Глава восьмая
Дипломатия для чайников и /или современных президентов
* * *
В ЭПОХУ ВЕЛИКИХ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ люди стали перемещаться по свету куда активнее, и куда больше стало поводов для случайных войн всех сортов – ведь стран, на которые можно напасть, тоже стало куда больше. Но если предположить, что по крайней мере иногда люди действительно стараются избежать конфликта, то (хотя нам никогда и не удастся повторить успеха людей хараппской культуры) дипломатия – это та штука, которая нам нужна. Дипломатия – это искусство не вести себя как мерзавец, присущее большой группе людей и применимое к другой большой группе людей. Ну или хотя бы умение признавать тот факт, что все мы иногда бываем мерзавцами, – но давайте не будем делать из этого скандала, ладно?
К сожалению, и это нам не слишком хорошо удается. Главная проблема международных отношений проистекает из более фундаментальной проблемы взаимодействия между людьми, и она имеет два аспекта:
а) приятно доверять людям;
б) но не слишком-то!
И эта дилемма просвечивает через историю почти любого столкновения культур. К несчастью людей, в нем задействованных, никогда нельзя сказать наверняка, какую степень доверия следует испытывать. Да и до сих пор мы не слишком хорошо разобрались в этой проблеме. Зато сегодня нам доступна роскошь заглянуть в чужое прошлое и пробурчать: «Надо же быть такими дураками. Ну нет».
Это та самая проблема, с которой столкнулись люди таино, впервые встретив Колумба: при первом знакомстве они доверчиво приветствовали иноземцев, и те были удивлены их дружелюбием и щедростью. Разумеется, Колумб отреагировал так же, как и любой нормальный человек, с которым обошлись по-добрососедски. «Из них получатся прекрасные слуги», – рассудил он. А через пару дней ему пришла еще одна рациональная мысль: «И пятидесяти моих людей будет достаточно, чтобы подчинить их и заставить делать все, что потребуется». Милый Колумб.
Примерно то же самое, но в более крупном масштабе, случилось несколькими десятилетиями позже: тогда правитель ацтеков Монтесума принял очень, очень неудачное решение в отношении намерений Эрнана Кортеса. Ацтеки, или мешика, как они сами называли себя, создали большую империю, простиравшуюся от океана до океана через центральную часть современной Мексики. Монтесума управлял ею из столичного города Теночтитлана, самого большого и прогрессивного города на континенте (на его месте теперь стоит Мехико). И все там было чудесно, пока Кортес не высадился на побережье Юкатана – в 1519 году.
Кортес был не просто конкистадором, а беглым конкистадором – вообще говоря, испанский губернатор Кубы, не доверявший ему, устранил его с должности предводителя исследовательской миссии, но Кортес просто-напросто забрал корабли и команду и сбежал. Вскоре после прибытия он намеренно потопил корабли, чтобы прекратить мятежи и отрезать для экипажа путь на Кубу. Я хочу сказать, что Эрнан Кортес совсем не умел работать в команде. И когда все пути назад были перерезаны, скрываясь от собственных соотечественников, он хватался за всякую возможность, которая не имела отношения к завоеваниям.
Когда Монтесума услышал о прибытии Кортеса – а он оказался всего в 350 километрах от Теночтитлана, – он очень занервничал, и это понятно. К сожалению, он не смог решить, что бы предпринять. Он колебался между отправкой ему щедрых даров и грозных предупреждений о том, что ему не стоит соваться сюда. Между тем Кортес был поглощен извлечением выгоды из мексиканских слабостей. Но проблема была в следующем: это тоже была империя, притом порой довольно суровая. Имелось множество местных племен и народностей, которые не были большими поклонниками Монтесумы, и по мере продвижения вглубь страны Кортес прибегал к сочетанию мягких уговоров, плутовства и – время от времени – массовой резни, чтобы убедить население дружить с ним против Теночтитлана. И это должно было бы послужить знаком для Монтесумы – того, что, возможно, дружбы из этого не получится, но правитель ждал. Не исключено, что нерешительность Монтесумы усугубилась из-за предположительно распространенной веры в то, что Кортес был воплощенным богом неба Кетцалькоатлем. Однако это подтверждается только лишь тем, что Кортес много писал об этом в письмах, и откровенно говоря, это похоже на его собственные выдумки.
Когда Кортес наконец доехал до Теночтитлана в компании сотни испанских солдат и полчища его новых союзников, Монтесума наконец принял свое решение, хотя многочисленные советники настаивали, что идея так себе. Честно говоря, неясно, могло ли в той ситуации вообще существовать правильное решение… но то решение все равно никуда не годилось. Он пригласил испанцев в город как почетных гостей. Он осыпал их дарами, выделил им лучшие покои. И это не слишком хорошо кончилось. В течение следующей пары недель Кортес организовал переворот, взял Монтесуму в заложники, лишил его возможности покидать двор и сделал из него правителя-марионетку. Перво-наперво испанцы потребовали ужин, а сразу после этого принудили его рассказать, где хранилось золото.
И все развалилось в первой половине 1520 года – по иронии судьбы как раз тогда, когда Кортес пытался дать отпор испанским войскам, отправленным кубинским губернатором разведать и прекратить все, что бы ни натворил Кортес. Один из его лейтенантов, оставленный блюсти порядок в столице, ни с того ни с сего решил убить всех знатных мешика, которые собрались в храме по случаю религиозного праздника. И этим он вывел из себя всех представителей этого народа, они подняли восстание, и Кортес вернулся в мятежную столицу. Он приказал Монтесуме распорядиться, чтобы его люди прекратили враждебные действия. Они не послушались, и тут Монтесуме пришел конец. В испанских источниках говорится, что разъяренная толпа мешика забила его камнями. Вернее же всего, он был убит испанцами, когда стало ясно, что на роль марионетки он больше не годится. В кровопролитных сражениях прошло чуть больше года, и испанцы полностью покорили империю ацтеков, а Кортес, вдруг получивший назад расположение своих начальников, был поставлен губернатором Мехико.
Наверное, никто не смог бы остановить вторжение испанцев, но все же решение Монтесумы встретить их как дорогих гостей должно войти в историю международных отношений как наиболее скверное. Сказать по правде, если бы мексиканское правительство поразмыслило над этим эпизодом 300 лет спустя, когда стало поощрять переезд американцев в Техас, то главный урок правителя Монтесумы («Боже, Мексика, перестань уже всюду приглашать белых людей!») мог бы коренным образом изменить ход истории.
Однако это не сильно испортило репутацию Монтесумы – в хит-параде неудачных внешнеполитических решений он не один. Роковую природу правильного выбора друзей можно разглядеть и в биографии Публия Квинтилия Вара, пропретора Германии, провинции Римской империи, жившего в IX веке. Он попытался провернуть классическую завоевательную операцию: выбрать представителей местной знати, которые могли бы встать на его сторону, и таким образом добиться относительно благожелательного отношения крестьян. К несчастью, он решил довериться Арминию, вождю местного племени, поскольку тому пожаловали римское гражданство и даже доверили вспомогательное подразделение римской армии. Хотя его и предупреждали, что его конфидент может оказаться не совсем честным, он предпочел поверить его сообщению о том, что германские племена взбунтовались и что это восстание нужно подавить. Арминий повел Вара и его римские легионы прямо в засаду, которую он сам организовал. Ему стоило только разыграть старый трюк: «Я поскачу вперед и проверю, что там». Целых три римских легиона были раздавлены и рассеяны (и это стало самым страшным военным поражением в их истории), и экспансия Римской империи к северу была остановлена, едва успев начаться.
Полной противоположностью этих доверчивых правителей были правители китайской династии Мин, проводившие внешнюю политику самоуничтожения. На опыте последних принято изучать опасности изоляционизма. На протяжении первых трех декад XV века китайский военный флот считался одним из величайших в мире, и командовал им легендарный флотоводец Чжэн Хэ. На китайских кораблях могли одновременно разместиться 30 000 человек: в состав флота входило до 300 суден, включая гигантские парусники с девятью мачтами, превосходившие по размеру любые другие, что выйдут в море в следующие несколько веков. В распоряжении моряков были даже плавучие фермы, где выращивали овощи и содержали стада животных.
Более того, китайцы отличились тем, что в те времена использовали свою морскую мощь не для того, чтобы покорять новые территории. Они и вправду посвящали много времени борьбе с пиратами, и кроме того, флот был весьма полезен в качестве красноречивого намека на обратный ответ тем странам, которые подумывали преступить черту… но вообще говоря, за время всех семи путешествий Чжэн Хэ к портам Азии, Аравии и Восточной Африки его флот лишь однажды был втянут в относительно пустяковую войну. Вместо того он преимущественно бросал якорь в таких отдаленных гаванях, как Малакка, Маскат и Могадишо, чтобы… обменяться дарами. Китайцы преподносили ткани и драгоценные металлы и получали взамен широкое разнообразие подношений, включая невероятные количества диких животных. Однажды они привезли из Кении жирафа. Согласитесь, все это довольные милые способы проявления громадного имперского могущества по сравнению с альтернативами. И потому особенно озадачивает тот факт, что после сметри Чжэн Хэ династия Мин… как бы это сказать… прервалась. Они забросили свой флот. В рамках резкой и чрезмерной реакции на непрекращающиеся вылазки японских пиратов они возродили забытую политику «хайцзинь», то есть запретили морскую торговлю. Правители были заняты сражениями с монголами на востоке, а потому заморские дипломатические миссии считали дорогостоящей прихотью. Они считали, что средства лучше пустить на другие проекты, например строительство огромной стены на границе.
В последующие годы Китай становился все более изолированным, отгораживался от мира. Тот факт, что это произошло в пору, когда европейские моряки начали исследовать земной шар, имел двоякий эффект. Это означало, что когда европейцы показались в азиатских водах пару десятилетий спустя, не было мощной державы, которая могла бы встать у них на пути, и что Китай вроде бы как пропустил научный и технологический прогресс, который стал заметно ускоряться. Пройдет еще много лет до того, как Китай вновь обретет статус важного игрока мировой политики.
И в очередной раз вспомним о том, что дипломатические решения в определенном смысле – это попытка предугадать, как баланс силы сместится в будущем. Поскольку это совершенно невозможно сделать даже с минимальной точностью, неудивительно, что люди так часто промахиваются. В Швейцарии в конце весны 1917 года, в самом разгаре Первой мировой войны, человек средних лет с забавной бородкой подготовил немецкому правительству предложение. Он был русским, и он отчаянно желал попасть на родину, где бурлили политические страсти. Однако война сделала поездку через всю Европу положительно невозможной.
Самый разумный путь в Россию пролегал через Германию, но чтобы попасть туда, требовалось разрешение властей. Немцы же были не в восторге от его политических идей. Заход простой. Несмотря на все разногласия, враг у него и у немцев был один: российское правительство. Особенно оно не нравилось ему, и он собирался даже его свергнуть. Немецкие войска сражались на нескольких фронтах, и военачальники заключили, что любой маневр, который сможет оттянуть русских от линии фронта, будет кстати. И Германия согласилась. Они разместили этого человека, его жену и еще 30 их соотечественников в поезде, который доставил их к северному порту, и оттуда все они продолжили путь домой через Швецию и Финляндию. На передовой отряд они походили мало, но это было лучше, чем ничего. Немцы даже дали им немного денег и продолжили оказывать им финансовую поддержку в последовавшие месяцы. Вернее всего, они вообразили, что, как и большинство политически одержимых со странными мотивами, этот человек немного развеет тучи, ненадолго отвлечет внимание, а затем растворится в тумане. Кстати, тем человеком был Ленин. Владимир Ильич Ульянов, более известный как Ленин (1870–1924).
И теперь во многих отношениях немецкий план заработал идеально. Лучше, чем они ожидали! Большевики не только действовали российским властям на нервы и отвлекали их – они просто размазали их по стенке. Чуть более чем за полгода со Временным правительством было покончено, Ленин пришел к власти, а вскоре было провозглашено новое советское государство. Немцы получили перемирие, о котором и мечтать не могли в апреле, когда махали вслед уходящему поезду с русскими на борту.
Но в дальносрочной перспективе этот план уже нельзя было назвать таким уж удачным.
Для тех, кто в танке: прекращение огня на Восточном фронте не помогло немцам выиграть войну. А впоследствии отношения между амбициозным Советским Союзом и сердобольными немецкими помощниками испортились. Пройдет еще только пара десятилетий и еще одна мировая война, и половина разделенной Германии окажется под советским контролем.
Немцы наступили на старые грабли, поверив, что враг их врага сможет стать их другом. Иногда это действительно так, но вот только у дружбы может оказаться небольшой срок годности. И это заблуждение о врагах врагов таится позади поразительного количества неудачных исторических решений, а также объясняет несколько веков чрезвычайно противоречивой европейской истории.
Другим именем для этого феномена может быть «послевоенная внешняя политика США». За время затянувшегося периода, когда все в мире делали глупости (он назывался холодной войной), США сделались союзниками со всеми, кто не был коммунистом. Многие из новых друзей были обыкновенными негодяями (см.: разнообразные диктаторы Латинской Америки, череда жутких правителей Вьетнама). И поверх этой главной проблемы частенько наслаивалось еще одно отягчающее обстоятельство: у всех этих союзников частенько оказывалась привычка недолюбливать Америку.
Задумайтесь, что только за несколько последних десятилетий США оказались вовлечены в вооруженный конфликт с «Аль-Каидой», которая была сформирована афганскими моджахедами, то есть теми, кого ранее американцы поддерживали, поскольку те оказывали сопротивление СССР. (Я настоятельно рекомендую посмотреть фильм о Джеймсе Бонде 1987 года «Искры из глаз», если вам нравится кричать в сторону экрана телевизора: «ДА ЧТО Ж ТЫ ТВОРИШЬ?!» Бонд сотрудничает с моджахедами, во главе которых стоит героический персонаж – учтивый бен Ладен с изящным английским акцентом. Но главный саундтрек был славным).
В те времена США также были вовлечены в вооруженный конфликт с Ираком, который американцы некогда поддерживали по причине его противостояния Ирану, стране, которая противостояла США по причине того, что те поддерживали прежнего иранского диктатора, который также противостоял СССР.
И они также ведут войну против Исламского государства, которое выросло на почве той деятельности, которую вела «Аль-Каида» в послевоенном Ираке. И теперь это как минимум трехсторонний конфликт, в котором США противостоят режиму, который поддерживали ранее, а после попытались оказать поддержку его врагам, но оказалось, что некоторые из врагов вражеского режима были друзьями Исламского государства, которое и враг США, и враг врагов США, хотя некоторые другие друзья – враги обоих. О, и Россия принимает участие в этом всем по той же старой, доброй причине.
И это только в одной части мира.
Между тем международная политика – это очень сложно. Там не так много места для высоких идеалов, и суровая прагматичная реальность толкает на союз с теми, кого удается добыть, а не теми, кого добыть хотелось бы. Но большинства проблем, с которыми мы сталкиваемся раз за разом, можно избежать, если запомнить: чаще всего враг нашего врага – такой же подлец, как первоначальный враг.
Но в истории действительно плачевных дипломатических промахов один стоит особняком.
