Книга: Нелинейная зависимость
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

Андрей бросил машину через четыре квартала – пешком затеряться в центре Москвы было гораздо проще. Он попетлял немного среди дворов, вернулся к Бульварному и добрался до Арбата, инстинктивно полагая его самым безопасным для себя местом. Здесь было много народу, милиция не станет стрелять, а байкерское одеяние ни в коей мере не окажется особой приметой. Оставалось только прибиться к какой-нибудь кучке музыкантов и обдумать создавшуюся ситуацию.
Летний вечер был полон жизни, люди заполняли рестораны, гуляли и глазели на пьяных музыкантов, выбивающих нестройные ноты из гитарных струн. Андрей пристроился к слушателям, среди которых оказалось легко затеряться – многие из них были одеты почти как он. Кровь медленно очищалась от избытков адреналина, сначала мелкая дрожь появилась в руках, затем затряслись и колени. Наконец до сознания дошел весь ужас сложившейся ситуации. Андрею стало жалко себя, хотелось повернуть время вспять и многое сделать иначе, но уже ничего нельзя было изменить.
Вспомнились слова Дьякона о том, что в этом мире человек может изменить только сам себя, но сейчас это казалось полнейшей бессмыслицей. Не внутренний, а наружный мир агрессивно набросился на Андрея – снаружи были бандиты, менты, корпорация Скотта и огромное количество других нерешенных проблем. Эти проблемы с каждой минутой казались все неразрешимее, словно липкая смола затягивала тело в бездонную глубину. И сколько ни дергайся, ни барахтайся, тянет лишь вниз.
Гитарист грохотал по струнам и пел о поездах, уносящихся в темную ночь, а Андрей стоял, стиснув зубы, и трясся от страха. Он не так боялся во время перестрелки в больнице – там некогда было бояться, – он не так боялся в гараже, прорубая ломом бетонную стену, – тогда им руководили злость и желание выбраться. А сейчас впереди ничего не было, кроме вечера, оседающего на город.
– Пива хочешь? – раздался справа сипловатый мужской голос.
Андрей вздрогнул и повернул голову. Перед ним стоял длинноволосый мужик с бородой и усами, одетый в мешковатые штаны, затертые на коленях, и в грязный свитер на голое тело.
– Что? – переспросил Андрей.
– Пива, говорю, хочешь? – повторил незнакомец. – Похоже, ты сейчас на мели.
От мужика пахло потом, нестиранными носками и табачным угаром. В бороде можно было различить частицы всех съеденных за день продуктов. Андрей внутренне передернулся от отвращения.
– Нет, спасибо, – ответил он.
– А из какого ты стада? – Мужик явно был настроен на дальнейшее знакомство. – Сейчас в стадах одни сосунки, а ты, видно, из стариков.
– Немого знаешь? – вопросом ответил Андрей.
– Кто же не знает Немого? Он же тоже еще из тех. Да выпей пива, я угощаю.
Андрей, стараясь не выдать брезгливости, взял протянутый пластиковый стакан. Пришлось пригубить – конфликта не хотелось. Пиво оказалось еще отвратительнее, чем Андрей ожидал, примерно так он представлял себе вкус ослиной мочи, основываясь на цвете, запахе и количестве пены.
– Да ты пей, не стесняйся. – Мужик улыбнулся щербатым ртом. – Я еще сбегаю.
Андрей сделал два полных глотка, опасаясь, что его вырвет на мостовую. Но ничего такого не произошло, наоборот, третий глоток сделать оказалось легче, чем первых два.
– Полегчало? – спросил незнакомец.
– Кажется, да, – прислушавшись к своим ощущениям, ответил Андрей.
– Чего ты такой загруженный?
– Проблемы. – Андрей не собирался вдаваться в подробности.
– Просел?
– В смысле?
– Бабло кончилось?
Андрей коротко кивнул.
– Да это фигня. – Бомж махнул рукой. – Сегодня нет, завтра опять появятся. Философия. Я так уже лет двадцать живу. Сегодня у меня подъем, а завтра тебе повезет. Вот ты можешь поверить, что от наличия денег в тебе самом ничего не меняется?
– Не знаю. Совсем без денег, наверное, тоже нельзя.
– Да ладно тебе. Что ты знаешь про деньги? – снова улыбнулся мужик. – Главное, чтобы была жратва и крыша над головой. Это вы, байкеры, сами себя загнали в ловушку – вам нужно покупать бензин, мотоциклы, запчасти, сигареты. Бабы у вас. Но зачем это все? От голода или холода в Москве умереть почти невозможно. Надо быть полным лохом, чтобы не найти в городе пищу и кров.
– Человек рожден, чтобы изменять мир, – пожал плечами Андрей. – А твоя философия – это философия брюквы на грядке.
– Брезгуешь, – понял бомж. – Считаешь себя умнее. Но почему я весел, а у тебя страх нарисован на морде? Ты боишься, что у тебя и завтра не прибавится денег, и послезавтра. А без денег ты не умеешь. Деньги для тебя – как почва для твоей брюквы. Ты без них засохнешь, а я нет. Так у кого философия лучше?
– Это не философия, это пустая болтовня, – отмахнулся Андрей, поняв, что бомж неагрессивен. – Иди-ка ты.
– Думаешь, ты чем-то лучше меня? – Мужик протянул руку и забрал у Андрея стакан с остатками пива. – Если у нас обоих отнять деньги, я по сравнению с тобой буду бароном. Вот сегодня я нашел кошелек и гуляю. Это праздник. А завтра у меня будет обычная жизнь. У тебя же все наоборот. Каждый день обычная жизнь, а без денег – трагедия.
Он усмехнулся в бороду и направился дальше по улице.
Колени у Андрея перестали дрожать, руки тоже. Беседа с бомжом, несмотря на бессмысленность содержания, оказалась полезной по сути – она отвлекла его от начинающейся тихой истерики. Но и успокоившись, Андрей не мог представить, что делать дальше. Его жизнь зависела от статьи, а писать ее негде и не на чем. Да что там статья! Андрей не имел понятия, как и где проведет эту ночь, а за ней неизвестное количество других, таких же бездомных ночей. Желудок напомнил о себе голодным урчанием, но это урчание вызвало у Андрея парадоксальную реакцию – он засмеялся. Не мысленно, а в голос, хотя никто из окружающих не обратил на это особенного внимания. Вспомнилась курица, которую так не хотелось готовить.
«А ведь я и не буду ее готовить», – с мазохистским злорадством подумал Андрей.
Если бы в эту секунду над Арбатом раздался трубный голос Дьякона, вещающий о непроизвольном исполнении желаний в городе, Андрей бы ничуть не удивился. Он не удержался и глянул в сторону крыши Торгового центра, но ни голоса, ни колокольного звона, конечно, не было слышно.
«Надо быть осторожней с желаниями. – Андрей грустно вздохнул и попросил сигарету у стоящего рядом парня. – Сейчас я бы многое отдал, чтобы приготовить и съесть эту проклятую курицу».
Взяв сигарету, пришлось попросить и огня. Было неловко, но курить хотелось сверх всякой меры. Поблагодарив и затянувшись дымом, Андрей попробовал разобраться в сути понятия «неловко». Получалось, что всякая неловкость возникала от боязни плохо выглядеть в чужих глазах. То есть Андрей, не имея возможности читать посторонние мысли, представлял, какими они могут быть. А какими они были реально? И было ли вообще кому-нибудь дело до того, как Андрей выглядит и что делает? Тут же в голову пришла забавная формула – посторонние думают о тебе так же, как ты бы подумал о них, попади они в похожую ситуацию.
Гитарист устал молотить по струнам и сменил гитару на пол-литровый стакан пива. На Арбате зажглись фонари – темнота опускалась на город. Людей заметно прибавилось, будто огни ночи имели над ними необъяснимую власть, выманивая из квартир своим праздничным светом. Обилие гуляющих помогало Андрею оставаться незамеченным в толпе, но мысли все чаще возвращались к необходимости поиска хоть какого-нибудь убежища на ночь. Он знал, что после закрытия станций метро любой одинокий прохожий вызывает у милицейских патрулей повышенное внимание.
Воспоминание о милиции снова вызвало страх, постепенно усиливающийся до уровня, близкого к истерике. Это походило на острый приступ паранойи, когда в студенческом общежитии народ накуривался коноплей «до ментов». Так называлось состояние дикого ужаса от осознания, что прямо сейчас в дверь войдут хмурые парни с Регалиями, и заломят руки, и отметелят ботинками, и посадят в вонючую камеру. Хотя нет, тогда еще вместо Регалий были удостоверения. Но термин «обкуриться до ментов» вспомнился сейчас очень отчетливо из-за удивительной схожести состояния. Только теперь опасность была совершенно реальной и не ограничивалась клеткой. Андрей прекрасно понимал, что жив лишь благодаря отсутствию у противника информации о его местонахождении.
Андрей с трудом понимал, почему его побег от правоохранительных органов закончился именно возле пьяного гитариста на Арбате. Умом он понимал, что ощущение безопасности этого места связано в первую очередь с его многолюдностью, с возможностью затеряться в толпе. Но была и другая причина. Судя по всему, она имела не столько разумную, сколько эмоциональную подоплеку – Андрей вспомнил, что Арбат был первым местом, куда он направился прямо с вокзала в день своего приезда в Москву. Тогда он еще ничего не знал в этом городе, он помнил лишь далекое детство, когда отец привез его в Москву на каникулы. Он помнил, что, спустившись с вокзала в метро, не надо делать никаких пересадок – поезд сам привезет на станцию «Арбатская». И именно здесь он впервые увидел Москву взрослым взглядом. Это было место первого свидания с городом, поэтому он сюда и пришел.
Гитарист допил пиво и уложил гитару в чехол. Кучка слушателей, так и не дождавшись возобновления концерта, начала растворяться в текущей по Арбату людской реке. По мнению Андрея, одиноко стоящий мужчина в байкерском одеянии мог привлечь к себе ненужное внимание. Пришлось влиться в общий поток.
Больше всего раздражало отсутствие денег – Андрей уже давно разучился обходиться минимумом и никогда не представлял себе жизни вообще без копейки. Сейчас из денежных средств в кармане лежала лишь телефонная карта с кредитом на пять минут разговора, но обменять ее на еду или поездку в метро было совершенно немыслимо.
А есть хотелось.
Бомж говорил, что в городе еду и кров можно найти без труда, но либо он хвастался, либо для уличной жизни требовались особенные умения. Странно, что в приключенческой литературе по большей части описывались способы выживания в лесу, в пустыне или в горах, но мало кто из классиков потрудился описать методику выживания в естественной для человека среде обитания – в городе. Андрей попробовал применить для решения этой проблемы ум, но тут же понял, что для анализа попросту не хватает данных. Андрей совершенно не представлял, по каким законам происходит круговорот еды в городе, как она попадает в места употребления и какие меры принимаются для устранения ее утечки. Единственным способом добычи, пришедшим на ум, оказалась банальная кража, но Андрей ее тут же отбросил.
Тогда он попробовал решить задачу в упрощенном виде – добыть денег. Хотя бы немного. Еще в студенческие времена ходили слухи о неплохих заработках на мойке вагонов. Для такой работы не нужны документы, а чувство голода уже заметно превысило чувство брезгливости. Андрей решился и выбрал направление на Курский вокзал. Идти было далеко, но Андрей хорошо представлял дорогу. Сначала он думал пробираться темными проулками и дворами, чтобы не попасться на глаза случайному патрулю, но затем сообразил, что такие меры предосторожности не только излишни, но и могут привести к прямо противоположному результату.
Смешавшись с толпой, Андрей вскоре почувствовал всеобщее безразличие. Никому вокруг не было дела ни до него самого, ни тем более до его проблем. Люди замечали друг друга ровно настолько, чтобы не оттаптывать ноги и не стукаться лбами. Андрей напрягался только при виде милицейских патрулей, стараясь обходить их подальше. Главное в таких маневрах было не менять резко скорость и направление движения – это правило Андрей усвоил еще в те времена, когда у него не было московской прописки.
До вокзала он добрался уже совсем затемно, если можно назвать темнотой странное состояние летних московских ночей, когда медленный закат угасает совсем ненадолго, чтобы почти сразу превратиться в такой же неспешный рассвет. Андрей выяснил у грузчика местонахождение отстойника для вагонов и направился туда пешком, обогнав разрозненные кучки бомжей, вяло бредущие вдоль путей.
«Конкуренты», – подумал он, уже понимая, что легко работа не достанется.
Но вид у бомжей был жалкий, лица пропитые, а тела наверняка измучены многочисленными болезнями и недоеданием. В себе же Андрей ощущал непобедимую уверенность. Он подумал было, что уверенность эта связана с недавними событиями, поставившими его на грань жизни и смерти, но тут же понял, что сам себе врет – она основывалась лишь на жалком виде бомжей. Андрей выглядел жемчужиной в куче навоза не потому, что сам был жемчужиной, а лишь потому, что сравнивал себя с кучей дерьма. Сами бомжи об угрозе еще не догадывались, справедливо считая, что у байкера может быть более важное дело, чем уборка вагонов.
Но один, совсем старый на вид, оказался то ли хитрее других, то ли опытнее. Он то и дело подозрительно поглядывал на Андрея. Что-то в нем было странное, резко отличавшее его от других, и, лишь приглядевшись, Андрей понял, что старичок не такой уж старый и совсем не дряхлый, а маленький рост и желтый цвет лица попросту выдавали в нем китайца. Наконец старик перестал бросать взгляды и подошел с таким видом, будто собирался попросить сигарету.
– Поработать решила? – вместо этого спросил китаец.
– Тебе какое дело? – высокомерно фыркнул Андрей.
– Послушай, если ты собралась вагон помыть, я тебе помогу. В первый раз, да?
– Иди к черту.
– Не пойду. Ты ничего здесь сама не узнаешь. Ты хоть знаешь, когда можно на работу проситься, чтоб не прогнали?
Андрей задумался.
– А тебе что за дело? – уже менее агрессивно спросил он.
– Тебя сейчас бить будут, – объяснил китаец. – Но ты здоровая, сильная, ты победишь. Только зачем победа, если никто не скажет, что с ней делать потом?
– Ты хочешь со мной в долю? – понял Андрей.
– Точно. А я тебе помогу. Ты меня не бей, я тебе все расскажу, а на двоих нам хватит.
– Ладно, – кивнул Андрей.
– Вон, посмотри, в черном свитере мужика. Самая сильная. Ее первым бей. Остальные испугаются и уйдут дальше. Другой поезд совсем скоро придет. А с проводником я сам буду говорить. Иди, иди, сами они не уйдут.
Андрей широко раздул ноздри и двинулся к группе бомжей, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.
– Чего надо? – спросил крепыш с беззубым ртом, на которого показал китаец.
– Драться иду, – честно признался Андрей.
– А надо? – усмехнулся беззубый.
– Я бы и рад избежать, но вы же работу по-доброму не отдадите.
– Нет.
– Значит, придется драться.
– Какой ты упертый, – усмехнулся беззубый и первым бросился на противника.
У него не было техники движения, какая приходит с многолетними тренировками, но ее с успехом заменяла уличная проворность. Но самым страшным в противнике оказалось отсутствие всякого страха и малейшего намека на воображение – он совершенно не боялся замахов, не поддавался на обманки, а полученный в лицо удар не выводил его из душевного равновесия. Примерно так дерутся звери, и именно из-за этого Андрей старался избегать конфликтов с собаками. Такого противника можно лишь убивать или физически выводить из строя, доводя хотя бы до потери сознания.
В первые же секунды Андрей получил несколько болезненных ударов по ногам и один в подбородок. От этого не только алые пятна завертелись перед глазами, но и накатил приступ одуряющей тошноты, напомнив о недавнем сотрясении мозга. Но это ошеломило лишь в первый момент, а потом боль смыло потоком адреналина, и Андрей принялся молотить кулаками и пинаться. Крепыш крепко ударил его в нос, но Андрей сумел подобраться к нему вплотную и схватить за руку. Тут же, не дожидаясь ответных действий, добавил коленом в пах и локтем по затылку. Крепыш рухнул ему под ноги и пополз подальше от рельсов.
– Добивать не надо! – выкрикнул китаец. – Они теперь сами уйдут.
Четверо оставшихся бомжей, которые даже не пытались принять участие в драке, подхватили поверженного товарища и поволокли его вдоль путей.
– Надо в вагона садиться! – Китаец призывно помахал рукой и подошел к двери.
Когда Андрей смахнул со штанов и куртки грязные следы пинков, старичок уже успел обо всем договориться.
– Нам два вагона дали! – довольно улыбнулся он. – В два раза больше получим. А ты хорошо дралась, очень быстро. Давай убирай мусор, а я веник возьму. Я совсем старая, мне бутылки носить нельзя.
Они забрались в вагон и принялись за уборку. Андрей заметил, что проводники в своем купе делят пачку полусотенных купюр, полученных от желающих передать посылки знакомым. Вид денег вдохновил на трудовой подвиг – отбросив всякую брезгливость, Андрей по локоть залез в мусорный ящик возле тамбура и принялся выуживать из него тяжелые предметы. В основном это были разнокалиберные бутылки, но попадались и консервные банки, надписи на которых вызвали приступ обильного слюноотделения.
Пока он пакетами выносил мусор из вагона, китаец ловко свернул ковровую дорожку и вымел коридор куцым веником. Андрею пришлось взять ведро и половую тряпку. Он понял, что ему снова подсунули работу потяжелее, но наглости на восстановление справедливости уже не хватило. Он уже уверился в мысли, что каждое такое «установление справедливости» влечет за собой все более пагубные последствия.
Но вода была с хлоркой, а ладони изранены, поэтому отжим тряпки вызывал совершенно неимоверную боль.
– Отжимай получше! – прикрикнула проводница, выглянув из купе. – А то устроили тут болото.
Андрей мысленно взвыл, но ничего другого не оставалось, как подчиниться. Он только понял, что на уборку второго вагона у него не хватит мужества.
– Второй вагон сам убирай, – сказал он китайцу, выплескивая грязную воду на гравий. – Мне отдай половину за этот.
– Хорошо, хорошо, – закивал старик. – Сейчас договорюсь.
Он пошептал что-то возле купе и с довольным видом протянул Андрею бутылку водки.
– Забирай всю, – великодушно позволил китаец. – Я себе с другой вагоны возьму.
– А деньги? – медленно зверея, спросил Андрей.
– Денег не дают. За деньги они бы сами убрали.
– Но водка стоит денег! Обменяй.
– Они уже купили. А водка им не нужен совсем.
Андрей хотел было устроить бучу по этому поводу, но тут увидел за окном милицейский патруль с собакой.
– Черт. – Он взял водку и вышел в тамбур. Тревога обдала сердце холодной волной.
– Или в этом, или в другом вагоне, – услышал он шамкающий голос беззубого бомжа. – Он вместе с китайцем.
Сердце замерло на долю секунды и тут же перестроилось на новый, гораздо более частый ритм.
– В костюме байкера, говоришь? – хрюкнул динамик милицейского шлема.
– Да, я ему нос в сливу превратил, сразу узнаете. Я за свою территорию исправно плачу, так что вы уж разберитесь, пожалуйста.
– Пасть закрой! – рыкнул динамик.
Гравий захрустел под тяжелой поступью, и по металлической лесенке стукнул приклад пулемета. А овчарка дышала так громко, что было слышно возле купе.
– Эй! – выкрикнул искаженный динамиком голос. – Всем в вагоне! Выйти наружу!
Разум Андрея стиснуло судорогой ужаса, но вместо того, чтобы парализовать волю, этот страх полностью отключил рассудок, оставив тело во власти дремучих инстинктов. Это были инстинкты далекого предка-зверя, ничего не знавшего о человеческих нормах поведения и законах. Андрей и заревел, словно зверь, бросившись по проходу к середине вагона. Он рванул в сторону одну из дверей купе, ворвался внутрь и несколькими ударами вышиб ногой двойное стекло. Оно еще не успело осыпаться, а Андрей уже вскочил на откидной столик и прыгнул наружу. Земля ударила резко, больно, нога подвернулась на гравии, но освобожденная из клетки сознания звериная сущность не обратила на это никакого внимания. Она полностью приняла на себя управление телом и рванула вперед, заставляя его пролезать под составами и перепрыгивать через рельсы. Мощные путевые прожекторы ярко били с решатчатых мачт, разбивая тени на одну черную, от самого близкого источника света, и три-четыре серых, более тусклых призрака. Тени-призраки метались под ногами, перепрыгивая из стороны в сторону, словно пытались увернуться от обстрела прожекторов.
Топот погони пока еще не был слышен, стрельба тоже, но чутьем освободившегося зверя Андрей улавливал непонятные разуму эманации преследования. Он просто знал, что по его следу кто-то идет, и это знание не было плодом воображения, хотя бы потому, что абстрактные измышления присущи разуму, а не инстинкту. И инстинкт не подвел – позади послышался шорох гравия. Андрей коротко обернулся, разглядев между составами черно-серый веер теней, метнувшийся в его сторону. Такие тени не мог отбрасывать человек, к тому же человек не мог двигаться настолько быстро.
Андрей присел на корточки, зарычал и скинул с плеч тяжелую кожаную куртку. Теперь из полутьмы уже слышалось тяжелое дыхание бегущей собаки. Андрей намотал куртку на левую руку, правой схватив увесистый булыжник. Он не боялся – сейчас они со зверем были на равных.
Пес прыжком выскочил из густой темноты под вагоном и кинулся на Андрея, заученно целя в лицо. Но ощеренные клыки вцепились лишь в грубую кожу куртки, Андрей заревел и не раздумывая ударил камнем в собачий череп. После третьего удара под камнем хрустнуло, и Андрей отбросил куртку вместе со сведенной судорогой тушей.
Дальше он удирал уже почти на четвереньках – зверю так было удобнее. Но зверь не знал приемов охоты, изобретенных разумом, он не знал, что патрульные переговариваются между собой по радио совершенно бесшумно, отключая при этом динамики шлемов, он не знал об инфракрасной оптике и ультразвуковых сонарах, он не знал, что вокзал оцеплен и к нему стягивают все новые и новые патрули. Он просто бежал, пролезал под вагонами и прыгал через рельсы и шпалы. Иногда приходилось резко сворачивать в сторону, когда впереди мелькали серые милицейские шлемы, иногда приходилось замирать под вагонами, вздрагивая от шороха гравия под ботинками.
Наконец разум взял верх над зверем – сидя под вагоном, Андрей ужаснулся, представив, как его нащупывают невидимые лучи инфракрасных фонарей. И в этот момент вагонная сцепка над головой звякнула, поезд резко дернулся и покатился, медленно набирая скорость. Меньше секунды Андрею понадобилось на принятие решения – он вцепился в проплывающую мимо лица решетку аккумуляторного отсека, а ногами обхватил толстую железную штангу. Шпалы все быстрее и быстрее бежали в нескольких сантиметрах под спиной.
Куда шел поезд, Андрей не знал, а держаться пальцами за железо оказалось гораздо труднее, чем он предполагал, – уже через пару десятков секунд руки свело болезненной судорогой. Через две минуты он понял, что, если не разожмет пальцы, они попросту оторвутся. Под спиной гулко загудел металл, видимо, поезд проходил по мосту на Каланчевке. Ноги сорвались со штанги, больно ударившись о проносящиеся внизу шпалы, один сапог соскочил с ноги и исчез далеко позади.
Андрей разжал пальцы, рухнув в пространство между рельсами. Удар оказался такой силы, что оглушил его, на какое-то время скрыв реальность во тьме беспамятства. Очнувшись, Андрей ощутил под собой подрагивающий металл, а подняв голову, разглядел красные фонари последнего вагона, удаляющиеся во тьму. Действительно, мост был Каланчевским – совсем рядом виднелась площадь трех вокзалов. Милицейских сирен слышно не было.
«Вырвался, вырвался, вырвался…» – билась в голове единственная мысль.
Андрей поднялся на четвереньки и пополз вдоль рельса, сбивая колени о шпалы. Подняться на ноги он боялся – бредущая по мосту фигура обязательно привлечет внимание. Он полз и полз, глядя вниз, чтобы не провалиться в зияющую пустоту между шпалами. Неожиданно он уперся во что-то лбом и остановился, не понимая, какое препятствие могло остановить его на железнодорожном пути. Ощущение создалось такое, словно голова уперлась в стальной прут. Но, подняв взгляд, Андрей понял, что это не прут, а ствол карабина, направленный ему прямо в лицо. Похолодев от страха, Андрей увидел перед собой девушку, одетую в форму охраны железнодорожных объектов. А приглядевшись внимательнее, он различил ее лицо. За несколько дней оно совсем не изменилось – это была та же самая Алена, которую он пригласил в кабинет Вальки Знобина. Она и выглядела такой же уверенной и независимой, как тогда, но теперь эта уверенность казалась вполне обоснованной.
– Встать! – приказала девушка, отойдя на четыре шага назад и направив в лицо Андрея луч укрепленного под стволом фонаря. – Руки за голову!
Она потянулась к коробочке рации, висевшей на поясе, а Андрей не выдержал и истерически расхохотался.
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15