Глава 20

Подвижники и бизнесмены

В новой, постсоветской жизни, Русская Православная Церковь как бы «расслоилась»… Формально она не зависела от государства. И никто не отменял ленинского декрета об отделении церкви от государства. Но на самом-то деле ради благоприятного решения тех или иных материальных вопросов, для помощи в тех или иных делах (отнюдь не личных, а общецерковных) высшее Священноначалие оказывалось прочно связанным с руководством страны, епархиальное начальство – с губернаторами. А в таких условиях возникала зависимость, и невмешательство в политику по сути превращалось в молчаливую поддержку политики правящей верхушки, какой бы она ни была. Хотя эта политика напрямую затрагивала и чисто духовные проблемы, как принятие стандартов «нового мирового порядка». Тем не менее, церковная власть должна была подкреплять светскую своим авторитетом. А стало быть, фактически закрывать глаза на негативные и даже разрушительные последствия ее курса, решений, действий.

Но среди священнослужителей появилась и другая категория, не существовавшая в советские годы. Те, кто сориентировался, что Церковь может стать чудесной «кормушкой». К священническому сану потянулись люди с «деловой» жилкой, неудачники на поприще государственной службы, даже бывшие преступники. Эта категория не брезговала никакими выгодами. Окормляла «братву», преступные группировки, получая от них жирные «пожертвования». Проворачивала сомнительные подряды с государственными организациями и бизнесменами. Делала карьеру в духовной иерархии. Умело лавировала между покровителями, не скупилась на подношения, получая за это самые доходные приходы, высокие должности в церковных структурах. Среди подобных «новых священников» проявлялись различные «реформаторы». Либеральные толкователи православия, активисты «осовременивания» Церкви для привлечения новых прихожан, молодежи (а значит, и повышения доходов). Создатели «православных дискотек», «православных рок-тусовок», «православных клубов знакомств», «православных рокерских клубов» и т. д.

Однако возрождали Православную Церковь в 1990-х вовсе не они. Не эти «новые священники». И не высшее Священноначалие. Ведь Церковь нельзя отождествлять только с архиереями, это общая совокупность всех верующих. Тело Христово, где каждый служит (или должен служить) Богу – в своем чине, на своем месте, в меру своих возможностей. Возродила ее в России третья категория верующих. Подвижники. Они тоже проявились во множестве. Те самые, кто восстанавливал из руин былые святыни. Священники и монахи, приходившие на мертвое, оскверненное место, чтобы начинать духовную жизнь заново, с нуля. Ютились в землянках и развалинах, начинали стройки собственными руками. Без средств, без спонсоров – обращая в веру вчерашних атеистов, собирая их вокруг себя и делая своими помощниками. Полуголодные женщины, потерявшие работу, средства к существованию, но приходившие к полуобвалившемуся храму, ехавшие в разрушенный монастырь, надрывавшиеся, разбирая завалы и таская кирпичи. Нищие пенсионерки, отдававшие на святое дело последние сбережения.

Это подвижничество, церковное возрождение, освящали своей кровью новые Мученики. 18 апреля 1993 года, на Пасху, в Оптиной пустыни были зарезаны сатанистом иеромонах Василий (Росляков), иноки Трофим (Татарников) и Ферапонт (Пушкарев). Убийство списали на «невменяемость» преступника. Его связи остались не расследованными. Там же, в Оптиной пустыни, через год, в Страстную Пятницу, был убит паломник из Тольятти Георгий Ефимчук. Ритуальной иглой, пронзившей сердце. Преступление осталось не раскрытым, дело прекратили. Подобное случалось и в других местах. 21 марта 2000 года в Эвенкии, в поселке Тура, кришнаитом-сатанистом был зверски убит и обезглавлен в храме иеромонах Григорий (Яковлев). Опять списали на «невменяемость».

Были и другие убийства священнослужителей при подозрительных обстоятельствах. Февраль 1991 года – настоятель московского храма Рождества в Путинках игумен Серафим (Шлыков). Декабрь 1993 года – настоятель храма Рождества Богородицы в селе Жарки Ивановской области иеромонах Нестор (Савчук). Его тело было полностью обезкровлено. Август 1997 года – настоятель храма Воскресения Христова в Форосе, в Крыму, архимандрит Петр (Посаднев). Сентябрь 1997 года в Москве – священник Георгий Зяблицев. Октябрь 1998 года в Бресте – протоиерей Михаил Сацюк. Июль 1999 года в Ильинской Слободе Московской области – протоиерей Борис Пономарев [78]…

Массовый порыв, возвращение русских людей к своей исконной вере, вызвала и Чеченская война. Как говорит народная мудрость, на войне неверующих нет. Солдаты и офицеры обращались в Богу в беде, в опасности. Их родственники – молясь, чтобы вернулись целыми и невредимыми. В армии, в МВД, в ФСБ, в это время очень многие принимали Святое Крещение. А драться-то приходилось с террористами-ваххабитами, ярыми врагами Христа, и бойцы сами себя начинали воспринимать воинами именно за Христа, за православную Веру. В Чечню ехало немало священников. Причем не из карьеристов, не из «предпринимателей от церкви». Ехали настоящие подвижники – поддержать наших воинов, окормлять их, утешать раненых, исповедовать умирающих, отпевать павших.

Здесь Господь тоже прославил своих Мучеников. Не только в России, но и по всему миру стало известно имя солдата-пограничника Евгения Родионова. Захваченный в плен, он подвергался пыткам, был обезглавлен за отказ отречься от веры и снять святой крест. В 1996 году был похищен и замучен благочинный православных церквей Чечни, настоятель Михаило-Архенгельского храма в Грозном священник Анатолий Чистоусов. В 1999 году похищен и замучен настоятель Покровского храма в станице Слепцовской протоиерей Петр Сухоносов. Это известные имена – а сколько их было, убитых за Веру, о ком знает только Господь?

Но в отношении к новоявленным святым отчетливо проявился сложный и неоднородный характер современной церковной организации. Могилы Оптинских Мучеников, пострадавших на Пасху в 1993 году, сразу же стали местом особого почитания верующих, там проявлялись и документировались многочисленные чудеса. Но до сих пор почитание сохраняется сугубо на народном, «неофициальном» уровне. По неким «политическим» соображениям руководство Церкви воздерживается от их канонизации. Портреты cвятого Воина Евгения Родионова появились во многих храмах, составляются молитвы и службы ему, пишутся иконы – и известны неоднократные случаи мироточения икон и фотографий. Мученик Евгений канонизирован как местночтимый cвятой в Сербии. «Новомученик Евгений Воин» даже в армии США включен в чин воинской панихиды для православных капелланов. Но не в России! Опять же, мешают какие-то соображения «политического» характера. А из некоторых храмов его портреты-иконы убирают как «неканонические»…

Зато кампания канонизации новомучеников и исповедников, пострадавших во времена Сталина, была в конце 1990-х поставлена буквально «на конвейер». При этом комиссия Синода работала в тесном контакте с либеральными «правозащитниками», обществом «Мемориал», с Комиссией по реабилитации под руководством «архитектора перестройки» А.Н. Яковлева. Материалы собирались скопом, «Жития» подменялись протоколами допросов НКВД, и к святым причисляли всех священнослужителей, попавших под репрессии. Без разбора, без исследований – за что они были репрессированы? За веру или за другую вину? В число Новомучеников попало и немало еретиков-«обновленцев» (они пользовались покровительством коммунистических властей в 1920-е годы, но в период «ежовщины» тоже попали под гребенку террора). Нарушалась церковная традиция, что канонизации должно предшествовать народное почитание. Но о большинстве новомучеников вообще почти никто не знал, и вдруг объявлялось: в таких-то населенных пунктах, таких-то храмах, есть свои святые…

А вот Матушку Матронушку народ хорошо знал и помнил. На ее могилку на Даниловском кладбище приходили, получали помощь от святой еще в советские годы, когда ни о какой канонизации даже речи быть не могло. Зинаида Жданова со своей матерью в свое время приютили Блаженную в Москве, дали ей кров и оберегали ее, слепую и немощную телом. С 1941 по 1949 годы они прожили в одной комнате с Матронушкой в Староконюшенном переулке, собственными глазами видели ее духовную мощь и силу, ее чудеса. Жданова написала «Сказание о житии Блаженной старицы, Матушки Матронушки» [39]. Оно было издано большим тиражом в Троицком Ново-Голутвинском монастыре, широко разошлось по России. Как раз после этого к Матронушке началось массовое обращение людей (и не только православных, но и прежде неверующих). К ее могилке пошли потоки паломников.

Тогда за дело взялась и Синодальная комиссия по канонизации во главе с митрополитом Ювеналием (Поярковым). Но свидетельства очевидицы, Зинаиды Ждановой, эта комиссия отбросила. «Эксперты» объявили многие факты, приведенные в Житии, недостоверными, не соответствующими «официальному», кабинетному богословию или «документально не подтвержденными» – как посещение Матронушки Сталиным в 1941 году. Книжку изъяли из продажи в православных храмах и монастырях. Образованная комиссией «экспертная группа» составила совершенно другой текст Жития [42]. (Поучительно сравнить его с подлинным Житием.)

А между тем, на могилке Блаженной появилась и некая «провидица», отвечавшая на вопросы паломников от «имени Матронушки», с которой она якобы «разговаривает». Причем мошенницу «недостоверной» не признали. Правда, Патриарх не пожелал иметь с ней никаких дел, ее назойливые обращения к Алексию II, чтобы ее постригли в монашество, оставались без ответа. Но нашелся другой покровитель, Псковский митрополит Евсевий (Саввин), постриг ее в монахини и сделал из нее собственную «святую старицу».

В 1998 году по благословению Патриарха и в его присутствии захоронение Блаженной Матронушки было вскрыто. Верующие недоумевали, почему это осуществлялось среди ночи (на 8 марта, коммунистический международный женский день). Хотя здесь были и объективные причины – избежать массовых скоплений народа. В Патриархии имелись и нешуточные опасения, что соберутся всякого рода «целители», экстрасенсы, у них как раз пошла мода «подзаряжаться» возле могилки. Гроб со Святыми Мощами Матронушки поначалу поместили в Даниловском монастыре в храме Симеона Столпника. Состоялась ее канонизация, сперва в качестве местночтимой святой, потом общецерковная.

Но сама Матронушка при земной жизни изъявляла желание, чтобы ее останки покоились в родном тульском селе Себино, в храме Успения Пресвятой Богородицы. Однако ее Мощи поместили в московском Покровском монастыре, где был раскручен мощный «бизнес-проект». Широкая реклама, многотысячные очереди, по праздникам растягивающиеся на километры – и очень высокие цены на все, превратившие монастырь в настоящее торжище. Зинаида Жданова, верно служившая старице при жизни и очень переживавшая, что нарушена воля Блаженной, рассказывала близким людям, что Матронушка через некоторое время являлась ей и утешила: «Ходи ко мне, как и раньше, на кладбище. Я буду там. Буду помогать, и молиться за вас, как при жизни моей. Разговаривайте со мной, все горести поверяйте мне, я буду вас слышать и видеть».

Еще один яркий пример – подвиг святого Старца Николая (Гурьянова). Он с 1958 года служил на острове Талабск (Залит) на Псковском озере. Восстановил там не только разрушенный храм, но и духовную жизнь, пришедшую в полный упадок. Однако служение старца с крошечного рыбачьего островка распространилось и на всю Россию. Преподобный Паисий Святогорец говорил о нем: «Отец Николай несет послушание у самого Господа». Расходилась молва о силе его молитв, о даре предвидения. К нему на остров приезжали страждущие, больные, одержимые, и Бог уже при жизни прославил его многочисленными чудесами. А тем самым в народе возрождалась и угасающая Вера. Батюшка Николай стал фактически окормлять всю страну.

Он был истинным Исповедником. За веру прошел через тюрьмы и лагеря в тридцатые годы, претерпел гонения в хрущевской «оттепели». А в «свободной» России на остров повадились адепты всевозможных сект, оккультисты, сатанисты, якобы «невинные» астрологи. Тужились «померяться силами» с великим молитвенником. Ходили около его кельи с «рамками» – замеряли его «мощь», производили какие-то черные ритуалы. Были и неоднократные покушения на его жизнь. При этом милиция и прокуратура уклонялись от принятия каких-либо мер, заявления о покушениях спускались на тормозах. Не обеспечивали защиты и местные жители, занятые своими проблемами – как бы выжить. Но вдобавок начались притеснения и со стороны церковного начальства, Псковского митрополита Евсевия (Саввина).

Защищали отца Николая только небесный покров, две слабых женщины, его келейницы, схимонахини Иоанна (Полещук) и Николая (Гроян). Помогало и личное заступничество Патриарха Алексия II, высоко ценившего Батюшку Николая и державшего его в поле зрения. Даже невзирая на это, 10 августа 1998 года (в 40-ю годовщину служения старца на острове, в престольный праздник Смоленской Талабской Божией Матери) митрополит Евсевий все-таки отстранил отца Николая с поста настоятеля храма, в грубой и циничной манере отобрал ключи. Назначил вместо него собственного ставленника иеромонаха Паисия (Гидраша) – который превратил последние годы Старца в сущий кошмар. Настраивал против него паству, сеял клевету.

Но одновременно дельцы от Церкви не постеснялись развернуть на Батюшке Николае еще один «бизнес-проект»! Стали организовывать «паломнические туры». В программе: «Поездка на остров Залит с посещением Старца Николая». Или так: «На остров Залит – с выходом Старца Николая». Туристов повезли целыми автобусами. Иногда в день к 90-летнему подвижнику привозили до 700–800 человек! Они осаждали келью с утра до ночи. Каждый со своими вопросами, иногда важными, а чаще мелочными (вплоть до заказов «освятить» ребенку ночной горшок). Вытаптывали клумбы в крошечном садике отца Николая, изматывали его, не оставляя времени ни для молитвы, ни для обычных жизненных надобностей. Не обращали внимания ни на его самочувствие, ни на его усталость – ведь люди уплатили организаторам за возможность «пообщаться» со Старцем!

Кстати, в эти годы отбирание храмов было вообще обычным явлением. Подвижники восстанавливают, поднимают из руин, организуют приход. А потом их переводят в другое место (опять что-нибудь восстанавливать с нуля). Заменяют «предпринимателями от церкви», имеющими связи в благочинии или епархии, готовыми за назначение «откатывать» по договоренности или оказывать иные взаимные услуги.

Впрочем, подвижники в Церкви проявлялись не только среди простых верующих, рядовых монахов и священников, но и среди высших архиереев – хотя служить им было чрезвычайно трудно. Среди таких фигур нельзя не назвать митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). Выдающийся богослов, стойкий борец за чистоту Православия, великий патриот России. Пользуясь временем, когда стало «все можно», собственным высоким авторитетом и положением, он взялся широко проповедовать духовную и историческую правду о православии, нашей стране и народе.

Вышли в свет его труды «Самодержавие духа (Очерки русского самосознания)», «Русь Соборная (Очерки христианской государственности)», «Голос вечности (Проповеди и поучения)», «Одоление Смуты (Слово к Русскому народу)», «Стояние в вере (Очерки церковной смуты»), сборники его писем к духовным чадам «Дай мне твое сердце» и «Наука смирения». Владыка Иоанн открыто отстаивал и обосновывал идею Самодержавной Монархии, показывал величие и заслуги ее основателя, первого Русского Царя Ивана Грозного. Разоблачал клевету либералов, масонов, большевиков, вскрывая их технологии и очищая историю от их грязных фальсификаций.

Труды митрополита Иоанна (Снычева) вызвали яростные шквалы нападок, обвинения в «антисемитизме», «монархизме», «национализме», «ксенофобии». Но люди потянулись к ним, как жаждущие к источнику чистой воды среди смрадного болота. На его работах выросло целое поколение патриотов: писателей, историков, публицистов, мыслителей, священников, монашествующих. Владыка Иоанн в публичных выступлениях обличал и прозападную политику Ельцина. Но с другой стороны, по своей должности ему приходилось взаимодействовать с администрацией Санкт-Петербурга, с клубком чиновников, дельцов, проходимцев, варившихся вокруг Собчака. Он и умер в этом клубке.

Бывать у Собчака он не любил, избегал встреч. Но назрели проблемы с возвращением Церкви Александро-Невской лавры, решить их мог только «всемогущий» мэр. В то время Собчак совсем занесся, попасть к нему на прием было сверхсложно. Но владыке подсказали – 2 ноября 1995 года мэр обязательно будет на банкете в честь 5-летия банка «Санкт-Петербург». Скрепя сердце, митрополит отправился на отнюдь не праведное мероприятие. Собчак, как начальство, опоздал на целый час. Вошел со своей супругой Людмилой Нарусовой, она заметила архиерея и шагнула к нему: «Благословите, владыка!». Его келейник о. Пахомий (Трегулов) описывал – митрополит поднял руку, посмотрел на вошедшую пару, и в его глазах, на лице, вдруг отразился ужас. Как будто позади них святитель Иоанн увидел нечто такое, чего не видели окружающие, и это нечто было слишком страшным. Рука, поднятая для благословения, упала, и тело стало оседать на пол…

А сразу же после смерти святителя Иоанна начались потуги перечеркнуть его духовное наследние. Для этого активно стала внедряться легенда, будто свои труды создавал вовсе не он сам, их начали приписывать пресс-секретарю митрополита Константину Душенову – а владыка, дескать, ничего не знал об этих работах. Хотя в публичных выступлениях он говорил то же самое, и Санкт-Петербургскую митрополию по праву считали главным оплотом патриотизма, твердого православия. Но такое положение изменилось. Преемником Иоанна (Снычева) на посту митрополита провели Владимира (Котлярова), заявившего: «Книги митрополита Иоанна надо из обращения изъять. Более того, необходимо выяснить, откуда они вообще взялись, ибо на самом деле он не имеет к ним никакого отношения». Да куда там – изъять! Его книги на прилавках не залеживались, их расхватывали мгновенно. Вот так одни подвижники помогали становлению других…

Но стоит отметить, что и Алексий II, возглавивший Патриархию в столь сложное время (и в столь сложном, неоднозначном окружении) хорошо понимал – фундамент веры создают и укрепляют подвижники. Ценил их, сам обращался к источникам глубокой духовности, даже сверял с ними собственную позицию. Потому что внутри Церкви возникали новые расколы. Например, серьезное брожение в умах верующих вызывали технические, административные новинки. С 1997 года стали выдавать паспорта нового образца, и пошел слух, что в их оформлении, в вензелях, замаскированы «три шестерки». Люди отказывались менять паспорта, продолжали жить с советскими. Хотя уж там-то прямо на обложке красовались масонские символы – серп, молот, пентакль (звезда)… Правительство осуществляло налоговую, медицинскую, пенсионную реформы. Вводились ИНН, медицинские страховые полисы, штрих-коды, карточки СНИЛС. Появились электронные соцкарты. Все шире использовались мобильные телефоны, интернет. И в народе расползались предупреждения, будто все это тоже «от лукавого».

Впрочем, технические и электронные новшества становились лишь предлогами для духовных смут. Главная причина была иная. То самое расслоение церкви. Большинство рядовых верующих были настоящими, искренними. И многие из них – новообращенными. Православие воспринимали по-русски, всей душой. Стремились следовать ему полностью, до конца. Но реформы вело правительство, которому люди уже совершенно не доверяли. А верхушка Церкви была связана с этим правительством. Да и среди священников далеко не все подходили на роль «пастыря доброго». «Бизнесмены от церкви» и «карьеристы от церкви» могли сколько угодно повторять красивые, правильные проповеди, но прихожане-то быстро понимали, что это за птицы. За собой они повести не могли, и их советы, наставления, воспринимались как дежурные слова, по должности.

Верующие искали чего-то большего, глубокого, настоящего. А этим как раз и пользовались активисты расколов, всякие «левые» проповедники. Они были разные: и фанатичные ортодоксы, убежденные в собственной «истине», и лица с душевными повреждениями, и просто проходимцы. Теперь они внушали – времена Апокалипсиса уже наступили. Антихрист «при дверях». Паспорта – «шестерки». Электронные карты – «антихристова печать». ИНН – антикрещение, замена имени номером. (А у старых паспортов, у любых удостоверений, водительских прав, разве не было номеров?) Поучали, если хочешь спастись – новые документы и ИНН ни в коем случае нельзя получать. А если соблазнился, взял новый паспорт – сожги или закопай в землю. Как после этого прожить, как пропитаться? «Садиться на землю». Бросать города, продавать квартиры, селиться в уединенных местах, пахать и огородничать. В общем-то ничего нового в их наставлениях не было. Повторяли установки расколоучителей XVII–XVIII веков, «удалятися и бегати». Среди верующих шептались и о том, что интернетом, мобильной связью, заведует «лукавый». Но эти пункты проповедники новых расколов отбросили. Потому что сами ими активно пользовались.

Патриарх Алексий II осознавал, насколько непростые переплетения закручиваются вокруг подобных проблем, насколько разные люди оказались в них вовлечены. Решал не сплеча, административными церковными рычагами, а взвешенно, осторожно. В 2001 году он поручил собрать и задокументировать на видеозаписях мнения по больным вопросам самых почитаемых Старцев – Кирилла (Павлова), Николая (Гурьянова), Иоанна (Крестьянкина). Эта задача была поставлена архимандриту Сретенского монастыря Тихону (Шевкунову). Со времен пострижения, за 10 лет он значительно упрочил свои позиции. Причем сохранил просто поразительное умение находить полезные знакомства.

Например, с Владимиром Путиным, когда тот был еще мало кому известен. По некоторым сведениям, их свел отставной генерал КГБ Николай Леонов на частной встрече [62]. По другим свидетельствам, их познакомил банкир Сергей Пугачев, вхожий в «семью» Ельцина, член предвыборных штабов Бориса Николаевича и Путина. А в августе 2000 года, уже став Президентом, Владимир Владимирович решил съездить в Псково-Печерский монастырь, частным образом, без помпы, помолиться. Вот тут и Шевкунов взялся сопровождать его, представить Старцу Иоанну (Крестьянкину) – у которого и сам когда-то окормлялся. Как бы к своему «духовнику». А таким образом оказался в «окружении» президента.

В это же время в полной мере реализовались и предпринимательские, организаторские таланты Тихона (и, опять же, полезные знакомства). Он восстановил Сретенский монастырь в центре Москвы, на его базе создал и возглавил духовную семинарию, крупнейшее в мире православное издательство (если книги распространять по храмам – огромные тиражи обеспечены). А в монастырь архимандрит брал молодых, 20-летних, начал воспитывать «свое» поколение в церкви. Располагая солидными «административными» и финансовыми ресурсами, он создал и мощное монастырское хозяйство – взял разорившийся колхоз на Рязанщине, организовав на его базе сельскохозяйственный кооператив «Воскресение».

Архимандрит Тихон успешно выполнил и ответственное поручение Патриарха, касающееся паспортов и ИНН. Причем все Старцы не высказали никаких протестов против этих новшеств. Например, видеозапись интервью с отцом Николаем (Гурьяновым) демонстрировалась в передаче «Русский Дом», ее стенограмма публиковалась газетой «Русский вестник» № 11 (2003). Там приводятся и ответы других Старцев: «Отец Иоанн говорит: сами номер просить не будем, вот этот вот ИНН, если дают – не отказываемся. Отец Кирилл говорит: я лично брать не буду его, а остальные – как по совести – кто как хочет». Ну а сам Старец Николай на вопрос, как относиться к нововведениям, сказал: «Что требуется, надо исполнять законно». Архимандрит Тихон уточнил: «Опасности для души в этом Вы не видите?». Батюшка рассмеялся: «Нет. А какие дела? Пьянствовать, да? Пьянствовать, лениться, не трудиться – вот это грех». Его снова переспросили, нет ли греха в новых документах. Он указал: «Если верующий человек, то от тебя никакого греха нет. Ведь там, там не говорится, что бей да воруй. Понял?» [121, с. 57–58].

Что ж, выбор Патриарха, какими методами решить обострившуюся проблему, оказался оправданным и эффективным. Опрос Старцев, публикации и демонстрации интервью по телевидению, успокоили большинство верующих. Вокруг проповедников «антипаспортизма» остались только небольшие кучки их помощников и последователей. А тем, кто поверил им, ринулся «удалятися и бегати» в леса, создавая там изолированные общины, пришлось несладко. Люди-то были городские, без всяких навыков такой жизни. Наладить хозяйство, способное прокормить своих членов, удалось немногим. Остальным приходилось возвращаться, как-то устраиваться заново.

Ну а в целом, если задуматься о том, в каком состоянии оказалась Русская Церковь, очень наглядной и образной иллюстрацией выглядит Храм Христа Спасителя. В 1988 году бурно поднялись энтузиасты, загоревшиеся восстановить святыню, взорванную большевиками. Создавались общественные организации, стекались пожертвования простых людей. Но в 1991–1992 годах все собранные средства сгинули одним махом, в обвале гиперинфляции. А потом за восстановление взялись уже Лужков, правительство Москвы, крупные банки. С такими возможностями и современной техникой дело пошло стремительно. В 1995 году на месте недавнего бассейна «Москва» началось строительство, а в 1996 году Патриарх уже освятил нижний храм. Под Рождество в 2000 году отслужили первую литургию в верхнем…

Но строительная лихорадка сопровождалась страшными скандалами, обвинениями в коррупции, злоупотреблениях, хищениях. Автора проекта Денисова отпихнули в сторону, заменили любимцем Лужкова Зурабом Церетели. Новый собор получился лишь «условной копией» прежнего. Вроде бы сохранил его внешний вид. Однако материалы были использованы другие, росписи тоже оказались иными, и порой их признают сомнительными. И мало того, при этом хозяином храма стала вовсе не Церковь, а правительство Москвы. В основании храма – огромная подземная автостоянка с мойками машин. Богослужебные помещения предоставлены Церкви в безвозмездное пользование. Но остальная часть, «светская», используется для коммерческих мероприятий. А если «светские» залы и комнаты понадобятся Церкви, за них надо платить аренду на общих основаниях… Вот так…

Храм возвышается над столицей – огромный, монументальный. Главный храм России. Настоятелем является сам Патриарх. Здесь созываются Соборы, совершаются пышные праздничные службы, отпевают знаменитых артистов, политиков. Но характерно и другое. Простые верующие в этот храм заглядывать не любят. Обходят его стороной… А ведь они и есть сама Церковь. Та Русская Церковь, которая возрождалась отнюдь не «сверху», а «снизу». Усилиями, потом, кровью и служением множества Подвижников.