Проституция в средние века

Надзор и борьба с нею

В Средние века государственная регламентация и контроль над публичными домами развились в систему, урегулированную до малейших подробностей, в своего рода бухгалтерию о каждом публичном доме и о каждой отдельной проститутке во всем, что касалось возраста, здоровья, жилища, доходов и т. д. Об этом свидетельствуют сохранившиеся до сих пор списки налогов, например, Безансона, и подробные записи проституток Майнца и Страсбурга. Кроме того, контроль старались облегчить строгими предписаниями относительно одежды проституток и, наконец, систематическими обысками, которые устраивались время от времени во всех частях города, чтобы отыскивать проституток и сводников, живущих вне отведенных для них районов.

Все эти меры проводились на основании законов. Таковы: 1) общие законы отдельных государей и 2) специальные законы и предписания различных стран и городов.

В большей части городов исполнением законов и охраной их заведовали специальные учреждения и органы полиции нравов.

В некоторых городах для надзора за низшей полицией нравов существовало подведомственное Совету высшее учреждение, которое должно было контролировать действия полиции нравов как своего исполнительного органа, что довольно часто бывало необходимо. Дело в том, что низшие чиновники, на многое готовые смотреть сквозь пальцы, поддавались подкупу со стороны хозяев и проституток.

В противоположность современным условиям контроль полиции нравов простирался в Средние века не только на женщин, но и на мужчин. Женатым мужчинам и духовным лицам вход в публичные дома был строго воспрещен, и постоянный надзор за обеими этими группами мужчин составлял вторую важную задачу средневековой полиции нравов. Она должна была следить и за недопущением нехристиан (евреев, турок, мавров) к общению с проститутками. Интересные сведения дают в этом отношении аугсбургские записи вредных людей, в которых с особенной добросовестностью приводятся имена сводниц, особой профессией которых было сводить с проститутками именно женатых мужчин, священников и евреев.

Упомянем здесь, кстати, удивительную сельскую полицию нравов в Средние века, так называемые «Knabenschaften» (союзы мальчиков) в области Ретии (особенно в романских долинах Граубюндена, в Энгадине). Это союз молодых людей, который обязан был наблюдать в деревнях за нравственным поведением жителей. Члены союза должны были регулярно собираться для обсуждения дел, устраивать судебные заседания и составлять протоколы.

За нарушение предписания полиции нравов в Средние века грозили позорящие честь и телесные наказания. Особенно строго поступали со сводницами, а также с проститутками, учинявшими публичный соблазн.

Из наказаний, позорящих честь, мы упомянем прежде всего публичное выставление у позорного столба, обыкновенно в так называемом «ошейнике», причем осужденные все время подвергались осмеянию черни (Франкфурт-на-Майне). В некоторых местах, особенно в южной Германии, подвергавшиеся наказанию должны были публично проехать по городу в «экипаже проституток». В Вене они должны были нести через весь город, до конца городского округа, тяжелый камень. В Ниме и Аббевилле виновная проститутка должна была проехать через весь город верхом на осле или лошади, лицом к хвосту. В Венеции сутенер своей жены должен был проехать верхом на осле через весь город в желтом платье, с рогами на голове.

О странном обычае сообщают из Тулузы. Там виновной проститутке связывали руки и надевали на голову украшенную перьями сахарную голову, на которой сзади был описан ее проступок. Затем ее запирали в железную клетку и с находившейся на реке скалы три раза погружали в воду.

Все эти позорящие честь наказания часто были связаны с денежными штрафами, тюремным заключением или весьма излюбленным в таких случаях изгнанием. В средневековых источниках существуют многочисленные тому примеры.

В Англии впереди повозки проституток шли два музыканта, а шумная толпа забрасывала проституток грязью. Штрафные деньги обыкновенно употреблялись городами для приличного содержания борделей, а часть из них получали чиновники полиции нравов. В Страсбурге, например, они получали четвертый пфенниг из штрафных денег.

Весьма разнообразен также список телесных наказаний, грозивших проституткам, сводницам и сутенерам за их проступки. Чаще всего применялось наказание кнутом (например, в Байонне, Авиньоне, Женеве), клеймение (в Бордо, Неаполе), отрезание носа (в Аугсбурге, Неаполе), затем отрезание рук и ног (Авиньон, Ним), отрезание ушей (Париж) и пр. При особенно тяжелых проступках – в случаях тяжелого сводничества – применялась смертная казнь через повешение (в Аугсбурге) или даже сожжение (в Венеции).

Наиболее резким знаком общественного презрения к проститутке и потому, быть может, даже более чувствительным, чем некоторые из указанных выше наказаний, было введенное повсюду законодательное предписание относительно определенного костюма, связанного с профессией проститутки, и известного, заметного издалека, значка на платье. Главнейшим основанием для этого предписания была создаваемая им возможность отличия проститутки от честной женщины – мотив, заимствованный Средними веками у древних. Поэтому определенные костюмы для проституток существовали уже задолго до устройства публичных домов. С уверенностью это можно доказать уже для XI и XII веков. Проститутки носили тогда в Германии и Англии верхнее платье с разрезом почти до верхней части бедра, так что видны были ноги с тесно облегавшими их панталонами.

Вторым основанием было то обстоятельство, что предписанием определенного, по возможности простого костюма ограничивалась чрезмерная страсть проституток к нарядам, которую ярко описывают великие средневековые проповедники нравственности. Таким путем возникли многочисленные касающиеся костюма предписания различных городов, которые при строгом проведении составляли еще, кроме того, немаловажное вспомогательное средство для регламентации и надзора за отдельными проститутками.

Средневековые костюмы проституток в XIV и XV веках характеризуются тем, что обыкновенно одна какая-нибудь часть костюма, а иногда и несколько, бывали бросающегося в глаза цвета и заметны были уже издалека.

Аугсбург – вуаль с зеленой полосой, шириной в два пальца.

Берн и Цюрих – красная шапочка.

Вена – желтый шарф на плече, шириной в ладонь, длиною в один шаг.

Лейпциг – желтый кусок материи; домовые проститутки должны были носить колпак на голове.

Франкфурт – желтый убор. Запрещено носить золотые цепи, бархат, атлас и дамаск.

Страсбург – черная с белым шляпа.

Авиньон – черный бант при светлом платье и белый бант при темном платье на левой руке, между локтем и плечом.

Ним – рукава другого цвета, чем платье.

Безансон – красный бант на рукаве.

Фаэнца – желтая вуаль, корзинка на правой руке.

Болонья – капор с погремушками.

Пьемонт – большой неуклюжий чепчик, с двумя рогами снаружи, длиной около полуфута.

В некоторых городах меры средневековой полиции нравов распространялись также и на гигиену проституции. Хотя предписания полиции почти совершенно не касаются вопроса о распространении венерических болезней путем сношений с проститутками, тем не менее явно пораженные болезнью проститутки удалялись из борделя, а здоровым девушкам вменялась в обязанность педантичная чистота. Такие предписания известны для Констанца, Ульма, Нюрнберга, Франкфурта-на-Майне. Речь здесь идет, конечно, не о настоящем и регулярном врачебном обследовании, которое вошло в обиход лишь со времени появления сифилиса, а только об общих указаниях хозяину или хозяйке борделя.

Так, в бордельном уставе города Констанца сказано: «Женщину, пораженную болезнью или имеющую месячные очищения, мы должны отделить от здоровых, а в борделе будем оставлять только здоровых девушек». Ульмский устав предписывает хозяину, чтобы он держал в своем доме только «чистых и здоровых» женщин и не допускал туда беременных. Проститутки имели также свою собственную баню поблизости от собора. Нюрнбергский бордельный устав содержит специальные гигиенические предписания, согласно которым хозяин обязан устраивать проституткам по крайней мере одну ванну в неделю, и притом в самом борделе, за свой счет.

Собственные бани в борделях упоминаются довольно часто, например, в Авиньоне и Монпелье, а из сочинений средневековых врачей мы знаем, что проститутки уделяли вообще много внимания гигиене половых органов. Так, в «Хирургии» Генриха Мондевилля (XIV в.) сказано: «Половые органы женщин требуют двойного ухода: наружного и внутреннего. Внутренний уход необходим проституткам, испытанным в своем деле, – особенно тем, у которых от природы или вследствие частых сношений вялая и мягкая вульва, – чтобы казаться девушками или, по крайней мере, не казаться публичными женщинами».

Всеобщий страх перед проказой заставлял в Средние века прибегать к особым мерам предосторожности при посещении борделей, чтобы предупредить дальнейшее распространение болезни. Парижское предписание от 1268 года решительно запрещает допускать прокаженных в бани. В Лондоне городские чиновники обязаны были еженедельно посещать бордель, чтобы удалять оттуда прокаженных. В Провансе городская администрация прежде всего обязана была наблюдать в этом отношении за публичными домами. В 1445 году «аббатисса» борделя в Оранже заподозрена была в заболевании проказой. Городской совет поручил тогда четырем врачам, цирюльнику и хирургу осмотреть ее с головы до ног, тщательно исследовав. Результат получился отрицательный. О таком же исследовании проститутки, подозрительной в смысле заболевания проказой, сообщают из Франкфурта в 1354 году, причем девушка действительно оказалась больной.

Мы должны, впрочем, оговориться: изданное в некоторых местах (например, в Авиньоне и каталонских городах) запрещение проституткам прикасаться к находящимся в продаже предметам или целовать частных лиц имело в основе не страх заражения, а чувство отвращения к прикосновению таких презренных женщин, как проститутки. Это видно из того, что такое же запрещение существовало и для евреев.

Поразительный контраст с таким общественным презрением к проституткам составляет, с одной стороны, социальное признание их церковью и государством как необходимого зла, а с другой – так называемое спасение несчастных падших женщин той же церковью, что считалось великой задачей христианской любви, а брак с обращенной проституткой, по каноническому праву, признавался даже благочестивым делом.

Основание домов для кающихся грешниц, или домов магдалинисток, связанное главным образом с именем Марии Магдалины, было результатом такого воззрения. История этих учреждений теряется еще в древней эпохе. Уже Василий Великий, епископ Кесарийский (ок. 330–379), в числе крупных благотворительных учреждений устроил также убежища для падших девушек. А потом аналогичное учреждение для приема 500 проституток основала византийская императрица Теодора, как мы уже говорили об этом подробнее выше.

Основание средневековых домов Св. Магдалины можно проследить до начала XII века, но систематически их стали вводить лишь с первой четверти XIII столетия.

В первые годы XII века Роберт Арбриссель, великий проповедник, основал в Фонтевро в Пуатье орден, поставивший себе целью обращение незамужних женщин, а следовательно, и проституток. Своими покаянными проповедями он подымал целые бордели и наставлял их обитательниц в «духовном соревновании». В 1198 году проповеди двух священников, Фулькона и Пьера де Россиака, имели в Париже такой успех, что проститутки обращались толпами, так что можно было открыть для них монастырь Св. Антония близ Парижа.

В широких кругах заметное движение с целью обращения проституток и основания домов Св. Магдалины началось лишь около 1220 года в Германии и Франции. Впоследствии оно перешло и на другие христианские страны. Тогда возник орден кающихся грешниц Св. Марии Магдалины, или магдалинисток, первоначально заседавший в Германии и имевший там многочисленные монастыри.

Из конституции ордена видно, что правила его не были чрезмерно строги, но всюду большое значение придавалось труду, и строго соблюдалось отшельничество. Преподавали только чтение и пение, грамматику не изучали. Сестры старше 24 лет, не знавшие псалтыря, не обязаны были изучать его. Если существовала опасность для спасения души, то во время приема монахини можно было вообще отказаться от обычных требований. Испытательного года не было. Монастырь, очевидно, должен был предлагать падшим приют, чтобы обезопасить их от дальнейших искушений и чтобы они искупили совершенные грехи покаянием, но он не имел в виду воспитание проституток для честной жизни в миру. Поступавшие в монастырь становились и оставались монахинями. Впоследствии монастыри магдалинисток принимали также честных девушек.

Наряду с монастырями для кающихся грешниц в XIV веке возникли, особенно в Германии, дома для покаянных сестер, или обращенных женщин, которые не носили характера монастыря, а стремились скорее быть настоящими убежищами и исправительными заведениями, вроде нынешних домов для раскаявшихся проституток. Несколько мужчин в южной Германии объединили проституток и пользовавшихся столь же дурной славой актрис в общества и поместили их в предназначенные для того здания, где их одевали, кормили, приучали к работе и где они находились под надзором.

Первое такое учреждение основал в 1302 году богатый купец в Шпейере. За ним последовал в 1303 году молодой ученый в Кольмарей, Генрих фон Гогенберг, который учредил такого рода убежища не только в своем родном городе, но и в других городах. В каждом помещал 10–20 девушек и покрывал расходы сборами щедрых пожертвований.

Известен основанный в 1384 году тремя бюргерами в Вене дом Св. Иеронима, получивший в том же году от герцога Альбрехта III льготную грамоту. Во главе его стояла честная, благочестивая женщина, которая, опираясь на многих помощниц, руководила исправлением поступающих. Они давали не постоянный, а только временный обет. Им разрешалось заниматься всяким делом, кроме устройства трактиров, кабаков или занятия торговлей. Герцог не только освободил дом от налогов, но предписал даже, чтобы лица, вступающие в брак с обитательницей дома, не теряли своей чести и цеховых прав. Если какая-нибудь из поступивших покидала дом, ее наказывали тюремным заключением и затем высылали. Если же она возвращалась снова к прежней грешной жизни, ее топили в Дунае. Заведение это продолжало существовать до середины XVI столетия.

Особенно благим делом, большой заслугой, со средневековой точки зрения, считалось вступление в брак с проституткой. Иннокентий III в 1198 году объявил всем мужчинам, вступившим в такой брак, полное отпущение грехов. Каноническое право объявило такой шаг делом любви. Существовали даже учреждения, облегчавшие заключение подобных браков, например, учреждения в Галле «для благочестивых людей, из любви к Богу вступивших в брак с бедной грешницей».

Результаты, которых достигали дома магдалин, не были прочны. Часто приходилось слышать о возвращении проституток к старому образу жизни. Так, из Нюрнбергского дома покаяния сообщают, что обитательницы его редко исправлялись, некоторые даже скорее впадали в «сумасбродство». Дома эти, напротив, часто благоприятствовали развитию разврата, с которым они хотели бороться. Это видно из статусов основанного в 1497 году Парижского дома кающихся грешниц, составленных самим епископом Симоном де Шампиньи. По этим статусам в дом могли поступать лишь девушки моложе 30 лет, относительно которых можно было доказать, что они в течение известного времени вели развратную жизнь. «Чтобы предупредить возможность того, что молодые особы сделаются развратными с целью получить здесь после место, те, которым уже однажды было отказано, навсегда должны быть исключены из дома. Кроме того, те, которые были приняты, должны дать клятву своему исповеднику, что они предавались разврату не с намерением со временем поступить в это общество. Нужно им также сказать, что если бы узнали, что они с этой именно целью позволили соблазнить себя, они сию же минуту будут удалены из монастыря, если бы они уже даже были пострижены и дали обет». Отсюда видно, что такое явление, вероятно, наблюдалось довольно часто.

К этой же категории относится и ложная Магдалина, характерный тип XV столетия. Эти проститутки бродили по стране под предлогом, будто желают покаяться в своей греховной жизни, и просили милостыню именем Марии Магдалины…

Описанием домов святой Марии Магдалины доктор Иоганн Блох заканчивает свой капитальный труд «История проституции», который в целом так и не был завершен.