Сущность племени

Чувство костра, пещера и охота на буйволов. Каждое утро просыпаться и отправляться добывать еду: собирать орехи, ловить оленей. По вечерам рассказывать истории, ссориться и влюбляться. Засыпать на заходе солнца, вставать на заре. Улаживать споры с соседями. Пытаться защититься от холода. Человек 50 000 лет назад предположительно был так же разумен, как и сейчас, жил в совершенно других обстоятельствах и делал то, что делаем и мы: создавал племена.

Вы когда-либо смотрели на организацию как на племя? Мы — да. Организация — это живое целое, в ней есть центральные площади и ратуши (конференц-залы и переговорные), переулки и бары, где и ведутся настоящие разговоры (курилки и кофемашины), вожди (лидеры), старейшины (старожилы организации и авторитетные эксперты), охотники (продавцы и маркетологи), шаманы (ИТ, отдел кадров, менеджеры по инновациям, консультанты) и собиратели (штатные сотрудники, которые решают основные задачи организации). Племена постоянно видоизменяются, проявляются в общих историях и возникают в диалоге. Мы понимаем племя не как сумму индивидуумов, а как совокупность отношений, хороших или не очень. Договоренности о том, как воспринимать друг друга, время, пространство и богов, мы называем культурой. С этой точки зрения можно смотреть на организацию как на живой организм, внутри которого действуют и взаимодействуют люди.

1.1. Люди объединяются в племена

Во всех уголках мира люди объединяются в группы, в племена. С незапамятных времен мы рождаемся в племенах. Мы приходим в этот мир и вливаемся в группу родственников, постепенно усваивая, что такое «правильно» и «неправильно». Благодаря этому весь окружающий нас мир становится управляемым, логичным и осмысленным. Люди по сути своей — приматы, живущие группами. Сильные племена — это не только прочное целое единомышленников, но и открытая система, заинтересованная в разнообразии, которое препятствует «кристаллизации» и гарантирует развитие. Люди образуют сильные племена, взаимодействуя и контактируя друг с другом. Для большинства проблем и задач человек за свою многовековую историю уже нашел разно­образные решения.

Автор прекрасной книги «Sapiens» Юваль Ной Харари (Yuval Noah Harari) фантастически раскладывает по полочкам историю человечества. Где-то 70 000 лет назад животный вид Homo sapiens начал формировать сложную структуру общества, творить культуру, создавать племена. Харари показывает, как ход истории определили три важные революции: когнитивная, аграрная и научная. Здесь мы кратко перескажем историю, описанную Харари. Рекомендуем вам прочитать его книгу — она даст более подробную информацию и поможет углубить понимание вопроса. В конце этой главы вы поймете, почему для создания современных организаций необходимо совершить путешествие в настолько далекое прошлое.

Огонь

Люди долгое время были аутсайдерами саванны. Миллионы лет человекообразные охотились на маленьких животных и собирали что могли, а в это время на них самих нападали крупные хищники. Лишь в последние 100 000 лет человек смог пробиться к вершине пищевой цепочки. Решающим шагом стало приручение огня. Он стал надежным источником света и тепла и смертельным оружием против хищников. С его помощью человек смог готовить, так что основой его питания стали растения, которые нельзя употреблять в сыром виде (пшеница, рис, картофель). Огонь дал власть над другими животными, несмотря на то что человек был меньше их и физически слабее.

Когнитивная революция: сплетни

Homo sapiens — человеческий вид, к которому мы принадлежим, — родом из Восточной Африки, где он поселился 150 000 лет назад. Лишь приблизительно 70 000 лет назад он через Аравийский полуостров распространился по всему Евро-Азиатскому региону. Наши предки боролись с другими видами людей и жили маленькими группками. С течением времени возникли новые способы мышления и коммуникации. С развитием языка человек смог обмениваться с другими информацией не только о львах и других опасностях, но и о том, кто кого не любит в племени, у кого с кем отношения, кто честен, а кого следует опасаться. Когнитивная революция дала человеку в руки тайное оружие — эффективные сплетни. Возможность тайком говорить о других и заключать союзы стала революционным шагом в формировании племен. Эмоциональный банковский счет был открыт.

Благодаря постоянному развитию языка маленькие группы могли расширяться, и стали возникать все более тесные и избирательные партнерства. Существенную роль в этом процессе сыграл обмен информацией о том, кому доверять можно, а кому нельзя. Максимальный «естественный» размер группы, объединенной сплетнями, примерно 150 человек. Это верно и для современных организаций: мы в большинстве своем не знаем лично больше этого числа людей, а потому не можем эффективно о них сплетничать и запоминать касающуюся их информацию. В рамках общности из 150 человек можно сохранять порядок без формальных законов и иерархии: все друг друга знают, а личные связи создают коллективную память. Племена образуются во взаимоотношениях. За пределами границы в 150 человек нам, по-видимому, не хватает общей памяти для сплетен. В более крупных группах нужны правила, формальные договоренности, процессы и процедуры. По мере разрастания группы возникает система.

Вера в вымышленные истории — это еще один аспект когнитивной революции, пишет Харари. Люди обретают способность говорить о вещах, которых не существует. Так возникли легенды, мифы, боги и религии. Люди теперь могли не только закричать «Осторожно, лев!», но и сказать «Лев — это дух-покровитель нашего племени». Благодаря языку мы способны придумывать истории, в которые могут верить большие группы людей. Вспомним библейскую историю Творения, националистические мифы современных государств, стратегические миссии и видение организаций. Благодаря общей вере в определенные мифы мы можем успешно сотрудничать с большим числом сторонних людей. Это отличает человека от остальных животных. Харари очень точно подмечает: «Нельзя убедить обезьяну отдать тебе свой банан, пообещав ей бесконечное количество бананов после смерти в обезьяньем раю». С людьми такое возможно.

Церкви, нации, правовые нормы, школы, системы здравоохранения… все они базируются на коллективных идеях, совместно созданных конструкциях. Ничто не обладает значением само по себе, всему придают значение люди. С течением времени мы создали сложное целое из историй, которые снова и снова рассказываем друг другу. Так, закон существует и функционирует, только если мы все в него верим и рассказываем эту историю другим. Клочок бумаги имеет ценность 50 евро, только если мы все с этим согласимся, в это поверим и в соответствии с этим будем действовать. Представление миру нового бренда основано на рассказывании историй и старании убедить окружающих в них поверить. И если это удается, вы получаете власть.

Культура возникает во взаимодействии, в диалоге, в принятии решений, в рассказах. Мы ведем себя соответственно истории, в которую верим. Так, различия между мужчинами и женщинами — это биологическая данность, а особенности взаимодействия двух полов определяют культурные истории. Поведение людей изменяется, если меняется история, миф или вера. Новая история? Другое поведение. Торговля с чужестранцами? Ты создаешь взаимное доверие, обращаясь к общему богу, мифическому предку или единой для вас денежной системе. Племена создаются с помощью придумывания историй и пересказывания их, так что в результате эти истории достигают ушей каждого. Культура возникает в диалоге и, как мы увидим далее, в сопровождающем его принятии решений.

Охотники и собиратели

Наши предки, жившие от 70 000 до 30 000 лет назад, имели приблизительно такие же когнитивные способности, как мы сейчас. Еще 10 000 лет назад они вели жизнь кочевников — охотников и собирателей. К сожалению, об этом периоде нам мало что известно. Письменных источников не существует, а большинство инструментов тогда были деревянными и не дошли до наших дней. Мы можем реконструировать образ своих предков, проводя антропологический анализ современных народов-собирателей, но тут надо быть осторожными и не делать глобальных выводов. Скорее всего, существовали различные типы племен, и у каждого были собственные мифы, привычки и традиции. А возможно, еще и знаменитые музыканты, завоеватели и философы. Мы этого никогда не узнаем.

Судя по той разрозненной информации, которой мы обладаем, можно только предположить, что на раннем этапе племена представляли собой родственные группы. Они сражались с другими группами за средства к существованию, а с некоторыми устанавливали дружеские связи, обмениваясь членами групп и вещами, образовывая альянсы и проводя совместные ритуалы. Однако большую часть времени люди проводили в собственной группе, состоящей из родственников и друзей, скитаясь в поисках пищи. Часто они месяцами не видели чужих. Внутриплеменные взаимоотношения имели огромную важность. Такую же, как знание природы, по которой эти племена скитались. Природу наши предки одушевляли. Если бы мы могли их спросить, они бы рассказали, что каждое место, животное, растение и объект обладает сознанием и что люди напрямую могут общаться с ними с помощью разговора, танца, пения и ритуалов.

Люди являются частью природы, а не возвышаются над ней. Между людьми и другими существами нет границ, как нет надо всем миром и богов, управляющих им. Этот анимистический способ жизни и взгляда на нее и сейчас часто еще встречается в различных уголках мира.

На Бали каждый день приносят жертвы духам и деревьям, водопроводам, магазинам и автомобилям. В Суринаме не выходят в лес, не испросив у его духов разрешения при помощи соответствующего ритуала. Аборигены общаются во сне с духами воды, земли и воздуха. На Гаити наливают немножко растительного масла на банкноты, чтобы капитал приумножился. А у нас… некоторые родители надевают своему ребенку браслетик на счастье или дают с собой талисман на экзамен в школу.

Аграрная революция: письменность

Примерно 10 000 лет назад люди в различных уголках мира начали обустраивать природу по своему вкусу. Они стали выращивать картофель и пшеницу, пасти коз и объезжать лошадей. За несколько веков произошла аграрная революция, маленькие изменения в повседневной жизни. Сначала люди на некоторое время задерживались на одном месте после сбора урожая; так постепенно появлялись деревни. Поскольку запасы продовольствия росли, стало увеличиваться и население. Женщины могли чаще рожать детей, ведь больше не приходилось постоянно кочевать с места на место. В то же время рацион стал однообразнее и в местах постоянных поселений все чаще начали возникать различные заболевания. Обратного пути к жизни охотников и собирателей не было, для этого население уже стало слишком многочисленным. Кроме того, общество через несколько поколений постепенно трансформировалось настолько, что никто уже не помнил старого образа жизни.

Начав сами выращивать пищу, люди стали больше заботиться о будущем: что, если урожай окажется скудным? С другой стороны, регулярно оставались излишки продукции, их надо было сохранять и продавать — а это помогало разнообразить рацион. Так сельское хозяйство постепенно закладывало основу для появления новых, все более крупных партнерств. Общих мифов, которые люди имели к этому времени, оказалось достаточно для союзов кочевников, но для сотрудничества в крупных деревнях, городах и позднее империях общемирового значения человеку аграрному нужны были новые мифы. Так возникли истории о родине, союзах и средствах обмена. Также изменились и отношения с миром духов и истории о нем: на смену анимизму пришли более мощные боги, благословившие новую иерархию. Теперь партнерства все чаще опираются не на личные контакты или первобытные инстинкты, а на веру в новые, общие мифы. Вместе люди придают миру смысл и творят порядок, иерархию. Этот мировой порядок не является изначальным, он придуман людьми, обладающими властью. Культура становится оружием. Власть получают те, кто может писать истории и оказывать влияние. Нам очень помогают социальные конструкты, порядок и иерархия. Они позволяют при первой же встрече понять, как обращаться друг с другом, так что нам не приходится затрачивать время и усилия на то, чтобы сначала узнать человека лично.

Если люди больше не верят в определенный порядок, все рушится. Это убеждение не существует в нас изначально, мы его передаем друг другу с помощью историй, песен и священных книг. Племена создаются и обретают форму в непрестанном диалоге и противостоянии. Заставить людей соблюдать придуманный порядок и структуру можно, применяя насилие, закон и угрозы, но в конце концов для создания прочного и здорового племени необходима вера в общие истории. Поэтому прекрасно, когда люди верят, что определенный порядок основывается на объективной реальности, укорененной в законах природы или сверхъестественного. Мы воспитываем людей через совокупность историй, которые в разных формах слышим снова и снова — по телевидению, в газетах, спектаклях, фильмах, сказках, архитектуре, моде и т.д. Так что изменить великий мировой воображаемый порядок в отношении, например, денег, неравенства рас или религии — это очень непростая работа.

Урок для организаций, которые хотят функционировать как племя, заключается в том, что они должны рассказать историю, распространить миф, который выглядит во всех отношениях правильным. Политика, способ работы, поощрение сотрудников, общение с клиентами, все формы коммуникации и поведения должны соответствовать одной и той же истории и логически выводиться из нее. Уже существующая история, в которую поверил каждый, может измениться, только если мы начнем верить в новую — альтернативный миф, который даст действительности новый порядок. Этот порядок всегда будет умозрительным, потому что он придуман и создан людьми.

Все более крупные и сложные партнерства и потребность в торговле способствовали возникновению других мифов и богов, а также порождали необходимость запоминать увеличившийся объем информации и более крупные числа. До сего момента люди в этом не нуждались, и мозг был к этому мало приспособлен. Когда около 3000 г. до н.э. шумеры нашли способ записывать большие числа, стало возможным возникновение городов и царств, пишет Харари. С приходом письменности появилась возможность увеличить масштаб, ведь теперь нас уже не ограничивал объем памяти. Больше не требовалось запоминать, чем и с кем мы обменялись. Мы могли все записывать и получили системы, подкрепляющие коллективную память. Способность понимать эти системы породила новый фактор власти в племенах. Это заметно и в современных организациях: если ты не умеешь пользоваться языком систем и цифр, то не сможешь влиять на политику компании. Историю можно изменить, только если владеешь языком этого рассказа.

По собственному опыту можем сказать, насколько естественно возрастает системность, когда организация становится крупнее и количество ее клиентов увеличивается.

Если сначала кое-какие вопросы можно было регулировать неформально и на основании договоренностей, то, когда проектов становится больше и они усложняются, эта схема перестает работать. Для организаций существенно умение вести сложную систему учета. Однако тут сразу возникает дилемма: сколько ты регулируешь посредством систем, а сколько оставляешь на откуп оценке других людей и их взаимоотношениям (доверяйте своим людям, а не системам) — а может, все идет не так из-за того, что мы что-то упускаем из виду и полагаемся на политику кумовства?

Когда группы переросли размер 150 человек, нам понадобилась письменность, помогающая делиться знанием и формировать коллективную память. Но буквы не помогают ощущать связь с другими, а для племенного родства это необходимо. И тут племена нашли фантастическое решение — музыку!

Музыка существовала в нашем мире везде и всегда. Она создает ритм и затрагивает самые глубинные струны в человеке. Она вызывает сильные эмоции и воспоминания; слушая ее, можно ощутить более глубокую связь с самим собой и с другими. Исследование Кэтлин Вермке (Kathleen Wermke) показывает, что люди обладают особым музыкальным инстинктом; плач малышей во всех странах мира имеет примерно одинаковый музыкальный интервал: «мамааа». Музыка — это вибрация. Это энергия, которую чувствуешь во всем теле. Более того, она объединяет нас на гормональном уровне.

Что вы обычно делаете, оказавшись дома одни? Включаете музыку. Музыка дает нам почувствовать, что мы вместе, уменьшает чувство одиночества. Она дает ощущение единства, которое требуется нам для хорошего самочувствия. Сильнее всего это единство ощущается в физическом контакте. Когда мы прикасаемся к другому человеку, у нас синтезируется гормон любви — окситоцин. Однако целый ряд исследований показывает: когда мы поем в хоре, количество окситоцина у нас в организме удваивается. Музыка порождает в нас ощущение братства. Умные племена этим пользуются. Вспомните рекламу, в которой звучат известные мелодии. Бодрящую или, наоборот, расслабляющую музыку на мероприятиях и в залах ожидания. Музыка содержит эмоции и вызывает их. В политике, спорте, на музыкальном фестивале… а значит, и в организациях.

Научная революция: в поисках открытий

За последние 500 лет человечество испытало огромные технологические изменения, а население Земли резко возросло. Поиск знаний и новых технологий, во всяком случае в Европе, ускорился, когда люди стали сомневаться в постулатах до определенного момента доминировавшей истории, что Бог — творец всего сущего. Осознав свое невежество в массе важных вопросов, человек бросился проводить исследования и делал открытие за открытием. Это привело к научной революции. Многочисленные результаты исследований разрушили коллективные мифы; в том числе мы поняли, что умираем не по воле богов, а от болезней и телесной немощи. И, как объясняет Харари, в этой революции большую роль играет власть. Мы не удовлетворяем любопытство слепо и бездумно. Большинство научных исследований финансируется сторонними спонсорами, потому что кто-то верит: они помогут достичь политических, экономических или религиозных целей. Каждый человек всегда живет и действует в сложном целом воображаемых порядков, мифов и историй. Этого практически невозможно избежать.

Что нам принесет эта революция, пока можно только гадать, мы находимся в самом ее эпицентре. Благодаря всемирной виртуальной сети коренным образом изменился даже наш первобытный поиск защищенности и партнеров. Мы можем найти их через сайт онлайн-знакомств, а для секса достаточно нескольких лайков в Tinder. Больше не требуется искать контрагентов, гостиницы или докторов через посредников. Всю историю и данные организаций можно найти онлайн. Однако нам все еще приходится считаться с племенным мозгом, который сформировали главным образом тысячи лет охоты и собирательства. Несмотря на все открытия и технологические изобретения, на самом деле люди ищут племена, где смогут обрести защищенность, еду, секс, деньги, хорошие истории и смысл жизни. Мы остаемся приматами, которые не могут жить без сотрудничества. Нам нравится создавать коалиции. Мы — коллективные животные, которым нужны собратья.

Число модных концепций офисов, где индивидуальные предприниматели или путешествующие новые работники находят временное место работы, уже велико и продолжает стремительно расти. Но вот что интересно: сначала все хотели покинуть офис, быть независимыми, трудиться из дома, а не традиционным образом. Абсолютная свобода — зачем работать на хозяина на постоянном месте, если существуют виртуальные племена? Однако вместе с возросшей степенью свободы увеличилось и одиночество всех этих работников. Появились модные частично свободные племена. Современные транзитные узлы для пересадки пассажиров — хороший кофе, коллективный Viber, группа в WhatsApp, спортзал, но за всем этим скрывается… безопасность.

На этом мы заканчиваем историю развития племен — вольное изложение работы Юваля Ноя Харари, подкрепленное нашим собственным опытом.

1.2. Традиционные и современные племена

Помимо традиционных племен — групп родственников, сейчас существуют и племена в современном понимании — футбольные клубы, организации, модные бренды, музыкальные группы, увлекающиеся определенным хобби и т.д. Эти племена возникли на основе определенной темы, идеи, деятельности, а зачастую и вокруг лидера, запустившего в мир объединяющую идею.

Сет Годин (Seth Godin) в своей книге «Племена», например, формулирует это так: «Племя — это группа людей, объединившаяся друг с другом, лидером и идеей».

Люди как бы организуются вокруг центральной идеи, которую часто символизирует предмет (мода), деятельность (футбол) или гуру (артист, авторитетная личность). В основном благодаря интернету эти группы, эти современные племена могут быстро расширяться, захватывая все страны мира и выходя за рамки традиционных племен. Это значит не только, что каждое современное племя существует и онлайн, и офлайн, но также и то, что каждый индивидуум одновременно является членом нескольких племен: семьи, организации, профессионального сообщества, религиозной группы, спортклуба и т.д. Ему приходится объединять внутри себя порой противоречащие друг другу истории и истины различных групп. Это бывает очень затруднительно. Нас постоянно приглашают присоединиться к различным племенам, и в каждом из них необходимо образовывать единое целое с другими и в то же время иметь дело с огромным разнообразием людей и мнений. При этом приходится учитывать все время меняющиеся, проницаемые и плавающие межплеменные границы. Мы ищем что-то свое в матричных компаниях, совместном творчестве, сетевых организациях и объединяющихся в кластеры группах индивидуальных предпринимателей.

Традиционные племена: закрытые системы

Традиционные племена — это закрытые системы: иерархичные, однозначные, локальные. Человек при этом является членом лишь одного племени. Границы здесь четко очерчены, и зачастую рожденный в одном племени не может просто так стать членом другого. У племени есть определенные ритуалы, поддерживающие ощущение единства, транслирующие и увековечивающие существующую иерархию и историю. Есть четкая социальная организация, подгруппы, формирующиеся по принципу родства. Взаимная лояльность велика и важнее, чем зафиксированные письменно законы или правила. Существует явный вождь, который вместе с приближенными следит за соблюдением норм, так что каждый в племени знает, как все должно быть. Интересы племени всегда превыше всего и каждый знает, что именно представляет собой тотем. Ритуалы образуют структуру времен года, отмечают и сопровождают важные события. Много внимания уделяется прогрессу племени, повторению прошлого, урегулированию правильности взаимодействий.

Жизнь в племени дает покой и порядок. В то же время клановость часто воспринимается как устаревшая, несправедливая и опасная. Именно потому, что племена заботятся о глубокой внутренней связи своих членов, трудно завязать хорошие и творческие отношения с другими племенами. Кто этот другой: друг или враг? А если ты живешь сразу в нескольких племенах, это осложняет положение: к какому из них ты принадлежишь в большей степени? Можно ли, имея двойное гражданство, сохранять лояльность обеим группам? Потребность в традиционной племенной энергии обеспечивает устойчивые программы адаптации и ритуалы инициации. Традиционные племена могут проявлять агрессию, в особенности к сторонним людям. Вспомните, например, в этой связи уличные банды и большие многонациональные корпорации. Их характеризует жесткая вертикальная структура и сильная конкуренция. Но оказавшись внутри племени, его члены, которые хорошо понимают племенную историю и комфортно чувствуют себя в ее культурных рамках, ощущают уверенность, безопасность и поддержку.

Современные племена: открытые системы

У современных племен другие особенности, нежели у традиционных. Современные племена более разнообразны, их можно найти в разных местах, они существуют онлайн и офлайн. Так же как антрополог Робин Фокс (Robin Fox) в своем «Племенном воображении» (The Tribal Imagination), мы говорим об открытых системах в противоположность традиционным закрытым племенным системам. Современные племена, открытые системы плюралистичны, разнообразны и стремятся к равенству и минимальной иерархичности. У них проницаемые и гибкие групповые и организационные границы, часто они состоят из нескольких партнерств и взаимодействующих с ними и внешним миром клиентов и окружающих. Благодаря оперативно изменяющимся и гибким организационным формам современные племена могут успешно решать сложные вопросы — гораздо лучше, чем централизованно управляемые традиционные. Современные племена настроены на сотрудничество, сотворчество. Они возвращаются к гибким формам взаимного доверия и сетям отношений и ищут способы иначе использовать необходимый мир системы. Власть принадлежит уже не тем, кто обладает знанием, а тем, кто хорошо умеет объединять различные области и сферы знания. Эти племена постоянно ставят под сомнение существующий порядок и меняют правила игры, если этого требуют люди, цели или среда. А поскольку люди не могут без порядка, в современных племенах возникают следующие правила жизни:

• Честный и прозрачный обмен информацией, отсутствие скрытой политики или альтернативных фактов.
• Неэгоистический обмен идеями и мнениями.
• Принятие решений на основе рациональных соображений.
• Критический взгляд, постоянный поиск альтернатив вместо доказывания собственной правоты.
• Толерантность и постоянный поиск других идей, иного мнения.
• Принятие непредсказуемости и реальности изменений, нацеленных на рост и обновление.
• Сильная автономность и моральная ответственность всех участников племени, отсутствие опоры на вождя.

В деловой литературе в этой связи встречаются термины «саморежиссура», «самоорганизация», «самоуправление» и «кластер». Люди ищут формы организации, которые могут заменить устаревший милитаризованный вертикальный подход. Они стремятся работать, руководствуясь не должностными инструкциями, а принципом «если ты видишь задачу, это твоя задача», как красиво написал Мартейн Асландер (Martijn Aslander) в книге «Нескончаемый» (Nooit af). Основная мысль состоит в том, что современное племя организуется «снизу вверх» благодаря непрерывному оперативному взаимодействию членов различных подразделений. Идея состоит в том, что люди самоорганизуются естественно и спонтанно, без управления извне, благодаря чему порядок и структура возникают как бы сами по себе, без централизованного регулирования или управляющего лидерства.

Мы видим, что многие современные племена пытаются пересмотреть такие понятия, как лидерство, принятие решений и контроль. С одной стороны, есть убеждение, что группа способна самоорганизоваться и поступать правильно. Функция менеджера больше не нужна, ведь каждый при помощи информационных технологий и приложений может выполнять такие функции менеджера, как планирование и распределение работы. При таком подходе необходимо прежде всего не позволять правилам, рамкам и жесткому контролю отнимать энергию у племени. По сути, есть опасение, что правила станут душить. С другой стороны, есть точка зрения, что только благодаря четким рамкам, определенному пространству правил, описанию задач и полномочий можно сохранить группу, не позволить ей стать неуправляемой, расколоться на фракции и руководствоваться в поступках неочевидными, неоднозначными понятиями лояльности. В современных племенах эта дилемма часто еще не выкристаллизовалась, так что в данный момент действуют разного рода новые механизмы управления и сотрудничества: аджайл, скрам, модель Spotify, племена (нидерландский банк ING), самоорганизация, распределенное лидерство, кластеры…

1.3. Тайные слабости племени

Если поместить группу людей в замкнутое пространство, там сама по себе не возникнет демократическая система со сменным руководством, прозрачным обменом информацией и постоянным любопытством к другим способам видения и мышления. Мы видим это в компаниях клиентов, собственных организациях и вечерних новостях. Чтобы создать открытые культуры, инклюзивные культуры, необходимо безумно много совместно работать: формулировать различия, учиться чувствовать себя комфортно, если чего-то не знаешь, отставлять свое эго в сторону, быть готовым проникнуться словами другого и преодолевать страх изменений. Для нас работа в кластерах — это прекрасный идеал, чудесный маяк на горизонте, к которому мы изо всех сил стремимся, но… мы не птицы, мы — обезьяны. А обезьяна всегда стремится стать «царем горы» и захватить территорию.

Большинство людей, с которыми мы общались, говорят, что с удовольствием работали бы в открытой инклюзивной рабочей культуре, где любого оценивают по достоинству, востребованы таланты, бесконечные собрания заменены реальными обсуждениями, а решения принимают те, кому предстоит их реализовать. Сходные пожелания и идеалы мы находим в бесчисленных статьях и обзорах основных ценностей. Вся литература, посвященная менеджменту и современной организации, описывает или пропагандирует открытые системы с рациональным принятием решений, отходом от милитаристских вертикальных структур и закрытых систем, где знание — это сила.

Итак, если все хотят одного и того же и имеются необходимые технологии, почему же мы зачастую сталкиваемся совсем с другим — местничеством, навешиванием ярлыков, злоупотреблениями, сложными системами подчинения, избеганием актуальных вопросов, взаимной «ловлей блох», двойственностью политики и сплетнями в коридоре? Вот наш ответ на этот вопрос: наша племенная кровь просачивается даже там, где течи быть не должно. Мы действительно хотим сотрудничать без препятствий в виде эго и других племенных потребностей, но пока еще не очень хорошо это умеем. Но считая, что должны это уметь, мы превращаем свои базовые человеческие и антропологические потребности в табу; мы назвали это скрытыми потребностями племени, племенными грешками. И, возможно, в самой-самой глубине души очень многие из нас вообще-то совсем не хотят всех этих современных форм сосуществования и сотрудничества. Во всяком случае каждый день и во всех сферах жизни.

Мы хотим лидера

Собственно говоря… мы хотим харизматичного лидера, который покажет дорогу, когда мы ее не знаем, утешит, когда у нас горе, и возьмет на себя трудные решения, на которые мы сами не способны. За это мы готовы ему больше платить и отдавать самых красивых женщин или мужчин. Только пусть лидер хорошо о нас заботится и активно защищает в случае опасности.

И никакого нашего участия в каждом предложении. Только свобода от постоянной личной ответственности за организацию работы и жизни. Конец саморежиссуре, самоорганизации, самоуправлению и кластерам. Свобода от индивидуального предпринимательства, автономии и моральной ответственности. Просто есть тот, кто определяет рамки, на кого можно положиться и за кем слепо следовать; и в погожий день, и, конечно, когда ситуация трудная, нервная, неясная и сложная. Это ли не замечательно!

Мы хотим пищи для своего эго

Собственно говоря, мы хотим, чтобы нас видели и признавали. За то, кто мы есть, и то, что мы делаем. Желательно каждый день. Мы ждем комплиментов за работу, признания наших достижений, великолепных идей и красивых глаз.

И никакого «Моя идея — это наша идея». Или «Я есть, потому что мы есть». Или поиска альтернатив вместо собственной правоты. Но побольше «Вау, как ты это здорово сделал!», «Ты великолепен как никто», «Конечно, ты получишь за это дополнительный бонус!». Похлопывания по плечу, бесконечные похвалы и бурные овации. Потому что мы особенные, мы хотим чувствовать себя особенными.

Мы хотим неравенства

Собственно говоря, мы вовсе не хотим быть равными другим в команде или организации. Ведь есть хорошие люди и люди получше. Не все одинаково умны, красивы и сексуальны.

Никакого «У всех одинаковые права». Или «Давайте сделаем так, чтобы голос каждого был услышан». Лучше доиграть игру «у кого член длиннее» до последнего. А еще — двойные стандарты, обидные шутки и шушуканье в коридорах. Немного не(полит)корректности. Стремление к личным привилегиям и, главное, нежелание ни с кем их делить. Как это приятно и удобно!

Мы хотим ощущать принадлежность к группе

Собственно говоря, мы очень хотим ощущать принадлежность к группе. Желательно, чтобы нас пригласили, чтобы не нужно было куда-то самому нестись, добиваться допуска, места в группе и удобного стола в офисе. Мы хотим быть безусловными членами группы, не боясь исключения. Хотим чувства защищенности, однозначных символов, футболок, логотипов, боевых песен и ритуалов.

И никакого поиска собственной идентичности — пусть ее просто выдадут. А еще однозначную лояльность и само собой разумеющуюся взаимность. Мы хотим обрести дом — как братья и сестры, как семья. Хотим определенного «мы» для собственной группы, и, конечно, «они» для всех других групп. Их мы считаем меньше, другими, глупее и опаснее. Ведь эти люди не относятся к нашей группе.

Мы хотим знать, что делать

Собственно говоря, мы просто хотим знать, что делать. Продолжать то, что уже есть. Иметь ясные договоренности, постоянные роли, директивы, должностные обязанности и ритуалы. Делать то, что раньше делали. Рутина и постоянство.

И никаких изменений во имя роста. Только не надо непредсказуемости и постоянного поиска новых идей и возможностей! Просто дайте нам четкие границы, задания и нормативные акты, как все должно быть.

Мы хотим суеты, сплетен и беспорядков

Собственно говоря, мы страшно скучаем, когда все идет слишком мирно, гармонично, рационально и гладко. Тогда мы начинаем искать сплетни, недовольство и прочую суету. Слишком мирно — это скучно. Мы хотим брожения, возбужденности, энергии противостояния и беспорядков. Нам это нравится, это придает нам сил. Если нет конфликтов, мы всегда знаем, как их создать.

И никаких рациональных продуманных решений. Гораздо охотнее мы делаем эмоциональный и импульсивный выбор. Мы хотим не честного обмена информацией, а напряженности от двойных стандартов и заговоров. Тогда у нас есть на что жаловаться, о чем сплетничать и на что ворчать. Время от времени приятно немного посражаться (вербально) самому либо посмотреть, как это делают другие.

Мы хотим власти, денег и уважения

Собственно говоря, мы совсем не хотим делиться и думать о других. Мы хотим сами получить весь бонус. Заботиться о своем собственном благополучии. Наслаждаться аплодисментами и уважением. Не испытывать чувства вины, не делясь ни с кем.

И никаких «Мы вместе разделим все» или силы слова «мы». Просто я, я, я, а остальные могут сдохнуть.

Мы хотим любви, страсти и секса

Собственно говоря, нас также очень часто интересует, насколько приятен, мил и очарователен коллега. Женщины мечтают о перерывах на диетическую кока-колу, а мужчины 20 раз на дню думают о сексе. Мы стараемся хорошо выглядеть, флиртуем и обольщаем, стремясь протолкнуть наши проекты. Тайком, конечно, потому что такое уж точно запрещено офисным этикетом.

И никаких решений на основании рациональных аргументов и компетентности — только на основании внешности и приятных ощущений. Никакой отстраненной профессиональности — лишь страстные, возбуждающие отношения с коллегами и клиентами. Баланс на грани того, что позволительно и возможно. Немного флирта, мечтаний и свиданий. Знаете ли вы, что, по данным Центрального статистического бюро Нидерландов, почти 20% пар познакомились на работе?

Наш племенной мозг

В разговоре и на совещаниях мы часто делаем вид, что способны действовать совершенно рационально и независимо от наших многовековых племенных потребностей. Обдуманно и разумно, руководствуясь ясными аргументами. Вот вам новость: всё совсем не так!

Люди работают на крупных предприятиях — в офисах и на фабриках — только последние 200 лет. Интенсивно общаться друг с другом на расстоянии мы можем всего несколько десятилетий. Это всего лишь мгновение в сравнении с тем временем, когда мы могли контактировать лишь через кровь, пот и слезы. Хотя наш мозг увеличился в ходе эволюции, эволюционные психологи считают, что наши реакции по-прежнему обусловлены многовековыми привычками и предпочтениями человечества. На основании собственного опыта мы утверждаем: если принять эти племенные потребности в мышлении и действиях как факт, то они перестанут сбивать нас с толку. Из племенных грешков, запретного плода они превратятся в потребности, с которыми мы должны считаться, чтобы хорошо функционировать. Поэтому мы рассматриваем вопрос с точки зрения биоантропологии, желая знать не только свои скрытые потребности, но и то, откуда они взялись. Если вы хотите изучить этот вопрос более детально, рекомендуем книгу «Племенное воображение» антрополога Робина Фокса.

В ходе человеческой истории наш мозг, к счастью, увеличивался по мере происходящих изменений. Только не так быстро, как нам бы хотелось; кроме того, с развитием новых функций мозга старые не отмирали. Так, например, реакции на стресс и потребность в калорийной пище укоренены в очень древних частях мозга. И при образовании новой группы, как бы современно ни выглядело наше офисное здание, мы, не успев заметить, будем думать и действовать, руководствуясь нашим мозгом охотника и собирателя.

Как устроен этот мозг в целом? Для простоты мы делим его сложное устройство на три части. Первая — это первобытный мозг, самая старая часть мозга. Она расположена в стволовой части. Тут находится наша интуиция и движущие мотивы. Первобытный мозг, часто называемый рептильным, отвечает за первичные телесные функции и механизм выживания. В нем заключена основа нашей жизненной силы и чувства счастья. Над ним находится лимбическая система, называемая также мозгом млекопитающих или средним мозгом. Здесь находятся наши эмоциональные реакции. Лимбическая система позволяет образовывать эмоциональные связи с другими людьми и с миром вокруг нас, поэтому мы говорим о ней как о племенном мозге. Он управляет нашими импульсами, когда речь идет об образовании групп, лидерстве, признании, желаниях и эмоциях. И наконец, есть кора головного мозга, называемая рациональным мозгом. Здесь осуществляются логические процессы: суждение, анализ, интерпретация, планирование, формируется речь и организация. Наличие коры головного мозга отличает нас от остальных животных.

Когда речь идет о человеческих импульсах и потребностях, прежде рационального активизируется наш племенной мозг. Следовательно, когда отношения становятся напряженными, когда мы можем или не можем объединиться с группой, нами управляют скорее племенные потребности, а не осознанное, рациональное мышление. Это одна из причин, почему открытым системам, современным племенам так трудно организовываться постоянно и на высоком уровне.

Как только поднимают голову эмоции, мы знаем, что нами управляет племенной мозг. Но когда мы считаем, что это старомодно, по-детски или непрофессионально, базовые племенные потребности превращаются в грешки. Отрицая свои племенные потребности, мы лишь усиливаем собственный стресс и страх. Тогда активизируется первобытный мозг, ведь мы больше не чувствуем безопасности ни наедине с собой, ни в группе.

Нравится вам это или нет, но мы всего лишь группа очень красиво одетых обезьян, которые должны постараться вместе сделать все, что в наших силах.

1.4. Власть и любовь в племенах

Помимо скрытых потребностей в племенах постоянно и непрерывно действуют глубинные общечеловеческие силы. Каждое племя, каждая организация, каждая команда находит свою уникальную манеру взаимодействия с ними. Эти реакции делают племя уникальным, формируя язык и культуру группы.

Эти антропологические силы невозможно устранить, но можно научиться с ними взаимодействовать. В этом процессе создается, видоизменяется и сохраняется культура. Мы обобщенно называем эти человеческие силы власть и любовь.

Власть. С одной стороны, действует сила власти — потребность в дифференциации, разнообразии, установлении границ, целеустремленности, противоположностях, конкуренции, желании быть лучшим, поиске конфликтов, стремлении к спорам, совершенствовании индивидуума и сохранении собственного «я». Речь идет о завоевателе в нас, агрессивности, охотнике.

Любовь. Ей противопоставляется сила любви — потребность в интеграции, коллективном совершенствовании, ориентированности на отношения, гармонии, единстве, согласованности, совпадениях, диалоге, объединении, сотрудничестве, слиянии и приспособлении. Речь идет о материнском в нас, душе, заботе.

Приматолог Франс де Вааль (Frans de Waal) говорит, что в нас есть как шимпанзе, так и бонобо. Он отрицает идею, что человек обречен проявлять только власть и агрессию, «потому что мы обезьяны». Де Вааль просит не забывать, что шимпанзе — агрессивные, доминантные обезьяны, которые дерутся с другими племенами, но мы также близкие родственники бонобо, которые, встречая другое племя, прежде всего думают о сексе и совместном пикнике. Власть и любовь… в нас есть и то и другое.

В сильных племенах оптимально задействуется мощь обеих сил. Люди хотят и должны сотрудничать. Из связующей, заботливой силы любви вырастает ясная общая история: цель, предок, вера, миссия, назначение. И на основании этой общности люди образуют группу, возникает общий язык и развиваются привычки.

Безжалостная и доминирующая сила власти порождает групповые границы, выбор, новое понимание и, наконец, новые связи. Взаимоотношения — это связующий фактор племен. Сильные племена объединяются везде, где можно, сражаются там, где должно, восстанавливаются там, где получается, и расходятся, если иначе нельзя; как удачно выразился профессор Андре Вирдсма (André Wierdsma) в своем выступлении: «Сражаться, не имея возможности восстановиться, — это плохая идея, значит, пришло время расходиться».

Племена и гормоны: биоантропология

Большинство людей, которые изучают формирование и видоизменение племен и организаций, осознают аспекты поведения и воздействие убеждений, существующих в группах людей. Биоантропология — дисциплина, которая занимается биологическими аспектами образования человеческих групп, — заходит еще дальше. В работе и жизни в группах играет большую роль наш гормональный фон. Саймон Синек (Simon Sinek) в книге «Лидеры едят последними» прекрасно показывает, как вожди могут на этом сыграть. Вдохновленные его объяснениями, мы в своем изучении племен пришли к следующим идеям.

Две силы — власть и любовь — мы видим не только в поведении и мыслях людей, но и в их гормональном фоне, как индивидуумов и как группы. В основном баланс нашего бытия определяют четыре главных гормона.

С одной стороны, это гормоны, способствующие достижениям. Они обеспечивают запуск системы и называются эндорфин и дофамин. Эндорфин синтезируется в ходе длительных нагрузок и вызывает так называемую «эйфорию бегуна». Он важен для племен, потому что обеспечивает возможность долго трудиться. Он позволяет восемь часов работать с документами, в то время как тело уже через три часа сигнализирует, что с него хватит. Дофамин — это гормон, который обеспечивает быстрое возбуждение, интенсивное, но короткое. Он мгновенно порождает приятные ощущения, приводит к высоким результатам и вызывает привыкание. Синтез дофамина могут стимулировать наркотики, алкоголь, «три дня безумных дураков» в универмаге de Bijenkorf, оповещения из WhatsApp, лайки в соцсетях, ценники со скидками, бурный секс или занятия спортом. В организациях мы ощущаем его всплеск в момент повышения зарплаты — он обычно сопровождается коротким приливом удовлетворения — или похвалы от руководителя.

В племенах-организациях синтез этих гормонов достижения с избытком стимулируют разнообразные действия вроде завышенных требований, списков дел и вознаграждений за результат. Племена, эксплуатирующие только эту властную сторону, имеют большой шанс «спалить» своих работников. Гормоны власти эндорфин и дофамин — это настоящие «сжигатели». К счастью, существует противовес.

С другой стороны, есть гормоны, обеспечивающие покой и стабильность. Мы называем их гормонами любви: это серотонин и окситоцин. Серотонин — это гормон счастья. Благодаря его выбросу мы ощущаем радость. Мы гордимся друг другом. И эта гордость за работу и достижения другого вызывает приятное чувство: «Наши парни — чемпионы мира». Если газета хорошо отозвалась об организации или ее лидере, радость чувствует каждый. То же касается и совместных празднований или собраний верующих. Окситоцин также называют «гормон объятий». Его синтез вызывают любовь, внимание, забота о другом и стремление сделать ему что-то приятное, а также кормление грудью. Он начинает вырабатываться, когда мы чувствуем внимание, касаемся друг друга, поем хором и вместе проводим время. Благодаря ему мы ощущаем единство с окружающими и испытываем потребность в слиянии. Мы хотим что-то сделать для другого.

Крепкие племена заботятся о том, чтобы в мышлении, деятельности и поступках находилось место и силе власти, и силе любви. Власть часто приносит максимальную отдачу, из-за чего второй силой пренебрегают. Гормоны любви действуют всегда несколько медленнее и не так быстро вскипают в крови членов племени, из-за чего их эффект часто недооценивается и считается менее важным и сексуальным. Впрочем, организации и команды также могут утонуть в силе любви: людям будет очень уютно друг с другом, но они станут прикладывать мало усилий для улучшения результата, разработки конкретных планов действия и осуществления обратной связи. В этом случае работники друг друга профессионально «заобнимают» до смерти, а результаты деятельности окажутся под угрозой.

Культура индейского племени зоэ в лесах Амазонки целиком и полностью построена на синтезе огромного количества окситоцина. С юных лет члены племени имеют большое количество физических контактов. Девочки и мальчики получают первый сексуальный опыт, массируя пожилых членов племени. Оба пола полигамны. До самого преклонного возраста зоэ часто и много прикасаются друг к другу. Пожилых мужчин и женщин ежедневно массируют, втирая в их кожу масло и глину. Зоэ уделяют много времени росписи тела, украшению ресниц и бровей и созданию головных уборов из перьев.

1.5. Сильные племена: свободное сотрудничество

Мы очень сильно верим в идеал открытых культур всеобщей инклюзивности, в свободное сотрудничество, в принятие и использование взаимных различий внутри организаций и за их пределами. И регулярно разочаровываемся в себе и других — ведь это очень трудно осуществить, потому что все мы испытываем потребность в границах, правилах, признании, домашней тихой пристани. Работая в разных организациях, читая профессиональную литературу и создавая собственные племена, мы прочно усвоили, что принципы современных открытых и инклюзивных племен сталкиваются с определенными антропологическими закономерностями. Демократия — это не порождение природы. Для ее установления всем нужно очень много работать, в организациях и в мире. Ведь люди — племенные существа, и ничего тут не поделаешь: их племенные потребности и импульсы приводят к появлению скорее закрытых, чем открытых систем.

Идеализм

Идеал — это то, к чему мы стремимся. Каждая из нас двоих, во всяком случае, всю душу вкладывает в работу над племенами, где каждый может реализовать свои таланты и где люди борются за достижение самых высоких вершин. Мы делаем это каждая для своей собственной организации и для племен клиентов. При этом мы обнаружили, что, как ни парадоксально, чтобы придать закрытым системам максимально возможную открытость, важно начинать с племенных потребностей сотрудников. Мы не можем игнорировать или упразднить свои человеческие потребности, потому что они будут постоянно и порой агрессивно поднимать голову, получая самые разные названия: сопротивление, борьба за власть, мощное эго, семена беспокойства, опасность, неуправляемость, разочарование, бессилие, подчиненность и самые разнообразные виды апатии.

Вернемся к созданию современных племен, где люди объединяются в кластеры по той или иной теме для решения сложных вопросов. Это можно реализовать, лишь если мы, ища новые формы сотрудничества, также станем уделять внимание вековым племенным потребностям в лидерстве, ритуалах, взаимной лояльности и порядке. Сильные племена принимают племенные потребности, находят новые формы и задействуют эти глубинные эмоции. Мы провели немало дискуссий, пытаясь решить вопрос, могут ли люди в конце концов действительно начать работать в современных, открытых племенах, включающих личность каждого своего члена. Стремясь к этому идеалу, мы поняли два момента. С одной стороны, можно сказать: «Что есть, то есть». Люди по своей природе племенные существа, и поэтому мы просто должны делать всё, чтобы максимально улучшить взаимоотношения. Тогда футбольный матч с многочисленными фейерверками и дымовыми шашками станет очень здоровым способом реализации племенной потребности в сражении, «мы против них». С другой стороны, можно сказать: «Мы можем лучше». Люди должны и могут победить свои племенные инстинкты, если захотят. Тогда футбольный матч организуется исходя из идеи, что это очень необычно, нам это нужно, и идет поиск способов по минимуму задействовать при его проведении племенной дух.

Похоже, что наиболее стабильные демократии функционируют в странах с конституционной монархией. Над сменяющимися политическими лидерами стоят правители, обеспечивающие нейтральное единство. Такой монарх обеспечивает, по видимости, лояльность, легитимность и непрерывность, выходящие далеко за рамки фракций и групп. Благодаря этому смена партий в исполнительной власти каждый раз осуществляется достаточно мирно.

Успешные организации с сильным самоуправлением часто имеют явного, сильного, харизматичного лидера, которого многие воспринимают как гуру; это такие люди, как Рикардо Семлер (Ricardo Semler) из Semco и Йос де Блок (Jos de Blok) из Buurtzorg. Демократическим системам с хорошо развитым самоуправлением часто приходится вести необычную и даже парадоксальную борьбу. Они процветают под руководством лидеров, которые стараются, чтобы их организация не погрязла в рутине и иерархии, очерчивают границы и могут беспристрастно вмешаться и скорректировать курс, если необходимо. Похоже, что открытые, демократические и включающие культуры нуждаются в определенном типе лидеров, которые, как это сформулировал Ваутер Харт (Wouter Hart), иногда предоставляют людям свободу, а иногда сдерживают.

С точки зрения приматолога Франса де Вааля, альфа-обезьяна сохраняет свой статус не только за счет физического превосходства или насилия, а именно благодаря способности урегулировать ссоры в группе, защитить и утешить слабых. При отсутствии лидерства — физическом или ментальном — члены команды не чувствуют себя в безопасности.

Литература

Годин С. Лидер есть в каждом. Племена в эпоху социальных сетей. — М.: Альпина Бизнес Букс, 2012.

Де Вааль Ф. Истоки морали. В поисках человеческого у приматов. — М.: Альпина нон-фикшн, 2019.

Де Валь Ф. Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов. — М.: Высшая школа экономики (Государственный университет), 2018.

Синек С. Лидеры едят последними. Как создать команду мечты. — М.: Эксмо, 2015.

Харари Ю.Н. Sapiens. Краткая история человечества. — М.: Синдбад, 2016.

Fox, R. (2011). The Tribal Imagination. Civilization and the Savage Mind. Cambridge: Harvard University Press.

Hart, W. (2017). Anders Vasthouden. Deventer: Vakmedianet.

Kramer, J. (2014). Wow! Wat een verschil. Zaltbommel: Thema.

The Music Instinct: science & song (документальный фильм): .

Waal, F. de (2013). De aap in ons. Amsterdam: Olympus.

Welke wolf voed jij? Отредактированная версия блога: .

Отправить