете отправить прямо нашему непосредственному начальнику, архимагистру Савве во Владивосток.

— Зачем хорошую бумагу тратить на растопку для каминов? — Вздохнул отец Николай, видимо прекрасно представляющий, что ему ответят люди хозяина всего Дальнего Востока, по совместительству являющегося жрецом древних славянских богов и еще помнящего времена, когда именно его вера являлась официальной для территорий, позднее названных Русью. — Но может у вас все-таки есть какие-нибудь идеи, кто мог навести готовящихся удариться в разбой казаков на «Буряное»? Старые враги? Кровники? Недоброжелатели хотя бы?

— Увы, никого мне на ум не приходит, — развел руками Стефан, чье семейство погрязло в долгах и имело просто немыслимое количество дальней родни, поскольку происходил от самого Чингисхана. И большая часть этого обширного семейства данную ветвь сибирских татар недолюбливала, поскольку их с великим предком разделяло меньше всего поколений. Находились среди них и те, кто к старым обидам желал добавить новые, свернув чью-нибудь шею. Но вмешивать в эти разборки церковь Полозьевы не собирались, руководствуясь принципом о недопущении всяких разных посторонних козлов на свой родной огород. Ведь вытурить их оттуда потом черта лысого получится! А ведь еще были личные счеты самого толстяка, который со своими женами познакомился в тот момент, когда их польские дворяне готовили для принесения в жертву аж целому архидемону, после чего доблестно целую дюжину невинных дев перепортил, а женился в итоге на куда меньшем количестве.

— Я тоже ни одного имени назвать не могу, — согласился Олег, решив не вспоминать о своей «семье», замешанной в убийстве родителей его нынешнего тела. А также боярах «Трактаровых», которые изначально желали пристукнуть молодого чародея сугубо из-за неудачно доставшегося наставника в магическом училище, но потом получили и причины для личной вендетты. Не стоило забывать и несколько дуэлей, в которых волшебник убил своих соперников, ведь у покойных имелись близкие люди и друзья. Родственники его супруги, вышвырнувшие незаконнорожденную девочку в армейское училище с туманными шансами на выживание, тоже присутствовали в списке возможных врагов, равно как и сами церковники, традиционно прощающие себе любые грехи, особенно если те совершаются во имя праведного дела, вроде уничтожения молодого чернокнижника. Пожалуй, самым маловероятным вариантом являлась месть со стороны ограбленных как-то евреев-работорговцев, ведь те бы натравили на него не казаков-разбойников, а полицию.

— Мои недруги, пожалуй, к этому дню почти все уже и передохли, — пробурчал Мурат, выглядящий на все триста, хотя в реальности ему было все-таки немного меньше. Пусть по меркам чародеев ветеран Третьей Мировой Войны старел неприлично быстро из-за последствий множества травм и не совсем идеального их лечения, однако простые люди до его возраста банально не доживали. — Кто еще до монархической революции в могилу лег, кто в процессе, кто сразу после…

— А у меня, дык, оно того, — промямлил через дожевываемого осетра Святослав. — Не было врагов, стал быть, никогда. Не выживали…

Крейсер вместе с заключенными давно улетел, но мужская компания за столом осталась. Доесть то продукты надо было… Да и обсудить все те же важные вопросы, но уже между собой, без лишних ушей. Ведь если внезапный налет окончился полным провалом, это не означает, будто можно расслабиться и второго нападения не будет.

— Мог кто-то из наших людей казаков навести? — Задался вопросом Стефан, но тут же сам себе и ответил. — В принципе то мог, народа у нас хватает, а святые такими толпами по земле не ходят. Но удара в спину не было, как и внезапных исчезновений, после которых изуродованный во время допроса труп уже никому не найти. А для случайных обмолвок где-нибудь в трактире уроды слишком много о нас знали.

— Может в деревне какая паршивая овца завелась? — Забеспокоился Мурат. — В ваши спины то селянину, обидевшемуся черт его знает на какую мелочь выстрелить сложнее, а знает он ненамного меньше, чем матросы с летучих кораблей. Сплетни от одной стены до другой летают быстрее, чем я ковылять могу. И люди друг у друга на виду, захочешь не спрячешься…

— Нет, это маловероятно, — успокоил его Олег. — На бумаге, которую мы нашли у казаков, было написано, что я некромант и демонолог. И если магию смерти пусть не люблю, но нет-нет, да и использую, то о причине появления в моих документах отметки о неблагонадежности мало кто знает.

— Дык, значица враг то наш того… Имеет доступ к твому досье, — задумался Святослав. — Или умеет хорошо, ну это… Ауры читать. Тама же тоже, стал быть, отметки в училище ставили.

— Обладатель хорошего магического зрения сделал бы приписку, что Олега и тебя надо убивать чем-нибудь физическим, поскольку ваши гиперборейские кирасы отлично втягивают в себя враждебные чары. Пусть быстро разобраться в работе таких артефактов не получится, но если присматриваться как следует, то понять их назначение можно. Опять же ни слова не сказано про Доброславу, а оборотень в древней броне — это весомая козырная карта в битве за пусть крупную, но деревеньку. — Мурат зябко поежился и оглушительно чихнул, покачнув лежащие перед ним на тарелке мелкие косточки. — Ох, извините. Но таких строчек в их инструкциях нет, а ведь к делу собиравшая информацию гадина подошла обстоятельно. Да и план деревни у этих казаков был очень точный, не мазня прапорщика, впервые рисующего карту. Скорее всего, копию сняли с настоящих документов, которые в армейских штабах и губернаторской резиденции хранится на всякий случай. И официальное досье на сильных магов хранится как раз где-то там.

— Круг подозреваемых, дык, сужается. Оно ж конечно можно и писаря подкупить шобы одним глазочком в нужную бумажку глянул, но быстро ему карту не срисовать, а штабы они вообще-то, ну, охраняются от разных шпионов иль диверсантов, — удовлетворенно кивнул Святослав, выливая остатки коньяка себе в пивную кружку. — Не у каждого офицеришки итъ хватит влияния, дабы до таких документов допустили постороннего или лишний дубликат прям на месте смастрячили. Особенно ежели стараться действовать, того-этого, тихо и незаметно. Но разве ж мы кого и когда из кабинетных то начальничков и прочих чинуш успели, стал быть, обидеть?

— У нас летучих кораблей несколько штук, трофеи с войны и маленький заводик по производству примитивных стальных изделий из добываемой здесь же поблизости железной руды. Отец Стефана аж начал активно с долгами расплачиваться, которых у них воз и маленькая тележка. Видимо кто-то заметил движение финансовых потоков и решил скорректировать его в свою пользу, — Олегу даже помощь пророческого дара не требовалась, чтобы твердо знать: ничто не может так обидеть обладающих немалой властью и богатством людей, как чужие успехи и чужие же доходы. В них они видят одновременно и удобную возможность для личного обогащения, и угрозу себе, ведь как знать, вдруг успешный сосед однажды решит расшириться? Или станет слишком сильным да наступит на тебя сверху? А может чего-то иного отчебучить и тем помешает сытой и обеспеченной жизни? — Нет, месть каких-нибудь старых врагов сбрасывать со счетов тоже не стоит… Но мне кажется, лучше копать от финансов.

— Первым делом надо будет связаться с моим отцом, — решил Стефан. — Он сейчас всего с десятком человек путешествует, если на них кто-нибудь серьезный нападет — не отобьются. А мне потом плати за него выкуп и новую кучу золота ищи где-нибудь, чтобы со старыми долгами рассчитаться. Или над пустой могилкой плачь, но уж лучше бы выкуп…

— Правильная мысль, — согласился Олег, мысленно отмечая, что если вдруг с отправившимися в европейскую часть России Полозьевыми чего-то случится, значит спланировавший налет враг ищет не столько прибыли, сколько удовлетворения своих желаний. И надо признать, возможные враги сибирских татар время для сведения счетов выбрали весьма подходящее. Перемирия с Англией или Империей Крови император заключать не намерен, а потому даже если кто-то в верхах вдруг чего-то и разнюхает, то дело может ограничиться лишь грозным покачиванием пальчиком… Мелкое и до недавнего времени полунищее семейство потомков Чингисхана связей в верхах не имеет, стране нужны солдаты, а карманам высокого начальства щедрая взятка. — И думается мне, есть смысл несколько усилить защиту «Буряного». Я тут уже прижился и переезжать не хочу, однако «Тигрица» не сможет охранять село вечно.

— Я уже подал прошение на то, чтобы нас считали городом, — пробручал Мурат, зябко потирая свои большие уши. — Населения хватает, людей теперь здесь больше пятнадцати тысяч, многие беженцы из сожженных японцами дервень решили к нам податься. Как только бумаге дадут ход, должны будут прислать гарнизон в виде сотни стрельцов.

— Маловато, — цыкнул зубом Олег, на которого народа работало почти в четыре раза больше людей и нелюдей. Правда, далеко не все — солдатами. Часть заключивших с ним контракт беженцев, которых он вытащил из охваченного гражданской войной Китая, предпочла ратному труду тихий и спокойный пошив одежды, дубление шкур, сельское хозяйство или прочие не столь прибыльные, но зато куда более безопасные виды деятельности.

— Хватит, нам же этих бездельников еще кормить придется, — не согласился с ним староста, который уже скоро мог превратиться в мэра благодаря чудесам государственной машинерии. А если вдруг попробуют Мурата снять польстившись на возможный доход с государственного пункта — не беда, вся земля, десятки квадратных километров прилегающей территории и все существующие в «Буряном» постройки оформлены либо на его родственников, либо на Полозьевых, либо находятся в совместной собственности с Олегом. И дубликаты документов хранятся у нескольких разных нотариусов. Будет тогда назначенец командовать всем, чем захочет… В своем кабинете… Сразу же как построит себе резиденцию где-нибудь за оградой, где бродят голодные сибирские монстры. — Ты лучше скажи, когда учеников себе возьмешь? Меня родители недорослей, у которых хоть какие-то способности есть, обуяли уже.

— Скоро, — пообещал Олег, давно собиравшийся открыть пусть не магическое училище, но хотя бы краткие курсы по основам боевой и целительной магии. Сугубо в собственных интересах, чем больше на него работает одаренных, пусть даже начальных рангов, тем масштабнее проекты он будет в силах осуществлять. — Сразу же после того как проверю на вшивость самого главного дятла села, который регулярно отправляет начальству свои отчеты.