V. Владения Благородной Бенанди

17. Фелин Агорнин

Фелин Агорнин вышла из дому, выгнула шею, наклонилась вперед, расправила крылья и взмыла вверх. Прекрасный день! Солнце сияло, деревья стояли все еще зеленые, но в воздухе раннего утра уже ощущался холодок, который означал, что наступил месяц Листоверт, а там и зима не за горами.

Это было утро того дня, когда Пенн и Селендра покинули Агорнин, утро, когда Фелин получила письмо мужа, в котором тот сообщал ей о прибавлении в их доме, случившемся его попечением. Она получила письмо за завтраком, и, пока читала, лик ее отражал быструю смену эмоций. Сначала она была удивлена и обрадована весточке от Пенна, но по мере чтения новости беспокоили ее все сильней. Еще одна служанка! Служанка, которая была старой няней Пенна и будет исполнена самодовольства и чувства необходимости для него и его сестры! Фелин была готова радушно принять Селендру в своем доме, но хотела дать понять совершенно ясно, что Селендра вступает именно в ее дом. Селендра – сестра Пенна, которую они берут, чтобы дать ей кров, кормить и защищать. Она не желала униженной благодарности, но хотела, чтобы все было ясно. Если Селендра привезет с собой прислугу, это заметно изменит ее положение в доме. Фелин не обманули слова Пенна о том, что Эймер будет ходить за драгонетами и помогать на кухне. Старая прислуга семьи, которая приедет вместе с Селендрой, будет восприниматься служанкой именно Селендры, какую бы еще работу она ни делала. Хуже того, муж хочет, чтобы именно она донесла эти новости до Благородной Бенанди.

В ее голове начался воображаемый суд, на котором Фелин предъявила отсутствующему мужу обвинение в трусости, расточительстве и глупости, тут же его осудила и вынесла приговор. Но не успела Фелин отложить письмо, как она уже знала, что никогда и никому не станет высказывать своего суждения, и меньше всего самому Пенну. И не станет она, как он предложил, присоединяться к Благород Бенанди, ополчаясь против него. Если бы она хотела это сделать, то не ждала бы его разрешения, но она никогда ничего подобного не сделает. Она знала, чем жена обязана мужу, даже если он сам этого не понимал. Она тут же послала слугу заказать повозки на следующий день, убедилась, что няня хорошо смотрит за детьми, и отправилась с визитом к Благородной Бенанди.

Владения Благородного Бенанди, именем которого называли обширные, много больше всего Андертора, земли, раскинулись на несколько часов полета во всех направлениях. В центре этого надела лежало горное поместье – главная усадьба хозяйки и ее сына, который бывал дома по большей части в те весенние и осенние месяцы, когда охота здесь хороша. Сама усадьба была известна как Резиденция Бенанди.

Резиденция представляла собой запутанную сеть пещер на вершине утеса. Дом священника прихода Бенанди приткнулся у самого его подножия. Священник (кто бы он ни был, потому что дом священника прилагался к должности) получал легкий доступ и к уровню земли, и к проходам, которые вели от его жилища через скалы к обиталищу его покровителей. В резиденции имелась чудесная, немного старомодная часовня, где обычно Благородна слушала вечернюю службу Перводня. Утром она предпочитала посещать церковь (которая была посвящена святому Герину, но все ее знали как церковь Бенанди), удобно расположенную на склоне долины. Многие из нашего мелкопоместного дворянства, кто обзавелся собственными часовнями, предпочитают посещать общественные богослужения. Ими движет желание показаться в обществе (особенно при исполнении своего долга) или просто нежелание рано вставать к службе в часовне, которая обязательно происходит раньше службы в церкви. В случае Благородной, однако, все знали, что для нее причина кроется скорее в том, что она желает убедиться в надлежащем исполнении долга всеми остальными. Если на утро Перводня она не обнаруживала в церкви кого-нибудь из фермеров или даже соседей, она почитала своим долгом посетить их через день или два, чтобы разобраться, в чем дело. Таким образом, драконы по соседству с Резиденцией Бенанди отличались склонностью к регулярному и пунктуальному посещению церкви.

Фелин могла бы воспользоваться этим Пассажем Священника и брести добрую милю вверх по туннелям, мимо часовни, в верхние пещеры Резиденции Бенанди, но, не будучи священником, она могла по своему усмотрению полететь. Никогда она не ходила вверх пешком, кроме Перводней и отдельных редких случаев (обычно, когда Благородный Шер Бенанди пребывал в поместье и она брала с собой драгонетов, чтобы посетить Резиденцию). Шер любил детей, да и Благородна не придавала значения тому беспорядку, что они могли внести. Почти во все другие посещения Резиденции, даже когда Пенн взбирался вверх пешком, Фелин ловила восходящий поток воздуха с уступа приходского дома и просто скользила вверх вдоль утеса. Фелин любила летать, то есть любила, когда находила для этого повод. Никогда она не пренебрегала своими обязанностями ради полетов, но ничто не могло сравниться для нее с радостью ощущать ветер в крыльях. Она аккуратно заложила вираж и расслабленно поднималась по спирали. Прекрасно зная о движении потоков воздуха вокруг утеса, она не удалялась от его поверхности, пока плавно не приземлилась на уступе Резиденции.

– Отличный полет, – прозвучал голос, которого она не ожидала услышать.

– Шер! – изумленно откликнулась Фелин, оборачиваясь. Благородный Шер Бенанди полулежал на уступе, вытянувшись во все шестьдесят футов длины, сияя под лучами утреннего солнца полированной бронзой чешуи. – То есть Благородный Бенанди, – поправилась Фелин в легком замешательстве. – Я не знала, что вы дома.

– О, доброй охоты тебе, Преподобна Агорнин, если уж необходимо придерживаться титулования, хотя я так не считаю. Я называл тебя Фелин, а ты меня Шер с тех пор, как мы были маленькими бескрылыми драгонетами и вместе шныряли по округе. Что же касается твоего незнания о моем прибытии, не говори, что ты здесь, чтобы повидать мою мать и я тебе совсем неинтересен. – Шер отвесил челюсть в преувеличенном вожделении.

Фелин расхохоталась, не в силах сдержаться, смех сам вырвался наружу. Смеяться таким образом не считалось приличным для жены священника, но она и правда, как он сказал, знала Шера с самого драгонетства.

– Я рада тебя видеть, просто удивлена, и все. Я видела твою мать вчера, и она не говорила, что ждет тебя.

– Она что, заставляет тебя плясать на краю ковра каждый день? – спросил Шер неодобрительно и продолжил, не дожидаясь ответа: – На самом деле я вернулся по прихоти моих крыльев. Моя отлучка оказалась чертовски скучной, и я подумал, что будет приятно немного отдохнуть дома.

– Восстановиться после кутежа, ты имел в виду, – подхватила Фелин, хотя, еще не закончив реплики, она уже хотела бы взять ее назад. Шер и правда выглядел усталым, и не просто утомленным после длинного перелета, а будто замученным проблемами.

Шер с готовностью рассмеялся.

– Моя мать мне докучала.

Фелин недоверчиво улыбнулась, зная, как хорошо Шер научился игнорировать и дурачить свою мать.

– Она, должно быть, очень рада тебя видеть, – предположила она.

– Она была бы еще счастливее, если бы имела месяц на подготовку, – сказал Шер сокрушенно. – Я удалился, чтобы избежать участия во всех этих запоздалых и поспешных приготовлениях, даже если они сулят самое уютное золото в моей постели и все мои любимые блюда на обед. Не сомневайся, тебя тоже позовут.

– Но не сегодня, Пенн все еще отсутствует.

– Отсутствует? Когда только три дня минуло с прошлого Перводня и через два дня снова наступит Перводень? О чем моя матушка думала, дозволяя ему это?

Смерть Бона так много значила для Фелин, что она забыла, что кто-то может о ней не знать, и была слегка обескуражена поддразниванием Шера.

– Благородной пришлось обойтись без Пенна один Перводень. Но он договорился с Преподобным Хейпом, чтобы тот пришел провести службу в нашей церкви. Отец Пенна умирал, поэтому ей пришлось согласиться.

– Старый Бон умер? Какая жалость! – сказал Шер, и его большие темные глаза внезапно наполнились состраданием. – Мне кажется, ты не знала его очень близко, но он был прекрасным старым драконом, надежным как скала. Я несколько раз посещал Агорнин, когда еще учился в школе. А что будет с имением? Пенн же не может его принять. А его младший брат?

– Тоже не сможет, хотя старый Бон и надеялся прожить достаточно долго, чтобы он смог, – объяснила Фелин. – Брат Эйван еще не готов, так что управлять имением будет Сиятельный Даверак, который женился на однокладнице Пенна Беренде, а потом имение отойдет к одному из их детей.

– Я помню Беренду, – сказал Шер, улыбаясь. – Я ее вижу время от времени в Ириете, где она ведет себя со мной как кичливая Сиятельна, будто я не гонял ее вниз по склону горы, когда она училась летать. В любом случае, это печальное известие для Агорнина. Пенну следовало известить меня, я бы мог поддержать его брата. Но теперь уже поздно.

Это немедленное предложение помощи, когда было уже поздно им воспользоваться, показалось Фелин настолько характерным для Шера, что она не смогла ничего ответить.

– Я должна повидать твою мать, – сказала она.