17

Где-то без четверти восемь Роуз Твитчел постучалась в стеклянную дверь редакции «Демократа». Джулия, Пит и Тони стояли у длинного стола, изготавливая четырехстраничные экземпляры последнего номера. Пит и Тони подбирали страницы, Джулия скрепляла их степлером и добавляла в пачку.

Увидев Роуз, Джулия энергично помахала ей рукой. Роуз открыла дверь, потом отшатнулась:

– Ох, жарко у вас.

– Выключили кондиционер, чтобы сэкономить пропан, – ответил Пит, – и копир сильно нагревается от долгой работы. Как сегодня вечером. – Но выглядел он гордым. Все они выглядели гордыми.

– Я думал, работы у тебя в ресторане будет выше крыши, – заметил Тони.

– Как раз наоборот. Посетителей наперечет. Думаю, многие люди не хотят встречаться со мной, потому что моего повара арестовали за убийства. И думаю, многие люди не хотят видеть друг друга из-за случившегося этим утром в «Мире еды».

– Подойди сюда и возьми газету, – предложила Джулия. – Ты девушка с обложки, Роуз.

Для верхней строки Джулия предпочла красный цвет: «БЕСПЛАТНО КУПОЛ КРИЗИСНЫЙ ВЫПУСК БЕСПЛАТНО». Ниже, набранный шестнадцатым кеглем, которым Джулия не пользовалась до двух последних номеров «Демократа», следовал заголовок:

БУНТ И УБИЙСТВА

ПО МЕРЕ РАЗРАСТАНИЯ КРИЗИСА

Далее следовала фотография Роуз. В профиль. С мегафоном у рта. Прядь волос падала на лоб, и выглядела Роуз потрясающе красивой. Фоном служил отдел с макаронами и приправами, где об пол разбили несколько бутылок, судя по всему, соуса для спагетти. Подпись гласила: «Сокрушение бунта: Роуз Твитчел, хозяйка „Эглантерии“, утихомиривает бунт с помощью Дейла Барбары, арестованного за убийства (см. статью ниже и передовицу, с. 4)».

– Господи Иисусе! – выдохнула Роуз. – Что ж… по крайней мере ты отметила мою хорошую сторону. Если можно сказать, что она у меня есть.

– Роуз, ты выглядишь как Мишель Пфайффер, – произнес Тони Гуэй со всей серьезностью.

Роуз фыркнула и отмахнулась. Она уже начала читать передовицу.

ПАНИКА СЕГОДНЯ, СТЫД ЗАВТРА

Джулия Шамуэй

Не все в Честерс-Милле знают Дейла Барбару – человека в нашем городе относительно нового, – но большинство горожан ели приготовленные им блюда в «Эглантерии». Те, кто знал его, сказали бы, до сегодняшнего дня, что нашему городу он пришелся ко двору, вспоминая его участие в софтбольных играх в июле и августе, кампании по покупке учебников для средней школы в сентябре, сборе мусора на Дне чистоты двумя неделями раньше.

А сегодня Барби (так называют его те, кто знает этого человека) арестовали за четыре шокирующих убийства. Убийства людей, которых в городе хорошо знали и любили. Людей, которые, в отличие от Дейла Барбары, прожили в городе всю жизнь.

При обычных обстоятельствах Барби отвезли бы в тюрьму округа Касл, предложили сделать один телефонный звонок и обеспечили бы адвокатом, если бы он не смог оплатить его услуги. Ему предъявили бы обвинение, и начался бы – экспертами, которые знают, как это делается, – сбор доказательств.

Ничего подобного не произошло, и мы знаем почему: Купол отрезал нас от окружающего мира. Но разве в такой ситуации мы должны отказываться от необходимости вести дознание как положено? Должны действовать вопреки здравому смыслу? Каким бы шокирующим ни было преступление, недоказанных обвинений недостаточно для того, чтобы извинить проявленную к Дейлу Барбаре жестокость, или объяснить отказ нового начальника полиции ответить на вопросы, или хотя бы позволить вашему корреспонденту убедиться в том, что Дейл Барбара еще жив. А вот отцу погибшей Дороти Сандерс – первому члену городского управления Эндрю Сандерсу – разрешили не только посетить арестованного, которому еще не предъявлялось обвинение, но и клеветать на него…

– Уф! – Роуз подняла голову. – Ты действительно хочешь это напечатать?

Джулия указала на пачки готовых экземпляров:

– Уже напечатала. А что? Ты возражаешь?

– Нет, но… – Роуз быстро дочитала передовицу, очень длинную и агитирующую за Барби. Заканчивалась она просьбой ко всем, располагающим какой-либо информацией об этих убийствах, связаться с газетой и предположением, что по завершении кризиса деятельность тех, кто занимается данными убийствами, будет тщательно расследована властями штата Мэн или соответствующими федеральными ведомствами. – Не боишься нарваться на неприятности?

– Свобода прессы, Роуз. – Голосу Пита определенно не хватало уверенности.

– Именно так поступил бы Горас Грили, – твердо заявила Джулия, и при упоминании своей клички ее корги, который спал на подстилке в углу, поднял голову. Увидел Роуз и подошел в надежде, что его погладят по голове, что Роуз с удовольствием и сделала.

– Тебе известно больше, чем здесь написано? – спросила она, постучав пальцем по передовице.

– На чуть-чуть. Это я придержала. В надежде узнать что-нибудь еще.

– Барби никогда бы такого не сделал, но я все равно боюсь за него.

Зазвенел один из мобильников, лежащих на столе. Тони схватил его:

– «Демократ», Гуэй. – Послушал, протянул мобильник Джулии: – Полковник Кокс. Тебя. Голос нерадостный.

Кокс. Джулия напрочь про него забыла. Она взяла мобильник.

– Миз Шамуэй, я должен поговорить с Барби и узнать, каковы его успехи в установлении контроля над городом.

– Не думаю, что он чего-то добьется в ближайшее время. Он в тюрьме.

– В тюрьме?! В чем его обвиняют?

– В убийстве. Если точнее, в четырех.

– Вы шутите.

– По голосу чувствуется, что я шучу, полковник?

Последовала короткая пауза. Она слышала чьи-то голоса. Кокс заговорил вновь, уже понизив тон:

– Пожалуйста, объясните.

– Нет, полковник Кокс, не буду. Я писала об этом два часа, и, как говорила моя мать, когда я была маленькой девочкой, я не жую одну кочерыжку дважды. Вы все еще в Мэне?

– В Касл-Роке. Тут наша передовая база.

– Тогда я предлагаю встретиться на том же месте, что и в прошлый раз. Моттон-роуд. Я не смогу дать вам экземпляр завтрашнего номера «Демократа», пусть он и бесплатный, но прислоню его к Куполу, и вы все прочитаете сами.

– Отправьте его мне по электронной почте.

– Не отправлю. Я думаю, неэтично так отправлять газету. Тут я очень уж старомодна.

– Умеете вы раздражать, милая дамочка.

– Раздражать умею, но я вам не милая дамочка.

– Скажите мне, это подстава? Что-то связанное с Сандерсом и Ренни?

– Полковник, исходя из вашего опыта, медведь испражняется в лесу?

Пауза. Потом:

– Я встречусь с вами через час.

– Я приеду не одна. С работодателем Барби. Думаю, вам будет интересно услышать, что она скажет.

– Отлично.

Джулия выключила мобильник.

– Хочешь прокатиться со мной к Куполу, Роуз?

– Если это поможет Барби – конечно.

– Будем надеяться, но, боюсь, здесь рассчитывать мы можем только на себя. – Джулия повернулась к Питу и Тони: – Вы двое скрепите остальные экземпляры? Сложите их у двери и заприте ее, когда будете уходить. Выспитесь хорошенько, потому что завтра нам всем предстоит стать разносчиками газет. Такая уж судьба этого номера. Доставим его в каждый дом нашего города, отвезем на ближайшие фермы. И в Истчестер, разумеется. Там много людей, которые приехали в город относительно недавно, они менее податливы к демагогии Большого Джима.

Пит вскинул брови.

– Но наш мистер Ренни – нынче хозяин поля, – продолжила Джулия. – В четверг, на чрезвычайном городском собрании, он собирается взобраться на пенек и завести город, как часовую пружину. У гостей, правда, право подавать первыми. – Она указала на газеты: – Это наша подача. Если газеты прочитает достаточно много людей, ему придется ответить на некоторые неудобные вопросы, прежде чем он перейдет к речи. Может, нам удастся немного сбить его с ритма.

– Может, собьем совсем, если выясним, кто бросал камни у «Мира еды», – вставил Пит. – И знаешь, что я тебе скажу? Думаю, мы узнаем. Думаю, мы во всем разберемся. Должны же быть свободные концы.

– Я лишь надеюсь, что Барби еще будет жив, когда мы за них потянем. – Джулия посмотрела на часы. – Пошли, Роузи, прокатимся на автомобиле. Хочешь с нами, Горас?

Горас захотел.