VII. Званый обед

25. Благородна одобряет Эймер

На пятый день месяца Листоверта Благородна Бенанди назначила небольшой званый обед, чтобы отметить возвращение Пенна в Бенанди и устроить смотрины его сестре и няне. Как было велено, Пенн привел Эймер в офис Благородной Бенанди по проходу для священника немного раньше времени, отведенного для обеда. Благородна была в хорошем настроении. Она получила весточку от своей подруги Преподобной Телсти, что ее дочь Геленер через два дня прибудет в Бенанди. Пенна, который сначала вошел один, она одарила улыбкой и, хотя устроила ему выговор за расточительность с экипажами, сделала это добродушно. Эймер в это время ожидала своей очереди в коридоре.

– Священник обладает определенным положением в обществе, но в том, что касается средств к существованию, вы полностью зависимы, вам предоставлен удобный дом и приличный, но не допускающий вольностей достаток, – завершила она нотацию.

– Вы правы, Благородна, я должен быть внимательнее в следующий раз, – сказал Пенн. Он хорошо отдохнул, находился дома под неусыпным попечением Фелин, видел, как хорошо себя повела Селендра в первые сутки в доме. От всего этого он заметно расслабился.

– Мои соболезнования в связи с утратой твоего уважаемого отца, – сказала Благородна, понимая, что немного запоздала с утешением.

– Он умер на руках Камрана, – ответил Пенн и, произнося эти общепринятые слова, почувствовал легкий укол, вспомнив об исповеди отца.

– Ну, а теперь представь мне твою старую няню, – сказала Благородна. – Тебе нет нужды оставаться, иди найди молодежь. Они, скорее всего, развлекаются на уступе или в Малом Парлоре.

Пенн поманил Эймер, чтобы та вошла. Эймер попросила Селендру специально для этого собеседования связать ее крылья покрепче. Она не захотела просить Фелин – новая хозяйка могла не захотеть потом ослабить их. Эймер не боялась жизни со связанными крыльями, но предпочитала привычную меру свободы и удобства. Тем не менее она понимала, что на этой встрече ее крылья должны быть связаны как можно крепче. Чувствуя поддержку Пенна и Селендры, она совсем не боялась Фелин, но знала, что Пенн боится Благородной, которая была здесь настоящей хозяйкой. Когда Пенн позвал ее, она склонила голову, вдохнула и вошла.

То, что увидела Благородна Бенанди, показалось ей во всех отношениях приемлемым. Эймер, конечно, была в преклонном драконьем возрасте, совсем не такую она сама бы выбрала для хозяйства Фелин. Но раз уж она досталась в наследство, надо использовать ее наилучшим образом. По крайней мере, она оказалась невелика, крылья ее были хорошо связаны, и выглядела она надлежаще покорной. Она поклонилась так, что голова ее касалась пола все время, пока Пенн ее представлял, и, даже когда выпрямилась, держала глаза долу.

– Как долго ты служила в Агорнине? – спросила Благородна, отсылая Пенна нетерпеливым жестом. Он поклонился и вышел не без легкого трепета. Он предупреждал Эймер, чтобы та была осторожна и последила за собой, поскольку знал, как она привыкла высказывать господам, что у нее на уме.

– С тех пор как Досточтимый Агорнин женился на моей хозяйке, в то время Почтенной Фидрак, Благородна, – сказала Эймер.

Благородна Бенанди обнаружила родственные связи Пенна с Фидраками, еще когда исследовала его родословную, прежде чем предложить ему содержание в качестве своего священника. Это открытие и помогло склонить ее к такому решению. Теперь она улыбнулась настолько благосклонно, насколько умела.

– А как долго ты служила Фидракам до этого?

– Всю мою жизнь, Благородна. Моя мать служила буфетчицей старой Благородной Фидрак, а мой отец был швейцаром в поместье. Их родители и родители родителей со времен еще до Нашествия служили в поместье Фидрак.

– Похвальная родословная, – сказала неподдельно довольная Благородна Бенанди. – А сколько тебе лет?

– Достаточно старая, чтобы еще поработать как следует оставшиеся мне годы, – сказала Эймер.

Это был хороший ответ, поскольку Эймер не выглядела немощной, но непринужденность тона служанки заставила Благородную нахмуриться.

– Сколько тебе в точности лет? – вопросила она.

– Четыреста и еще семь лет, Благородна, – сказала Эймер, решив, что Благородна не заметит, если она скостит лет пятьдесят.

Похоже, этот ответ ее устроил, по крайней мере больше в этом направлении Благородна не копала.

– В каком качестве ты служила Фидракам и Агорнинам?

– Сначала служанкой на кухне, потом слугой Чтен’ Фидрак, потом, когда она вышла замуж и стала Досточтимой, осталась у нее служанкой, но больше как няня для малышей. Когда они выросли, уже после смерти госпожи, когда Досточтимый Агорнин тоже начал дряхлеть, я вернулась на кухню.

– Ты понимаешь, что приходский дом Бенанди невелик? – спросила Благородна, пристально глядя на нее. – Они не могут позволить себе роскошь и расточительство, хотя и живут жизнью благороднорожденных драконов. Почему ты захотела приехать сюда?

– Я служила Агорнинам так долго, что не захотела идти в услужение другой семье, – сказала Эймер, потупив глаза настолько, что Благородна не могла видеть даже искры недовольства или неповиновения.

– Так это был твой выбор? Не выбор твоих хозяев? – не упустила случая наброситься на подвернувшуюся возможность Благородна, будто имела дело с диким кабаном, чью шею она хотела сломать.

– Я могла остаться у Давераков, – призналась Эймер.

– Давераки забрали под себя Агорнин, ты могла остаться и быть с семьей, которой служила много лет, и все же ты отказалась от этого.

– Притом что Благородный Даверак и женился на Почтенной Беренде Агорнин, это другая семья, – сказала Эймер, полагая, что она все еще в рамках дозволенного. – Я знала, что настоящие отпрыски Агорнина растут у Преподобного Пенна, и хотела послужить им, пока могу.

– Я всегда считала, что малышами лучше заниматься молодым няням, – строго сказала Благородна.

– Почему? – спросила Эймер, хотя и готова была откусить язык в тот момент, как это произнесла.

Благородна Бенанди посидела минутку, молча разглядывая ее. Она никогда не допускала фамильярности со слугами, а эта реплика могла расцениваться как непокорство. К счастью, Благородна была в безмятежном настроении, а Эймер до сих пор производила на нее довольно хорошее впечатление. Она не усомнилась в моих словах, а просто уточнила, чтобы лучше понять, решила Благородна.

– Потому что молодым лучше, когда их обслуживают молодые, – сказала она.

Эймер не ответила, хотя ей хотелось опровергнуть это суждение как нонсенс.

– В таком случае я могу помогать на кухне изо всех сил или прислуживать Чтен’Селендре, – сказала она.

Теперь уже Благородна посмотрела на Эймер неодобрительно.

– Как я уже сказала, приходский дом Бенанди – это маленькое хозяйство. Чтен’Агорнин не может рассчитывать на то, чтобы иметь персональную слугу.

– Конечно, нет, Благородна, – сказала Эймер безжизненно.

– Она же не ждет этого? – спросила Благородна.

– Нет, Благородна, – повторила Эймер, вспоминая, как Селендра смеялась над этой идеей, и желая, чтобы они все снова очутились в Агорнине последних счастливых лет.

– Я надеюсь, она не глупая девица, у которой на уме только мода?

– Нет, Благородна, – снова сказала Эймер, сгибаясь еще ниже, будто готова была провалиться сквозь твердый каменный пол.

Благородна вздохнула.

– Возвращайся к своим обязанностям. Я буду справляться, выполняются ли они к полному удовлетворению Фелин, и, если это будет не так, я дам знать о моем неудовольствии.

– Да, Благородна, – сказала Эймер и осторожно попятилась из комнаты. Как только она достаточно углубилась в проход, чтобы Благородна не могла ее слышать, она испустила облегченный выдох и высвободила крылья, насколько позволяли тесные путы. Она размышляла, не лучше ли все же было выбрать Даверака, даже несмотря на угрозу быть съеденной им против ее желания.