Инциденты с «Баралонгом», «Анконой», «Торрингтоном», «Ландовери Кастл»

Девятнадцатого августа судно-ловушка «Баралонг», шедшее под американским флагом, атаковало немецкую ПЛ U-27, которая быстро затонула. Одиннадцать подводников, включая командира лодки, бросились в воду и добрались вплавь до парохода «Никозиан», который был остановлен лодкой до появления «Баралонга». Пять человек поднялись на борт, шесть уцепились руками за фал, свисающий в воду. Командир «Баралонга», по его словам, посчитал, что немцы собираются захватить «Никозиан», и расстрелял сначала шестерых, находящихся в воде, а затем и спрятавшихся в трюме.

Германия обвинила экипаж «Баралонга» в преднамеренном убийстве. Лондон предложил передать дело в нейтральный трибунал, но потребовал, чтобы одновременно разбирались и три других инцидента, также случившихся 19 августа: потопление лайнера «Эребик» (погибло 44 человека), обстрел шлюпок угольщика «Руэл», убийство германскими эсминцами 13 человек из команды английской подводной лодки Е-13, которая села на мель в датских территориальных водах.

Суда-ловушки были не очень эффективны (за всю войну ими было потоплено не то 12, не то 14 подводных лодок), но они вызывали понятную ненависть немецких подводников, что стоило жизни, по крайней мере, одному из командиров таких судов, взятому в плен, осужденному военным трибуналом и расстрелянному. Союзники заклеймили это, как убийство, поскольку с их точки зрения суда-ловушки не нарушают никаких международных законов, даже если прикрываются нейтральным флагом – ведь в момент атаки они же поднимают боевой флаг!

Не откажу себе в удовольствии привести цитату из дела о сдаче миноносца «Бедовый», случившейся за 10 лет до появления судов-ловушек… Товарищ главного морского прокурора генерал-майор А. Вогак, характеризуя оправдания командира сдавшегося миноносца, сказал: «По теории капитана 2-го ранга Баранова выходит, что пока шансы на моей стороне – я воюю, а как только я замечу, что дело плохо, я, как маг и волшебник, обращаю свой корабль в госпитальный, выжидая удобного момента, чтобы вновь превратить корабль в боевой. Так воевать нельзя. Даже дети малые, играя в пятнашки, «чур» кричать не очень-то ведь позволяют». Но и суда-ловушки, и вооруженные транспорты, по сути, делали именно это: воевали, когда все шансы были на их стороне, если же удача выпадала подводной лодке, называли это гнусным нападением без предупреждения на мирное судно под нейтральным флагом.

Даже английские историки подводной войны Р. Гибсон и М. Прендергаст признают, что «это был поистине порочный круг: суда-ловушки появились потому, что торговые суда стали топиться подводными лодками без остановки и осмотра; теперь подводные лодки не рисковали подходить к судам и осматривать их, опасаясь сблизиться больше, чем можно, с ловушкой, загримированной под торговое судно (…) Всякое судно, вплоть до какого-нибудь ветхого брига, могло оказаться опасной ловушкой».

По мере развития подводной войны обоюдная ненависть нарастала.

Седьмого ноября М. Валентинер потопил итальянский пароход «Анкона». Подняв австрийский флаг, он открыл огонь по пассажирам и команде, садящейся в шлюпки, убив 208 человек. Все больше торговых судов стали просто исчезать в океане, не подав сигналов бедствия. Вероятно, их уничтожали со всеми находящимися на борту людьми.

«…8-го [апреля 1917 года] Вернер на U-55 потопил пароход «Торрингтон» (Torrington) (5597 т) в 150 милях к юго-западу от островов Силли, причем погибло 34 чел. Капитан был взят в плен. 31 августа 1921 г. он засвидетельствовал в суде при полиции на Боу-Стрит, что после того, как его команда на 2 шлюпках покинула пароход, он получил распоряжение перейти на подводную лодку вместе с командой его шлюпки.

Затем германские матросы сели на шлюпку и пошли на веслах к тонущему пароходу. Сам он был взят внутрь U-55; затем, к своему ужасу, он обнаружил, что Вернер отдал приказание погружаться, имея 20 человек оставшихся наверху на палубе. Командир этой лодки был одним из самых жестоких. Что касается команды другой лодки, то германские матросы, наверное, взяли ее на абордаж, так как капитан сам видел вещи с этой лодки в их руках. И лодка, и команда ее пропали без вести. Точно таким же образом Вернер 12 апреля умертвил команду «Торо» (Toro) (3066 т) в 200 милях к WNW от Уэссана, после того как взял в плен капитана. (…) 31 июля Пауль Вагенфюр на U-44, достойный сотоварищ Вернера на U-55, совершил гнусное преступление в открытом море. После потопления парохода «Белджен-Принс» (Belgian Prince) (4765 т), вечером, в 175 милях на NWtW от острова Тори, он приказал пленной команде собраться на палубе лодки, снял с них спасательные пояса, отобрал личные вещи и затем, взяв капитана пленником вниз, отдал приказание погружаться. Бросившись в море, те 8 человек, которым удалось спрятать спасательные пояса, просуществовали некоторое время, и один из них даже забрался на борт державшегося еще на воде парохода. Когда пароход на следующее утро был потоплен подрывными патронами, он снова оказался в воде; всего из команды в 43 человека только 3 дожили до прихода эскадренного миноносца».

Двумя неделями позже U-44 была потоплена – разумеется, со всем экипажем. Англичане также перешли к тактике «бесследных потоплений», когда лодки уничтожались со всеми людьми, причем об обстоятельствах ее гибели ничего не сообщалось.

«Все затмила трагическая гибель госпитального судна «Ландовери Касл» (Llandovery Castle) (11 423 т). Это было величайшее преступление против краснокрестных судов, до тех пор уважавшихся всеми воюющими государствами, пока Германия не опозорила свои подводные лодки нападениями на них. Возвращаясь из Галифакса, судно шло с 80 человеками медицинского персонала, 14 сестрами и 164 человеками команды. Раненых на нем не было. 27 июня в 21 ч. 30 м., в 116 милях к западу от Фастнэта, оно было поражено торпедой с U-86 (Патциг). Торпеда попала в трюм № 4; пароход быстро наполнился водой и через 10 минут затонул. Когда шлюпки отошли, всплыл мрачный корпус подводной лодки. Патциг приказал шлюпке капитана подойти к борту. Он спросил капитана Сильвестера относительно 8 американских летчиков, находившихся, по его утверждению, на судне; это заявление было категорически опротестовано, и капитан добавил, что с ним шли 7 канадских военных врачей. Патциг пожелал видеть одного из них; майора Лайонса так грубо толкнули, что он сломал себе ногу. Все еще неудовлетворенный своим преступлением Патциг начал полным ходом кружить на своей подводной лодке вокруг судовых шлюпок и чуть не протаранил шлюпку капитана. Затем находившиеся в шлюпке услышали в темноте на близкой дистанции, что подводная лодка открыла огонь по какому-то предмету. Прежде чем исчезнуть во мраке ночи, U-86 выпустила 12 снарядов. Шлюпки остались в сотне миль от берега – точками в пустыне океана. Шлюпка капитана с находившимися в ней 24 уцелевшими была подобрана эскадренным миноносцем «Лизандер» (Lysander) в 50 милях от Фастнэта. Остальные 234 человека пропали без вести, и почти нет сомнений в том, что Патциг потопил их артиллерийским огнем». (Р. Гибсон, М. Прендергаст. Германская подводная война 1914–1918 гг.)

В пропагандистской войне союзники преуспели: деятельность немецких подводников обозначена как преступная практически во всей современной историографии, не только в англо-американской.

Например, читаем у А. Больных, отнюдь, не англофила: «Приходится признать, что, по крайней мере, в те годы у немцев как нации явно было что-то не в порядке с мозгами. «Гуннские зверства», которые спустя пару десятков лет плавно превратились в «фашистские зверства», отнюдь, не пропагандистская выдумка (…) садистское потопление пассажирских кораблей (…) гнусная преднамеренная ложь (…) Все эти шнейдеры, швигеры, валентинеры и прочие – не кто иные как трусливые убийцы, пытающиеся задним числом оправдать свои кровавые преступления (…) хладнокровное потопление огромного лайнера с тысячами людей…» (А. Больных «На океанских просторах»).

Подводная война действительно велась немцами очень жестоко, хотя и не настолько жестоко, как борьба союзников против японского и итальянского судоходства в следующую войну. Обратим внимание на одну цифру: на 2358 британских коммерческих судах, непосредственно потопленных ПЛ или затонувших после подрыва на минах, выставленных германскими субмаринами, погибло в общей сложности 14 216 человек (данные британского Адмиралтейства). Это составляет в среднем 6 человек на одно потопленное судно и явно показывает, что садистское уничтожение подводниками спасающихся моряков было, все-таки, исключением, а не правилом.

Технологическая линия может быть описана в языке соревнования «снаряда и брони».

Немцы совершенствовали свои подводные лодки, прежде всего, в отношении увеличения радиуса действия, что считалось важнейшей характеристикой. Постоянно расширялся ассортимент вооружения германских ПЛ. Появились лодки – минные заградители, а затем и универсальные лодки, сочетающие минное и торпедное оружие. Улучшалось артиллерийское вооружение. Несмотря на опасность подобной тактики, многие командиры лодок старались беречь торпеды и топили неприятельские суда артиллерийским огнем. Соответственно от 37-мм пушек немцы перешли на 88-мм калибр, позднее на лодки ставили одну, иногда и две 105-мм пушки, а на опоздавших на войну лодках последних серий стояло по два шестидюймовых (150 мм) палубных орудия.

Лодки стали оснащаться устройствами для разрыва сетевых заграждений.

Само собой разумеется, что очень быстрый рост подводного флота в годы войны предполагал количество в ущерб качеству. В первую очередь это относится к малым прибрежным субмаринам UB-1, которые отличались низкой скоростью, плохой управляемостью, очень слабым вооружением и почти нулевым радиусом действия. Еще хуже получились первые подводные заградители класса UC-1. С другой стороны, последние немецкие подводные лодки были очень хороши, но к войне они не успели.

Союзники расширяли практику вооружения коммерческих и рыболовецких судов вплоть до самых небольших. Были изобретены суда-ловушки, о которых упоминалось выше. Они маскировались под совершенно беззащитные тихоходные транспорты и часто шли под нейтральным флагом. Субмарина всплывала, подходила к такому судну, там имитировали панику: спускали шлюпки, прыгали в воду. А в наиболее подходящий момент вместо нейтрального или коммерческого флага поднимался британский боевой, откидывались маскирующие орудия щиты, и по лодке открывался ураганный огонь.

Иногда суда-ловушки сами по себе не были вооружены, но тащили на буксире английскую подводную лодку в погруженном состоянии.

Англичане совершенствовали противолодочное вооружение. Были изобретены глубинные бомбы, появились, пусть и несовершенные, первые гидрофоны. Теперь лодка могла быть обнаружена и уничтожена даже в погруженном состоянии. В своих технических разработках союзники были более оригинальны и изобретательны, немцы – более последовательны, но в целом технологическая линия не дала преимущества ни одной из сторон. Если абсолютное число потопленных субмарин со временем росло, то относительные потери все время оставались на одном и том же уровне (около 20 % от текущего списочного состава во время неограниченной подводной войны, в ее паузах – 15 %).

Оперативно-тактическая линия, прежде всего, сводилась к борьбе за пространство. Немцам было жизненно важно расширить географию действия своих субмарин, союзники же стремились запереть германские подводные лодки в базах или изолированных морях, подобных Адриатическому. И та, и другая задачи решались экстенсивно. Немцы наращивали количество лодок, к концу войны ввели в строй подводные крейсера трансокеанского радиуса действия.

Союзники блокировали сетями и минными постановками германские базы во Фландрии и создавали охраняемые минно-сетевые заграждения в ключевых проливах. К концу 1917 года Дуврский барраж стал практически непреодолимым, и в феврале германским лодкам было приказано огибать Британские острова с севера.

Немцы неоднократно, но в целом безрезультатно атаковали патрульные силы Дуврского заграждения легкими силами флота, базирующимися на порты Фландрии.

На выходе из Адриатического моря был создан Отрантский барраж.

В 1918 году флот США договорился с британским Адмиралтейством, и союзники, видимо, под влиянием приступа мегаломании начали ставить Великое Заграждение Северного моря между Оркнейскими островами и Норвегией длинной 244 мили. Предполагалось использовать 120 000 мин, в реальности их успели поставить 71 117 штук. Эти сверх-усилия привели к гибели шести немецких подводных лодок. «Финансовые затраты на потопление каждой из лодок в результате оказались равными стоимости… дивизии линкоров! Ведь союзникам пришлось вложить массу средств не только в разработку и производство мин, но и в создание целого флота минных заградителей…»

https://topwar.ru/80728-korablekrushenie-mirovogo-znacheniya.html

Система блокирующих заграждений стоила очень дорого, требовала огромных усилий для поддержания ее работоспособности, все время существовала угроза нападения с моря на патрульные кораблей, но, при всех своих недостатках она была достаточно эффективной. Дело, ведь, не в том, сколько лодок погибло на заграждениях. Прохождение через барраж требовало от команды субмарины большого напряжения и всегда было сопряжено с риском. На это прохождение (ночью, малым ходом, стараясь проскользнуть мимо патрулей) тратилось время. Еще больше времени требовал обход барража, если такой обход вообще был возможен. В конечном итоге заграждения ограничивали деятельность лодок, а это именно то, что требовалось.

Если постановка заграждений была приемом сугубо позиционной борьбы, то прямая атака неприятельских портов носила активный, наступательный, маневренный характер. Сгоряча англичане даже предложили затопить в Гельголандской бухте 83 корабля всех классов: 40 линкоров и 43 крейсера по списку, и таким образом заблокировать фарватер. Потом от этой безумной идеи отказались, и все ограничилось набегами на Остенде и Зеебрюгге в 1918 году. Операции получились красивые, зрелищные, популярные – о них до сих пор пишут книги и снимают фильмы – но совершенно бессмысленные.

Решающим оперативно-тактическим ходом англичан стали не эти рейды, предпринятые, кстати, когда интенсивность подводной войны отчетливо шла на убыль, а простое и естественное решение о введении в Атлантике и на Средиземном море системы конвоев.

Техника конвоирования транспортных судов была применена англичанами в ходе войн Французской Революции в XVIII – XIX веках и показала свою эффективность. В эти незапамятные времена даже был принят парламентский билль о необходимости конвоирования торговых судов в случае ведения неприятелем крейсерской войны против британского судоходства. Документ этот, формально, не был отменен, и в 1917 году имел законную силу, тем не менее, переход к конвоям осуществлялся медленно и не слишком гладко. Возражало командование Гранд Флита, у которого не хватало конвойных кораблей. Были «против» и капитаны коммерческих судов, которые привыкли, что они ни от кого не получают указаний в море. Военные моряки, которым предстояло осуществлять эскортирование конвоев, сомневались, что гражданские суда вообще способны держать строй.

Первые эксперименты с конвоями начались весной 1917 года, а уже к осени начала действовать всеобъемлющая система эскортирования. «Все тихоходные суда со скоростью менее 12 узлов, следовавшие в Англию из Гибралтара, Америки и Юж. Атлантики, с августа 1917 года сводились в караваны. Впоследствии стали образовываться также караваны из быстроходных судов.

Эскортные корабли по прибытии в Англию немедленно шли обратно с караванами разгруженных судов.

В октябре в порты Англии было приведено 99 караванов из 1502-х пароходов, доставивших 10 656 300 тонн грузов, причем только 10 судов было потеряно во время следования в конвое, а еще 14 – по разделении караванов. (…) Всего в конвоях за последние 2 года войны под британским эскортом было проведено в Англию и обратно 86772 судна в 97 000 000 гр. тонн общей вместимостью, из них погибло от действия неприятеля только 433 судна». (В. П. Костенко «Роль коммерческого тоннажа в ходе мировой войны»)

Таким образом, удельные потери снизились в конвоях до 0,5 %.

Конвои имели свои недостатки. Прежде всего, снизился оборот грузов. Скорость конвоя была меньше скорости самого тихоходного корабля, кроме того, немало времени тратилось на сбор и формирование конвоя. Грузы прибывали в порты назначения неритмично, что создавало проблемы с их разгрузкой и обработкой. Охрана длинных караванов судов требовала большого количества боевых кораблей, которые нужно было откуда-то взять.

Но конвои позволяли снизить потери кораблей на переходе через Атлантику до приемлемого уровня. Что же касается американских войск, то из двух миллионов человек, перевезенных в 1917-1918 гг. через Атлантику, от действий подводных лодок погибло около 100 солдат.

Подводная война была выиграна союзниками.