Щедрость желтой воды

Через маленький город на юге Украины прокатилось три волны славы. И теперь упоминание о нем можно найти в любой энциклопедии, ну а специальные справочники рассказывают о нем довольно подробно.

В Атомном проекте СССР этому городу посвящено немало страниц…

Но сначала немного истории.

Желтая влага сочилась из-под земли. Легкие ручейки сбегали в долину и сливались в поток. Они окрашивали его, и удивительное зрелище открывалось путнику: среди зеленых лугов текла река цвета золота. Отсюда и пошло ее название – Желтая.

Позже геологи объяснили, почему в реке была такая вода. Из-за окислов железа, оказывается. А попросту говоря, из-за ржавчины. Ведь ржавеет не только само железо, но и руда, которая хранит его.

Но в далекие времена не только цвет принес славу реке. В апреле 1648 года привел на ее берега восставших крестьян и запорожских казаков Богдан Хмельницкий. Осмотрел он местность и расположил свое войско на крутом берегу. Здесь и ждал, когда подойдет авангард польских шляхтичей под предводительством Стефана Потоцкого. 19 апреля грянул первый бой. Полмесяца продолжалось сражение. А 6 мая перешел Хмельницкий в решительное наступление и разгромил врага. До сих пор разбросаны по степи насыпанные казацкими шапками курганы – вечные памятники павшим воинам.

А речка обмелела, «ручейком» называют ее теперь… Но нет-нет да и появляются в ее окрестностях странные люди с котомками за плечами, ходят, землю пробуют. Не перевелись и сейчас кладоискатели! По слухам, закопал где-то тут пан Потоцкий награбленное золото, серебро и драгоценности…

Но иное богатство нашли тут геологи сразу после войны…

В августе 1947 года Сталин получает от Берии письмо:

«Представляю на ваше рассмотрение проект постановления Совета министров СССР „О премировании геологов за открытие Первомайского месторождения урана в Кривом Роге“ и проект указа президиума Верховного Совета СССР „О награждении орденами работников министерства геологии и черной металлургии“.

Проектами предусматривается:

1. Премировать в соответствии с постановлением от 21 марта 1946 г. руководителей геологической партии Лихтарь Антонину Кондратьевну и Иванову Лилию Васильевну суммой в 100 тысяч рублей (по 50 тысяч руб. каждую), присвоить им звание лауреата Сталинской премии 2-й степени и наградить их орденом Трудового Красного Знамени.

2. Премировать группу (4 чел.) основных геологов и инженерно-технических работников, принимавших участие в открытии, общей суммой 50 тысяч рублей и наградить их орденами Союза ССР…»

Так начиналась история знаменитого уранового комбината в городе Желтые Воды. До 23 мая 1957 года здесь был поселок Желтая Река, а позже он стал городом Желтые Воды. Мне посчастливилось стать первым журналистом, который назвал его подлинным именем в печати. Это было в «Комсомольской правде».

Традиционно, когда мы бывали на закрытых предприятиях, нам не разрешали писать, где они находятся, кто ими руководит. Часто даже фамилии приходилось давать своим героям вымышленные… Особенно строго цензура следила за материалами, подготовленными на атомных объектах.

Дважды в «Комсомолке» появлялись репортажи с уранового рудника. Естественно, «географической» привязки не было, и только специалисты могли догадываться, что речь шла о Желтых Водах.

Вскоре министр науки из Франции обратился к советскому правительству с просьбой во время своего официального визита посетить не только Центр подготовки космонавтов, но и один из урановых рудников. Предполагалось, что между СССР и Францией будет заключен договор о сотрудничестве. В это же время президент Франции Шарль де Голль должен был побывать на Байконуре.

Я узнал, что планируется организовать визит французского министра на урановый комбинат в Желтых Водах. А в это время я положил на стол министру Средмаша Е. П. Славскому репортаж оттуда. Среди множества снимков была фотография въезда в город: красивая стела с надписью «Желтые Воды».

– Почему бы нам не назвать город, где находится этот урановый рудник? – сказал я министру. – Почему наши люди должны узнавать все только от западного радио?

Славский улыбнулся.

– В начале 60-х годов американская газета, по-моему, «Нью-Йорк Таймс», опубликовала обо мне большую статью, – сказал он. – Она называлась «Атомный министр», и в основном там была написана правда… Я дал эту статью Хрущеву, и говорю ему: «Какой смысл называть наше министерство Средмашем? Все знают, что мы занимаемся атомными делами, может, так и назовем: министерство атомной промышленности?» Знаешь, что ответил мне Никита Сергеевич? Он сказал: «Не будем подтверждать, что их разведка работает хорошо, – пусть у них сомнения остаются…»

– Но разве это имеет отношение к Желтым Водам? – настаивал я.

Славский сдался. Он завизировал и снимок, и текст, где говорилось об урановом руднике в Желтых Водах.

Главлит давал последнее добро на публикацию всех материалов. Естественно, особо пристальное внимание обращалось на «атомные» и «ракетные» репортажи. Прежде чем газета получала разрешение на публикацию, работники цензуры несколько раз перепроверяли все визы на них. Не стал исключением и этот репортаж. В конце концов, мнение Е. П. Славского никто не решил оспаривать, и материал был разрешен к публикации.

Однако упоминать урановый рудник в Желтых Водах можно было «только в материалах В. Губарева» – так было записано в специальной инструкции, разосланной всем уполномоченным Главлита СССР. По молодости я гордился таким «исключением из правил» и лишь много лет спустя начал понимать, сколь жесток и опасен был прессинг секретности, который окутывал весь военно-промышленный комплекс страны. Если бы его не было, многих ошибок и трагедий можно было бы избежать…