Глава 20
Криминалистам потребовалось тридцать минут, чтобы пробить отпечатки, снятые со шкафчика. Грейс ходила тесными кругами по парковке, пока они ожидали, когда те вернутся с результатами. Гэвин никого к ней не подпускал и сам держался на расстоянии, это было хорошо, так как она не хотела ни с кем разговаривать. Она хотела подумать.
Но даже это давалось ей с трудом. Дневной зной начинал раздражать ее, от влажности рубашка неприятно прилипла к спине.
Где-то внутри голос шептал ей, что работа на автомойке слишком лакейская для их преступника. Она перестала мерить шагами стоянку и окинула взглядом мойку, рассматривая ее.
Может, лакейская работа сыграла свою роль, думала она. Если он чувствовал себя лишенным достойного образования, которого заслуживал, в нем могли развиться два чувства. Большая обида, которая могла крепнуть годами. И большое эго. Если он считал себя умнее других, но на долгие годы застрял на бесперспективной работе, потому что у него никогда не было возможностей, которые давало образование, это могло укрепить его нарциссизм.
И Грейс знала наверняка, что она столкнулась с худшим типом нарцисса. Он развил чувство собственного превосходства до смертоносного уровня, не согласный более довольствоваться той властью, что ему удалось вырвать из рук тех, кто «ниже» его.
Она отерла капли пота со лба, подергивая рубашку за воротник – она старалась впустить немного воздуха между тканью и кожей. Грейс с нежностью подумала о швейцарском шале, где встретила Рождество. Сугробы пушистого белого снега, такого сверкающего и холодного.
– Грейс, звонит Зоуи.
Грейс обернулась и увидела Гэвина, протягивающего ей телефон, уже переключенный на громкую связь.
– Слушаю, Зоуи, – сказала Грейс, подходя ближе к Гэвину, чтобы ее было слышно. – Здесь жарко, как в преисподней. Тебе повезло, что ты в офисе под кондиционером.
– Да, я везучая, – прощебетала Зоуи с другого конца линии. – Ладно, как я уже рассказала Гэвину, отпечатки на шкафчике принадлежат Рэймонду Ньюгену. Белый, тридцать лет, родом из Вирджинии, но уже как десять лет живет в Мэриленде.
– Есть приводы? – спросил Пол.
– Есть парочка, – подтвердила Зоуи. – Но это обычная подростковая мелочовка, по ним истек срок давности. Нарушение общественного порядка, магазинная кража, непристойное поведение. И несколько дорожных штрафов. Этот парень чист с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать.
– Женат? – спросила Грейс.
– Нет, женат не был.
– Мать-одиночка?
– Эм… сейчас посмотрю. Секунда, – сказала Зоуи. До Грейс доносилось отдаленное щелканье клавиатуры.
– Это из-за его трудностей с женщинами? – спросил Гэвин, безупречно разгадав ход ее мыслей.
Грейс кивнула.
– И приз получает… – сказала Зоуи. – Отец Рэймонда Ньюгена был лишен родительских прав еще до его рождения. Он прибегал к жестокости и насилию. Он сбросил мать Рэймонда с лестницы, когда она была на четвертом месяце беременности.
– Господи, – воскликнул Гэвин, его лицо скривилось от отвращения.
Грейс прикусила губу, мысленно собирая факты воедино.
– Зоуи, его мать еще жива?
– Проверяю.
– Ты думаешь, ее смерть могла стать причинным фактором, спровоцировавшим все это? – спросил Гэвин.
– Возможно, – ответила Грейс.
– Шейла Ньюген жива, – сказала. – Но… ой… Ее поместили в дом престарелых в прошлом году. У нее деменция.
И вот оно: причинный фактор, триггер, который мог подвести психопата к черте.
– Хорошо, – сказала Грейс. – Зоуи, пришли адрес Рэймонда на навигатор Гэвина. Мы поедем туда и поговорим с ним.
– Все материалы по его подростковым приводам были опечатаны и отправлены в архив на его восемнадцатый день рождения, – сказала Грейс, пролистывая на планшете файл, который прислала Зоуи. – За последние десять лет у него был только один талон за превышение скорости. Если это наш парень, его скачок от подростковых магазинных краж к серийным убийствам уж слишком стремительный.
– Зоуи накопала что-нибудь еще? – спросил Гэвин.
Они ехали по автостраде к юго-восточной оконечности Вашингтона.
– Согласно данным интернет-активности, он создал любительский порносайт для себя, – сообщила Грейс. – Ох, ну и мерзость, – сказала она, скривившись. – Он для «горячих домохозяек, ищущих связи на одну ночь».
– Что ж, это определенно вписывается в наш профиль женоненавистника, – сказал Гэвин. Он мигнул поворотником, сменил полосу и пристроился за универсалом. – И на месте своего последнего убийства он оставил фотографии. Еще один способ визуальной фиксации.
– Это так, – сказала Грейс.
– Мы все еще придерживаемся версии об импотенте? – спросил Гэвин. – Ведь если причиной всему секс, то почему нет признаков сексуального насилия? Даже у Нэнси Бентам, с которой он провел больше всего времени. Он ее искупал, прикасался к ней, проведя своего рода ритуал.
– Если он импотент, я бы ожидала, что он зарежет следующую жертву, – сказала Грейс. – Это способ проникновения без собственно… – Она замолчала, краем глаза уловив отвращение на лице Гэвина. – Знаю, это жутко.
– Да, жутко, – согласился он. – Но это наша работа. Я только… У меня никогда не было серийного дела вроде этого. И должен признать, что, надеюсь, больше никогда и не будет.
– Будет, – мягко произнесла Грейс.
Гэвин свернул на Пятую улицу и проехал несколько миль. Дома и строения становились все более невзрачными. Наконец они подъехали к сломанной неоновой вывеске трейлерного парка «Безмятежный сон».
– Пойдем выясним, наш ли это парень, – сказала Грейс, отлично понимая причину обеспокоенности на лице Гэвина.
Они остановились у покосившегося дома на колесах, который знавал и лучшие дни, и более свежую краску. Он был выкрашен черной краской, которая явно не предназначалась для металла: она облупилась крупными проплешинами вокруг окон.
Грейc достала пистолет, встала за спину Гэвина, так что ему даже не пришлось просить ее об этом, когда они приблизились к трейлеру. Гэвин быстро и громко заcтучал в дверь трейлера.
– Рэймонд Ньюген? ФБР! Откройте!
Момент был напряженный, потому что эти моменты всегда были такими. Минута, когда ты гадаешь, примет ли все дурной оборот. Затеет ли подозреваемый перестрелку. Не имело значения, сколько раз Грейс уже оказывалась в такой ситуации: каждый раз в эту бесконечно короткую и в то же время невыносимо долгую минуту она напряженно гадала. Она замирала, словно натянутая струна. И она готовилась.
Она была готова ко всему.
Но в этот раз вместо шума выстрелов их приветствовала тишина. Гэвин постучал снова и затем кивнул, подавая ей знак обойти фургон сзади.
Она пригнулась, держа пистолет наготове, быстро и ловко спустилась по шаткой лесенке трейлера, обошла двор и приблизилась к окнам. Она заглянула внутрь, но не заметила никакого движения.
– Чисто, – крикнула она, поспешно возвращаясь к передней двери трейлера.
– Заходим, – сказал Гэвин.
Дверь была не заперта – это всегда дурной знак. В трейлерном парке никто не оставляет дверь открытой: это приглашение стянуть ваше добро. Гэвин вошел первым, Грейс сразу за ним. Но как только она оказалась внутри трейлера, где резко пахло плесенью и сигаретами, она опустила оружие.
– Чтоб тебя, – сказал Гэвин, уставившись на пол перед ними.
Мужчина в ожерелье из сине-черных кровоподтеков – «причина смерти: удушение», подсказало ее оцепеневшее сознание – лежал на спине в центре маленького гостевого пространства. С него была снята вся одежда, вокруг талии повязан огромный бархатный рождественский бант. Его пустой взгляд был устремлен в потолок, руки раскинуты, как на распятии.
У Грейс что-то оборвалось внутри. Это была очередная уловка. Преступник расчетливо выбрал Рэймонда, зная, что его прошлое затянет ее в лабиринт бесконечных вероятностей. В очередной раз ее обвели вокруг пальца.
В очередной раз, кем бы ни был тот, кто делает все это, он оказался на много шагов впереди.
Грейс прошла вперед, осторожно, чтобы не наследить и не повредить улики. Она нагнулась, вытащила из кармана фонарик и посветила им на ленту.
В центре банта сияла пара бриллиантовых серег.
Полчаса спустя трейлерный парк был переполнен сотрудниками ФБР. Грейс вышла наружу, когда подъехала судмедэксперт – внутри трейлера становилось тесно. Она пыталась отвлечься – проверила телефон, еще раз мысленно пробежалась по фактам, – но было трудно не поддаться гадкому чувству, будто за тобой следят, и сокрушительному чувству вины.
Повсюду вокруг сотрудники собирали информацию, опрашивали соседей, но Грейс знала, что это ничего не даст.
Он был слишком осторожен, чтобы оставить свидетелей.
– Эй, ты в порядке?
Грейс обернулась и увидела через плечо синее облако, в котором узнала волосы Зоуи, и тут же поняла, что стоит, крепко обхватив себя руками, словно пытается найти утешение и тепло. Она расслабилась, расправила плечи и улыбнулась Зоуи.
– Просто задумалась, – сказала она.
– Я собрала все улики, чтобы коронер могла спокойно работать, – объяснила Зоуи, обходя груду гниющих деревянных садовых шезлонгов, чтобы встать рядом с Грейс.
– Нашла что-нибудь? – спросила Грейс.
Зоуи разочарованно поджала губы и шумно вздохнула.
– Ни отпечатков. Ни волос. Ни брызг крови. Ни отпечатков ног. Никаких следов ДНК. Он хорош.
– О да, – подтвердила Грейс. И он хотел, чтобы она знала это. Он хотел ткнуть ее в это лицом.
– Слушай, могу я кое-что спросить?
Грейс кивнула.
– На последнем убийстве ты сказала, что думаешь, это все из-за его ненависти к женщинам и их успеху. Но в этот раз… это ведь парень.
– Знаю, – ответила Грейс, неспособная скрыть волнение в голосе. Это беспокоило ее с той самой минуты, как они обнаружили тело. Убийство Андерсона можно было рассматривать как сопутствующий ущерб. Но это? Преступник выбрал Рэймонда не просто так.
Что она упускает? Есть ли еще что-то общее у этих жертв, что она не заметила?
Была ли предполагаемая мизогиния в его предыдущих убийствах лишь очередной уловкой? Хитростью, чтобы запутать ее?
Могла ли она доверять хоть чему-то в том, что касалось этого убийцы? Он перескакивал между типажами жертв и сценариями убийств, словно у него был синдром дефицита внимания. Было ли все это частью игры?
Может быть, были важны не столько жертвы и то, как они были убиты, сколько сама игра?
Грейс распрямилась, ее плечи были напряжены.
Было ли все это ради игры? Или даже из-за непреодолимой жажды смерти? Или же он убивал людей лишь потому, что совершить серию убийств было верным способом привлечь ее внимание, втянуть ее в игру?
Было ли это единственным стимулом для него? Это была леденящая душу мысль. Только настоящий психопат мог дойти до такой бесчеловечности и жестокости. Это говорило о такой крайней степени одержимости, что она ужаснулась. Как долго он следил за ней, планировал все это? Месяцы?
Годы?
Ее первая книга вышла, когда ей было двадцать четыре. Если именно романы привлекли к ней его внимание, значит, целых четыре года его мания росла, и его замысел вырождался во что-то реальное и затейливое.
– Грейс?
Она вздрогнула, со стыдом осознав, что полностью ушла в себя и абсолютно забыла про Зоуи, поглощенная мыслями.
– Извини, – сказала она. – Долгий день.
– Грейс, – голова Гэвина показалась из двери трейлера, и он выглядел озабоченным. – Они нашли кое-что, ты захочешь это увидеть.
Грейс натянула перчатки и забралась по хлипкой лесенке. Криминалисты были с головой в работе – Гэвин за ними наблюдал, – однако тело все еще не было накрыто. Грейс старалась не дать этому произвести на себя впечатление, но у нее скрутило живот так, словно она была на лодке в море. Весьма вероятно, что этот мужчина – как и все жертвы – умер из-за нее.
«Нет, не смей так думать», – приказала она самой себе.
Именно этого он и хочет.
– Что у вас? – спросила она Ребекку, коронера, что сидела на корточках рядом с телом Рэймонда.
– Я развязала ленту, чтобы подготовить его к транспортировке, – объяснила Ребекка. – И нашла это. Адресовано тебе. – Длинным пинцетом она протянула мятый листок бумаги. Грейс взяла его, поднесла ближе к глазам и запинающимся голосом прочла послание:
Моя прелестная девочка,
Я знаю, как сильно ты любишь подарки. Они приносят тебе почти такое же удовольствие, как мне – загадки.
Ты уже разгадала мою головоломку? Или твой слабый мозг все еще пытается разобраться в том, что я сделал? Что я собираюсь сделать?
Не переживай. Я все объясню.
Скоро.
В трейлере стало ужасающе, удушающе тихо от тяжести этих слов. Грейс пришлось напрячь руку, чтобы та не задрожала. У нее пересохло в горле, она боялась заговорить, боялась, что начнет бессвязно лепетать и закашляется, выдав свой страх.
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь вернуть подобие контроля. Ей надо было…
Господи, она понятия не имела, что ей было нужно. Стены трейлера внезапно показались невыносимо тесными. Ей захотелось выбраться оттуда. Захотелось свежего воздуха.
Но тогда он бы получил как раз то, что хотел: он бы уничтожил ее. Она не могла позволить ему. И она не позволит.
Может быть, преступник ненавидел успешных женщин в принципе. Может быть, только одну-единственную успешную женщину – ее.
Он хотел задеть ее за живое. Хотел, чтобы ее захлестнули эмоции. Грейс начинало казаться, что все это было именно ради этого. Ради ее эмоций и чувств и попытки манипулировать ими.
Он жаждал получить дрожащую беспомощную женщину, и она не собиралась предоставить ему желаемое.
– Могу я взглянуть? – спросила Зоуи из-за плеча Грейс.
Грейс показала ей записку.
– Да уж, это нереально жутко, – произнесла Зоуи.
– Согласна, – сказала Ребекка, коронер. – Похоже на перевернутое любовное письмо.
– Он никак не может прекратить смешивать тебя с грязью, – сказал Гэвин голосом, ожесточенным от гнева. – Слабый мозг? О чем он вообще. Ты невероятно умна.
В любой другой ситуации его негодование вызвало бы у нее улыбку, но сейчас она была неспособна улыбнуться.
– Можешь упаковать это для меня? – спросила Грейс Зоуи, осторожно передавая ей пинцет с зажатой запиской. – Гэвин, надо поговорить.
Он последовал за ней на улицу.
– Как ты? – спросил он, в его карих глазах была тревога.
– Вся виктимология ошибочна, – сказала она.
– Разве это имеет значение сейчас, когда он перешел к непосредственному общению? – спросил Гэвин. – Он устанавливает контакт. Надпись в книге – совсем другое дело, то была очередная головоломка.
– Сейчас это угроза, – пробормотала Грейс.
– Очевидная, – мрачно ответил Гэвин.
Вдали послышались автомобильные гудки, Грейс обернулась и увидела, как новостные фургоны паркуются за рядом ведомственных внедорожников, перегородивших дорогу.
– Кто вызвал прессу? – спросил Гэвин, нахмурив брови.
Глаза Грейс распахнулись.
– О боже, – ее осенила догадка. Она резко развернулась и бросилась обратно в трейлер.
– Грейс, что ты… – начал было Гэвин.
Но Грейс не обратила на него внимания, она пристально осматривала потолок и углы комнаты. Где же? Он должен был где-то ее установить.
– Он позвонил журналистам, – объяснила Грейс, забираясь на проваленный матрас, пробегая пальцами вдоль углов потолка. – Так он представляет себе публичное унижение. Ему нужны зрители. Ему недостаточно считать себя умнее меня – ему нужно, чтобы все так считали. – Грейс не нашла ничего в спальне. Она спрыгнула с кровати и вернулась обратно в основное помещение трейлера, где ее взгляд остановился на датчике дыма.
Она выдернула его из стены и раскрутила на части. Внутри между батарейкой и проводами была заткнута маленькая камера.
– Вот и она, – сказала Грейс, передавая детали детектора Зоуи.
– Это веб-камера, – воскликнула та. – Передатчик малой дальности. Это значит…
– Он поблизости, – сказал Гэвин.
Грейс взяла датчик дыма и подняла его так, чтобы смотреть в самый центр камеры. Она отказывалась бояться. Отвернулась от ужаса, скребущегося внутри нее. Это не принесет ничего хорошего. Это не поможет ей. Это только поможет ему.
Она знала, что он уйдет еще до того, как агенты рассредоточатся, чтобы прочесать окрестности. Но прямо сейчас, она знала, он наблюдает за ними.
– Я приду за тобой, – сказала она, и смертоносное обещание было в ее словах. – И лучше тебе быть готовым.
