Из-за хлопот с оформлением нового паспорта и виз Мечислав Николаевич смог выехать в Европу только в Ильин день и прибыл в Берлин вечером 3 августа нового стиля.

На этот раз ни подушки, ни одеяла он с собой брать не стал, о чем сильно пожалел – от границы, в целях экономии, ехал в третьем классе и за двенадцать часов пути весь измучился на жестком сиденье.

С вокзала «Берлин-Фридрихштрассе» извозчик в черном цилиндре отвез его в Hotel-garnis «Wieland», где Кунцевич снял комнату в полторы марки. Дорога так измотала его, что, наскоро поужинав в ближайшем пивном ресторане, коллежский секретарь завалился спать, хотя по петербургскому времени не было еще и десяти вечера.

Утром следующего дня он прокатился на Александерштрассе, где в адресном столе Полицайпрезидиума, уплатив 25 пфеннигов, получил справку о месте жительства нужного ему лица. Мечислав Николаевич отыскал неподалеку почтовую контору с красным фонарем у входа и надписью «Rohrpost», купил там за полмарки Rohrpost-карту с оплаченным ответом, заполнил ее своим красивым почерком и отправил. Письмо понеслось поподземным пневматическим трубам, проложенным вдоль улиц города, и уже через сорок минут лежало на столе у адресата, а через полтора часа питерец получил ответ. Было воскресенье, старший брат разыскиваемого по службе занят не был и поэтому согласился встретиться с сыщиком в ресторане «Löwenbräu», на Шарлотенштрассе, 50.

Герхард Гуттентаг оказался плотным низеньким мужчиной лет сорока. Он слушал Кунцевича, попивая баварское, не перебивал и задал первый вопрос только тогда, когда Мечислав Николаевич закончил.

– Значит, вам нужен не мой брат, а его приятель?

– Да, но ваш брат – последний человек, с кем общался этот юноша.

– И вам непременно нужно найти Георга?

– Непременно.

– Да, далеко же вам придется ехать, чтобы его найти. Он в Бразилии.

– Где? – Кунцевич аж встал со стула.

– В Рио-де-Жанейро. Недавно прислал мне оттуда письмецо и свою карточку. Будто бы она мне нужна! Я захватил их с собой, не хотите ознакомиться?

– Мне бы очень этого хотелось.

– Тогда вот, прошу. – Немец достал из кармана пиджака конверт и протянул его коллежскому секретарю.

На фотографии из конверта был изображен мужчина в белоснежном костюме и канотье, стоявший под пальмой у мраморной ограды на фоне чудесного парка во французском стиле. В самой глубине снимка видны горные вершины, внизу напечатано типографским способом: «De Brasil con amor!» Оборот фотографической карточки был девственно чист – никаких намеков на изготовившую ее мастерскую.

«Ну вот и все, – подумал Мечислав Николаевич. – На Бразилию мне командировочных не видать как собственных ушей». Он положил карточку на стол и осмотрел конверт. К удивлению коллежского секретаря, он не обнаружил на нем ни одного бразильского почтового штемпеля – только английские и немецкие.

Затем сыщик развернул письмо. Оно было длинным, и Кунцевич не мог осилить его.

– Я не силен в немецком, едва разбираю несложные печатные предложения, а здесь рукописный текст… – Он виновато посмотрел на собеседника.

– Я переведу. – Старший Гуттентаг прочитал: – «Здравствуй, милый братец. Ты говорил, что из меня никогда не выйдет толку, но ты ошибся, братец! В то время как ты протираешь штаны в душном кабинете за 125 марок в неделю, я, получив за выполненное поручение, о сути которого распространяться не имею права, изрядную сумму, провожу время в компании прекрасных женщин и превосходного вина в одном из красивейших городов мира, имея великолепный дом и круглый счет в банке. Я не буду сообщать тебе своего нового адреса, чтобы ты попусту не беспокоил меня и не вздумал просить у меня денег! Напиши нашей матушке, что у меня все превосходно, пусть она за меня порадуется и „порадует“ моего досточтимого батюшку». – Немец прервал чтение. – С вашего позволения несколько следующих фраз я пропущу, в них нет никакого смысла, одна площадная брань. Так, так, а, вот, – Герхард продолжил: – «Письмо это посылаю с нарочным – с помощником капитана океанского лайнера, который сегодня отправляется в Ливерпуль, так оно дойдет быстрее. De Brasil con amor!»

«Теперь понятно, почему на конверте нет бразильских печатей», – мрачно подумал Мечислав Николаевич.

– Благодарю вас, герр Гуттентаг, – сказал он немцу. – Вы не позволите взять письмо и карточку себе?

– Я не могу вам их отдать, я перешлю их матушке. Но мы можем сделать копии, здесь неподалеку есть фотография.

Мечислав Николаевич укладывал в чемодан свои пожитки, когда в дверь постучали. «Наверное, билет на поезд принесли», – подумал коллежский секретарь и пошел открывать. Но за порогом стоял не гостиничный мальчик, а полицейский надзиратель Санкт-Петербургской сыскной полиции не имеющий чина Власков. Кунцевичу захотелось протереть глаза, но он пересилил это желание и вместо этого, протянув коллеге руку, сказал:

– Здравствуйте, Николай Семенович! Признаться, не ожидал, никак не ожидал вас здесь встретить. Вы каким ветром в Берлин: в отпуск или по службе?

– Скажете тоже, в отпуск! – усмехнулся не имеющий чина. – С нашими-то доходцами. По службе, ваше благородие, и по вашу душу.

– По мою?

– Да-с. Начальство приказало вам прервать отпуск и ехать в город Лиссабон за корнетом Савиным. Я вам и командировочные привез.