Но никто из возлежавших не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: купи, что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим (Ин. 13: 28, 29).

Словно две было Вечери: одна — с разыгравшейся страшной драмой, другая — на которой спокойно пили, ели и обсуждали всевозможные земные дела, даже не заметив случившуюся трагедию. Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим (Лк. 22: 24). И только Он, сидящий среди спорящих апостолов и только что видевший духовное самоубийство друга, одновременно присутствует на обеих.

И, когда Иуда выходит, Иисус заговаривает, и говорит поначалу будто бы Сам с Собой, только через несколько предложений обращаясь к ученикам:

Когда он вышел, Иисус сказал: ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог прославился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его (Ин. 13: 31–32).

Значение имени Иуды — Иехуда — «хвала Божия», «прославленный» ^[50], как эпитет Бога. Случайно ли Иисус, бесподобно владеющий словом, пять раз повторяет «прославился» тотчас после его ухода?

А затем — сразу о любви:

Дети! недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я Иудеям, что, куда Я иду, вы не можете прийти, так и вам говорю теперь. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13: 33–35).

Он ничего не скажет про Иуду. Помянет его со скорбью лишь один-единственный раз, в Своей первосвященнической молитве:

Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание (Ин. 17: 12).

Это уже не вразумляющая затрещина, а печальная реальность.

Окончательно соединившись волей с дьяволом, Иуда больше не может ничего изменить. Это состоявшаяся духовная гибель. Сатана не допустит в нем даже мысли о раскаянии и погонит в Гефсиманский сад, довести дело богохульства до конца, но Иуда и не подумает дернуться с крючка. Его вполне все устраивает. Воля не подавлена силой, а добровольно сопряжена с сатанинской, и перевесить этот выбор уже ничто, ни извне, ни изнутри, не может.

Это дикая пародия на добровольное всецелое подчинение человеческой воли Иисуса воле Отца.

Осталась самая малость — слиться еще и совершенным грехом, довершив кощунственное подражание: соединиться природами неслиянно и нераздельно, чтобы перед Иудой навечно распахнулась бездна жути. Его воли в этом уже не будет, но и не надо: это не его выбор, а его расплата.

«Сатана вошел в Иуду не так, чтобы Иуда сделался бесноватым; это значит только, что сатана сделался совершенным господином Иуды и сделал его своим рабом» ^[51].

Да, он не бесноват, он в сознании, и это делает его виновным до самого конца. Он не ощущает своего рабства, потому что это, возможно, и напугало бы его, и заставило рвануться обратно ко Христу. Нет, от происходящего он испытывает только удовольствие.

Пока только раб. Но еще немного — и Иуда, человек по природе, станет по своему положению и состоянию одним из них.

Но даже сейчас Христос не называет предателя по имени, храня его тайну, хотя Искариот сам не старается ее хранить. Не хочет давать это ученикам на обсуждение и осуждение. И горечи в Его словах немыслимо много.

Это опущенные в бессилии руки Христа: Он сделал все, что мог и что от Него зависело. Но человеческая воля — камень неподъемный. Иуда предпочел соединить свою волю с волей сатаны. Ушел. Погиб. Да сбудется Писание.

«Иуда, предатель, величайший друг погибели, возлюбленный ею и любящий ее. Под погибелью разумей здесь отпадение и отчуждение от Бога, или даже (разумей. — Д. С.) самого диавола, как погубляющего тех, которые повинуются ему» ^[52].

«Да сбудется Писание». Всего несколько раз в Евангелии Иисус произносит эти слова, и каждый раз они связаны с невыносимой болью и горечью: с Его смертью и с предательством ближайшего друга. «Да сбудется Писание» — как выдох, как закрытые глаза и опущенные плечи. «Да сбудется Писание», прорекшее предательство и смерть. Теперь для Иуды закрыт путь покаяния, его гибель предрешена, и, может быть, Христу от этого больно не меньше, чем от Собственной смерти.

Да сбудется Писание.