Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Контроль работы конструкторов и физиков был жестким и постоянным. Им приходилось постоянно докладывать высшему руководству страны о каждом своем шаге, о проведении тех или иных экспериментов, об успехах и неудачах. Создавалось такое впечатление, будто есть «главный эксперт», который и определяет, насколько эффективно и верно работают ученые. Самое удивительное то, что в документах, направляемых тому же Берии, всегда довольно подробно описывается та или иная конструкция или технология.
Наиболее яркий пример – это описание атомной бомбы, которое подготовили И. Курчатов, Ю. Харитон и П. Зернов. Оно изложено довольно подробно в «Отчете о работе Конструкторского бюро № 11 при Лаборатории № 2 АН СССР» от 15 ноября 1946 года.
На мой взгляд, фрагмент этого отчета позволяет воссоздать атомную бомбу, а потому некоторые данные и параметры необходимо опустить (вдруг действительно кто-то захочет это сделать?!).
Итак, Берия получает необычный документ:
«Задачей КБ-11 является создание атомной бомбы.
Атомная бомба конструируется в двух вариантах. В первом варианте применяется плутоний. В этом случае переход через критическое состояние осуществляется посредством взрыва шара из смеси тротила (50 %) и гексогена (50 %), в центре которого помещается плутониевый шар. Давление взрыва сжимает плутониевый шар и тем самым переводит его в надкритическое состояние. Взрыв шара из смеси тротила с гексогеном производится тридцатью двумя специальными детонаторами в 32 точках одновременно… Под каждым детонатором в толще взрывчатой смеси помещается линзообразная вставка из взрывчатого вещества другого состава. Проходя через эти линзы, детонационная волна должна приобрести форму сходящейся вовнутрь сферы.
Шаровой заряд взрывчатого вещества составляется из 32 шестигранных и пятигранных призм.
Плутониевый шар окружается массивной оболочкой, назначением которой является задержать разлет плутония в процессе ядерной реакции и тем самым повысить коэффициент использования.
Во втором варианте атомной бомбы применяется уран-235. В этом случае, вследствие относительно малого количества самопроизвольно испускаемых нейтронов, переход через критическое состояние может быть осуществлен более просто, а именно посредством выстрела одним телом урана-235 в другое. Для производства выстрела применяется пушка специальной конструкции. Расчет показывает, что наилучший эффект получится, если полый цилиндр из урана-235 выстреливается в полый цилиндр большего размера, снабженный в центре втулкой, так что первый полый цилиндр как раз входит в пространство между вторым полым цилиндром и втулкой.
Приспособления для сближения (шар или пушка) помещаются внутри корпусов авиабомбы, обеспечивающих правильный полет. Внутри корпуса помещается также электроустановка для производства взрыва взрывчатого вещества или воспламенения пороха, высотный взрыватель, обеспечивающий осуществление взрыва на заданной высоте, а также приспособления для самоликвидации».
Далее в отчете подробно описывается каждый этап создания атомной бомбы.
Берия очень внимательно читал этот документ. Сохранилось немало пометок на полях и подчеркиваний тех или особенностей конструирования бомбы.
Кстати, расхожее мнение о том, что он был необразованным человеком, ошибочно. Суть атомной проблемы, значение тех или иных исследований, роль каждого крупного специалиста и ученого, а также масштабы ведущих работ, – все это руководитель Атомного проекта СССР знал прекрасно, и в критические моменты вмешивался энергично и эффективно. Об этом свидетельствуют как воспоминания участников проекта, так и только что рассекреченные документы.
Академик Семенов считал, что руководство страны совершает крупнейшую ошибку, так как не поставило во главе всей атомной проблемы Институт химической физики, который он возглавлял.
К сожалению, обращения Николая Николаевича даже к самому Сталину нужного эффекта не дали: да, ему было поручено выполнять определенную работу по проекту, да, некоторых сотрудников института привлекли к исследованиям, но сам академик Семенов оказался в стороне, не в центре внимания. Это было обидно. И даже несправедливо, по мнению Семенова, так как в стране он был, безусловно, самым крупным специалистом в этой области.
Академик искал пути исправления этой несправедливости.
«Семинар» – это было спасительное решение. Никто не сможет возразить против этого, потому что история физики ХХ века – это прежде всего семинары, на которых ученые совместно искали верные пути развития науки.
Семенов поделился своей идеей с Курчатовым. Тому, естественно, возразить было трудно: он прекрасно помнил, что сам начинал на семинарах Иоффе и Семенова, которые в 20-х и 30-х годах процветали в Ленинградском физико-техническом институте и на которых формировались практически все крупные физики страны.
Академик Семенов попросил Курчатова подписать соответствующее письмо председателю Научно-технического совета ПГУ генерал-полковнику Б. Л. Ванникову. В нем утверждалось, что на данном этапе необходимо организовать при Институте химической физики под руководством академика Н. Н. Семенова постоянно действующий семинар, где обсуждались бы проблемы, связанные с созданием «реактивного двигателя», то есть атомной бомбы.
В письме были перечислены ученые, которых следовало привлечь к работе семинара. Всего 37 человек. В этом списке наряду с Курчатовым, Зельдовичем и Харитоном значились ученые ФИАНа, Института математики и, конечно же, Института химической физики. Последних было больше, чем представителей Лаборатории № 2.
Мнение Ванникова было категорическим: «Считаю нецелесообразным так широко обсуждать вопросы лаборатории».
На всякий случай свое решение он согласовал и с Игорем Васильевичем Курчатовым, который признался, что отказать академику Семенову он не мог.
Войти с помощью соц. сетей: