Глава четвертая
Делай, как говорят

ПО МЕРЕ ТОГО КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВА обретали всю большую сложность – деревни становились городками, а городки – городами, – мы все ближе подходили к проблеме, с которой сталкивается любая крупная группа особей, должная решить какую-либо сложную задачу, причем неважно, будет ли это создание цивилизованного общества или выбор заведения для праздничного ужина. В конечном итоге вам все равно понадобится кто-то, кто примет это решение. Мы не так много знаем о том, как были организованы ранние общества. Поскольку от человеческой природы все равно никуда не деться, готов поспорить, что и тогда были люди, которым нравилось управлять всеми остальными. Хотя и не совсем понятно, когда это стало работой, а не простым хобби.

Что мы знаем, так это то (как уже упоминалось), что вскоре после изобретения земледелия человечество выдумало и неравенство. Так держать, ребята. Археологи могут судить об этом по размерам домов в древних поселениях. Прежде всего разница между ними не так уж и велика. Общества производят впечатление довольно эгалитарных. Но в течение нескольких тысячелетий после того, как люди стали возделывать землю, начинает формироваться элита, и эти люди строят бо́льшие и более причудливые дома. На территории обеих Америк разрыв между бедными и богатыми начинает разрастаться примерно через 2500 лет со времени основания сельского хозяйства, тогда как в Старом Свете он увеличивался не переставая. Почему? Одно из возможных объяснений в том, что в Европе у людей были тягловые животные, например лошади и крупный скот, которых моно было использовать для передвижений или работы на полях. И это весьма способствовало накоплению личного капитала, который передавался от поколения к поколению. И так появился тот самый 1 % богачей.

В какой-то момент эти элиты перестают быть лишь немногим состоятельнее всех прочих и берут власть в свои руки. Духовные и религиозные лидеры в древних обществах, пожалуй, были больше всего похожи на правителей, но кое-что изменилось примерно 5000 лет назад в Египте и Шумере (примерно в его границах лежит современный Ирак), и – вуаля – у нас уже есть первый пример всеми любимой модели правления – абсолютной династической монархии! Сохранилась шумерская каменная табличка, на которой очень кстати перечислены все правители (и одна-единственная правительница) по порядку. Вполне вероятно, что это самые первые правители в истории человечества. Минус только в том, что весомая часть информации – полная чушь. Так, документ утверждает, что первый из упомянутых царей Шумера, Алулим, правил 28 800 лет, что, честно говоря, мало похоже на правду, поскольку даже по состоянию на сегодняшний день ему отмерено еще 22 000 лет правления.

Так почему же человечество снова и снова предпочитает возложить ответственность за все на свете на одного-единственного, невнятного своего представителя? Очевидно, что поначалу у людей был не такой уж большой выбор: первые властители могли захватить власть силой или в результате давления иного рода. Но все это, кажется, связано также с войной: династия фараонов Египта началась тогда, когда страну объединили завоеватели, а шумерские цари появляются в период острого конфликта между городами. Вскоре после этого, в 2334 году до н. э., когда шумерские цари находились у власти уже несколько веков, их государство захватил аккадский царь Саргон Древний, который как раз занялся созданием первой империи в истории человечества. В Мексике, в долине Оахака, по свидетельствам археологов все эти факторы сложились воедино. Поселение Сан-Хосе-Моготе у самых свои истоков было маленькой деревней. Расслоение общества здесь отсутствовало, оно было полностью эгалитарным. Таким было положение вещей вскоре после начала земледелия – примерно 3600 лет назад. В течение следующего тысячелетия обострились мелкие конфликты с соседними деревнями, распределение ресурсов стало неравным и появилась иерархия. И наконец около 2400 года власть перешла к вождям, население долины взялось за оружие, жители Сан-Хосе-Моготе покинули насиженные места, поднялись выше в горы и стали строить оборонительные укрепления.

Так что же было вначале: лидеры или войны? Этот вопрос напоминает о вечной дилемме о курице и яйце. Однако и два этих политических понятия тесно взаимосвязаны, и к сожалению, вам придется поразмыслить над этим, если вы захотите сохранить статус небольшой эгалитарной деревеньки. Но для поклонников войн есть и хорошие новости: через пару глав мы поговорим об этом более детально, а теперь сосредоточимся на лидерах.

Знаю, сложно поверить в следующее утверждение в наши благополучные, просвещенные времена, но время от времени те люди, которые оказывались во главе государств, не очень подходили для этой должности. Хотя не так уж это и удивительно: нужно быть немного сумасшедшим, чтобы вообще захотеть управлять страной. Многим достаточно уже и того, что выбрать носки поутру – страшная пытка. А теперь представьте себе, что такой выбор придется сделать за всех подопечных граждан. Конечно, существует множество типов лидеров, и все они могут встать поперек горла своим народам. Имеются автократы в разной обертке: династические правители, наместники Бога, воинственные захватчики и разнообразные диктаторы. О да, у нас есть еще и демократические выборы, и мы бегло окинем взглядом конфузы демократической системы в следующей главе. А в этой рассмотрим самых некомпетентных, жутких и просто безумных автократов в истории.

Пожалуй, начнем с Ин Чжэна, первого императора объединенного Китая и человека, который, как ни странно, начал формирование современного мира: в нем сочетались дальновидность и жесткость – которая, впрочем, давала хорошие результаты, – и именно они отличали его манеру управлять людьми. К сожалению для него самого, Ин Чжэн также был большим фанатом игры в злодея и много трудился над созданием такой иллюзии. Он объединил семь враждующих царств и создал единое политическое пространство благодаря хитрой дипломатической тактике, а именно тактике завоевания каждого из них. Никому до этого такое не удавалось: в 222 году до н. э., когда Рим только раздумывал о выходе за пределы Италии и создании империи, Ин Чжэн уже занимался обустройством обширного и единого государства, которое переживет более поздних европейских собратьев.

И не только это. Он также провел в жизнь ряд реформ, которые задали стандарты организации современных государств. Так, он сузил сферу влияния феодалов и учредил централизованный бюрократический аппарат, стандартизировал письменный язык, валюту и системы мер, вложил в создание единой инфраструктуры, построив ветвистую сеть дорог и основав подобие почтовой службы. Ах да, он также возвел первые участки того, что позже получит имя Великая Китайская стена.

И… что же с ним не так? К сожалению, всего этого он добился, подавляя любую оппозицию, подвергая гонениям неугодных философов, казня всех несогласных, загоняя в рабство простых крестьян, должных трудиться на государственных стройках. Хотя это не так уж и необычно, если вы хотя бы в общих чертах знакомы с историей. Между тем кажется удивительной цель, для достижения которой он употреблял свою беспрецедентную централизованную власть: чтобы озадачить своих подданных поисками эликсира жизни, для чего им как раз пригодились выстроенные Ин Чжэном дороги. Амбициозный правитель был одержим бессмертием и рассчитывал, что его могущество поможет ему раскрыть секрет вечной жизни.

Он рассылал указы во все уголки страны, настаивая на том, что все, от врачей до солдат и торговцев в больших городах и богом забытых селениях, должны поспособствовать его утопичным устремлениям. Свою личную цель он сделал задачей государственной важности – его придворные получали регулярные отчеты о положении дел, а также травы и эликсиры, которые ему предлагалось испытать на себе. Он также заставил всех докторов проходить государственную регистрацию. В некотором смысле это была ранняя форма системы здравоохранения. Но во всех прочих смыслах это было на нее совсем не похоже. К несчастью для китайского правителя, хорошая медицинская система работает совсем иначе, и его стремление к бессмертию – вполне в злодейском духе – и стало его главным проколом: считают, что большая часть «эликсиров», которые он пробовал, содержала ртуть. Разумеется, они его убили. (И вернее всего, он еще и помучился от безумия, вызванного отравлением этим тяжелым металлом, перед смертью, и именно этого так не хватало властному, ненасытному абсолютному правителю, каждое слово которого было законом.)

К моменту его смерти он уже так смертельно всем надоел, что народ взбунтовался практически немедленно, и всего через несколько лет сцену покинул и его наследник. Династия Цинь просуществовала недолго, хотя страна, которая стала ее наследницей, по сей день считается супердержавой. Впрочем, им так никогда и не удалось найти эликсир бессмертия.

Задержимся в Китае еще ненадолго, но перенесемся на 17 веков вперед – в год 1505. Если вам нужно убедительное доказательство того, что не стоит ставить во главе государства человека с темпераментом испорченного ребенка, то стоит приглядеться к императору Чжэндэ (при рождении – Чжу Хоучжао).

С одной стороны, у него не было совсем никакого желания решать государственные вопросы – с бо́льшим удовольствием он охотился на тигров и проводил время с бесчисленными женщинами. Да, он не был идеальным, но приходилось иметь дело с тем, что есть. Ситуация усугубилась, когда он выдумал для себя alter ego – на время он становился решительным полководцем по имени Чжу Шоу. Этому воображаемому военному император выдавал распоряжения, например, дать битву на севере страны, а тот им беспрекословно следовал. И это по счастливому стечению обстоятельств помогало ему увильнуть от исполнения своих императорских обязанностей на много месяцев. Странно, не так ли?

Но не так странно, как то, что он повелел организовать внутри дворца точную копию городского рынка и заставлял своих вельможных чиновников и военных разыгрывать торговцев, а сам одевался как простой горожанин и расхаживал среди них, совершая покупки. И если император замечал хоть один сердитый взгляд со стороны невольного актера, для которого такое времяпровождение было весьма унизительным, он увольнял его со службы. Или что похуже. Да, похоже, это было самой большой его странностью.

Хотя как-то в преддверии праздника фонарей он с чего-то решил, что лучше всего хранить весь порох внутри дворца. И это закончилось именно так, как вы подумали: взрывоопасно. (Он сумел укрыться от огня, но все равно умер в возрасти 29 лет от болезни, которую подхватил, вывалившись из лодки. Вот черт.)

Проблема наследования власти в том, что очень часто она переходит к человеку, который охотнее бы занялся чем угодно еще, кроме управления государством. Так и случилось с императором Чжэндэ. Так и произошло с бедным Людвигом II, королем Баварии. В отличие от многих других правителей в нашем списке безумный король Людвиг был практически безвреден, он всего-навсего нисколько не интересовался повесткой вверенного ему королевства. Вместо этого он занимался превращением своей жизни в сказку.

Если взглянуть на историю королевских сумасбродств, сложно не заметить, что нередки совпадения между наиболее яркими экземплярами. В частности, историки очень часть используют слова «сумасшествие» или «эксцентричность», чтобы закодировать «недостаточную гетеросексуальность». (Особенно стоит отметить шведскую королеву Кристину: она отказалась выходить замуж, предпочитала мужское платье, не расчесывала волосы и завела «подружку». Когда ее заставили подыскать себе мужа, она отказалась от трона, покинула страну и, окончательно простившись с кружевами и завивками, прибыла в Рим. В Вечный город она въехала верхом на коне и в наряде амазонки.)

Мы можем лишь по косвенным признакам догадываться, какой сексуальной ориентации придерживались разные исторические фигуры (и нам нужно помнить, что идея гомосексуализма как особенного, исключительного свойства укоренилась в западной культуре только в последние 150 лет). Но даже если и так, я едва ли промахнусь, если назову Людвига II супер-пупер-геем. Он был застенчивым, творческим мечтателем, которому до глубины души были безразличны политика и военное дело. Вместо этого, взойдя на престол в довольно нежном возрасте – ему было всего 19, – он отошел от общественной жизни и приготовился стать покровителем искусств. Более того, ему это прекрасно удалось. Он вкладывал казенные деньги в театр, не скупился на гонорары для талантливых актеров и музыкантов. И его стараниями Мюнхен постепенно превратился в культурную столицу Европы. Он был преданным поклонником Вагнера и даже стал его личным покровителем: он поддерживал композитора словом и деньгами на излете его карьеры, давая тому возможность завершить оперные шедевры, тогда как все остальные всяческие пытались выжить его из города, потому что он вел себя как паршивец.

Кроме того, Людвиг был увлечен замками. Он хотел, чтобы в Баварии было много сказочных замков. Для их проектирования он чаще прибегал к услугам художников сцены, а не архитекторов, он тратил целые состояния на строительство нарядных и вычурных крепостей. Пример тому – замки Линдерхоф, Херренхимзее и особенно знаменитый Нойшванштайн, выстроенный на скалистом выступе в Альпах, поблизости от того места, где прошло детство короля.

Все это несколько вредило благополучию Баварии. Нельзя сказать, что Людвиг был совершенно невнимателен к своим прямым обязанностям. Нет, он занимался положенной ему по должности бумажной работой, но не уделял ей достаточно времени – чтобы поскорее вернуться к своей подлинной страсти. Кроме того, непомерные траты на нужды искусства привели государственную казну в плачевное состояние. Король также игнорировал публичную сторону своей должности и проявлял интерес к кавалерии по той только причине, что там служило множество бравых, годных мужчин.

По прошествии лет встал также вопрос наследника. Как и все короли, Людвиг постоянно находился под сильным давлением: от него ожидали женитьбы и производства потомства. Он обручился с одной герцогиней, которая разделяла его любовь к Вагнеру, но незадолго до даты свадьбы он перенес торжества, и так происходило несколько раз, пока наконец он не отменил мероприятие вовсе. Людвиг никогда так и собрался жениться.

Долги короля росли, более и более изощренными становились его проспекты в области замкового строительства, а потому в игру вступили его враги. Они пошли давно проторенной дорожкой – объявили его сумасшедшим. Сейчас не исключают, что в семье Людвига имелись некоторые проблемы с душевным здоровьем (его тетушка Александра полагала, что внутри нее находится стеклянное пианино, но это не помешало ей сделать карьеру литератора). Между тем из четырех докторов, которых заговорщики убедили подписаться под диагнозом короля, ни один не осматривал его и всего один однажды встречался с ним (12 лет назад). Среди доказательств полной непригодности Людвига для трона приводился, в частности, тот факт, что он запрещал слуге добавлять молоко в его чашку с кофе.

Но прием сработал, и даже несмотря на усилия дружественной баронессы, которой время от времени приходилось отбиваться от государственных поверенных при помощи зонтика, Людвига оттеснили от власти и отправили в заключение (а нет, простите, его поместили «на лечение») в один из замков к югу от Мюнхена. Подозрения, что не все было чисто в этой истории, только усилились, когда тремя днями позже Людвиг и его доктор были найдены мертвыми в неглубоком озере. Словом, погибли они при что ни на есть «загадочных обстоятельствах».

Но все в каком-то смысле смеялся последним все же Людвиг. Так что же те замки, на которые он не жалел никаких средств? Они известны теперь во всем мире: замок Нойшванштайн – символ Баварии, туда ежегодно приезжают миллионы туристов со всего света, что положительно сказывается на экономике этой немецкой земли. Если бы заговорщики не избавились от Людвига, помешав ему реализовать все свои планы, быть может, на балансе баварцев было бы сейчас куда больше достопримечательностей. Так что опростоволосился в данном случае не мечтательный бедняга Людвиг, а его предатели. Если вы даже никогда не слышали о Нойшванштайне, вы выдели его тысячу раз. Его романтические башни и шпили послужили прообразом замков в мультфильмах о Золушке и Спящей Красавице, снятых на студии Уолта Диснея. Уже сами его очертания стали ассоциироваться с величайшей в мире развлекательной компанией. Всякий раз, когда вы видете падающую с неба звезду, которая роняет звездную пыль сказочный замок на диснеевском логотипе, вспомните о Людвиге, чья мечта продолжает жить.

Людвиг, впрочем, был не единственным правителем, чьи фантазии и устремления лежали в разных плоскостях с политикой. Его тяга к строительству замков по крайней мере была логичной в контексте эпохи и монархической системы. Меньше ему подошла бы карьера, скажем, увлеченного и неустанного карманного воришки.

Кстати о воришках. Король Египта Фарук I вошел в историю через другую дверь. Кто-то даже может сказать, что единственный значимый поступок в своей жизни он совершил тогда, когда стащил часы Уинстона Черчилля в ходе важной встречи во время Второй мировой войны. Кому-то он запомнится в лучшем случае слегка эксцентричным человеком, тогда как для некоторых он был абсолютной легендой, королем розыгрыша.

Но масштаб личности Фарука этим не ограничивается.

Хотя он был богаче, чем любой из нас может себе представить, Фарук – второй и последний взрослый король Египта – просто обожал мелкое воровство. И воровал он у великих, и у благодетелей, и у простых людей. Он распорядился освободить из тюрьмы воришку, заслужившего в Египте чуть ли не самую дурную славу, чтобы тот научил его воровать по науке. На пути в Тегеран в Египте некоторое время оставалось тело не так давно умершего иранского шаха, и Фарук стащил из гроба инкрустированный драгоценными камнями меч и другие ценности. (Естественно, последовал дипломатический скандал.)

Но не только тяга к карманным кражам намекала, что король из Фарука негодный. Он был также знаменит своим хорошим аппетитом, любовью к вечеринкам и мотовству. Как-то его даже назвали «желудком с головой»: придя к власти симпатичным и подтянутым подростком, он вскоре увеличился в размерах, и вес его перевалил за 120 килограмм. Ему так нравилась его государственная машина – красный «Бентли», – что он официально запретил кому бы то ни было еще в Египте иметь красную машину. Он собрал обширную коллекцию второразрядной порнографии. Транжира и заядлый любитель азартных игр, он окружил себя аферистами, мошенниками и взяточниками. Однажды ему приснился кошмар, в котором на него напали львы. Едва пробудившись, Фарук потребовал отвезти себя в каирский зоопарк, где тут же застрелил обидчиков.

С ним можно было бы ужиться даже при таком наборе «достоинств», если бы он настойчиво не отдалял от себя людей иными способами. Великобритания нехотя признала независимость Египта в 1922 году, но сохраняла неприятное большинству военное присутствие в стране, а потому многие подданные Фарука рассматривали монарха как марионетку Запада. Британцев же в свою очередь все больше раздражало то, что Фарук недостаточно хорошо исполнял роль марионетки. (Более подробно об этом будет сказано в последней главе о колониализме.)

Когда началась Вторая мировая война, многие отвернулись от Фарука не только из-за инцидента с часами Черчилля. Было много других мелких поводов: например, король отказался погасить свет в своем дворце в Александрии во время немецкой бомбардировки. И еще послал записку Адольфу Гитлеру, где сообщил, что рад будет вторжению нацистов, потому что так надеется избавиться от британцев.

Фарук почти преодолел враждебность, с опозданием объявив войну странам «оси» – как раз в тот момент, когда боевые действия уже окончились. Но это не слишком помогло ему продержаться подольше. Его сместили с трона в результате военного переворота 1952 года (его шестимесячный сын технически был королем Египта чуть меньше года – пока монархию не отменили), и остаток жизни он провел в Монако и Италии. Как сообщал журнал Time, там он еще раздобрел и стал еще настойчивее увиваться за женщинами. В конце концов он скончался вполне в традиционной для изгнанных лидеров манере – от сердечного приступа в возрасте 45 лет, покуривая сигару после обильного ужина в римском ресторане. (Для информации: Черчилль не счел шутку с часами смешной и потребовал вернуть хронометр.)

Наверное, вы надеетесь, что качество наших правителей хоть немного улучшилось с течением лет… Но нет, и в наши дни на свете полно лидеров, которые могут предъявить своим почившим коллегам ошеломляющую профнепригодность. Например, Сепармурат Ниязов, более 20 лет управлявший Туркменистаном – с советских времен, в эпоху независимости и до самой своей смерти в 2006 году. Он прекрасно иллюстрирует тот факт, что вокруг диктора всегда можно выстроить культ личности, даже если сам диктатор не отличается сообразительностью.

Более двух десятилетий пожизненный президент Ниязов управлял страной по собственному капризу, и все его выдумки были странными. Он потребовал, чтобы его именовали «Туркменбаши», то есть лидер туркмен. Он приказал убрать собак с улиц столичного Ашхабада, потому что ему не нравился их запах. Он запретил бороды, длинные волосы для мужчин и золотые зубы. Ниязов любил высказываться в отношении телевизионных персонажей и однажды запретил дикторам новостных программ носить грим, потому что тот мешал ему различать женщин и мужчин. Он запретил оперу, балет и цирк, пение под фонограмму, проигрывание музыкальных записей во время свадеб и подобных мероприятий. А также он запретил слушать радио в автомобиле.

В Ашхабаде он воздвиг огромную позолоченную статую в свою честь, которая поворачивается вслед за солнцем. Он обожал называть вещи своим именем. В 2002 году он переименовал январь в Туркменбаши, а апрель стал Гурбансолтан-эдже – в честь его матери. Главный город также стал именоваться Туркменбаши, а хлеб тоже называли именем его матушки. Аэропорт Ашхабада носил название «Международный аэропорт Сепармурата Ниязова». Он учредил новый национальный праздник в честь дынь, а особенно нового сорта дыни-канталупы, которая звалась – угадайте с трех раз – Туркменбаши.

Он написал книгу «Рухнама», отчасти это был сборник поэзии, отчасти – автобиография, еще немного там было от урока недостоверной истории и немного – от пособия по работе над собой. Тому, кто заявил о своем неодобрении книги, грозили пытки. Чтобы сдать экзамен на получение водительских прав, нужно было быть знакомым с ее содержанием. Ниязов закрыл все провинциальные библиотеки, оправдав этот тем, что кроме «Рухнамы» и Корана ничего знать не требуется. По его распоряжению в Ашхабаде был воздвигнут огромный памятник его титульной литературной работе, он также поворачивался и проигрывал записи некоторых пассажей через равные промежутки времени. Чтобы попасть в рай, настаивала официальная пропаганда, нужно было прочесть эту книгу. (Возможно, она была продиктована самим Святым Духом.)

Диктатор спускал колоссальные суммы на возведение нелепых зданий, например, ледового дворца в пустыне, гигантской пирамиды и мечети, строительство которой обошлось в 60 миллионов фунтов и которую он назвал «Душой Туркменбаши». По его указу на уединенной горе построили лестницу из бетона, и каждый государственный служащий должен был совершать 37-километровую прогулку по ней ежегодно. В 2004 году он изъял из государственной системы здравоохранения 15 000 служащих и заменил их военными. Он закрыл все больницы, кроме столичных, прокомментировав этот так: если люди заболеют, они могут приехать в Ашхабад. Он заменил клятву Гиппократа на клятву Туркменбаши. Говорят, что Ниязов перехватывал контрабандные наркотики и удерживал их для себя: в полумраке своей резиденции он выпускал пули по своим невидимым врагам. Свободной прессы в Туркменистане не существовало, диссиденты подавлялись, и все общественные группы, политические и религиозные объединения должны были регистрироваться в Министерстве справедливости. У здания этого министерства стояла Фемида, и нельзя было не заметить, что она была на удивление похожа на мать Туркменбаши.

Не совсем однако ясно, какие более общие уроки можно извлечь из долгого и вопиющего правления Ниязова. Разве что такой: если вам вдруг покажется, что вы ведете себя сходным образом, пожалуйста, пожалуйста, остановитесь.

Но каким бы ужасным ни был Туркменбаши и как бы ни страдали туркмены на протяжении двух десятков лет, когда он находился у власти, все же не он возглавляет список самых злополучных автократов. История знает лидеров и более злобных, и даже более бездарных. Если вам нужен пример того, в какой тупик может завести автократия, то сложно придумать что-то лучше Османской империи: он как нельзя лучше доказывает, что беда и вправду не приходит одна.