VIII. Иск получен

29. Блага Даверака

Жизнь Эйнар в Резиденции Даверак была приятной во многих отношениях. Ей предоставили личную служанку – начинавшую сереть драконицу по имени Ламит, у которой не было других обязанностей, кроме как исполнять желания Эйнар, полировать ее чешую и создавать для нее подобающие случаю головные уборы. В этой семье завтракали в своих комнатах, днем занимались, чем хотели, и сходились вместе на обед, к которому часто приглашали гостей. После этого нередко случались танцы и другие увеселения до поздней ночи.

Эйнар могла бы даже начать получать удовольствие от всего этого, если бы компания была более подходящая.

Через день или два Эйнар заметила, что ее служанка передвигается как-то неловко.

– Иди сюда, Ламит, – сказала она. Эйнар провела пальцами по спине Ламит и тут же обнаружила, что путы ее затянуты так туго, что натирают крылья и причиняют боль при движении.

– Позволь мне ослабить их и смазать мазью, – предложила Эйнар.

– Благодарю вас, ‘Чтен, но мне кажется, что этого делать нельзя, – сказала служанка, пугливо пригибая голову. – Хозяин не любит, когда наши крылья не стянуты.

– Да всего на минуту, пока я их полечу, а потом свяжу обратно, но послабее, – сказала Эйнар. – Я могу сама рассказать об этом Беренде и Сиятельному Давераку и объяснить, что это было не твое самоуправство, а моя забота о твоем здоровье.

– Пожалуйста, не говорите им, что я недомогаю, ‘Чтен! – в отчаянии попросила Ламит. Она в страхе отпрянула от Эйнар. Эйнар и сама-то была невелика, не больше двенадцати футов, но Ламит едва достигала шести и выглядела почти как драгонетка, особенно после того, как съежилась. – Это просто небольшая ссадина, у меня и раньше такое случалось.

– Если ты не хочешь, я им не скажу, – сказала Эйнар в изумлении. – Но если оставить все как есть, будет больно, и часть твоего крыла может ослабнуть, так что ты никогда уже не сможешь летать.

– Летать? – переспросила Ламит. – Я и так никогда не буду летать, что бы ни случилось. Я буду работать здесь, пока не ослабну, и это будет конец.

– Много чего еще может произойти, – сказала Эйнар ободряюще. – Есть слуги, которые летают, даже если остаются навсегда в услужении. В некоторых домах слуг используют для того, чтобы летать за почтой на станцию. Эймер, наша служанка из Агорнина, которая уехала в Бенанди, постоянно летала на сбор целебных трав.

– Да, и вы не сомневались, что она вернется обратно, – сказала Ламит. – Здесь все устроено иначе, ‘Чтен. Никто никому не доверяет с обеих сторон, и мы знаем, что мы связаны навеки.

Нежные серебряные глаза Эйнар стали печальными.

– Я к такому не привыкла, – сказала она.

– Ничего страшного, ‘Чтен, могло быть еще хуже. Нас тут хорошо кормят, и мы знаем, что наши семьи тоже получают выгоду от этого.

– Ты имеешь в виду плату за путы? – спросила Эйнар.

– Здесь, в Давераке, платят не так много. Но каждый знает, что, если кто-то из семьи находится в услужении в Резиденции, у других деток гораздо больше шансов вырасти. Да и мы пока не умерли и все-таки не съедены.

– Ты хочешь сказать, что Даверак ест и тех драгонетов, которые вовсе не слабаки? – спросила Эйнар в ужасе.

– Съест, если решит, что семья не может управиться со всеми детками, – сказала Ламит. – Пожалуйста, не рассказывайте никому, что я об этом говорила. Они едят нас, если мы захвораем, и в наше время не так много и надо, чтобы они так решили, особенно теперь, когда Сият’ Беренда растет и все время голодна. Я это рассказываю только для того, чтобы вы перестали говорить такое по доброте вашей, отчего все может стать еще хуже.

– Я не могу поверить, чтобы Беренда потакала подобным поступкам, – решительно сказала Эйнар. – Даверак – может быть, но Беренда – моя сестра и знает, как все делалось в Агорнине.

– Когда она только приехала и была шокирована тем, что здесь увидела, Сиятельный сказал ей не быть такой провинциальной, – сказала Ламит. – Вот почему я знаю, сколько беды могут принести добрые слова. Теперь она смотрит поверх голов и старается быть сиятельней, чем он сам. Простите, что говорю вам такое, ‘Чтен, но это правда и вам нужно ее знать.

– Я сейчас смажу твои крылья, – сказала Эйнар, вынимая коробку с аптечкой, которую Эймер собрала для нее перед отъездом из дома. – Если ты настаиваешь, после этого я снова их крепко стяну, но мне не будет прислуживать дракон с такими неприглядными ссадинами. Они мешают тебе выполнять свои обязанности и легко лечатся. Вот что я отвечу, если кто-нибудь спросит, но никто не спросит, потому что они не заметят.

– Скорее всего, нет, – согласилась Ламит и сидела тихо, принимая помощь Эйнар. – Так гораздо лучше, – сказала она, когда Эйнар снова ее связала. – А теперь позвольте мне приготовить вашу шляпку на вечер, ‘Чтен.

В ту ночь Эйнар долго лежала без сна, ворочаясь на комфортабельном ложе из золота, будто это была простая каменная плита. Она всю жизнь знала, что рабство – тяжелая участь. И все же она не до конца это понимала, пока Ламит не начала шарахаться от предложенного снадобья. Она думала об Эймер и других слугах в Агорнине, которые получили свою работу по наследству, и казалось, что их это устраивает не меньше, чем хозяев. Теперь она думала о том, в какой степени все это ей только казалось. А вот рана Ламит была настоящей, как и ее страх. Она читала об условиях жизни фабричных рабочих со спутанными крыльями. Эйнар нервно напрягла собственные крылья. Ей хотелось что-то изменить, но она понятия не имела, с чего бы ей начать и чего бы она смогла добиться. Она не могла даже представить, с кем можно было хотя бы поговорить об этом, кроме Селендры, которая была так далеко. Она напишет ей. Напишет утром. С этим решением Эйнар, наконец, уснула беспокойным сном.