46. Четвертое предложение

Даверак не оправдал ни худшие страхи Эйнар, ни ее лучшие надежды. Он не винил ее в смерти Беренды и не проводил ее вежливо на ближайший утес, посоветовав убираться восвояси. Он не сожрал ее при первой же возможности и не потребовал, чтобы она вышла за него замуж, чтобы занять место сестры, как было в одном из ночных кошмаров, случившихся у нее в первую же ночь после смерти Беренды. Он также не настаивал, чтобы она продолжала спать в пещере, где умерла Беренда, предоставив ей другую спальную пещеру, как только она упомянула, как нелегко ей оставаться в прежней. С другой стороны, он не дополнил ее приданое, как обещала Беренда Досточтимому Лондаверу. Все, что он сказал, так только то, что подумает об этом, когда уничтожит ее брата.

Ей предоставили честную долю тела Беренды, и Ламит позже измерила ее длину, установив, что она достигла двадцати пяти футов. Даверак, который вместе с детьми, естественно, получил бо́льшую часть, тоже подрос, достигнув почти пятидесяти футов.

Она осталась в Давераке, помогая вести хозяйство, смотреть за драгонетами, заботиться о яйцах Беренды, стараясь улучшить жизнь слуг и драконов поместья тихо, не привлекая внимания Даверака. Драгонеты не могли до конца понять своей утраты и старались держаться к ней поближе, видя в ней замену матери. Досточтимый Лондавер нанес визит на следующий день после возвращения Даверака и провел короткое время, запершись с ее зятем, но с ней так и не поговорил. Она была удивлена, когда неделю спустя, в первый ясный день после нескольких дней снегопада, он нанес новый визит и спросил ее.

Она вышла к нему в элегантно убранную парлорную, куда Ламит его проводила. Он неловко стоял у камина, делая вид, что любуется агатовой вставкой. В нем уже было полных тридцать пять футов, темная чешуя отполирована до блеска. Под мышкой он держал книгу. Он должен был выглядеть величественно в этой парлорной, а выглядел неловко.

Эйнар остановилась в проходе, будто не планировала задержаться дольше, чем на минутку.

– Сиятельный Даверак улетел в Агорнин по делу, – сказала она.

– Я пришел повидать именно тебя, Эйнар, – сказал он.

Эйнар не хотела облегчать ему жизнь.

– Вы что-то хотели мне сказать, Досточтимый Лондавер?

Его зеленые глаза встретились с ее, и впервые за время их знакомства она почувствовала, что начинает возбуждаться.

– Эйнар, ты знаешь, что я люблю тебя, – сказал он. – Я говорил тебе это на горе в прошлый раз. Я считаю себя связанным с тобой, что бы ты тогда ни сказала. Но Даверак…

– Я знаю. Он отказывается пополнить мое приданое теперь, когда Беренда мертва, – сказала Эйнар, делая шаг в комнату. – Он мне сказал об этом.

– Я хочу на тебе жениться, но просто не могу себе этого позволить. Я объяснил тебе это ранее, – сказал он сдавленным от отчаяния голосом. – Нам придется подождать.

– Подождать? Чего? – спросила Эйнар.

– Когда умрет один из моих дядей и оставит мне сколько-то золота, или кто-то из твоих родственников сделает то же самое. – Свой план он излагал не очень уверенно. – Или я могу отправиться в Ириет или другой город на поиски удачи – хотя это не очень пристало мне, потому что я Досточтимый, правда же? – Лондавер неловко переминался с ноги на ногу.

– Я не могу себе представить, что ты займешься торговлей или поступишь в казенное учреждение, как мой брат Эйван. Единственная удача, на которую ты можешь рассчитывать, это богатая невеста, – сказала Эйнар.

– Я никогда не встречал никого, кто бы мне нравился так, как ты, – сказал Лондавер просто и искренно. – И ты такая умная. А сам я не очень-то умен. Но ты – то, что мне нужно. Ты можешь быть умной за двоих. Я думаю о том, что ты говорила, о звездах и о хорошем обращении со слугами. Я согласен с тобой тем больше, чем больше об этом думаю. Мне бы хотелось узнать больше, что ты думаешь о разных вещах. Я не хочу жениться на другой.

– О, Лондавер, – сказала Эйнар, немедленно смягчившись сердцем. Она непроизвольно сделала еще один шаг по направлению к нему.

– Только мы должны подождать, – сказал он, предупреждающе выставив коготь, чтобы остановить ее.

– Я подожду, – сказала она, оставаясь на месте. – Но ждать неопределенно долго без того, чтобы твердо знать, чего ждешь, очень трудно.

– Ты можешь поменять свое решение в любое время, – сказал он быстро. – Если кто-то еще сделает тебе предложение. Я думал, что скажу тебе, что в этом случае я никогда не женюсь на другой, как говорят герои в историях и как я сам хотел бы сказать. Но, конечно же, мне придется жениться, из-за семьи, понимаешь? Если ты наследник, у тебя есть обязательства, что бы ты сам ни чувствовал. Но я вечно буду жалеть об этом.

– Так что, мы скажем всем, что мы ждем? – спросила Эйнар.

Лондавер минутку подумал, вращая глазами.

– Нет, думаю, не стоит. Это только все осложнит. – Он вздохнул. – Как жаль, что я не могу просто полететь и забрать золото какого-нибудь города Яргов, а потом вернуться и жениться на тебе. В старые дни жизнь была куда проще. Иногда мне ненавистна сама мысль о золоте. Но если мы поженимся сейчас, нам уже скоро придется начать тратить наше ложе. Ты же знаешь, что Лондавер – не очень богатое место, и мы предпочитаем вести себя честно по отношению к слугам и фермерам.

– Я восхищаюсь этим, – сказала Эйнар искренне.

– Ты так прекрасна, – сказал Лондавер. – Я принес тебе книгу. – Он застенчиво протянул книгу, а она нерешительно взяла ее.

– «Порабощение слуг», Калиен Афелан, – прочитала она.

– Это книга моей матери, – сказал Лондавер. – Я подумал, что ты захочешь ее прочитать, из-за того, что ты говорила.

– Спасибо, – сказала глубоко тронутая Эйнар.

– Ждать будет непросто, – сказал Лондавер, вздыхая.

После его ухода она почувствовала, что расположена к нему гораздо сильнее, чем после его первого предложения, но ощущает себя обрученной невестой еще меньше, чем в прошлый раз.

– Что он сказал, ‘Чтен? – спросила Ламит, когда Эйнар вернулась в свою новую комнату. Месяц в качестве личной служанки Эйнар и неделя без Беренды в доме помогли Ламит расслабиться, так что теперь она была едва ли не фамильярна наедине с Эйнар.

– Он сказал, что любит меня и что мы должны подождать, потому что пока не можем позволить себе жениться, – сказала Эйнар, со вздохом бросаясь на золото.

Фамильярность Ламит еще не зашла настолько далеко, чтобы она высказала, что думает о подобного рода заявлении, поэтому она удовлетворилась усмешкой и взялась за кусок овчины, чтобы отполировать чешую хозяйки до самого яркого блеска, насколько было в ее силах.