59. Второе слушание

На этот раз суд уже не страшил Эйвана. Он слишком беспокоился о том, что Себет не вернулась домой той ночью. Он гадал, увидит ли ее когда-нибудь снова, не нашла ли она защитника посильнее, не думает ли она, что он потеряет в этом деле все, что имеет. Он начал беспокоиться о ней больше, чем следовало, он знал это, но все же не думал, что она вот так исчезнет, не сказав ни слова, безвозвратно. Он уже скучал по ней и надеялся, что она не угодила в какую-нибудь беду, отправившись в одиночку на поиск приключений, хотя и понимал, что может никогда этого не узнать.

Хатор выглядел уверенно, все три его парика лежали перед ним на каменном столе.

– Половина присяжных уже на твоей стороне, – заверил он Эйвана, усаживаясь. Присяжные, все семеро, пристроились на ступенях ниже судейских мест. Они все смотрели на Эйвана или на Даверака, который сердито посматривал на него из-за спин трех своих поверенных.

Позади них вдоль стены выстроились свидетели.

– Не оглядывайся, но только что вошли твои сестры, – сказал Хатор, осматривая зал. – Одна из них выглядит ужасно бледной.

– Которая?

– Откуда мне знать? Они со священником и с еще одним господином.

– Священник – это, должно быть, Пенн, но я не понимаю, что еще за господин. Можно я взгляну? – забеспокоился Эйван.

– Это производит не лучшее впечатление на присяжных, если ты вертишься. Не волнуйся, господин идет к нам.

Эйван поднял голову и увидел бронзового дракона шестидесяти футов. Он узнал его еще до того, как тот представился. Эйван помнил Шера еще со свадьбы Пенна и с каникул, которые он проводил в Агорнине драгонетом.

– Добрый день. Я – Благородный Шер Бенанди, – сказал тот приятным голосом. – Я помолвлен с твоей сестрой Селендрой.

– Мне об этом не говорили, – сказал Эйван. – Поздравляю.

Первое, о чем он подумал, – это о преждевременном изменении окраса Селендры в Агорнине. Значит, пронесло? Он не мог спросить этого прямо.

– Поздравляю, – вставил Хатор. – Однако в любой момент могут выйти судьи, вам лучше вернуться к стене.

– Все произошло совсем недавно, – сказал Шер, полностью игнорируя эти слова. – Дело в том, что вчера у меня появились причины бросить вызов Давераку, усомнившись в его праве принадлежать к ордену Сиятельных. У него было время прислать секундантов, но он, похоже, с этим не справился. Я буду требовать сегодня, прямо в суде, чтобы он дрался со мной. Я хотел бы сделать это так, чтобы не помешать рассмотрению твоего иска.

– Вы планируете его убить? – спросил Хатор. Эйван смог только разинуть пасть от удивления.

– О да, – сказал Шер непринужденно.

– Посчитают ли они это честным поединком? – Хатор указал когтем в сторону ступенек для присяжных и судейских кресел.

– О, я думаю, что да. Он на десять футов короче меня, но у него уже есть огонь, а у меня нет. Несомненно, они разрешат нам драться как положено, прямо здесь. И потом, судьи, должно быть, захотят посмотреть, как прольется кровь. Но я также хочу, чтобы и этот иск против Даверака был разрешен.

– Тогда подождите до его окончания, – сказал Хатор. – Мы выиграем. Посмотрите на присяжных.

– Нет, я должен это сделать до того, как вызовут Преподобного Агорнина для дачи показаний, – сказал Шер.

– А! – сказал Хатор. – Тогда подождите, пока я не установлю, в чем заключалась воля покойного, и не докажу, что Даверак подлец.

– Он запер Почтенную Эйнар Агорнин и морил ее голодом, пытаясь запугать и принудить дать нужные ему, но ложные показания, – сказал Шер. В этот момент Эйван просто обязан был рискнуть и бросить быстрый взгляд назад. Селендра выглядела прекрасно, и шляпа ее была украшена драгоценностями, но она сияла чистым золотым цветом. Золотая? По-прежнему? Что Шер об этом думает? Эйнар выглядела бледной, как сказал Хатор, но решительной.

– Ага. Можете вы это доказать? – спросил Хатор, не выказывая никакого беспокойства по поводу этих тревожных новостей.

– Если только вы сможете вызвать слуг Даверака, иначе это будет свидетельство только мое, самой барышни и ее брата Пенна.

– Свидетельство драконицы не примут в расчет, но с вами и со священником я смогу доказать это присяжным.

– Пенн Агорнин абсолютно точно не может быть допрошен на этом процессе, – сказал Шер.

Хатор задумался. Эйван попытался спросить, почему нет, но Хатор поднял коготь, чтобы остановить его.

– Как именно он ее запер? – спросил Хатор.

– В ее спальной пещере, навалив камней перед дверью, – сказал Шер.

Появились судьи.

– Будьте готовы бросить вызов, когда я подниму Даверака и спрошу об этом, – прошептал Хатор, после чего сделал движение, отсылая Шера обратно к стене.

Эйван был ошеломлен. Он старался понять, проснулся ли он вообще этим утром, или все это просто сон. Он так долго ждал этого суда, а теперь кажется, что его дело разваливается. И еще Себет, где Себет?

Хатор встал, чтобы обратиться к судьям, надев защит-парик.

– Достопочтенные, это дело затрагивает интересы трех молодых драконов, которых обошли при дележе их наследства, в результате давления со стороны их более могущественного зятя. Досточтимый Бон Агорнин оставил завещание, которое будет вам зачитано. В нем он заявляет, что оставляет все свое состояние на момент смерти трем младшим детям; двое его старших детей, будучи уже устроенными его же усилиями, должны получить только символическую долю. Старший сын, Преподобный Пенн Агорнин – священник с приличным содержанием, а старшая дочь, Сиятельна Беренда Агорнин, которая была жива на тот момент, но с тех пор умерла своей смертью, была замужем за Сиятельным Давераком. Мне, как поверенному Бона Агорнина, а также всем членам семьи было ясно, что богатство, о котором он говорил, включало и его тело. Достопочтенные! Пусть не все мы тут господа, которые поедают в своих поместьях драконов, которые слишком слабы, чтобы выжить. Но мы все свободные драконы, которые надеются в надлежащее время вкусить от наших родителей и благодаря этому вырасти, как должно драконам. Эйван, Селендра и Эйнар Агорнины, драконы не более чем Почтенного звания, были лишены этого своего права, подтвержденного намерением их отца, через самочинство и самоуправство того, кто сам является господином, кто должен был быть их защитником, их зятя, Сиятельного Даверака. Я покажу вам, Достопочтенные, как Даверак потребовал более одного укуса, полагавшегося ему по праву, и как он, его жена и их драгонеты, те, кто из всей семьи Бона Агорнина менее всего нуждались в драконьей плоти, добились того, что поглотили бо́льшую часть его тела. Я покажу вам, что входило в намерения Бона Агорнина, я покажу вам, как Сиятельный Даверак запугивал своих своячениц, и я покажу вам, как он пытался угрожать и запугивать своего шурина Эйвана, и что это не увенчалось успехом.

Досточтимый Джеймани встал, чтобы ответить на это от имени Даверака.

– Достопочтенные, Бон Агорнин действительно завещал распределить свое золото так, как описал мой коллега, – начал он. – Сиятельный Даверак никогда этого не оспаривал. Но золото и плоть дракона – не одно и то же, как мы докажем. Эйван Агорнин дал своей жадности возобладать над благоразумием и потребовал больше, чем положенная ему доля тела отца. Если все обстоит так, как говорит мой коллега, – тут он указал кончиком крыла на Хатора, – то почему имена двух других сестер не появились рядом с именем Эйвана в этом иске, почему они тоже не чувствуют себя ущемленными? Здесь мы имеем дело с неприкрытой жадностью молодого дракона. Он и не планировал довести это дело до суда, он надеялся, что Сиятельный Даверак, его зять, урегулирует с ним это дело, выдав ему сколько-то драконьей плоти, чтобы утолить его жадность, и поделится с ним дарами поместья Даверак. Таким образом, Эйван Агорнин надеялся нажиться за счет удачного замужества своей сестры. Я представлю вам свидетельства о его характере, Достопочтенные. Он авантюрист. Он не женат, но делит жилище со своим клерком, драконшей, которую он нашел на улице, которая даже не обладает почтенным статусом. Он живет с ней, как с женой. Он работает в Департаменте Планирования, где ему регулярно предлагают взятки. Вы услышите свидетельство его коллеги. Вы услышите свидетельство его брата, Преподобного Агорнина, о том, что в точности сказал Бон на смертном ложе, при котором тот состоял. Вы услышите, что пастор Андертора, Преподобный Фрелт, говорит о намерениях Бона и об обычаях этого края. Вы увидите, Достопочтенные, как он преследовал Сиятельного Даверака и даже добился расстройства его здоровья.

Джеймани снова сел во всем великолепии своего парика. Эйван, не поворачиваясь, выгнул шею, чтобы увидеть Кеста среди свидетелей Даверака. Если бы он знал, он мог бы привести сюда Лиралена, чтобы тот свидетельствовал о его упорной работе и добром характере, но он не знал. Теперь слишком поздно.

Следующая часть процесса прошла в основном так, как Эйван и Хатор планировали. Хатор восхитительно жонглировал своими париками, завещание Бона было зачитано, уважаемые драконы, включая самого Хатора, на время лишенного парика, выходили в центр круга, чтобы свидетельствовать о том, что имелось в виду под «всем его богатством», а именно: включает ли «богатство» также и тело. Поверенные Даверака оспаривали всё и опрашивали всех. Затем Хатор добился зачтения угрожающего письма Даверака Эйвану, несмотря на многочисленные возражения.

– Могу ли я просить вашего снисхождения, Достопочтенные? – спросил Хатор с поверен-париком на голове. – Я собирался далее вызвать Почтенную Эйнар и Почтенную Селендру Агорнин, чтобы заслушать их показания о намерениях их отца и о давлении на них со стороны Даверака. Но, кажется, запугивания Даверака довели Почтенную Эйнар до того, что она слишком плохо себя чувствует, чтобы говорить. Она здесь, в суде, но я не решаюсь вызывать ее с учетом обстоятельств. Вместо этого я хотел бы вызвать Даверака, чтобы он сам высказался о своем характере.

– Возражаю! – выкрикнул Мустан, Вопрошатель Даверака.

Даверак и Джеймани срочно совещались.

– Я не вижу причин, по которым его нельзя было бы вызвать, – устало сказал черночешуйный судья, глядя поверх Эйвана, без сомнений, на Эйнар.

Даверак вышел в центр круга. Он выглядел встревоженным. Хатор дал ему постоять минутку, пока переодевался в защит-парик, чтобы задать вопросы.

– Вы – Сиятельный Даверак из Даверака? – спросил Хатор.

– Да, – сказал Даверак.

– Вы были женаты на Почтенной Беренде Агорнин?

– Да, – это прозвучало довольно нетерпеливо.

– У вас трое драгонетов?

– Нет. Двое. Один умер.

– Мне очень жаль это слышать. Я полагаю, что ваша жена также умерла, вслед за своим отцом.

– Да.

– Какой неудачный для вас год, – сочувственно сказал Хатор. Один или двое свидетелей засмеялись. Судьи грозно нахмурились на это. – Я не вижу нужды спрашивать вас о смертном ложе Бона Агорнина. Никто не оспаривает факт того, что случилось, а только намерения, которые стояли за этим, правильно?

– Да, – ответил угрюмый с виду Даверак.

– После смерти Бона вы взяли одну из его дочерей под свою защиту?

– Да.

Хатор подождал, чтобы суд убедился в том, что Даверак не собирается к этому ничего добавить. – Эйнар Агорнин?

– Да, Эйнар, – отрезал Даверак.

Вопрошатель Даверака вскочил на ноги.

– Возражение! – выкрикнул он. – Какое отношение к делу имеют подобного рода вопросы?

Хатор сдернул свой защит-парик и, держа его когтем, надел запрос-парик и посмотрел на судью.

– Я пытаюсь установить факт грубого обращения Даверака со своими родственниками. Я прочитал его письмо к Эйвану. – Было видно, как Мустан покачал головой в ответ на это. – Теперь я хочу выяснить, как он обращался с Эйнар и Селендрой.

– Это не имеет никакого отношения к иску, – сказал бронзовый судья.

– Это имеет самое прямое отношение к тому, почему его сестры не присоединились к иску Эйвана, – мой коллега пытался толковать это по-своему, а я хочу доказать, что есть и другая интерпретация, – отозвался Хатор.

– Что ж, – сказал судья, – продолжайте, но коротко.

– Да, Достопочтенный. – Хатор снова поменял парики, и очень быстро. – Сиятельный Даверак, если коротко, то почему, по-вашему, Эйнар Агорнин чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы давать сегодня показания?

– Она нездорова, – сказал Даверак. – С драконицами время от времени случаются недомогания.

– Я заявляю, что вы заперли ее в ее спальной пещере и морили голодом.

– Ерунда!

По залу прокатился ропот. Эйван видел, как драконы изгибают шеи, чтобы увидеть Эйнар.

– Я заявляю, что вы навалили камней перед ее дверью, чтобы не дать ей выбраться.

– Она нездорова.

Мустан уже был на ногах.

– Возражение! Есть ли какие-нибудь доказательства этого?

Шер встал и вышел вперед.

– Достопочтенные, могу ли я говорить? – спросил он.

Даверак ощерился.

– Кто вы? – спросил бронзовый судья.

– Я Благородный Шер Бенанди, и я здесь, потому что я помолвлен с Почтенной Селендрой Агорнин.

– С Селендрой, не с Эйнар? – спросил судья для ясности, глядя в бумаги перед собой.

– С Селендрой, Достопочтенный. Селендра жила со своим братом, Преподобным Агорнином, в Бенанди, где он служит моим священником.

– Ну что ж, продолжайте, – сказал судья.

– Вчера вечером я посетил Сиятельного Даверака в Доме Даверака. Там я обнаружил, что Эйнар посажена под замок и голодает, в точности как описал поверенный.

– И вы ничего при этом не сделали? – спросил судья.

– Я забрал Эйнар в Дом Бенанди, где она остается на попечении моей матери. Я также немедленно бросил вызов Давераку, но он не прислал мне своих секундантов. Я снова бросаю ему вызов здесь, перед всеми вами.

Джеймани сел и опустил голову на землю. Даверак зарычал.

– Даверак, ты – позор для ордена Сиятельных, – сказал Шер. – Я повторяю это в третий раз. Будешь ли ты драться, или мне следует добавить обвинение в трусости к перечню твоих бесчестий?

Даверак рванулся вперед, изрыгая пламя из пасти, и отшвырнул в сторону Хатора. Все закричали. Драконица завизжала. Эйван пригнулся, когда Шер прыгнул над его головой, выкатывая Даверака в центр круга.

Эйван услышал, как черный судья говорит что-то вроде: «Совершенно не по правилам!» Стражники вышли вперед, но бронзово-ржавый судья отослал их движением крыла. Шер и Даверак катались по полу, скребли когтями и били хвостами. Хатор нырнул под стол рядом с Эйваном.

– Не совсем то, что я ожидал, – сказал он. – Обычно они ждут разрешения.

Схватки редко длятся долго, даже смертельные. Эта казалась бесконечной, но на самом деле прошло меньше пяти минут, когда клубок драконов, вращающих глазами, изрыгающих огонь и рвущих когтями, распался. Даверак лежал бездыханный, а Шер, опаленный и окровавленный, победоносно возвышался над ним. Селендра тут же бросилась зализывать раны победителя. Прямо на глазах у Эйвана, когда она прижалась к боку Шера, она зарделась как настоящая невеста, окрасившись из золотого в великолепный и блистательный оттенок розовых роз.

Хатор в запрос-парике, крепко нахлобученном на голову, поднялся на ноги. Защит-парик был утрачен где-то на полу среди кровавой мешанины.

– Мне кажется, что мы услышали достаточно по этому делу, – сказал он.

– Почтенные присяжные? – спросил ржаво-бронзовый судья.

– Эйван, – сказал один из них.

– Эйван, – согласились другие.

– Мы решаем в пользу Эйвана Агорнина.

Хатор ухмыльнулся Эйвану.

– Очистить суд, – сказал судья, и, возможно, в этот раз у него было больше причин так выразиться, чем обычно, когда произносят эти слова.