18. Благородна

Если внутри Резиденции Бенанди еще не царил полный беспорядок, вызванный присутствием Шера, то только потому, что его мать была отличной хозяйкой. Фелин, в сопровождении Шера, с легкостью нашла дорогу в знакомом лабиринте верхних пещер и обнаружила Благородную Бенанди в ее собственном кабинете возле кухни.

В любое другое утро Благородна была бы рада видеть свою любимицу Фелин (если только у Благородных могут быть любимцы). Она принимала неизменно любящее участие в делах Фелин и одобряла ее (насколько она вообще кого-либо одобряла). Она сама помогала поднять Фелин на ноги и устроила ее замужество с Пенном. Фелин не состояла в родстве с Бенанди. Ее отец, дракон благородный по рождению, но скромного достатка, был товарищем по оружию ее покойного мужа Благородного Маршала Бенанди. Как раз в то время, когда Фелин едва вылупилась, они были вместе в схватке на фронте с Яргами, и оба были ранены. Отец Фелин умер от ран почти сразу. Маршал поправился до определенной степени, но удалился от службы и отправился домой, оставив защиту границы более молодым драконам. Доставив новости о кончине друга его скорбящим вдове и драгонетам (ничего, кроме новостей, он доставить не мог, потому что тело было уже поглощено его товарищами, что с незапамятных времен остается армейским обычаем), он обнаружил их живущими в некотором неустройстве. Добросердечный старый маршал привез их к себе домой в Бенанди и обеспечил небольшим, но собственным домом. Брат Фелин, к несчастью, заболел и был поглощен вскоре после переезда, но мать и дочь продолжали жить под защитой Благородного Маршала Бенанди до самой его смерти.

Благородна Бенанди поначалу осуждала доброту ее мужа к этим чужакам, но мало-помалу ради него справилась с этим чувством, и вскоре стала неподдельно симпатизировать Фелин не меньше, чем кому угодно, кроме ее сына Шера. Бывали времена, особенно после смерти матери Фелин, когда Благородна обращалась с Фелин почти как с дочерью. Легкий холодок возник между ними, когда Шер был в Круге, поскольку казалось, что во время отпусков, проведенных дома, он мог начать вынашивать нежелательную нежность по отношению к ее компаньонке. Эта холодность была развеяна и сменилась еще большим теплом, когда Благородна Бенанди осознала, что ее воспитанница делает все возможное, чтоб вежливо отвадить ее сына. Тогда у Благородной составился план найти подходящую пару для воспитанницы, что Благородна и вообще считала своим призванием в жизни. Пенн, школьный товарищ Шера и его компаньон по Кругу, принимал посвящение в сан и, по мнению Благородной, был чрезвычайно подходящей партией. Бенанди всегда содержал собственного священника, и, по счастливому стечению обстоятельств, место стало вакантным. Благородна убедила сына пригласить Пенна с долгим визитом. Как только он приехал, она предоставила ему множество возможностей влюбиться в Фелин, что и неудивительно, потому что Пенн был драконом серьезного склада ума и в подходящем возрасте, чтобы остепениться. Как только помолвка состоялась, Благородна Бенанди предложила им жилище, что позволяло сыграть свадьбу немедленно. Она бы ужаснулась, если бы кто-то предположил, что она действовала настолько неприлично, что даже снабдила Фелин приданым, но дело было сделано, что бы кто ни говорил.

Этим утром, однако, Благородна была полностью занята устройством хозяйства для полного сыновьего удобства и не хотела, чтобы кто-либо ее прерывал, а меньше всего сам сын, чьим комфортом она озаботилась и который своим неожиданным появлением так мало посчитался с ее собственным удобством.

– Шер, я думала, ты на некоторое время расположился снаружи? Доброе утро, моя дорогая, – добавила она, обращаясь к Фелин.

– Доброе утро, Благородна, я не отвлеку вас надолго, – сказала Фелин, целуя подставленную щеку. Окрас Благородной Бенанди напоминал темно-красную розу, в то время как окрас Фелин – вечернее небо, сулящее хорошую погоду. Вид их соединенных щек вызвал у Шера прилив незваных чувств. Он вспомнил то короткое время, когда он, хотя и не мог считаться взрослым, уже смотрел на Фелин не только как на сестру. На секунду ему захотелось, или почти захотелось, чтобы у него была собственная жена в розовой чешуе, которая бы вот так приветствовала его мать и, возможно, его самого тоже. На протяжении многих лет, с тех пор как он покинул Круг, он вполне счастливо транжирил время и золото. Теперь он достиг возраста, когда это уже радовало его меньше, чем когда-то. Он хотел скапливать золото в спальне, а не сорить им в бездумных развлечениях, создать дом, охранять владения и приращивать их по возможности. Мать всегда предупреждала его, что однажды он захочет осесть, и все же он был изумлен, как изумляются все драконы, кому посчастливилось прожить достаточно долго, чтобы это желание наконец настигло и его.

– Благословляю тебя, Фелин, и у меня еще тысяча дел на сегодня, – сказала Благородна, отодвигая письмо, которое писала.

– Я решила подняться и рассказать вам, что Пенн будет дома завтра с дневным поездом.

– Я велю послать экипаж, – сказала Благородна Бенанди, тут же делая пометку.

– Он написал мне, чтобы я наняла дополнительные повозки, чтобы привезти его со станции, потому что кроме его сестры они привезут еще одну из служанок.

– Она везет свою собственную прислугу? – спросила Благородна, слегка закатывая глаза. – Я совсем не ждала таких претензий от одной из дочерей Бона Агорнина.

– Селендра – хорошая тихая драконица, как говорит о ней Пенн, – сказала Фелин, пряча поглубже свои настоящие мысли по поводу Эймер и Селендры и произнося слова роли, которую уготовил ей Пенн. – Служанка эта для всех нас, для хозяйства. Теперь, когда драгонеты уже подросли, требуется больше помощи по дому. Будет гораздо удобнее использовать служанку, которую Пенн знает и которой доверяет, чем обучать кого-то заново или нанимать того, кто для нас совсем чужой.

– В Бенанди никогда нет нужды нанимать чужаков, – сказала Благородна, набрасываясь на эту наживку, как и предполагала Фелин. – Я бы предоставила вам дочь фермера, которую нужно только познакомить с вашими требованиями, ее родители были бы счастливы отдать ее в мой дом. Я могла бы сделать это в одно мгновение, если бы ты только дала мне знать, что вы думаете о дополнительной прислуге.

Благородна поверила, что Фелин действительно думала о том, чтобы нанять еще прислугу, хотя никогда бы не поверила, расскажи ей Пенн ту же самую историю.

– Да я еще и подумать не успела, как уже обнаружила, что затруднение разрешилось таким образом, – вздохнула Фелин, разводя лапы.

– Ну, я надеюсь, что она хорошо обученная и послушная служанка, – сказала Благородна. – Когда будет возможность, я ее проэкзаменую. Я весьма поражена, что Преподобный Агорнин подумал, что оно того стоит – нанять повозки, чтобы доставить их со станции. Тут же совсем близко, двенадцать миль, не больше. Служанка могла бы пройтись, а сестра долететь. Какое расточительство.

– Без сомнений, старина Пенн может себе позволить повозку-другую, – сказал Шер, улыбаясь Фелин так, чтобы она поняла, что он разгадал ее, или скорее Пенна, стратагемы для обхождения с его матерью.

– Конечно, может, но разумно ли это? – спросила Благородна. – Разве так бы он поступил, если бы подумал? Золото, сбереженное сегодня, может спасти семью завтра. Если бы бедный батюшка Фелин сберег свое армейское жалованье, его семье не пришлось бы жить с нашей благотворительности все эти годы.

– Я уверен, что из-за найма нескольких повозок детишки Пенна не будут голодать, – возразил Шер.

– Дело не только в этой мелочи, а во всех мелочах, вместе взятых, – ответила его мать ледяным тоном, поскольку этот урок она хотела бы преподать ему, когда он сам еще был драгонетом.

– В целом Пенн никогда не отличался расточительностью, – сказала Фелин, верная своему мужу, вновь заглушая голос своего личного мнения. – Я заказала повозки, как он меня просил.

– Священник должен подавать пример, – сказала Благородна.

– Я уверен, что взять к себе старую служанку – это хороший пример, – сказал Шер.

– Старую? Надеюсь, не настолько старую, чтобы не работать, – припечатала Благородна сильным аргументом.

Фелин нахмурилась на Шера, который в ответ примиряюще улыбнулся.

– Я не знаю ее точный возраст, но она не очень молода, поскольку была еще няней Пенна. Он говорит, что она очень хорошо обращается с драгонетами, – добавила Фелин, надеясь, что это поможет сбить Благородную с темы.

– Сентиментальность, – фыркнула Благородна. – Я надеюсь, она не станет для вас обузой, Фелин.

– Я уверена, что она будет большой подмогой, – ответила Фелин, хотя лично она была полностью согласна с Благородной.

– Вы все трое должны прийти к обеду завтра, – сказала Благородна. – Сперва пришлите эту служанку ко мне – потом мы отошлем ее обратно. А Преподобный Агорнин мог бы представить мне Почтенную Агорнин в столовой. Мы хотим, чтобы она чувствовала себя у нас как дома. Бедная драконица, трудно ей будет лишиться всего, что она знала. Мы должны быть добры с ней и дать ей почувствовать, что ей здесь рады.

– Они прибывают на дневном поезде, – сказала Фелин. – Это может быть немного поздно, чтобы успеть к обеду. Вы же не захотите видеть их покрытыми дорожной пылью после поездки по железной дороге? Может быть, лучше перенести это на послезавтра? Тогда я смогу привести Селендру к вам утром, это ведь будет удобнее, чем если бы Пенн представил ее завтра за обедом?

Благородна Бенанди склонила голову набок и мгновение созерцала стену напротив.

– Очень хорошо, – сказала она, будто делая огромную уступку. – Но в этом случае ты сама должна отобедать с нами сегодня вечером. Я тебя совсем не вижу с тех пор, как Пенн уехал. Сегодня пообедаем по-семейному.

– Да, пожалуйста, приходи, преподобная Агорнин, избавь нас от того, чтобы сидеть вдвоем друг напротив друга и, возможно, поубивать друг друга, не поделив свинью, – добавил Шер.

Фелин поперхнулась, но постаралась скрыть – даже не изумление, а, скорее, шок.

– Никому тут не интересны твои грубые шутки, Шер, – сказала Благородна. – Они нас нимало не занимают.

– Тогда я вас покидаю и увижу сегодня вечером, – сказала Фелин. Она добилась того, о чем просил ее муж, что входило в ее намерения, и не хотела отнимать у своей благодетельницы время. Не имея ни малейшего понятия, какой эффект это оказывает на Шера, она снова поцеловала щеку Благородной на прощание.