Книга: Нелинейная зависимость

Назад: Глава 7

Дальше: Глава 9

Глава 8

Утром Андрей распахнул веки и увидел над собой лицо Галины.

– С добрым утром, – улыбнулась она, записала температуру в блокнотик и отклеила с его лба градусник.

– Сколько времени? – сухими губами шепнул он.

– Шесть утра.

– Можно воды?

– Да вот же стакан, на тумбочке. – Галина мотнула головой. – Ты пей, я его еще наполню.

Андрей уже гораздо смелее приподнялся на локте и отпил из стакана.

– Боли ночью не мучили? – поинтересовалась она.

– Нет. Только в голове было очень странно.

– Это нормально. Сегодня ночью можно будет обойтись без укола, я вчера наложила заживляющую мазь на бинты.

– Спасибо.

Галина загадочно улыбнулась и пошла ставить градусник дяде Коле.

«Какая она… – подумал Андрей. – Может, была бы симпатичной, если бы не такая большая масса. Лицо вполне себе ничего».

Он представил ее обнаженной выше пояса, задержав мысленный взор на огромных грудях. Интересно, это тоже одна из бесчисленных масок его сверхженщины? Грубая до искренности. Женщина как она есть – голая плоть. Без прикрас и удручающих намеков на ум и свободу воли. Функциональное совершенство.

Андрей уснул, и ему приснилось море, а в нем обнаженные женщины – все как Галина. Они были бы похожи на стадо играющих моржей, если бы не ярко-белая кожа. Далеко в море выдавался бетонный пирс, Андрей убегал по нему все дальше и дальше от берега, а ветер крепчал и рвал пену с верхушек волн. Посреди пирса лежало тело в одежде. Сначала Андрей принял обширное пятно за воду, стекающую с намокшей ткани, но, подойдя ближе, понял – кровь. И снова узнал в лежащей Алену. Ему стало так грустно, что он не смог больше сделать ни шагу, сел на край пирса, заплакал и сразу проснулся.

Санитарка разносила завтрак.

– Ну вот… – Она поставила на тумбочку тарелку с жиденьким пюре и стакан с чаем. – Я же говорила, скоро доктор сменит диету.

Андрей сел и жадно схватил ложку. Сделал глоток. Разведенный картофельный порошок показался отменным деликатесом, а разбавленный чай почти без сахара – вкуснее всех вин, какие он пробовал.

В это утро поел и дядя Коля – депрессия депрессией, но голод тоже штука серьезная. А вот Володя казался еще угрюмее обычного, после завтрака отвернулся к стене и не произнес ни слова.

Сразу после того, как санитарка унесла пустую посуду, появились санитары – будто черти из ада. Их лица, не отягощенные интеллектом, выражали только безмерную скуку от давно надоевшей работы. Они погрузили Андрея на каталку и повезли в перевязочную.

– Ну, как наши дела? – улыбнулась Галина, позвякивая инструментом.

– Нормально. – Андрей сдержанно поделился впечатлениями о прошедших сутках. – А вы…

– Послушай, – Галина понизила голос до интимности тембра, – давай на «ты». Тебе не выбраться отсюда за неделю, поверь, так что нам часто придется общаться.

Она наложила ему на ноги мокрую марлю.

– Да. Наверное. – Андрей не ощущал от этого никакой радости, но жизнь давно приучила его мириться с необходимостью. – Ты что, дежуришь по нескольку суток?

Галина хлопотала над его телом, не переставая улыбаться.

– Я здесь живу, – сказала она, любуясь своей работой.

– Что? Живешь здесь?! У тебя нет дома? – удивился Андрей.

– Есть. Но мне здесь лучше. Да, представь себе. Здесь все такие несчастненькие. А кому я нужна там? – Она вздохнула и махнула рукой на матовое окно. – Такая…

Галина помрачнела и замолчала. Потом взяла ножницы и принялась срезать старые бинты с ног Андрея.

– С таким внешним видом никакого счастья снаружи для меня просто не может быть, – грустно сказала она. – А жизнь в больнице избавляет от множества бытовых неудобств. Одежда не нужна совершенно, едой я обеспечена, да к тому же мне платят зарплату. Хорошую, ведь я работаю каждый день. А квартиру сдаю, деньги откладываю на книжку. Хочу поехать на Тибет. Прочитала в «Мегаполисе», что там есть озера – одно с живой, другое с мертвой водой. Говорят, если выкупаться в них, то сразу похудеешь и станешь красавицей, как Лиля Нечаева. Недавно купила календарик с ее фоткой. Тебе она нравится?

– Да я не очень разбираюсь, – ушел от ответа Андрей, боясь рассердить гигантскую тетку.

– Вот, – сказала Галина, продолжая опутывать его бинтами. – Выкупаюсь там. Похудею. Я тогда такая счастливая стану! Замуж выйду…

Андрей почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.

– Но хоть какие-то развлечения… – попробовал возразить он. – Театр, кино. Поездка на юг, в конце концов.

– Нет. Не могу, – покачала головой медсестра.

– И ты, кстати, нашла что читать! Это же «Мегаполис», там ни слова правды не пишут.

Галина рванула бинт так, что Андрей вскрикнул от боли.

– Не смей этого говорить, – спокойно сказала медсестра. – У меня есть приемник. Знаешь станцию «Листья»? Там крутят старую музыку, под которую мы танцевали в школе. Я тогда была совсем другой. Не такой толстой.

Андрей закусил губу, стараясь не вскрикнуть. Боль слезла с кожи вместе с остатком бинтов, а Галина взболтала пузырек с мазью и принялась бережно втирать ее Андрею в лодыжки.

– Парни считали меня красивой. – В ее голосе проскочили ностальгические нотки. – Сейчас разве скажешь?

– Да. У тебя симпатичное лицо. Это видно невооруженным взглядом.

– Правда? – В глазах Галины мелькнула совершенно детская радость.

– Да.

– Тогда знаешь что… – Ее голос опустился до шепота. – У меня есть кое-что… Сейчас, подожди.

Она пропала из поля зрения, шумно отодвинула металлическую тумбочку и снова появилась рядом, держа в руках коробочку лазерного заживителя.

– Это мой, – похвасталась Галина и погладила прибор по крышке. – Я тебя обманула. Никакой Тибет мне не поможет. Сначала я на квартирные деньги ходила по врачам и разные таблетки для похудания покупала. Но потом я узнала, что с этим ничего нельзя сделать. И тогда я решила купить этот прибор. Это немецкий «Квантек» последней модели. Знаешь, сколько стоит эта штука?

– Нет.

– Двадцать тысяч зелеными. Но настолько же эффективное, как и дорогое. Я копила на него несколько лет. – Галина посмотрела на Андрея и кокетливо улыбнулась. – Если хочешь, могу применить его на тебе. Только сегодня уже нельзя, я мазь наложила. Хочешь?

– Да, – стараясь не выдать волнения, кивнул Андрей. – Если можно. А сколько это будет стоить?

– Ничего, – сказала Галина и посмотрела на Андрея горящими глазами. – Я ведь купила его не для того, чтобы он пылился за тумбочкой. Понимаешь? Но из попавших сюда мало кто вызывает жалость. Я даже заметила, что эта больница вроде тюрьмы, здесь люди отбывают наказание за плохие поступки. Только вместо стен их держит боль. Ты меня понимаешь?

– Да, – сдержанно ответил Андрей.

– Но ты другой, я уже поняла. Я проверила. – Она вернула прибор на место, задвинула тумбочку и снова нависла над Андреем. – Хочешь знать как?

Он кивнул, чувствуя запах ее кожи. Точно так, он помнил прекрасно, пахла его мама, если прижаться к ее груди. Мама тоже была полненькой. Но не такой огромной, конечно.

– Тебе интересно, да? – Галина склонилась еще ниже. – Ты не боишься боли. Я проверила, помнишь? Многие мужики во время перевязки визжат, как поросята. Это потому, что несут заслуженное наказание. А тебе я помогу сбежать из этой тюрьмы.

– Как? – насторожился Андрей.

– Этот «Квантек» разрушит стены боли, и ты выздоровеешь когда захочешь.

– Сколько времени уйдет на заживление?

– Точно не знаю. Но, судя по инструкции, дня четыре на кожу ног и лица, затем неделю на ребра.

– А можно сразу и ребра, и кожу?

– Это большая нагрузка на сердце, – пояснила Галина.

– Оно у меня крепкое, – улыбнулся Андрей.

– Ты так спешишь? – Дыхание Галины участилось, она потупила глаза.

– Да.

– Ладно, – кивнула медсестра. – Попробуем завтра начать. Только ты никому не говори об этом. Хорошо?

– Хорошо. Но врач ведь поймет, что выздоровление идет слишком быстро, – на всякий случай сказал Андрей.

– Ничего он не поймет. Его волнует лишь твое сотрясение мозга, а излечение телесных повреждений целиком лежит на мне. – Она секунду подумала и добавила: – Как раз через неделю выписывается Володя. Я видела его карту. Так что у нас все получится.

Андрей не понял, каким образом выписка Володи может повлиять на работу прибора, но спрашивать не стал. Галина позвала санитаров, и они вернули его в палату.

Устроившись на кровати, Андрей уже собрался погрузиться в сонное оцепенение, но пришел врач с обходом. Сначала он осмотрел Володю, выслушал от него все, что парень думает об этой больнице, затем занялся дядей Колей, который разговаривать вообще отказался, и наконец придвинул стул к Андрею:

– Ну, голубчик, как себя чувствуем?

– Лучше, – честно ответил Андрей.

– Тошнота, головокружения?

– Нет. Но ушибы и ожоги дают о себе знать.

– Это понятно, – кивнул доктор. – От этого в наших условиях избавиться трудно. Вот если бы вы оплатили нормальную страховку…

«Как же ты достал с этой страховкой…» – зло подумал Андрей.

– Ладненько… Тогда я вам пропишу внутривенно глюкозу. Без капельницы пока обойдемся. Обезболивающее на ночь. И покой. Питание устраивает?

– Сегодняшнее вполне, – как можно беззаботнее ответил Андрей.

– Очень хорошо. Значит, все верно.

– Сколько мне еще здесь лежать? – Андрею захотелось узнать официальную версию.

– Если бы речь шла только о сотрясении мозга, то две недели, а так… Не знаю. Будем уточнять по мере заживления ожогов.

– Но вы на них даже не смотрите.

– И не собираюсь. – Врач пожал плечами. – Галина Сергеевна справится с этим как нельзя лучше. Или у вас на нее есть жалобы?

– Нет, – качнул головой Андрей.

– Совершенно с вами согласен. У нее золотые руки. – Доктор встал. – Просто удивительные руки, я таких еще не встречал. Сильные и точные. – Доктор на мгновение погрузился то ли в размышления, то ли в воспоминания. – Да, к вам тут уже второй день посетитель рвется. – Он снова взглянул на Андрея. – Вы в состоянии его принять?

– Пашка?

– Да, кажется, именно так. Я надеюсь, он не будет будоражить вашу нервную систему.

– Я умею держать себя в руках, – съязвил Андрей.

– Хорошо. Тогда я его пропущу. – Врач вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.

Как только он скрылся, Володя привстал на кровати.

– Ты правильно сделал, – негромко сказал он Андрею. – Ему нельзя жаловаться.

– Что? – Андрей настороженно приподнял голову.

– Они тут все заодно. – Парень был уверен, что все разъяснил. – Я точно знаю. И он не зря говорил про ее руки.

– Ты яснее можешь сказать? – заинтересовался Андрей.

Скрипнула дверь, и Володя рывком лег, старательно делая вид, что никакого разговора у него ни с кем не было.

– Привет! – В приоткрытую дверь протиснулся Пашка.

– Привет. – Андрей осторожно уложил голову на подушку.

– Я тут такое раскопал! Упасть и не встать!

– Мне падать некуда, – вяло улыбнулся Андрей. – И так лежу.

– Ладно. – Паша придвинул стул и сел, наклонившись к Андрею. – Я нашел устройство номер два.

– Что?! – Андрей не поверил ушам. – Ты шутишь?

– Хе… – Пашка откинулся на спинку стула, довольный произведенным эффектом. – Шутить даже не думаю. Но результат действительно неожиданный. Короче, обложка самого толстого журнала с нашими мордами обеспечена на сто процентов. Я уже начал статью писать. Для начала в «Квантовые компьютеры и вычисления».

– А я? – Андрей не знал, как на это реагировать, опасаясь, что одна из дурацких шуток Паши затянулась дольше обычного.

– Мы же соавторы! – успокоил Пашка. – Тебя-то я точно не кину.

– Ну, рассказывай, в чем там прикол? – Андрей нетерпеливо заерзал. – Подложи мне подушку повыше.

– А прикола никакого нет. – На Пашкиных губах играла таинственная улыбочка. – Устройство номер два действительно существует. Это не ошибка и не бред воспаленного мозга.

Он подложил подушку так, чтобы Андрей мог полулежать.

– И что же это за устройство? – Андрея интересовала не таинственность, которую нагнетал Паша, а суть вопроса.

– Это квазичастица. Псевдоатом, если угодно. Фантом, если хочется мистики. Но ни о каком взломе речь не идет, можешь мне верить.

– Не бросайся терминами, когда не понимаешь их физического смысла, – предостерег приятеля Андрей. – Ты хоть понимаешь, что такое квазичастица?

– Понимаю в полной мере. Изучил за три дня. Пример квазичастицы – это «дырка» в полупроводнике. Школьный курс физики. Электрон – частица. Он обладает определенными свойствами: массой, зарядом, спином и так далее. А «дырка» – это, грубо говоря, отсутствие электрона. То есть область пространства, свойство которой обусловлено отсутствием свойств электрона. Частицы нет, но свойства есть, и их можно использовать. Человечество уже давно их использует в технике, например, именно «дырки» являются рабочим телом всех полупроводниковых устройств.

– Верно, – кивнул Андрей. – Если в общих чертах.

– Глубже и не надо, – заверил Пашка. – Потому что то, с чем мы столкнулись, несколько выходит за рамки привычной физики. Тебе придется выписывать новые формулы и создавать новую теорию. Круто?

– Заманчиво, – усмехнулся Андрей. – Но ведь твои предположения на чем-то основаны?

– А ты как думал? Не прибегу же я к тебе в больницу с пустыми гипотезами. Короче, начнем с нашей основной проблемы, так будет понятней.

– Наша проблема – это короткое время жизни приготовленного квантового состояния.

– Вот именно, – кивнул Паша. – Внешняя среда разрушает его прежде, чем атомы успевают сделать нужное количество вычислительных шагов. В нашей системе работает модель из двух кубитов, организованная на молекуле хлороформа. И вот представь, что в процессе вычислений в этой молекуле образуются дополнительные квантовые состояния.

– Как они могут образоваться, если кубитов всего два? – Андрей хотел озадаченно потереть переносицу, но наткнулся на повязку. – Не может же в молекуле образоваться лишний атом!

– Атом не может, – кивнул Пашка. – Но сама среда может возбуждаться и в возбужденном состоянии вести себя как настоящая частица. Ты ведь физик и лучше меня понимаешь, что такое квазичастицы. Вспомни фононы или те же «дырки» в полупроводнике. Вспомни квантовый эффект Холла, наконец.

– Понятно, – прервал его Андрей. – Но у тебя бы так не блестели глаза, если бы речь шла об эффекте Холла.

– Да. – Пашка снова наклонился вперед и понизил голос: – Ты случайно или подсознательно создал другую, совершенно неизученную квантовую среду. Можешь назвать ее «Квантовым эффектом Марковича», если хочешь. И эта среда в точности повторяет свойства обычного атома. Не просто возбуждение среды, а две зависящие друг от друга квазичастицы – одна аналог ядра, другая электрона.

– И ты понял, как мне это удалось? – еще не веря в удачу, спросил Андрей.

– Абсолютно! Любая квантовая среда – это чрезвычайно запутанная совокупность электронов или спинов. Но ты, загоняя в кубит совершенно бредовые значения, окончательно ее запутал. Я отследил последовательность вычислительных шагов и повторил твои действия в точности. Когда время декогерентности обнулилось и начало считать устройство номер два, я замерил его параметры. Вот, посмотри.

Пашка достал из кармана рубашки свернутый вчетверо лист бумаги с описанием работы квантового резонатора.

– Вот эта черта нарисована там, где наши атомы уже сдохли, – пояснил он. – Ну как?

– Офигеть! – покачал головой Андрей. – Получается, что для создания «защищенного» кубита реальный атом не нужен вовсе? Ведь внешняя среда не может разрушить несуществующую частицу! У квазичастиц остается несколько «защищенных» степеней свободы, связанных с перемещением друг относительно друга! И на них можно считать бесконечно долго! Паша, ты гений.

– Ну, не все так радужно, – улыбнулся Паша, – но что-то вроде того. Совсем без атомов мы обойтись не можем, они создают «квантовый бульон», в котором и рождаются квазичастицы. А дальше уже нам с тобой все карты в руки. Но нужно ставить эксперимент, а без тебя я не смогу, ты же знаешь.

– Я отсюда выберусь! – заверил его Андрей. – Очень скоро.

– С такой методикой лечения? – Пашка пренебрежительно ткнул пальцем в бинты. – Зря ты зажмотился на нормальную страховку. Попал бы в хорошую клинику, вышел бы через неделю. А так…

– Погоди. – Андрей понизил голос до шепота. – Может, можно кому-нибудь заплатить и переехать в другую больницу?

– Отсюда за взятку тебя забрать можно, – кивнул Паша. – Но ни одна больница без страховой карты своего уровня тебя не возьмет. Их всех пересажают к чертям собачьим, и тебя заодно.

– Министр здравоохранения – сволочь, – сквозь зубы сказал Андрей. – Неужели нельзя было оставить просто платные клиники?

– Со своей стороны он прав. – Паша пожал плечами. – Каждый гражданин России один раз в год может сознательно выбрать уровень лечения. А если не заболеет, то эти средства уходят на развитие медицины в целом. Иначе лечение стоило бы столько, что мало кто мог бы его себе позволить.

– Так я что, должен платить за малоимущих? – совсем разозлился Андрей.

– Ты и не платил. Это как раз тот уровень медицины, который средний человек реально может купить за деньги. Довольствуйся. Жаль только, что меньше месяца ты тут не пролежишь.

– Фигушки. – Андрей зло усмехнулся. – Через неделю мы уже будем гонять с тобой Аватара.

– Задействуешь внутренние резервы организма? – хихикнул Пашка.

– Вот посмотришь… – упрямо ответил Андрей.

– Ладно, ладно. Я тебе оставлю результаты, а ты пока попробуй прикинуть теорию этого процесса. Больше мы сейчас ничего сделать не можем. К тому же у нас остается ненайденным устройство номер четыре, которое прогнало через себя немалую часть вычислений.

– Так это другое устройство? – удивился Андрей.

– В том-то и дело. Другое и по свойствам, и по природе. Пока я не могу его идентифицировать.

– Не квазичастица?

– Нет.

Андрей задумался.

– Как странно все получается… – медленно выговорил он. – Ну кто мог подумать, что вскоре человечество будет считать на призраках, сформированных перевозбужденными атомами.

– Это оставь для журналистов, – улыбнулся Паша. – Они любят такое. Прикинь заголовок: «Атом-призрак управляет компьютером» или «Группа ученых из Черноголовки наконец-то заставила призраков работать».

– Забавно… – вяло улыбнулся Андрей.

– Ладно, старик, выздоравливай. – Пашка встал. – Выздоравливай, а я буду заскакивать каждый день.

– «Компакт» мне оставь, а то на бумаге писать упарюсь, – попросил Андрей.

– Давай ключи, я лучше твой завезу.

– Оставь свой, – сказал Андрей. – Или лучше купи мне новый, я деньги потом отдам. Просто сейчас я понятия не имею, где осталась карточка от замка. Машина сгорела.

– Я знаю, – сказал Пашка. – Тебе какой взять?

– Любой под EPOS64, только с черно-белым экраном, а то на цветном ни хрена не видать при дневном освещении.

– Хорошо, завтра закину, – пообещал Паша и скрылся за дверью.

Андрей прикрыл веки, не давая внутреннему восторгу вырваться наружу. Вот тебе и ракетные пуски! Хотя и раньше ведь приходилось наталкиваться на ошибки в вычислениях, вызванные появлением лишних фотонов в области резонатора. Вот тебе и ошибки… Теперь они с Пашкой всех за пояс заткнут.

Он проглядел принесенную Пашкой бумагу. Интересно, это пара атомов образовала фантом или какой-то один в определенном состоянии? Если один, то это вообще замечательно. Тогда с помощью псевдоатомов можно удвоить вычислительную мощность!

Стоп… Не выйдет. Ведь, согласно принципу Дивиченцо, нужно точно знать количество работающих частиц. Или нет?

Андрей внимательнее проглядел строки протокола. Черт… Ведь если квантовая система формирует кубит-призрак, то она «знает» о его существовании и, соответственно, учитывает его в общей работе. Иначе бы той ночью ничего не получилось. Тогда, выходит…

В голове крутилось слово «разум», но Андрей даже мысленно не хотел его произнести. Разум на квантовом уровне… На фиг. Об этом лучше пока не думать, пока не упремся в это рогами. Лучше применить старый добрый принцип бритвы Оккама – «Не придумывай сущностей без необходимости».

И все же система «знает» о порожденном «призраке» и даже в нужный момент передает ему часть своих функций. Вот здесь это видно отчетливо. А на следующем шаге псевдоквант возбуждает «умершую» систему, и она продолжает считать с нужного места.

Блин… А сам псевдоатом куда в это время девается? Ведь он никоим образом уже не влияет на ход вычислений. Получается, что исчезает бесследно, иначе принципы Дивиченцо летят к чертям собачьим.

Представился заголовок в журнале: «Андрей Маркович пересматривает принципы Дивиченцо».

Нет, вряд ли. На принципах Дивиченцо основана сама сущность аппаратной части квантового компьютера, так что пересматривать их вряд ли придется. Проще предположить, что псевдоатом действительно бесследно исчезает, как и появляется ниоткуда. Исчезает в тот момент, когда надобность в нем отпадает.

Чья надобность? Самой системы? Словно она живет собственной жизнью с собственными целями. Хотя… А что в этом необычного, собственно говоря? Я задаю начальные значения, они и являются целью. Нормально. Никакой мистики в этом нет.

Скрипнула дверь, и в приоткрывшуюся щель просунулась плешивая голова Вальки Знобина.

– О! Привет! – воскликнул Андрей, убирая бумагу под подушку. – Тебя я меньше всего ожидал увидеть.

– Это ты зря, – хмуро заявил Валентин и сел на стул. – Как же я мог не проведать старого друга, однокашника можно сказать? Особенно когда от расторопности этого друга зависит сорокамиллионная премия. Где диск?

– Сгорел, – ответил Андрей заранее заготовленной фразой.

– Вот как… Не повезло. Случайность, да?

– Именно так.

– Это же надо… – Валька театрально покачал головой. – В самый ответственный момент… Авария. Ужас!

– Ты зря издеваешься, – сказал Андрей. – Думаешь, мне приятно валяться в этой дыре, да еще с ожогами обеих ног?

– Знаешь… – Валентин откинулся на спинку стула. – За сорок миллионов я бы даже позволил ампутировать себе ногу. По самые яйца. Можешь не сомневаться.

– В тебе я никогда и не сомневался, – съязвил Андрей. – Ты на что намекаешь, зараза?

– На то, что ты специально впаялся. Может, даже машину поджег заранее, для надежности. Но ты дурак. Сорока миллионов нам бы хватило на всю компанию. Хотя ты и раньше отличался отменной жадностью.

– Иди ты… – нахмурился Андрей. – Сейчас позову санитаров, и они тебя выпрут под пухленькие белы рученьки. Если Алена сама к тебе пришла, то на кой черт тебе диск? Она что, заново не напишет программу?

– Я же говорю, что ты дурак. – В голосе Валентина послышалась усталость. – Неужели я должен был открыто проявить интерес к программе? Я ведь знаю, что диск у тебя, так зачем было посвящать девушку в суть проблемы? Может, мне надо было программисткой ее нанять?

– И что ты с ней сделал?

– Прогнал, когда понял, что ты не приедешь.

Андрей прикрыл глаза и глухо расхохотался, морщась от боли в ребрах. Но остановиться не мог.

– Ты что, совсем умом тронулся? – Валентин поднял брови.

– Это… Не… Я… Дурак… – Андрей закрыл лицо ладонями, чтобы хоть как-то унять непроизвольные судороги смеха. – Это ты… – Он наконец прекратил смеяться, отдышался и глянул Валентину в глаза. – Это ты дурак. Упустил свои сорок миллионов. По собственной жадности.

– Не понял… – насторожился Валька.

– Нет у меня диска, – сказал Андрей. – Нету. Сгорел вместе с «Фордом».

– Не дури мне голову, – обиделся Валентин. – Если ты вышел из дому, то диск должен был быть у тебя в кармане. Карманы ведь на тебе не сгорели! И не пытайся сбить меня с толку.

– Я и не пытаюсь, – мстительно улыбнулся Андрей. – Ты сам себя с толку сбил. Не надо было прогонять бедную девушку. Ты не заметил, что она несколько дней не ела?

– При чем тут это? – разозлился Валька.

– При том. Я не клал диск в карман. Я открыл машину и бросил его на сиденье. Потом – бац! Все сгорело. И в это время ты выгнал единственного человека, который знал, как получить сорок миллионов долларов. Ты сам ее выгнал, понятно? Не я в этом виноват, а ты. Надо было тебе взять Алену на работу, а не жадничать.

Валентин как сидел, так и замер.

– Ты серьезно? – уже без злости переспросил он.

– Вполне.

– Черт… – Валентин сжал губы и откинулся на спинку стула. – Это треньдец… Ты знаешь ее телефон?

– Дома записан, – равнодушно сказал Андрей.

– Дай ключи от квартиры, я заеду и посмотрю.

– Обойдешься. – Андрей расслабленно положил голову на подушку. – Я выйду отсюда, тогда и разберемся. Идет?

– Ну ты и скотина… – покачал головой Валентин. – Ты даже не представляешь, сколько времени может занять восстановление программы. Вдруг там больше двух мегабайт? Сколько времени уйдет на одно написание? Каждый день отсрочки стоит бешеных денег. А вдруг кто-то принесет Скотту рабочую версию раньше нас? Нет, ты не представляешь, в какую дурацкую ситуацию меня загнал.

– Ты сам себя в нее загнал, – спокойно сказал Андрей. – Не надо было прогонять бедную девушку.

– Да откуда же я мог знать…

– Ниоткуда. Но плохих поступков совершать не надо, – поддел его Андрей, припомнив попа. – По определению.

– Это тебе еще отольется… Нравоучитель хренов. – Валентин встал со стула и вышел в коридор, хлопнув дверью.

Андрей довольно прищурился на солнечный свет.

– Так тебе и надо, – шепнул он, провожая посетителя взглядом.

Но Валентин неожиданно вернулся снова, наклонился над Андреем и что-то незаметно сунул ему под подушку.

– Это мобильник. Я знаю, что в нейрохирургии их держать нельзя, но от пары звонков ты не сдохнешь.

Андрей старался сохранить безразличное выражение лица.

– Зачем? – спросил он.

– Может, номер телефона тебе приснится во сне, может, ты его вспомнишь. Не знаю. В любом случае я постараюсь спустить с тебя десять шкур, если ты мне не добудешь технологию двойного сканирования. Или найди девку, или придумывай сам. Мне без разницы.

Он снова вышел, хлопнув дверью еще сильнее.

Боль в ребрах никак не хотела отступать, хотя Андрей уже не смеялся. Наоборот, она потихоньку усиливалась, переползая на живот и ноги. Действие обезболивающего, похоже, закончилось. И вдруг боль вцепилась в тело и начала рвать его, словно стая голодных шакалов.

– Сестра! – закричал Андрей. – Эй! Кто-нибудь!

– Тебе что, хреново? – поднялся с кровати Володя.

Андрей несколько раз кивнул, перед глазами уже плыли алые круги. Он крепко сжал веки, зубы тоже пришлось стиснуть изо всех сил, но даже это не облегчило сокрушительного давления боли.

Хлопнул пневмоинъектор. Ощущение опоры пропало, и Андрей почувствовал, как падает вниз в вихре алых осенних листьев. Внизу ждали собаки – красные, под цвет опавшей листвы.

Андрея будили, пробовали накормить обедом, но ему страшно было выбираться из мира красных собак, где боль так легко уничтожалась движениями огненных языков. Он ворочался, отталкивал чьи-то руки, что-то перевернул – мокрое и горячее. Но собаки слизали и это. Санитарка оставила его в покое, и снова стало хорошо.

Андрея будили, пробовали накормить ужином. Красные собаки отдыхали после трудной работы, но не хотелось, чтобы они ушли окончательно. Лучше пусть уйдут все остальные. Андрей не стал просыпаться.

Разбудило гудение комара. Он летал кругами и маялся, не зная, куда же в конце концов укусить. Андрей терпеть не мог комаров, даже не их укусы, хотя и в них приятного мало, но само гудение, которое раздражало гораздо сильнее.

Очень давно Андрей открыл способ, при помощи которого можно эффективно бить комаров в темноте, – в студенческих общежитиях их было особенно много. Надо укрыться до подбородка, тихонько лежать и ждать, когда комар приблизится вплотную к лицу. А когда будет готов сесть на кожу, можно молниеносным шлепком размазать его по щеке.

Андрей замер, ожидая, когда зловредное насекомое выйдет на боевой заход. Гудение приближалось, приближалось…

Хлоп!

Стихло. В голове прокатилось несколько волн тошноты, будто в черепе колыхнули мутную воду. Переждав приступ, Андрей обтер ладонь о край простыни.

За окном догорал поздний закат, преломляясь в стакане с водой на тумбочке. Андрей отпил из него только половину – жажда мучила уже не так сильно, как в прошлый раз. Световые узоры на многоэтажках снова напомнили ему дырочки перфокарты. Но сегодня огней было намного больше, чем прошлой ночью, – весь город переливался, перемигивался, словно дома разговаривали друг с другом на своем собственном, никому не понятном световом языке. Проезжающие по дороге автомобили были похожи на густой поток фотонов в волоконном кабеле.

– Жаль, что нет под рукой «компакта»… – шепнул Андрей.

Блики света отражались в его широко раскрытых глазах, бродили по замотанному бинтами лицу.

– А ведь это информация, как ни крути, ее можно перевести на язык цифр. Но что из этого выйдет? Просто бессмысленная, совершенно случайная мешанина чисел.

– Что ты опять бубнишь, – раздался недовольный голос дяди Коли. – Хоть бы раз угомонился…

Андрей умолк. Окна в домах гасли, вместо них зажигались другие, автомобили пакетами данных двигались по дороге через транзисторы перекрестков и диоды переходов.

«Кажется, у меня действительно сотрясение мозга». Андрей усмехнулся и опустился на подушку.

Но, закрыв глаза, он представил себе не скромный вид из больничного окна, а весь город целиком с высоты птичьего полета – огромную светящуюся микросхему со сложнейшей многоуровневой топологией. А ведь это не может быть совершенно случайным набором чисел. Хотя бы потому, что многие части города взаимодействуют между собой. Например, от работы светофора в какой-то мере зависит скорость заполнения зала кинотеатра. Вот только мера эта довольно скромная, и вычислить ее, скорее всего, не получится. Да и зачем? Вряд ли это может иметь хоть какой-то практический смысл.

Сон мягко подкрался сзади и завладел сознанием, но гигантский паук светящейся микросхемы так и остался перед глазами. Он начал жить, шевелиться, посылать световые сигналы другим паукам, прилипшим к ночной стороне Земли. На его теле Андрей заметил маленькую темную точку – настолько крохотную, что зацепиться за нее взглядом можно было лишь случайно.

Андрей мысленно выделил квадратный участок города и увеличил его в несколько раз, но темная точка в его центре все равно осталась неразличимой. Пришлось снова выделить взглядом квадрат, снова его увеличить, затем снова и снова, пока мешанина света не разделилась на дуги колец и решетку кварталов, пока крыши домов с красными габаритными маяками не приблизились на расстояние вытянутой руки. Но даже так темное пятнышко оставалось бесформенным – лишь стало ненамного крупнее.

Тогда Андрей ринулся вниз, и яркие прямоугольники окон смазались в трассы сияющих линий. Стоп. Мысленный взгляд остановился метрах в пятнадцати над землей. Дальше двигаться не имело смысла – все было видно и так. И мигающие синие маячки милиции, и оранжевые машины «Скорой», и ярко-красные броневики пожарной охраны. Все они выстроились концентрическими кольцами, а в центре как раз и было то самое темное пятно – большая лужа крови с отпечатком женского тела в середине. Судя по отпечатку, эта женщина не носила юбку, на ней были брюки. Даже не в обтяжку. Штаны.

Андрей вскрикнул и проснулся. Яркий утренний свет беспощадно ударил в глаза.

– Ну что ты… – Галина сняла с его лба градусник. – Кошмары снятся?

Она бережно накрыла его помятой простыней.

– Шесть утра? – спросил он.

– Да, спи. До перевязки еще далеко.

Андрей через силу улыбнулся и снова закрыл глаза.

Прерванный сон быстро вернулся, но вместо мечущихся ночных огней его наполнил всеобъемлющий белый свет. Горячий песок похрустывал под ногами, разноцветные камни и ракушки отсвечивали радужными ореолами. Пахло морским ветром, теплом и безграничной свободой, где-то в вышине покрикивали невидимые в белом небе чайки.

Грудь распирало невнятным желанием – хотелось то ли бегать, то ли купаться, разрезая ладонями упругую воду. Андрей дошел до береговой черты и присел в набегающие волны, которые тут же зашипели на коже пузырящейся пеной. Он пригляделся и увидел резвящуюся стаю дельфинов – один из них нес на спине обнаженную девушку с зелеными волосами. Незнакомка заметила Андрея и приветливо помахала рукой, направив дельфина к берегу.

Вблизи она казалась еще прекраснее – тени и блики устроили на ее теле возбуждающую игру, то отчетливо проявляя детали, то скрывая их, заставляя домысливать. Андрей встал и вошел в воду почти по пояс, ощущая бедрами щекочущее прикосновение волн. Протянув руку, он коснулся пальцами зеленых волос, струящихся, словно шелк.

– Ну что, голубчик? – сказала девушка голосом доктора.

Андрей испугался и открыл глаза, чувствуя, что не смог удержать семя. Пришлось повернуться на бок, чтобы мокрое пятно не выступило на простыне.

– Хороший сон – залог быстрого выздоровления, – улыбнулся доктор и сел на приготовленный стул.

Молоденькая медсестра со скучающим видом смотрела в окно.

– Что-нибудь беспокоит? – спросил врач.

Андрей медленно просыпался, сон стекал с него, будто потоки воды.

– Нет, – ответил он.

– Головокружение, тошнота?

– Нет.

– Галлюцинации?

Андрей задержался с ответом, но доктору этого оказалось достаточно.

– Понятненько… – Доктор поднял серебристый молоточек над лицом Андрея. – Смотрите сюда, пожалуйста. Не сводите глаз. Вот так, хорошо. Галлюцинации тревожные или безразличные?

– Нет у меня никаких галлюцинаций.

– Что же тогда?

– Сны, – признался Андрей, не видя надобности что-то скрывать. – Разные сны на одну тему.

– Какую, можно узнать?

– Я вижу во сне труп девушки в луже крови. Каждую ночь.

Доктор убрал молоточек из поля зрения.

– Давно?

– После аварии.

– А… Это ничего страшного. Остаточное чувство вины.

– Какой еще вины? – поморщился Андрей.

– Вы же врезались в автомобиль, управляемый девушкой?

– Ну и что? Вина полностью была на ней, именно она выехала со второстепенной дороги и не пропустила меня.

– Но вы же мужчина. – Доктор пожал плечами. – Чувство вины за причиненный ущерб, пусть и нечаянный, вполне естественно в такой ситуации. Я уверен, что нет никаких поводов для беспокойства, все это пройдет вместе с симптомами сотрясения мозга. Хотя иногда бывают трудные случаи, но у вас совершенно иная психическая конституция. Так что не волнуйтесь.

– Что значит – трудные случаи? – напрягся Андрей.

– Ну… – Доктор неопределенно пожал плечами. – Иногда приходилось рекомендовать пациентам встречу с пострадавшими, чтобы избавиться от чувства вины.

– Да, у меня действительно другая психическая конституция, – усмехнулся Андрей и подумал, что он предпочитает как раз обратное.

– Вот именно, – кивнул доктор. – Ну хорошо, все процедуры оставим как есть, а диету с завтрашнего дня я вам изменю на менее строгую.

– Спасибо.

Доктор вышел из палаты, пропустив медсестру вперед.

Мокрое пятно на ночной рубашке от излившегося во сне семени напомнило о себе усиливающимся холодком. Андрей судорожно пытался придумать, как же поступить в столь неловкой ситуации, но на ум ничего не приходило. Зато воображение живо нарисовало санитаров, кладущих его на носилки огромным пятном вверх. На всеобщее обозрение.

В том, что пятно именно огромное, Андрей не сомневался нисколько.

Вскоре санитары действительно вошли, привычно погрузили Андрея на каталку и, не обращая ни малейшего внимания на пятно, повезли по безлюдному коридору. Им было все равно. Совершенно.

Они привезли Андрея в перевязочную и вышли, закрыв за собой двери. Было тихо, если не считать шума улицы за окном, – не позвякивал инструмент, не слышался голос Галины, ставший уже неотъемлемой частью утренних ощущений.

Комната оказалась пуста, видимо, Галина вышла, Андрей привстал и впервые оглядел перевязочную целиком. Ничего необычного в ней не было – автоклав у стены, чуть правее кушетка, уже знакомый ящик с буквой «А» на дверце, письменный стол, тумбочка, длинный металлический стол с инструментами. Все, как и представлялось, но тетрадка на письменном столе, раскрытая почти в самом конце, привлекла внимание Андрея сильнее всего.

На страницах в клеточку были наклеены котята. Самые разные – рисунки, стикерсы, вырезки из журналов, календариков и открыток. Андрей протянул руку, стараясь дотянуться до тетрадки, но не хватало совсем немного – сантиметров пятнадцать, а встать на перевязанные ноги он побоялся.

Пришлось лечь снова. Тут же представилось, как огромная Галина сидит ночью за этим столом при свете настольной лампы и вырезает котят из журналов. Казалось бы, смешно, но Андрей испугался. Дверь распахнулась, и он вздрогнул, будто его застали за подбором шифра к секретному сейфу.

Вошла Галина и улыбнулась с порога.

– Ты, пожалуйста, извини. – Она обратилась к нему обыденным свойским голосом, как обращаются к родственнику или давно знакомому человеку, и заперла дверь на замок. – К нам привезли нового больного, доктор давал необходимые указания.

– Ничего страшного, – в ответ улыбнулся Андрей. – Я не долго лежу.

Она обошла каталку, подозрительно оглянувшись на Андрея, закрыла тетрадь и убрала ее в стол. Андрей сделал вид, что ничего не заметил.

– Ой… – Галина увидела мокрое пятно между его ног.

– Это случилось во сне, – краснея, объяснил он.

– Ничего страшного… – Ее щеки тоже тронул румянец. – Это же физиологическая реакция. Сейчас я у санитарки сменную рубашку возьму.

Она открыла замок и с неожиданным для своей комплекции проворством выскользнула в коридор. Андрей закрыл глаза, чтобы не пялиться попусту в потолок.

«Ничего страшного, – подумал он. – Она ведь медицинский работник. Все нормально».

Вскоре Галина вернулась с чистой рубашкой в руках и тщательно заперла дверь.

– Ну вот, – улыбнулась она. – Давай я тебя переодену.

– Я уже, наверное, сам смогу.

– Хорошо, Андрюшенька. Давай, а я помогу, если что.

Андрей привстал, вытянул из-под себя рубашку и, сняв ее через голову, бросил на пол. Галина собралась протянуть другую, но передумала и отложила на кушетку.

– Одеваться пока не надо, мы же сейчас будем ребра лечить, – объяснила она. – Ложись. Ты что, стесняешься?

– Нет. – Андрей прекрасно понимал, что стесняться было бы глупо.

Он лег на спину, глядя в надоевшую за три дня белизну потолка.

– Повязку с груди тоже надо будет снять. – Галина звякнула инструментом. – Выдохни.

Андрей задержал дыхание.

– Вот так… – приговаривала Галина. – Когда я сниму бандаж, вдыхай осторожно.

Она аккуратно надрезала тугую повязку и отложила ножницы.

– Не больно?

– Терпимо, – продышался Андрей.

Галина отодвинула тумбочку, достала прибор и включила его. Ее ловкие руки принялись укреплять на груди Андрея выводы оптического волокна.

– Еще здесь…

Руки оказались мягкими. Галина касалась кожи едва ощутимо, но от каждого прикосновения мурашки пробегали по всему телу.

– Тебе что, холодно? – спросила она.

– Да, – соврал Андрей. – Ты не могла бы накрыть мне бедра?

Галина укрепила последний отвод и накрыла Андрея чистой рубашкой, скрыв тело от колен до пояса.

– Так нормально?

– Да, – кивнул он.

От вонзившихся в кожу лазерных лучей разлилось живительное тепло, тело впитало его, как пересохшая земля воду. Сердце сбилось с привычного ритма и начало колотиться все сильнее и сильнее, разгоняя кровь в жилах. Все мышцы разом наполнились удивительной силой – упругой и крепкой, под кожей нарастал зуд, но не тягостный, а скорее приятный.

Галина приложила палец к пульсирующей артерии на шее Андрея.

– Убавить мощность? – спросила она.

– Не надо… – прошептал Андрей, ощущая, как кожа лица наливается жаром. – У меня крепкое сердце.

Тело задрожало едва заметно, затем сильнее, пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Но полностью скрыть тремор не удалось все равно – дрожали кончики пальцев на ногах и руках, дрожали губы и ресницы. Кровь волнами гуляла внутри его, будто текла не по жилам, а переливалась в полупустом бурдюке. Она бросалась то в голову, то в живот, щекоча его, словно птичьим перышком.

Андрей зажмурил глаза и представил, как мириады кровяных телец несут кислород к заживающим тканям. Он чувствовал, как Галина срезает бинты с его ног.

– Достаточно. – Она выключила прибор.

Андрей непроизвольно сжался в комок, чувствуя себя облитым ледяной водой из ведра.

– Ф-ф-ф-ф… – с трудом выдохнул он.

– Да, – виновато пожала плечами Галина. – В инструкции написано, что выключение – это самый неприятный момент.

– Там написали правду, – вымученно улыбнулся Андрей.

– Ну что, ноги будем делать?

– Да.

– Точно?

– Никаких сомнений. – Андрей улыбнулся гораздо бодрее.

Галина сняла оптические отводы и, поглядывая в инструкцию, укрепила их на ногах.

– Не больно?

– Приятного мало, – сознался Андрей.

– Сейчас включу, будет лучше. Только… – Она смущенно опустила глаза в инструкцию. – Я тебе прочту, чтобы ты не удивлялся. Здесь написано, что операции на нижних конечностях могут привести к физиологическому оргазму из-за гипертонуса органов малого таза.

– У меня уже было. Во сне, – неохотно напомнил он.

– Но я на всякий случай накрою тебя полотенцем, чтобы снова не менять рубашку.

Андрей смолчал.

Галина взяла из стопки вафельное полотенце и, убрав чистую рубашку, накрыла им его бедра. Прибор загудел, вонзая в кожу живительные лазерные лучи. Тут же вспомнился сон, в котором морские волны набегали на кожу, – ощущение было очень похожим, только волны накатывали не снаружи, а изнутри. Успокоившееся сердце снова начало накачивать кровь, только уже не в голову, не в грудь, а в нижнюю часть живота. Андрей постарался сосредоточиться на ногах, но это не помогало – физиология все равно брала свое, толчками усиливая эрекцию. Он никогда не думал, что этот процесс может быть столь неприятным, но всяческое отсутствие желания при неотвратимости физиологических реакций создавало действительно отвратительный коктейль. Пить его не хотелось, но другого пути быстро покинуть больницу не было.

Он украдкой взглянул на медсестру. Лицо Галины приобрело странное, страдальчески-сладостное выражение, какое бывает у женщин в последние мгновения перед оргазмом. Она облизывала пересохшие губы и покачивала головой.

Андрей закрыл глаза и смирился, хотя это было противно до боли. Мелькнула мысль, что, наверное, так же чувствуют себя женщины в момент изнасилования, хотя на это изнасилование он пошел сам – казалось бы, добровольно, но на самом деле под натиском безвыходной ситуации, как, бывает, секретарша идет на связь с шефом ради рабочего места.

Дрожь скручивала тело отвратительными судорогами, Андрей сжал кулаки, словно это могло ему чем-то помочь. Но тело будто жило само по себе, управлять его реакциями не получалось, даже наоборот, концентрация внимания только усугубляла неприятность происходящего.

– Все, – тихо и умиротворенно сказала Галина и выключила прибор. – Тут написано, что больше нельзя.

Андрей опустил взгляд и увидел, как на полотенце проступает отчетливое мокрое пятно. Отвращение, стыд, отчаяние – все смешалось. Андрей с удовольствием разревелся бы, как в детстве, но только не перед этой толстой извращенкой. Он осторожно выдохнул и перевел взгляд на медсестру. Галина бросила полотенце в бак с надписью «Использованное» и осторожно обтерла его тело гигиеническими салфетками.

– Ну вот, миленький, все нормально, – приговаривала она, кидая салфетки в мусорку. – Сегодня ни ноги, ни ребра болеть уже не будут. Началось интенсивное рубцевание, будет чесаться, а не болеть. Вот и хорошо.

Андрей молчал, стараясь, чтобы по его лицу невозможно было прочесть истинные чувства. Он даже попробовал улыбнуться благодарной улыбкой, но она получилась какая-то глуповатенькая, как у блаженного со старинной гравюры.

Галина ловко сменила повязки у него на ногах и груди.

– Доктор прописал тебе также внутривенный укол, – сообщила она. – Глюкоза при сотрясениях мозга действительно помогает.

Она перетянула жгутом его руку, похлопала по сгибу локтя и коротко кольнула инъектором. Андрей почувствовал холодок, растекающийся по вене.

– Ну все. Подержи руку согнутой. – Галина прижала место инъекции марлевым тампоном. – Сейчас тебе лучше всего поспать.

– Хорошо, – кивнул Андрей, сам чувствуя навалившуюся усталость. – Только разбуди меня, если придет Паша. У нас с ним очень важное дело.

– Ладно.

Галина переодела его в чистое. Вошли санитары и отвезли его в палату.

Андрей спал до обеда, затем принесли еду, и он только теперь понял, насколько сильно проголодался за последние дни. С огромным аппетитом он съел жиденький гороховый суп с намеком на мясо и порошковое пюре, такое же жидкое, но зато с настоящей котлетой, в которой мяса было значительно больше – процентов десять от общей рыхлой массы, пахнущей хлебом. Завершился обед терпким компотом из сухофруктов.

Андрей допил компот и блаженно откинулся на подушку. На полный желудок утреннее потрясение казалось не таким ужасным, особенно успокаивало то, что он не один такой, что все пациенты и пациентки реагируют на подобное лечение совершенно одинаково. Статистика подавляла личное унижение. Да и какое к чертям унижение? Почему не считать унижением расслабление кишечника после клизмы? Предрассудки. Устоявшиеся стереотипы.

К чертям.

В палату вошла санитарка и убрала посуду с тумбочек.

– О, и Николай сегодня покушал, – довольно сказала она. – Вот как хорошо.

Сам дядя Коля в это время уже вернулся в привычное состояние, которое Андрей про себя назвал интеллектуальным анабиозом, – лежал бревном и пялился в потолок, совершенно не реагируя на изменения в окружающем пространстве.

– К тебе вчерашний посетитель просится, – сказала Андрею пожилая санитарка.

– Который?

– Худенький.

– Просите, – кивнул Андрей.

– Тьфу, барин выискался! – обиделась санитарка.

Андрей почувствовал себя неловко – он сам не понял, почему из его уст вырвалось это старорежимное слово.

– Извините, я задумался, – проговорил он. – Позовите его.

– Отчего ж не позвать? – пожала плечами санитарка, протискивая в дверь тележку с посудой. – Позову. Мне разве трудно?

Ее ворчание еще некоторое время доносилось из коридора, затем стихло. Через минуту в палату ворвался Пашка и положил на тумбочку футлярчик с «компактом».

– Как заказывали, – сказал он вместо приветствия. – Клавиатурник под EPOS64. Последняя модель. Восемьсот рублей.

– Спасибо, – благодарно улыбнулся Андрей. – Я тут поразмыслил над твоей вчерашней бумажкой.

– И какие умные мысли тебя посетили?

– Больше вопросов, чем ответов. – Андрей вяло махнул рукой, не вынимая ее из-под простыни. – Один вопросик принципиальный. У нас, видишь ли, получается прямое нарушение одного из принципов Дивиченцо. Он гласит, что для работы квантового компьютера необходимо точное знание количества частиц в системе. Но если в процессе работы возникает атом-призрак, то количество частиц увеличивается.

– А, вот ты о чем, – усмехнулся Пашка. – Это отклонение не имеет значения для внешнего наблюдателя. «Призрака» можно вычислить только опосредованно, по ходам вычисления. Фактически фантом существует лишь для наблюдателя внутри системы, то есть для самих кубитов. Именно они реагируют на появление псевдокубита, изменяют его состояние путем испускания фотонов, а затем получают от него обработанную информацию. С точки зрения кубитов, этот фантом не отличается от них, поскольку адекватно отвечает на все сигналы, принятые в микромире. Поглощает кванты, возбуждается, сам испускает кванты…

– Понятно, – кивнул Андрей. – Для внешнего наблюдателя, то есть для меня, нет разницы, какой из атомов считает – настоящий или фантом. Главное, чтобы не считали одновременно.

– Вот именно, – подтвердил Паша. – Но в том-то и состоит вся фишка – фантом возникает именно тогда, когда атом «дохнет», и наследует все его состояния и параметры, включая энергетический уровень. Это не просто фантом, это полнейшая копия, ничем не отличающаяся от «сдохшего» оригинала.

– Так. Это понятно, – кивнул Андрей. – Но ведь подлинный атом не умирает физически, мы просто теряем одно из его квантовых состояний, то есть, согласно четвертому принципу Дивиченцо, не можем на нем считать дальше. И за него начинает считать образовавшийся фантом, поскольку на нем это состояние не потеряно. Все вполне вписывается в квантовую логику. Но каким образом фантом передает свое состояние обратно на подлинный атом?

– А он за ним следит, – хихикнул Пашка.

– Ну ты и псих. – Андрей уважительно покачал головой. – Кто за кем следит?

– Фантом за атомом. Как это происходит физически, ты поймешь лучше меня, но чисто математически это выглядит примерно так: на каждом вычислительном шаге фантом сверяет свое состояние с состоянием беспорядочно вибрирующего атома, и когда оно случайным образом совпадает, «призрак» распадается. После этого атом включается в процесс вычислений, а для внешнего наблюдателя будто ничего не случилось, будто атом просто считал в несколько раз дольше обычного.

– Н-да… – задумчиво сказал Андрей. – Ничего невозможного в этом нет. Один кубит без труда может получить информацию о состоянии другого кубита, иначе квантовый компьютер не работал бы вовсе. Но все равно это выглядит слишком… разумным.

– Что именно? – не понял Паша.

– Все вместе. Система. Когда нужен фантом, он возникает, когда надобность отпадает, он исчезает.

– Сильно ты голову ушиб, – хмыкнул Пашка. – Нет здесь ничего удивительного, успокойся.

Андрей улыбнулся в ответ:

– Может быть, ты и прав. Меня уже три дня одолевают какие-то безумные идеи, словно от удара в голове повернулись какие-то детальки.

– Кубиты, – поправил Пашка. – В твоей голове кубиты сделали кульбиты.

Андрей не удержался от смеха, захохотал, придерживая ребра руками.

– У… меня… ребра… Не смеши! – еле выговорил он сквозь смех.

С трудом отдышался.

– В чем же безумие твоих идей? – поинтересовался Паша.

– Расскажу, если оно не пройдет после выздоровления.

– Тоже разумно.

– Подожди. – Андрей снова посерьезнел. – У нас тогда получается, что время жизни «призрака» зависит от того, как быстро совпадет его состояние с состоянием атома-прототипа.

– Ну, – кивнул Паша. – Так и есть. В момент совпадения состояний фантом самоуничтожается за ненадобностью.

– И чем дольше совпадения не происходит, тем дольше живет «призрак», – продолжил Андрей. – Значит, его можно поймать! Локализовать в пространстве и времени.

Пашка недоуменно поднял брови.

– Это просто, как три рубля, – объяснил Андрей. – Атомы и фантом меняют свои состояния хаотично, но, зная начальное состояние, согласно второму принципу Дивиченцо, мы можем вычислить состояние системы в каждом вычислительном шаге. После истечения времени декогерентности мы этого сделать не можем, поскольку внешняя среда разрушает приготовленное квантовое состояние одного из атомов. Но раз мы с тобой сумели в этот момент заменить атом фантомом, система продолжает работать. Вот только состояние «умершего» атома мы можем предсказать довольно относительно.

– Ну, – постарался вникнуть Пашка.

– Предсказать с точностью мы не можем, замерить толком тоже, но в каких-то состояниях он находится и совершенно хаотично их меняет.

– Да. И когда состояние атома и фантома совпадают, фантом исчезает.

– А если не дать состояниям совпасть? Мы ведь можем управлять состоянием атома с помощью лазерной пушки и электромагнитной волны – возбуждать или затормаживать с помощью резонанса частоты перехода.

– Ничего не выйдет, – покачал головой Пашка. – Я понял твою идею, но ничего не получится. С атомом все нормально, ты можешь придать ему любое состояние, на свой выбор. Но управлять фантомом ты не можешь. Так что, в каком бы состоянии ты ни установил атом, фантом рано или поздно напорется на такое же состояние и самоликвидируется.

– Жаль, – вздохнул Андрей, понимая, что Пашка прав. – Вот если бы можно было точно замерять состояние фантома, а затем выставлять атом в противоположное состояние, то можно было бы заставить «призрак» жить вечно.

– А зачем? – не понял Паша.

– Ну… Не знаю. Хотя погоди, из фантома можно было бы сделать идеальный кубит с безграничным временем декогерентности.

– Китаев предлагал построить кубит на псевдочастицах еще в двухтысячном году. Не срослось.

– Я знаю. Но там ситуация была другой, – напомнил Андрей. – Они ведь работали с квантовым эффектом Холла, меняя положение анионов относительно друг друга. А у нас целый псевдоатом образовался.

– Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову, – посоветовал Пашка. – У нас сейчас задача другая. Причем я уже вижу – вполне выполнимая. Создать рабочую двукубитовую машину. А с «призраками» она будет внутри или без, это уже мало кого волнует, кроме журналистов бульварных газет.

– Да. Но даже для практических решений мне придется выяснить, по каким правилам взаимодействуют реальный и призрачный кубиты, – ответил Андрей. – Мы ведь не можем представить комиссии прототип, принципа работы которого сами не понимаем.

– Не можем, – развел руками Пашка. – Но ты физик, у тебя для этого голова специальная…

– Малость побитая, – добавил Андрей.

Вдруг веселое выражение медленно сползло с его лица.

– Паша, я понял… – понизив голос, произнес он. – Нет никакой «Линейной зависимости Марковича – Резнова». Это все «призрак»! Просто меняя частоты неупорядоченным образом, я время от времени создавал подходящую квантовую среду, в которой возникал фантом. Именно он и продлевал время жизни системы! А без этого зависимость будет самая обычная – линейная.

– Похоже, ты прав, старик, – кивнул Паша. – Так что мы сделали не два мелких открытия, а одно крупное, с большими перспективами практического применения.

– Как выйду отсюда, надо будет отметить, – предложил Андрей. – С вином, музыкой и всеми вытекающими из этого последствиями.

– Идет, – одобрительно улыбнулся Пашка. – Давай выздоравливай поскорее.

– Я стараюсь.

– Добро. Ладно, я побегу, а то есть еще пара мест, куда нужно безотлагательно заскочить.

Он поднялся со стула и махнул рукой на прощанье.

– Пока, – одними губами ответил Андрей. Пашка подмигнул и выскользнул из палаты.

Шум улицы и непрерывный щебет птиц снова стали главными звуками в полупустой палате. Володя рисовал в тетрадке названия популярных музыкальных групп, видимо планируя граффити, а дядя Коля не выходил из послеобеденного ступора.

Андрею спать не хотелось – выспался. Воображение рисовало оптический резонатор и атомы в нем, возникающий и пропадающий «призрак».

«Статью начать, что ли?» – подумал Андрей.

Он раскрыл «компакт» и написал несколько строк. Можно было писать и дальше, но мобильник под подушкой не давал покоя. Вспоминались сны, лежащее на асфальте тело и номер телефона, прочно врезавшийся в память.

Андрей осторожно отвернулся к стене и нащупал телефон. Вынул. Палец уверенно набрал комбинацию цифр, но в ответ раздались только длинные гудки – трубку никто не брал. Беспокойство от этого усилилось еще больше, путая мысли и не давая работать над статьей.

Впервые после встречи с Аленой Андрей на самом деле ощутил вину, а главное, осознал, в чем она заключалась. Нельзя было так поступать с диском. Нужно было созвониться и сразу вернуть. В тот же вечер. Даже если бы для этого пришлось ехать через весь город.

Но при чем тут сцены смерти из снов? От отсутствия диска не умирают. Даже если он последний.

Но вина была, и она чувствовалась все сильнее.

Университетский священник говорил, что любую вину можно снять искренним покаянием. Но лишь теперь Андрей понял меру своей вины, а значит, мог покаяться искренне. Все предыдущие попытки были не в счет, они потому и не очистили душу, что он не считал себя виноватым.

Андрей не знал, для чего звонил сейчас по запомнившемуся телефону. Сам себе не мог объяснить. Просто беспокойство двигало им, просто желание услышать ее голос и удостовериться, что сны врут.

Или, может, сказать ей все как есть? Извиниться? Покаяться?

Последнее слово вернуло Андрея к реальности. Что бы там ни было, нельзя приравнивать женщину к Богу. Если уж надо покаяться, то перед Ним. Это не зазорно. А от извинений ни Алене, ни Андрею легче не станет. Ей добавит отчаяния, Андрею стыда. И даже если она простит, это ничего не изменит – пустой звук. Только Бог имеет истинное право на прощение.

Андрей выключил телефон и сунул его под подушку. Открыл «компакт» и снова взялся за статью. Он не заметил, как Володя отложил тетрадку, подошел к его кровати и присел на стул возле тумбочки.

– Ты не сильно загружен? – отвлек он Андрея.

– Нет… – Андрей поднял брови и отложил «компакт» на тумбочку.

– Тебе вчера в это время засадили укол, – сказал Володя. – А сегодня ты и без него чувствуешь себя клево.

– Разве это плохо? – недоуменно спросил Андрей.

– Не знаю. – Володя пожал плечами. – Плохо, если вся фишка в немецком приборе. Ну? В нем или нет?

– Знаете, юноша… – с издевкой ответил Андрей. – Мне кажется, что вас это не касается никаким боком.

– Ну и хрен с тобой в таком случае. – Парень фыркнул и снова лег к себе на кровать.

Андрей взял «компакт», делая вид, будто продолжает работать, но на самом деле мысли его блуждали далеко от статьи. Неясная тревога превратилась в чувство усиливающейся опасности. Наверное, зря прогнал Володю, надо было выслушать, что тот собирался сказать. Интересно, сколько он уже здесь обитает? Что успел узнать? Может, действительно что-то важное.

Андрей вспомнил наклеенных в тетрадке котят, и чувство опасности усилилось еще больше.

Но не подзывать же теперь Володю… Есть вещи, которых статус человека просто не позволяет делать. Бомж может помочиться на угол дома, а культурный человек нет, даже если мочевой пузырь уже лопается. Начальник может попросить подчиненного купить сигарет или принести стакан воды, но не может попросить выдавить прыщик на шее. Точно так же ученый не может попросить подростка о помощи. Вот если бы воды принести, тогда в этом не было бы ничего зазорного. А так нет. Не сориентировался сразу – выпутывайся сам. Благосклонно принять помощь было бы еще куда ни шло, но просить о ней – это уже переходит все границы.

Андрей окончательно отбросил эту мысль и прикинул, как можно самому получить недостающую информацию. Но для начала надо было хотя бы понять, какого рода информация нужна и о чем именно.

Володя прямо сказал про «немецкий прибор». Может, с него и начать? Инструкцию к нему добыть – проще некуда. Машинка разрекламированная, ходовая…

Андрей запустил программу соединения с Интернетом, вынул телефон из-под подушки, дождался, пока установится связь. Как только загрузился интерфейс поисковой машины, Андрей набрал с клавиатуры искомый набор слов: «Квантек + инструкция + применение».

Ввод.

Через пару десятков секунд на экране появился список документов, содержащих все эти слова:

Лучшая страничка анекдотов

…Он входит, весь ободранный, в саже, от собаки один поводок остался, а киллер ему говорит: «Ты что, никаких инструкций не получал?»…

…Клади свое хозяйство на стол, будем «Квантек» применять. А он ему отвечает: «Послушай, дорогой, зачем насмехаешься? Я только вчера мусульманскую…

http://anekdoty.narod. ru/doctors, html

Новости бизнеса

…еще в феврале фирма «Квантек» передала по этим обязательствам двадцать тысяч десятизарядных пневмоинъекторов…

…Индия призвала мировое сообщество принять меры против произвола американских «миротворцев» и применить к ним все формы законного силового давления.

…Министр уже получил все необходимые инструкции.Теперь остается лишь ждать, но, скорее всего, к осени эта очередь производственных мощностей…

http://www.busines-news.com/180612.htm

Зоопарк ручных компьютеров

…недавно отличилась и известная фирма «Квантек», выпустившая на рынок органайзер с цветным экраном. Однако и в новом поколении «компактов» применение цветного…

/форум/ /мультичат/ /новости/

…Народ, в инструкции к «soldi» написано, что он должен жить от аккумуляторов восемьдесят часов, а у меня дохнет уже к тридцатому. Может, я неправильно заряжаю… Ответы:

На сарае знаешь что написано? А там дрова– от Mustang

Я просто купила другой штекер– от Линда М.

Этот штекер засунь себе знаешь куда?– от Mustang

/форум / /мультичат/ /новости/

http://hps.ru/board/1084.htm

Санкт-Петербург. Медицинская техника

…цены, а также инструкции по применению таких мощных установок, как «Астра-2043», «Квантек», «С-Ультра» в условиях медицинских стационаров…

http://m-tehniks.ru/index.htm

Последняя ссылка обещала то, что нужно, и Андрей зашел на указанный адрес. Поисковая машина не обманула – на странице действительно лежала полная инструкция по применению лазерного заживителя. Андрей сохранил ее на «компакт» и отключился от Сети.

Первые страницы излагали технические характеристики прибора, пестрели специальными медицинскими терминами и лично для Андрея интереса не представляли. Внушительную часть инструкции занимал список противопоказаний – его пришлось просмотреть внимательнее, но ничем из описанных заболеваний Андрей не страдал.

Дальше перечислялись поражения тканей, при которых целесообразно применять аппарат. Список удивил – нормальному человеку даже представить сложно, сколько разнообразных болезней, инфекций и травм могут поразить кожный покров человека. Когда же речь зашла о внутренних органах, волосы на голове зашевелились от страха. Ушибы, растяжения, переломы, вывихи, простые и сочетанные ранения, политравмы и внутренние кровотечения оказались лишь малой частью списка. Андрей впервые узнал, что некоторые черви-паразиты поселяются не только в кишечном тракте, но и в мышечных тканях, жировой прослойке, лимфатических узлах, а иногда прямо в живой печени.

Андрей мысленно перекрестился, так же мысленно трижды плюнул через плечо и прокрутил текст дальше. Он подумал, что не так уж сильно пострадал в этой аварии. Подумаешь, сотрясение мозга, перелом ребра и пара ожогов. Мелочи по сравнению с только что прочитанным.

Затем он попытался разобраться в системе режимов, но тут уже требовалось углубленное знание анатомии и физиологии. Сколько световодов и на какие точки необходимо укреплять – это абсолютно не интересовало Андрея, но где-то в этом разделе должна была находиться та информация, которую он искал.

Устав от бесполезных таблиц, диаграмм и описаний, Андрей просматривал только примечания. Наконец нашел то, что нужно.

Примечание: при операциях на нижних конечностях следует избегать режимов мощности № 3 и № 4, поскольку физиологический оргазм, возможный на этих режимах, способен вызвать привыкание к процедуре.

– Вот гадина… – прошептал Андрей.

«Маньячка хренова, – выругался он про себя. – Я тебя уничтожу, с землей сровняю… Сумасшедшая».

Злость нарастала. Андрей закрыл «компакт» и уложил голову на подушку. Он не хотел верить, что его так подло использовали для удовлетворения извращенных сексуальных желаний, но инструкции доверял больше, чем шепоту чокнутой медсестры.

А ведь она действительно использовала его. И действительно подло, прикрывшись его собственным интересом, желанием поскорее выбраться из больницы. Она могла поступить как угодно, могла не лечить его вовсе, если не хотела, могла, наоборот, попросить за лечение денег, и это было бы честно. Но использовать его проблемы для удовлетворения собственных извращенных желаний она не имела права. Ни морального, ни физического.

Это было самое настоящее изнасилование. Хоть в суд подавай. Хотя ему, ученому, мужчине наконец, подавать в суд на необразованную бабу за изнасилование было не менее унизительно, чем сам факт изнасилования. Получится, что сначала она его поимела, а потом он поимел сам себя. Нет уж, спасибо. Об этом никто не должен узнать.

А как же тогда жаловаться? Ладно, можно не жаловаться. Можно пережить, перебеситься, забыть. Вытравить из памяти силой воли.

Но что делать с самим лечением?

Андрей стиснул кулаки от бессильной ярости. Торчать тут два месяца, пока все срастется естественным образом? Нет! Этого никак нельзя допустить. «Квантек» поставит его на ноги за неделю. Но как заставить Галину применять режим номер 2, который она и должна применять по инструкции?

Никак. Ответ был прост и очевиден. Любой нажим на Галину приведет к тому, что она откажется применять аппарат. Жалоба приведет к ее увольнению, может, даже к суду, но не к выздоровлению.

Безвыходность ситуации бесила гораздо сильнее, чем извращенность Галины. Полная безвыходность. Окончательная. Хоть кричи, хоть вой, хоть умри прямо на этом месте.

Сквозь приступ отчаяния и жалости к самому себе до Андрея дошла некоторая комичность сложившейся ситуации. Смех сквозь слезы – правду говорят, что из любого положения можно найти выход. Здесь выходов было целых два: либо позволить надругаться над собой и продолжить лечение, либо отказаться от унижений, а вместе с ними и от быстрого выздоровления.

Вот она, свобода выбора, черт бы ее побрал! Злая насмешка…

Но именно краткий взгляд через призму иронии позволил Андрею успокоиться. Наверняка можно придумать способ наказать Галину, использовав ее собственные слабости, эту подленькую и похабную страстишку насиловать пациентов с помощью прибора «Квантек».

Может, с ней просто поговорить? Без наездов, без обвинений. Можно поклясться, это будет первое недовольство, высказанное ей в лицо. Ведь она наверняка уверена, что ничего не делает насильно, что пациенты добровольно на все соглашаются, когда видят вожделенную возможность поскорее выбраться из больницы.

С ее точки зрения, может, оно так и есть, но на самом деле это худшая форма насилия. Самая подлая из всех. Можно изнасиловать, напав в подворотне или избив до потери сознания, можно изнасиловать под угрозой оружия, можно напоить, наконец, и это тоже будет изнасилованием. Но гораздо хуже, когда жертва поставлена в безвыходную ситуацию, когда ей легче согласиться на унизительные действия, чем попасть в еще худшее положение.

За такую подлость следовало бы убивать. Хотя нет, смерть – это ведь не наказание. Смертная казнь хороша лишь в качестве окончательного избавления общества от преступника, а в качестве наказания или острастки она совершенно бессмысленна. Ведь погибший от рук палача уже не может оценить степень соответствия наказания проступку.

Нет. Самым верным и адекватным наказанием для Галины было бы пожизненное заключение или унизительная каторга. Положение, в котором до конца дней каждый желающий мог бы вытереть об нее ноги. Чтобы она поняла, каково быть изнасилованной. Чтобы она каждый день чувствовала превосходство других над собой.

Придумывание наказания во всех мелочах окончательно успокоило Андрея.

«Все, хватит беситься, – усилием воли решил он. – Нужно трезво рассудить, как быть дальше».

Вот только информации не хватало. Зачем Галина делает то, что делает? Как можно повлиять на это и можно ли вообще? Ответы на эти вопросы можно было получить лишь экспериментальным путем, но у Андрея не было для этого ни времени, ни возможности.

Он посмотрел на отвернувшегося к стене Володю, но снова не решился его позвать. Условность, разделяющая ученого и подростка, оформилась в воображении рекой раскаленной лавы. Но река эта была странной, анизотропной какой-то рекой – Володя смог ее перейти, а Андрей не решался.

«А может, к черту условности, – подумал он. – Ведь этот сопляк даже не знает, кто я такой. Ему, поди, все равно. Мужик и мужик, какая разница. Для него унюханная кокаином поп-звезда имеет авторитет куда больший, чем все ученые, вместе взятые. Скорее всего. К тому же Володя почему-то подошел первым, наверняка ведь не из чистого альтруизма, значит, в этом разговоре был у него свой, непонятный пока интерес».

– Володя, – позвал Андрей, стараясь, чтобы голос звучал как можно непринужденнее. – Тебя можно на пару слов?

Подросток медленно обернулся и поднял голову, всем видом изображая ленивое недовольство.

– Что, припекло? – усмехнулся он.

Андрей не знал, что ответить. Вернее всего было бы послать этого придурка подальше, желательно в тех выражениях, к которым он привык на тусовках. Но это означало бы полную потерю контакта, на этот раз навсегда.

– Я хочу с тобой поговорить. – Андрей постарался обойти скользкую формулировку ответа. – Ты знаешь о чем.

– Так припекло или нет? – злорадно улыбнулся Володя.

Андрей почти физически почувствовал жар, идущий от реки раскаленной лавы.

– Да, – с трудом подтвердил он. – Припекло.

– Ну так иди сюда. – В глазах парня мелькнула злая смешинка. – Поговорим.

«Сволочь какая… – с нарастающей злостью подумал Андрей. – Как таких только носит земля?»

– У меня ноги обожжены, ты же знаешь, – как можно спокойнее ответил он.

– Такими темпами они за два дня заживут, – пообещал Володя. – Режим номер четыре очень мощный. Как сможешь, приходи, поболтаем.

Андрей почувствовал отчаянное бессилие, замешанное на злости, почти на ярости – слишком уж много возомнил о себе сопляк. Даже не учитывая социальный статус, он мог бы вести себя повежливее.

Вспомнилась игра «Принц», когда Андрей стоял перед сверкающим сфинксом и скрипел зубами от бессилия. Это показалось ему очень похожим на сегодняшнюю ситуацию. Андрей отвернулся к стене, чтобы никто не мог видеть отражения чувств на его лице. Все-таки люди очень странные существа, большинство из них норовит подтолкнуть оступившегося, вместо того чтобы подать ему руку. Взять того же Володю…

Андрей вздохнул и прикрыл веки.

Ничего обидного парню сказано не было, просто Андрей провел границу, которая разделяет людей разного возраста и разного статуса. Тактично провел – только пострадавший может решать, кого посвящать в свою проблему, а кого нет. Никакой грубости, ни малейшего унижения. Но разве втолкуешь это подростку, который не видит разницы между собой и другими? Который уверен, что ничем не хуже старших, хотя ничего еще в жизни не сделал и даже не знает толком, что мог бы сделать полезного.

Вот Володя и вскрысился, как годовалый щенок, пытающийся выстроить новую иерархию в стае. А не надо ее выстраивать, она уже есть и подкреплена объективными причинами. Старшинством, образованием, заслугами, жизненным опытом. Пройдет время, и новое поколение займет место, которое сейчас занимают Андрей и ему подобные. Не все поколение, конечно, а лучшие его представители. Остальным же, выражаясь фигурально, лежать на картонке в подъезде, довольствоваться обочиной вместо дороги. По дороге пойдут лишь сильные и смелые, образованные и трудолюбивые…

Андрей даже представил эту дорогу – широкую вытоптанную полосу посреди степи, ведущую к озаренному восходом горизонту. Дорога была густо заполнена разноликой толпой – чем ближе к середине, тем чище одежда, тем благороднее внешность. А по обочине уныло брели бомжи со сбитыми в кровь ногами, немытые, вонючие, отталкивающие своей никчемностью.

Как-то незаметно бомжи превратились в нищих с корявыми посохами. Брели они так же уныло, но рваные куртки превратились в дырявые рубища, а на лицах появились струпья проказы и следы давней оспы. Ближе к середине дороги мелькала одежда поприличнее, почище – белые хитоны, сандалии, кое-где поблескивали пластины римских доспехов и покачивались гребни бронзовых шлемов.

В центре толпы двигались всадники в богатом убранстве и колесницы, запряженные четверками разгоряченных коней. Чернокожие невольники несли носилки с лысоватыми мужчинами и полногрудыми женщинами, над головами господ покачивались опахала из пальмовых листьев и павлиньих перьев. Было шумно – шарканье тысяч ног складывалось в непрерывный шорох, позвякивало железо, ржали кони, кричали ослы, скрипели и грохотали деревянные колеса повозок. Пыль поднималась выше колен и оседала в придорожную траву, делая ее желто-рыжей.

Конь под Андреем двигался шагом, скрипело седло, ветер жарко дышал в лицо. Дорога жизни уходила в бесконечность, в вечный рассвет, на фоне которого фигуры людей превращались в темные силуэты. Андрей гордился тем, что ехал по самой середине дороги, он заслужил свой статус честно, год за годом пробираясь от самой обочины. Сам.

Жалости к остальным не было – Андрей лучше других знал, что только лень и невежество мешают продвижению к центру. Он смог добраться до лучшего места, значит, и любой другой сможет, если захочет. Нет, жалости не было места в сердце Андрея, оставалась одна лишь ответственность, ведь именно он ведет всю эту толпу к свету.

Андрей подхлестнул коня – перед ним почтительно расступались и кланялись. Молодые женщины, девушки и даже девочки глядели снизу вверх влажными глазами, приоткрытые рты и алые губы выражали все возможные степени желания, от загнанных в подсознание фантазий до откровенной похоти.

Андрей проезжал мимо. Когда можешь выбрать любую, когда любая тебе не откажет, уже нет большого смысла в самих победах над женщинами.

Конь бороздил бесконечную людскую реку, но Андрей знал, что она лишь кажется бесконечной, а дорога лишь кажется старой. На самом деле никакой дороги в этой пустынной степи не было вовсе – лишь воля Андрея пробивала путь к солнцу. Дорога рождалась под ступнями первых идущих – они приминали полынь, а следующие за ними растаптывали траву в кашицу, оставляли первые следы на дерне, дерн превращался в пыль, расступался, обнажая камни и красноватую глину. Люди шли и шли, постепенно углубляя дорогу, а последние ряды двигались уже в неглубоком овраге, родившемся под босыми ступнями и деревянными подошвами сандалий.

Андрей знал, что скоро доберется до первых рядов колонны. Оттуда видно первозданную степь и медленно, очень медленно встающее солнце. Там пахнет не потом, не навозом, а свежим ветром, обещающим счастье.

Впереди, пробивая дорогу, шли самые сильные. Почти всех Андрей знал и помнил по именам, босых и прокаженных среди них не было. Зато были друзья – Пашка, Светлана, Артем. Но Андрей не остановился, поехал дальше. Теперь во главе колонны ехал он, остальные приминали траву за спиной.

Конь забеспокоился, захрапел, и Андрей внимательнее глянул вперед. Там сияла яркая точка, быстро растущая в размерах. От нее черной стрелой тянулась невообразимо длинная тень, словно угрожая людям острым наконечником. Толпа зашумела за спиной и остановилась. Конь сделал несколько шагов и тоже испуганно замер.

Андрей поднял глаза и встретился взглядом с огромным золотым сфинксом – тем самым, из игры «Принц».

– Черт! – выкрикнул Андрей и проснулся.

Санитарка расставляла полдник на тумбочки – по стакану сока и по одной вафельной плитке с шоколадной начинкой.

Сфинкс еще жил в памяти.

«Вот тварь, даже в сон пробрался…» – подумал Андрей, отгоняя остатки видения.

Есть не хотелось, но он все же взялся за полдник. За окном густо шумел город, отмечая начало часа пик.

Когда санитарка унесла пустые стаканы, Андрей раскрыл «компакт», вынул телефон из-под подушки и вошел в Интернет. Его интересовал один вопрос, навеянный видениями сна, – каким же образом люди проходят третий уровень «Принца». Обязательно должен быть способ либо убить сфинкса, либо обмануть его, ведь разработчики игры не могли поставить неразрешимую задачу.

Поисковая машина выдала несколько игровых конференций, Андрей листал страницу за страницей, пробегая глазами темы сообщений. Народ обсуждал достоинства и интересные моменты различных игр, новых и старых, делился впечатлениями о проведенных сетевых баталиях. Были вопросы по прохождению игр, иногда на них отвечали корректно, чаще ругались, насмехались и юродствовали, как это принято в русской части всемирной сети.

Андрей не любил сетевые конференции. Оставалось от них отчетливое ощущение бесполезности, запах сотен потраченных впустую часов, тяжесть бессмысленных споров, в которых никто никому ничего доказать не мог, но упорно доказывал, не в силах удержаться от азарта словесной битвы. К сожалению, на вопрос Андрея ответ можно было найти только в конференции – официальные издания не любили делиться секретами прохождения игр. Однако, даже пролистав страниц двадцать, он ничего об игре «Принц» не нашел. Оставалась только одна возможность – задать вопрос самому.

Андрей вызвал форму создания нового сообщения и написал:

Тема: Игра «Принц». Что делать с проклятым сфинксом?

Автор: Фредди Крюгер.

Текст сообщения: Люди, как мне на третьем уровне обойти сфинкса? Кому-нибудь вообще удалось это сделать? Не пропускает, зараза.

С приветом,

Опаленный Фредди.

Он отправил сообщение и отключился от Интернета.

Наверное, минут десять-пятнадцать придется подождать. Если за это время никто не ответит, то сообщение затеряется среди нескольких десятков других, и ожидание уже не будет иметь смысла.

Тогда придется искать ответ в другом месте.

Придется… Андрей сам удивился такому определению, но как это ни смешно, оно звучало вернее всего. Почему-то ответ на вопрос, столь далекий от реальности, казался исключительно важным. Андрей нетерпеливо заерзал на простыне. Часы «компакта» вяло перекидывали цифры секунд.

Вошла санитарка и открыла створки окна. Ветер ворвался в палату и шевельнул листы раскрытой тетрадки на тумбочке у Володи. Андрей с трудом дождался, когда санитарка выйдет из палаты, и снова достал телефон из-под подушки.

– Паш… Это я.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Пашка сквозь еле слышный рокот мотора.

– Нет. Просто у меня тут один вопросик возник.

– Говори, а то я скоро в тоннель заеду.

– Ты в «Принца» играл?

– В старого или секонд эдишн?

– В нового, там где сфинкс на третьем уровне.

– Нет, – ответил Паша. – Времени нет на игрушки.

– Ладно тогда.

– А что ты хотел?

– Да нет, все нормально. Пока. – Андрей первым отключился от линии.

В уголке экрана часы отсчитывали минуты. Ветер порывами доносил шепот города.

Андрей не выдержал и вошел в Интернет. Оказалось, не зря – на сообщение было целых четыре ответа.

Что за зверь? SE, что ли? – от Маршал

За хвост его не пробовал дергать? – от Арлекин

Игры для того, чтобы их проходить – от А.Л. Коголь

А в этом есть трудность? – от Алла

Первые три явно содержали нравоучения и насмешки – обычный мусор любого форума или сетевой доски объявлений. Удивленный тон четвертого насторожил. Скорее всего, это тоже насмешка, но посмотреть можно. На всякий случай.

Андрей нажатием пера открыл сообщение. Внутри было написано:

«Привет!

Я не поняла, в чем прикол и с чего вы тут претесь. Если это та игра, о которой я думаю, то на третьем уровне нужно убить двух драконов, не забывая собрать яд из хвостового шипа, он дальше понадобится. Дальше там будет «шипастый лес», это сложное место, особенно тяжело биться с пауками и плюющимися змеями. А со сфинксом у меня не было проблем. Это же явно положительный персонаж, символ мудрости, зачем с ним драться? Я попросила у него разрешения пройти, и он пропустил, рассказав, как обойтись с волшебным зеркалом, когда оно попадется.

Всего!

Алла».

Андрей отключился от Сети и еще раз перечитал сообщение. Сначала он решил, что речь идет о другой игре, но слишком уж большое количество совпадений. И в то же время мысль о мирном договоре с чудовищем казалась совершенно безумной. Может, эта Алла попросту пошутила? Такое часто бывает в Сети, там народ собирается веселый, не отягощенный ответственностью за написанное. Может, это вообще не Алла, а какой-то бородатый мужик, подписавшийся женским именем. Шутник.

Андрей закрыл «компакт» и убрал в тумбочку. Несколько минут лежал, глядя в потолок и мучаясь бесполезностью утекающего времени. Алла. Почти Алена. Андрей снова потянулся под подушку за телефоном и уже собрался набрать номер.

«Нет… – подумал он, убрав палец с кнопки. – Зачем? Что я ей скажу? К черту…»

Он хотел положить телефон обратно, но быстро набрал другой номер.

– Алло, Артем? – прошептал Андрей в трубку. – Я не могу говорить громче, я в больнице.

– Что? – Артем забеспокоился. – Что случилось, в какой больнице?

– Ничего страшного, – успокоил его Андрей. – Так, легкие повреждения. Короче, на машине разбился. Сотрясение мозга и пара переломов.

– Сотрясение? – Это уже голос Светланы, видимо, она забрала трубку у мужа. – Тогда тебе нельзя говорить по мобильнику!

– Я не долго. Мне нужно узнать одну вещь. Очень важно. Кто-нибудь из вас играл в компьютерную игру «Принц»? Не старый, а новый, секонд эдишн.

– Нет… – удивленно ответила Света. – Ты нормально себя чувствуешь?

– Хреново я себя чувствую, – честно ответил Андрей. – Мне нужно узнать, как пройти мимо сфинкса на третьем уровне.

– Лично мне играть некогда, очень много работы. А что у тебя связано с этим сфинксом, какая проблема?

– Личная.

Андрей уже хотел отключиться, когда в трубке послышался издалека Надюшкин голосок:

– Это какой сфинкс? Из «Принца», что ли?

«Да!» – чуть не выкрикнул Андрей, хотя девочка все равно бы его не услышала.

Светлана передала трубку дочери, и Андрей облегченно вздохнул.

– Ты прошла третий уровень? – без приветствий и предисловий спросил он.

– Да, хотя с драконами намучилась, и на стену влезать было тяжело. Там эти, помнишь, змейки такие…

– А сфинкс? – на полуслове оборвал ее Андрей.

– Это который помогает советами, когда становится трудно? Ты с ним не смог подружиться?

– Не смог. Он меня кушает периодически.

– А… Ты, наверное, не сказал «пожалуйста», когда просил тебя пропустить. Я тоже поначалу не сказала «волшебного слова», так он мне подсказал только про зеркало, а в другой раз вообще не пропустил. Съел.

– «Пожалуйста»?

– Да. Надо говорить не «Пропусти!», а «Пропусти, пожалуйста». Он тогда совсем по-другому себя ведет и приходит на помощь в самый трудный момент. Здоровская игра, правда?

– Да. Замечательная…

Он хотел отключиться, но палец замер, не нажав кнопку отбоя.

– Спасибо за помощь. – Андрей сам удивился, как тяжело дались ему эти слова, тем более адресованные ребенку. – Маме с папой привет.

– Пожалуйста. Ты в какой больнице? Я бы к тебе зашла после школы.

– Не знаю. Позвони дяде Паше, он ко мне уже заезжал.

– Ладно.

– Пока.

Андрей отключился и спрятал телефон под подушку.

«Пропусти, пожалуйста»! – Он готов был расхохотаться, еле сдерживался. – Так вот в чем секрет!»

Мысленно он все же рассмеялся, но тут же замер. Улыбка медленно сползла с лица, будто ее стерли влажной губкой. Он натянул простыню до подбородка и закрыл глаза, борясь с нарастающим чувством стыда. А ведь мог бы и сам догадаться. Сразу.

– Володя, – окликнул он парня.

Тот и ухом не повел, продолжая черкать в тетради.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказал Андрей. Ни малейшей реакции, ручка продолжала выводить на бумаге штрихи.

– Пожалуйста, – выдавил Андрей.

Володя не довел штрих, ручка замерла в его пальцах. Он медленно повернулся и отложил тетрадь.

– Насчет прибора? – поинтересовался он, вставая с кровати.

– Да. Кажется, тебе удалось узнать что-то важное.

Володя придвинул стул и сел рядом с кроватью.

– Только трепаться об этом не надо, – сразу предупредил он.

– Я понимаю, – кивнул Андрей и приготовился слушать.

– У нее крышу свернуло, – негромко сказал Володя.

– Это и есть секрет? – Андрей невольно усмехнулся, но тут же одернул себя. – Я видел ее тетрадку с котиками. Может, ты еще что-то знаешь?

– Она трахаться хочет, как из пулемета, но даром с такой коровой никто не ляжет. Вот она и купила прибор. Хочешь выйти поскорее – занимайся с ней сексом. Тогда она быстро тебя вылечит.

– А если нет?

– Не вылечит. Она считает это честным, мол, все по обоюдному согласию и никакого насилия.

– Вот сволочь… – Андрей зло сжал кулаки под простыней. – Это же надо, еще и мораль для себя придумала… Может, настучать на нее?

– Не выйдет, – грустно вздохнул Володя. – Кое-кто уже пробовал. Им все равно никто не верил – доктор с ней в сговоре, а мобильники у всех забирают. Зато когда доктор доносит ей о стукачах, она начинает их чморить. То иглу капельницы не так вгонит, то еще что-нибудь. У нее фантазия как у киношника, который снимает ужастики. Так что доктору проболтаться даже не думай. – Володя еще понизил голос и добавил, наклонившись к самому уху Андрея: – Они могут даже замочить. Мне Жека из соседней палаты рассказывал, что можно как-то настроить капельницу, чтобы все выглядело как смерть от аллергического шока.

– К тебе Галина приставала?

Володя не ответил, а переспрашивать Андрей не стал.

– Она шантажирует не только прибором. – Парень все же решил рассказать. – У нее много способов. Узнает слабые места и использует их. Кто-то боли боится, кто-то не хочет, чтобы узнала жена…

– Понятно. – Андрей не хотел слушать дальше. – Свое слабое место я ей уже выдал.

– Хочешь поскорее отсюда выйти?

– Да. И что мне теперь делать?

– Закладывать ее нельзя, – уверенно ответил Володя. – А дальше сам думай. У тебя ведь спрятана мобила, да?

Андрей кивнул.

– Не закладывай эту сучку, будет хуже. – Парень встал со стула и улегся на свою кровать.

Снова время потекло медленно и бестолково.

Принесли ужин. В этот раз Андрей поел без особого аппетита. Ноги уже не болели, ребра тоже не напоминали о себе, но кусок не лез в горло, мысли о Галине навязчиво вертелись в голове. Отгонять их было бессмысленно, поэтому, когда санитарка унесла посуду, Андрей дал им волю.

Он лежал и думал, как ему поступить. Вариантов было не так уж много, но выбор каждого из них мог повлечь за собой одинаковое количество вреда и пользы. Нужно было отыскать наименьшее зло. А если еще точнее, то наименьшее зло для себя.

Можно было категорически отказаться от использования аппарата, вызвать милицию и упрятать Галину в тюрьму лет на семь. Но сколько тогда придется торчать в этой проклятой больнице? Это для человечества безразлично, кто именно создаст действующий прототип квантового компьютера, оно собирается жить вечно. А для Андрея разница была, он хотел это сделать сам, и только сам. Шанс был огромный – никто так близко не подобрался к решению. Андрея не интересовал денежный эквивалент премии – это мелочи. Что стоят полтора миллиона долларов в сравнении с единоличным обладанием Приоритетом в этой области? Ничего. Сама по себе премия, ее вручение и обсуждение стоили большего. Это было бы доказательством превосходства Андрея над старыми академиками, у которых песок из задницы сыплется и которые продолжают работать на когда-то завоеванном авторитете. После обнародования «Нелинейной зависимости Марковича – Резнова» Андрей получит такой авторитет, что до глубокой старости сможет оставаться в научном строю за хорошие деньги. Трудно даже представить, что сможет сделать человек, единолично владеющий подобным секретом. Все человечество остановилось, застряло, застопорилось, упершись в предел быстродействия классических вычислений. И только он, Андрей, показал им дорогу к свету.

В этом было удовольствие почти сексуальное – носить титул Спасителя человечества. Но мысль о сексе вернула Андрея к необходимости принятия окончательного решения.

Можно было не сдавать Галину и не раздувать уголовный процесс. Можно было хорошенько ее припугнуть, но до следствия дело не доводить. Правда, трудно предугадать, какие меры в этом случае предпримет Галина. Человек с такой психикой может выкинуть все, что угодно. Она может от страха выкинуть прибор в окно или ночью перерезать Андрею сонную артерию. Похоже, Галина вообще до конца не осознает, в каком мире живет, поэтому напугать ее законом, о котором она, скорее всего, не имеет ни малейшего представления, просто не выйдет.

Был еще и третий выход. Оставить все как есть, делать вид, будто он лох и верит в то, что его лечат ради его красивых глаз, а не ради удовлетворения грязных желаний Галины! Останавливало одно: согласиться с этим – значит добровольно подвергнуться насилию. Это не просто пугало, это вызывало внутреннее отвращение. Ужасно. Черт бы все это побрал! Интересно, а что чувствуют проститутки во время работы? Наверное, попадаются разные, кому-то даже нравится, кто-то просто терпит, а кого-то тошнит. Но в любом случае это ужасно. Что может заставить пойти на унижение добровольно?

К сожалению, Андрей уже знал ответ на этот вопрос. Он понимал, какие условия способны толкнуть на подобное именно его. Может быть, не только его, а любого, кто хочет чего-то добиться в жизни. Что делать, если на твоем пути к желанной цели становится подлая личность, для которой ты являешься лишь устройством для удовлетворения извращенных желаний, а она для тебя – необходимой ступенью к свободе?

Тут два варианта: либо отказаться от цели, либо согласиться на навязываемые условия. Андрей стиснул зубы и твердо решил ничего не менять – главное, выйти отсюда как можно скорее. Об этом унижении никто не узнает, а сам он стерпит. Даже если Галина в открытую предложит ему переспать с ней. Хотя этого можно не опасаться – ни о какой эрекции не может быть и речи. Не возникнет она. Так что Галине придется ограничиться созерцанием его оргазма во время применения «Квантека». Пусть ее Бог судит, сволочь такую.

От принятого решения сделалось легче, Андрей разжал кулаки и вытер вспотевшие ладони о простыню. Странным образом жалость к самому себе вытолкнула на поверхность памяти номер телефона Алены. Андрей вынул из-под подушки мобильник, набрал комбинацию цифр и прислушался. Длинные гудки. Он собирался уже отключиться от линии, когда на другом конце подняли трубку.

– Да, – раздался незнакомый женский голос.

– Здравствуйте, – справившись с замешательством, ответил Андрей. – Будьте любезны Алену.

Сердце заколотилось так часто, что снова заболели ребра.

– Ее нет.

– А когда она будет, могу я узнать?

– Никогда, – ответили безразлично. – Она больше здесь не живет.

– А ее новых координат вы не знаете?

– Предполагаю. – В голосе послышалась откровенная насмешка. – Думаю, что самая точная ее координата – это подворотни Москвы. Она за два месяца не проплатила мне за комнату, с какой радости я должна была терпеть ее дальше?

– Извините… – Андрей нажал кнопку отбоя, ошеломленный таким напором.

Сердце медленно успокаивалось, боль в ребрах отступала, оставляя после себя какую-то новую, отдаленно знакомую, но давно позабытую боль. Она накатывала все сильнее, превращаясь в пугающий вал, и Андрей уже готов был мысленно произнести название этого чувства, но тут в голову пулей влетела другая мысль.

– Валька меня теперь со свету сживет, – шевельнул губами Андрей.

Мысли начали двигаться рывками, как кадры пленки в плохом проекторе. Они складывались то так, то эдак, пытаясь выстроиться в стройную ложь оправдания. Но ничего толкового в голову не приходило. Все версии казались детским враньем, придуманным по поводу двойки в дневнике. Андрей поразмышлял еще и понял, что любая ложь, даже самая изощренная, не будет иметь никакого смысла. Валька попросту не поверит, у него на все будет лишь один ответ – мол, не хочет Андрей говорить телефон Алены, скрывает, думает сам заработать премию Скотта, а его, хитрого Вальку, стратега от Бога, оставить с носом.

Андрей закрыл глаза и едва не заплакал. Он вспомнил, как в юности, еще в родном своем городе, его друзья напились на дне рождения и принялись стрелять по соседним окнам из самодельного малокалиберного обреза. Андрея с ними не было, он как раз побежал в магазин за дополнительной порцией водки. А возвращаясь назад, увидел у подъезда машину милиции.

Конечно, заходить он не стал, это ведь было не у него дома. Хотя обрез был его, он сделал его из дверного шпингалета, жгута и обрезка трубки от масляного радиатора. Плевый был обрез, но порождал жуткий грохот, зависть ровесников и странную магию силы, исходящую от любого оружия.

На следующий день Андрея вызвали в кабинет директора и прямо там надели на него наручники. Затем были целые сутки в клетке, угрозы следователя и состояние жуткой, ни с чем не сравнимой безысходности, когда хочется выть оттого, что все уже сделано и ничего изменить нельзя.

Чем тогда кончилось? А ничем. Оружейный эксперт дал заключение, что этот обрез оружием не является. Да и прав он был, от рогатки было бы больше вреда, чем от гладкоствольной плевалки, которая с пяти метров не могла пробить пальто. Всех выпустили, родители устроили хорошую взбучку, а в памяти навсегда осталось ощущение ночного кошмара, когда впереди неотвратимая перспектива тюрьмы, а в голове беззвучный крик: «Господи, зачем же я сделал это! Господи, верни все обратно!» Но вернуть ничего нельзя.

И теперь нельзя было ничего вернуть. По крайней мере, изрубленный диск не склеить и Алену не вернуть в квартиру, из которой ее выгнали. И не найти, скорее всего. Как ее найти, если она официально даже не является жителем этого города, когда не знаешь толком, где она работала до этого и кем была, когда не имеешь ни малейшего представления о ее жизни и друзьях, которые могли бы ее приютить.

А если таких друзей нет вообще? Конечно, на улице она не останется… Это глупости, быть такого не может. Уедет к себе домой, в Новосибирск, кажется.

Эта мысль подарила ему слабую надежду отвязаться от Вальки. Андрей ведь знает ее имя, фамилию, отчество и приметы, знает, где она училась и сколько ей лет. Так что найти Алену в Новосибирске не составит труда. Хочет Валентин свои сорок миллионов, пусть сам и побегает. Андрей не хотел этих денег и премии этой не хотел. Это была премия прошлого, премия за краткий миг оживления уже умершей технологии классических вычислений.

Нет, Андрею снилась другая премия, пусть в сорок раз меньшая по деньгам, но зато с куда большими перспективами. Как бы ни бились, как бы ни старались люди, подобные Скотту, оживить Франкенштейна по имени Обыкновенный Компьютер, он уже умер. Будущее за квантовыми машинами, а если их не придумать, то никакое повышение быстродействия классических вычислений не выведет человечество из тупика. Тупик тупиком и останется, разве что чуть отодвинется в будущее. Но квантовый компьютер способен проломить стену этого тупика и вывести человечество на новые просторы.

Андрей привычно погрузился в грезы, представляя, каких высот достигнут технология и прогресс, когда квантовый компьютер появится на рынке. Навигация, огромные базы данных, квантовые сети с умопомрачительным быстродействием… Оборонная техника, космос… Космос представлялся особенно часто – Андрей хотел дожить до тех дней, когда человечество действительно шагнет во Вселенную, а не будет барахтаться в околоземном пространстве, как дети в огороженном лягушатнике.

За окнами темнело, медленно наступала короткая летняя ночь. Отсветы автомобильных фар ползали по потолку – город не спал, ему было чем заняться после тяжелого дня. Шум успокаивал, замедлял мысли, пятна света действовали подобно хрустальному шару гипнотизера. Незаметно для себя Андрей погрузился в сон, но снились ему не космические корабли, а город, каким он виден из окна палаты. Город жил, двигался, перемигивался огнями, и в этом не было ничего удивительного. Андрею снилось, что он стоит у окна, но под пальцами не подоконник, а клавиатура компьютера и мигание огней подчиняется нажатиям клавиш.

Странное ощущение возникло в этот момент, отчетливая близость разгадки чего-то важного. Андрей удивленно проснулся, но ощущение начало уползать, пришлось закрыть глаза, чтобы не потерять ускользающую ниточку. Сон снова принял его в свои объятия, не стал жадничать, заново восстановил предыдущую сцену. Снова Андрей стоял у окна, опираясь пальцами на клавиатуру подоконника. Только окно теперь было не окном, а монитором, огромным и плоским, а освещенные окна домов были цифрами на экране. Ответом, точнее, частью ответа. Хотелось прокрутить изображение дальше, но Андрей не нашел соответствующей кнопки.

Он проснулся, чувствуя на лбу холодные капли пота. Осталось ощущение утраты, словно Андрей мог, но не успел заглянуть за край самой важной тайны. А достаточно было лишь раздвинуть границы экрана, тогда бы все стало ясно.

Логика казалась безупречной, но уже через пару секунд она разрушилась вместе с остатками дремотного оцепенения. Что стало бы ясно? На какую загадку был бы дан ответ?.. Андрей не знал. Осталось лишь ощущение необходимости заглянуть за край. Что это за край, тоже не было ясно. За край окна? Странно. Непонятно зачем. Хотя во сне как раз было понятно, и даже в первые секунды после пробуждения было понятно.

Андрей попробовал проанализировать саму картинку сна, и это у него получилось прекрасно – он стоял перед огромным монитором, на котором показывали ночной город, а под пальцами у него лежала клавиатура, с которой он мог управлять всем. Всем городом? Или всем миром?

Хороший сон.

– Жалко, что кончился, – шепнул Андрей вслух.

– Слушай, ну сколько же можно бубнить! – пробурчал в темноте дядя Коля. – От тебя ни днем, ни ночью никакого спасения нет.

«Вот псих», – с усмешкой подумал Андрей.

Он еще раз вспомнил сон, пытаясь уловить нечто осмысленное в изображении монитора. Явно была какая-то ниточка, но Андрей не знал, как ухватить ее ускользающий кончик. Тогда он привстал на постели и глянул в окно, тут же поняв, отчего во сне возникала столь удручающая напряженность. Вид из окна был узким. Оторванность фрагмента от целого сегодня напрягала сильнее, чем раньше, хотя, покопавшись в памяти, Андрей вспомнил, что и прежде чувствовал дискомфорт от невозможности окинуть город единым взглядом.

Тут же вспомнился день Девятого мая, когда Андрей прилетел на самолете в Москву. Было уже темно, лишь на западе розовела угасающая полоса заката, город сиял мириадами огней, слившихся в сплошные потоки света. Москва была похожа на гигантского светящегося паука, расползаясь в бездонную темноту пространства извилистыми проспектами лап. И вдруг, когда самолет уже заложил посадочную дугу над аэропортом, огни города ожили и ударили вверх цветными фонтанами, дрогнули, разлетелись дымными шарами, яркими цветами гвоздик и мерцающими трассами золотистого пламени. Андрей опешил, лишь через секунду сообразив, что это был залп праздничного фейерверка.

Тогда это зрелище настолько поразило Андрея, что он только его и запомнил, а другой возможности увидеть Москву сверху, целиком и ночью, не представлялось. Сейчас Андрей пожалел об этом. Хотя, может, оно и к лучшему, скорее всего, раньше он просто не был к этому готов и все равно не понял бы чего-нибудь важного. Но теперь эта мысль овладевала Андреем все сильнее и сильнее, он даже испугался – так оно походило на болезненную навязчивую идею.

За окном перемигивались огни, потоки машин выплывали из ниоткуда и скрывались никуда за границей оконных рам. Андрей представил, какой объем информации скрыт за пределами видимости.

«Ладно, – подумал он. – Прежде чем развивать бредовые построения, можно хотя бы проанализировать видимый кусок».

Он открыл «компакт» и включил подсветку экрана. Для начала он прикинул в уме простенькую программу на OPL, позволяющую перевести видимое расположение огоньков в двоичный код, а затем в привычные цифры. Начал писать.

Это заняло около полутора часов вместе с отладкой. В результате получился экран, рассеченный мелкой координатной сеткой, на которой Андрей собрался отмечать расположение освещенных и темных окон. Машины двигались слишком быстро, чтобы можно было успевать отслеживать их перемещения. Но пока можно обойтись и без них.

Запустив только что написанную программу, Андрей сел поудобнее и принялся заполнять координатную сетку черными квадратиками. Перенеся на экран вид из окна, он нажал ввод, фиксируя значения, затем дождался, когда погаснут одни окна и зажгутся другие.

«Дурацкое занятие, – подумал Андрей, но и эту картинку перенес на экран, сохранив в компьютерной памяти. – Было бы удобнее сфотографировать».

Он представил, как с борта самолета фиксирует состояние всего города. Бред, конечно. Нереально. А вот сделать снимки и затем проанализировать их с помощью хорошей программы – это могло быть весьма интересным.

Вот только что это даст?

Андрей представил, как к нему подходит какой-то студент и сует пачку фотографий ночного города. «Посмотрите, это важно, – заявляет студент. – Я проанализировал, в них точно есть кое-какая зависимость. Я могу представить формулы, если хотите».

Андрей отвернулся от окна, лег и закрыл «компакт».

Он уже сам не был уверен в здравости собственного рассудка. Может, это всего лишь последствия сотрясения мозга? Хотелось посоветоваться с Пашкой, но, во-первых, настораживала перспектива выставить себя идиотом, а во-вторых, Андрей сам не понимал, чего он хочет добиться от этого сомнительного анализа.

Понятно, что доказательств, но вот каких именно? Что город является сверхкомпьютером, огромной машиной, которая использует в качестве битов освещенные или затемненные окна? Даже после сотрясения мозга это казалось полнейшим бредом, но в то же время Андрей никак не мог отделаться от ощущения крутящейся рядом разгадки чего-то важного. Просто не в освещенных окнах была суть, а в чем-то другом, близком и далеком одновременно.

Андрей снова открыл «компакт» и стер бесполезную программу. Не так это все надо делать, не в детский сад играть, а подумать здраво, что именно не дает покоя и как в этом разобраться.

«Надо сделать пару десятков снимков, – решил он. – Загнать их в машину и проверить логику изменений».

Четкая постановка задачи успокоила и привела мысли в порядок. Андрей отложил компьютер, перевернулся на бок и почти сразу уснул.

Назад: Глава 7

Дальше: Глава 9