2

Барби узнал о пресс-конференции Кокса со слов спустившегося в подвал красномордого Мануэля Ортеги. Ортега, ранее наемный рабочий Олдена Динсмора, теперь носил синюю футболку с длинными рукавами, полицейский жетон, который выглядел самодельным, и револьвер сорок пятого калибра на втором ремне, застегнутом ниже на бедрах, что придавало Ортеге сходство с гангстером. Барби знал его как тихого парня с редеющими волосами и обгоревшей на солнце кожей, предпочитающего заказывать завтрак в обед – оладьи, бекон, глазунья, которую незадолго до готовности переворачивают желтками вниз, – и говорить о коровах. Особенно он сокрушался, что мистер Динсмор не хочет покупать коров «опоясанной» галловейской породы. Мануэль Ортега был янки до мозга костей, несмотря на имя и фамилию, и его отличал суховатый юмор. Барби он всегда нравился.

Но в подвал спустился другой Мануэль, начисто лишенный привычного юмора. Последние новости, с которыми он пришел, Мануэль прокричал сквозь прутья решетки, разбавляя слова брызжущей слюной. Его лицо буквально излучало ярость.

– Ни слова о том, что твои армейские жетоны нашли в руке бедной девочки, ни единого гребаного слова! А потом этот солдафон принялся обвинять во всех смертных грехах Джима Ренни, который держит Милл на плаву после того, что произошло. Сам! Голыми руками и на живую нитку!

– Успокойся, Мануэль.

– Я тебе патрульный Ортега, гондон!

– Хорошо. Патрульный Ортега. – Барби сидел на койке и думал, как это просто для Ортеги – достать из кобуры старенький «скофилд» и начать стрелять. – Я – здесь, Ренни – там. И я уверен: все у него хорошо.

– Заткнись! – заорал Мануэль. – Мы все здесь! Все под этим гребаным Куполом! Олден ничего не делает, только пьет, мальчик, который остался, ничего не ест: миссис Динсмор только оплакивает Рори. Джек Эванс вышиб себе мозги, ты это знаешь? А эти козлы-военные, которые там, не нашли лучшего занятия, чем бросаться грязью. Сплошная ложь и выдумки, тогда как ты устраиваешь продуктовые бунты и даже сжигаешь редакцию нашей газеты! Вероятно, для того, чтобы миз Шамуэй не смогла напечатать правду о тебе!

Барби молчал. Подумал, что даже одно слово в собственную защиту могло стоить ему жизни.

– Так они поступают с каждым политиком, который им не нравится. Они хотят, чтобы городом управлял убийца и насильник, который насилует мертвых, а не добропорядочный христианин? Это уже чересчур.

Мануэль вытащил револьвер, поднял, нацелил между прутьями. Для Барби дыра в дульном срезе казалась огромной, как железнодорожный тоннель.

– Если Купол исчезнет до того, как тебя поставят у ближайшей стены перед расстрельной командой и провентилируют, – продолжил Мануэль, – я выкрою минутку, чтобы сделать это самому. Я – первый в очереди, и она длинная, потому что сейчас в Милле очень много тех, кто ждет случая, чтобы посчитаться с тобой.

Барби молчал, не зная, умрет он сейчас или продолжит дышать. Принесенные Роуз Твитчел сандвичи с беконом, салатом и помидором пытались подобраться к горлу и задушить его.

– Мы пытаемся выжить, а они могут только одно – лить грязь на человека, который не дает воцариться хаосу. – Резким движением он убрал револьвер в кобуру: – Да пошел ты. Не хочу марать руки.

Ортега повернулся и широким шагом двинулся к лестнице, опустив голову, с поникшими плечами.

Барби привалился к стене, выдохнул. Лоб покрывал пот, рука, которую он поднял, чтобы вытереть его, тряслась.

3

Когда фургон Ромео Берпи свернул на подъездную дорожку Макклэтчи, Клер выбежала из дома. Она плакала.

– Мама! – выкрикнул Джо и выскочил из салона даже до того, как фургон полностью остановился. Остальные последовали за ним. – Мама, что случилось?

– Ничего. – Клер рыдала, обнимая сына, прижимая его к себе. – У нас будет День встреч! В пятницу! Джо, я думаю, мы сможем повидаться с твоим папой!

Джо издал радостный вопль и заплясал вокруг Клер. Бенни обнял Норри и… воспользовался возможностью, чтобы сорвать поцелуй. «Ох, маленький хитрец», – подумал заметивший это Расти.

– Отвези меня в больницу, Ромми, – попросил он. Помахал рукой Клер и детям, когда они задним ходом выезжали на улицу. Расти радовался, что ему не пришлось говорить с миссис Макклэтчи. Материнская интуиция могла сработать и с фельдшером. – И сделай одолжение, говори по-английски, а не на этом parle из комиксов.

– Не у всех имеется культурное наследие, на которое можно опереться, и тогда возникает зависть к тем, у кого оно есть.

– Да, и твоя мать носит галоши.

– Совершенно верно, но лишь когда идет дождь.

Звякнул мобильник Расти: пришло сообщение. Он откинул крышку и прочитал: «ВСТРЕЧА В 21.30 В ДОМЕ ПАЙПЕР ПРИХОДИ ТОЧНО ДЖУ».

– Ромми, – он закрыл мобильник, – при условии, что я переживу общение с обоими Ренни, как насчет того, чтобы этим вечером пойти со мной на одну встречу?

4

В больнице Джинни встретила его в вестибюле.

– В «Кэтрин Рассел» сегодня день Ренни, – объявила она, не выказывая особого неудовольствия. – Терс Маршалл побывал у обоих. Расти, этот человек – дар Божий. Ему определенно не нравится Младший – тот вместе с Френки грубо обошлись с ним у пруда, – но Терс показал себя настоящим профессионалом. Этот человек зарывает свой талант на кафедре английского языка и литературы какого-то колледжа. Ему следовало бы работать в больнице. – Она понизила голос: – Он точно лучше меня. И возможно, лучше Твитча.

– Где он сейчас?

– Пошел в дом, где они живут, чтобы повидаться со своей молодой подругой и двумя детьми, которых они опекают. Похоже, он искренне привязался к ним.

– Господи, Джинни, ты влюбилась. – Расти широко улыбнулся.

– Что за бред! – вскипела Джинни.

– В каких палатах Ренни?

– Младший в седьмой, старший в девятнадцатой. Старший пришел сюда с Тибодо, но потом отправил того по каким-то делам, потому что к своему сыну заходил один. – Она с определенным злорадством улыбнулась. – Долго там не задержался. По большей части говорил по мобильнику. Младший просто сидит, хотя уже в своем уме. Таким не был, когда Моррисон привез его.

– У Большого Джима аритмия? И как наши успехи?

– Терстон вернул ритм в норму.

На время, подумал Расти, не без некоторого удовольствия. Когда прекратится действие валиума, сердце снова запрыгает.

– Первым осмотри Младшего. – В вестибюле они были вдвоем, но Джинни все равно говорила почти шепотом. – Мне он не нравится, никогда не нравился, но теперь мне его жалко. Не думаю, что он долго протянет.

– Терстон что-нибудь сказал Ренни о состоянии Младшего?

– Да, что проблема потенциально серьезная. Но очевидно, не столь серьезная, как все звонки Ренни по мобильному. Вероятно, кто-то сообщил ему о Дне встреч в пятницу. Ренни страшно из-за этого злится.

Расти подумал о коробочке на Блэк-Ридж, тонкой коробочке площадью в каких-то пятьдесят квадратных дюймов, которую он не смог поднять. Или даже шевельнуть. Он также подумал о смеющихся кожаных головах, которые видел считаные мгновения.

– Некоторые просто не любят гостей, – вздохнул Расти.