Интермедия 4: «Тихая угроза»
«На исходе века взял и ниспроверг
Злого человека добрый человек.
Из гранатомета – шлеп его, козла –
Стало быть, добро-то посильнее зла».
Е. Лукин
«Этот цилиндр – все, что осталось от торпеды».
Ж. Верн. «Таинственный остров»
«Огромная масса тонула в океане, а вровень с нею погружался в бездну «Наутилус», чтобы не терять из виду ни одного момента этой агонии. В десяти метрах от меня я увидал развороченную корму, куда вливалась с грохотом вода, затем пушки и предохранительные переборки; по верхней палубе метались толпы черных призраков. Вода все поднималась. Несчастные карабкались на ванты, цеплялись за мачты, барахтались в воде. Это был человеческий муравейник, внезапно залитый водой!
(…) Громадный корабль погружался медленно. «Наутилус» следовал за ним, следя за каждым его движением. Внезапно раздался взрыв. Сжатый воздух взорвал палубы, словно кто-то поджег пороховые погреба. Толчок воды был такой силы, что отбросило наше судно.
Теперь несчастный корабль стал быстро идти ко дну. Вот показались марсы, облепленные жертвами, реи, согнувшиеся от громоздящихся людей, и, наконец, вершина главной мачты. Темная масса скрылась под водой со всем своим экипажем мертвецов, захлестнутых ужасным водоворотом.
Я обернулся и поглядел на капитана Немо. Этот страшный судия, настоящий архангел мести, не отрывал глаз от тонущего корабля».
Ж. Верн «Двадцать тысяч лье под водой»
До сих пор, рассказывая о событиях Генерального Сражения и «Осады Трои», мы почти не касались действий подводных лодок. Подводная война шла с первых и до последних дней мирового конфликта, она знала свои приливы и отливы, но никогда, за исключением весенних месяцев 1917 года, не становилась стратегическим фактором.
Апрель 1917 года – это высшая точка германской контрблокады и кризис морской войны.
Диспозиция: блокада и контрблокада
В течение всей войны ситуация на море, в первом приближении, соответствовала принципам теории Мэхэна и стратегическим построениям Д. Фишера.
До начала европейского кризиса Германия получала за счет международной торговли значительную часть необходимого ей сырья и продовольствия. Торговый баланс страны выглядел следующим образом:
Европейская торговля Германии была ориентирована на Францию и Великобританию – страны, ставшие ее военными противниками и прервавшие с ней всякую торговлю.
По ряду позиций зависимость Германии от внешнего рынка была очень значительной или даже абсолютной: по нефти, каучуку, цветным металлам, хлопку – 80-90 %, по никелю – 70 %, по пшенице – 30 %, по ячменю – около 50 %.
Великобритания с первых же дней войны развернула блокаду Германии и полностью прервала ее океанскую торговлю. В течение всей войны Германия испытывала «нарастающую нехватку продовольствия, меди, каучука, вольфрама, шерсти, хлопка, кожи и многих других необходимых материалов». Она «оказалась разбитой в результате блокады почти в такой же мере, как и в результате военных операций» (Д. Ллойд-Джордж).
Что же касается Германии, то в августе 1914 года она отнеслась к перспективе английской блокады очень легко, рассчитывая на скоротечную войну, если не «до начала листопада», то уж точно до Рождества. С окончанием Генерального Сражения, когда стало понятно, что конфликт будет очень долгим, потребовалось определиться с планами противодействия британскому морскому могуществу. Блокада, конечно, не была абсолютно герметичной, но она почти сразу стала очень обременительной для Центральных держав.
Чем дольше длилась война, тем более значимым становилось воздействие блокады на экономику Центральных держав и их военные возможности. Летом 1916 года Германия оказалась перед невыносимым выбором: попытаться сохранить нормальную структуру производства – и проиграть из-за нехватки военного снаряжения или полностью перестроить экономику на военный лад – и проиграть из-за нехватки продовольствия и товаров первой необходимости.
Принятие «Программы Гинденбурга» означало, что новое германское руководство решилось на второй вариант. И уже прорыв под Капоретто показал, что голодных немецких солдат буквально притягивают продовольственные склады противника. Ящик консервов доставлял больше радости, чем вереница итальянских пленных.
Между тем продовольственное снабжение у солдат на фронте было, все же, лучше, чем у их семей в Германии.
Морская торговля начала рассматриваться германским руководством как стратегический фактор войны не раньше осени 1914 года.
Прорыв британской блокады подразумевал генеральное сражение линейных флотов.
Ни в 1914-м, ни в 1915 году немцы не рискнули пойти на такое сражение. Годом позже Д. Джеллико втянул Р. Шеера в бой, но германский флот при первой же возможности разорвал контакт и ушел в Вильгельмсхафен.
По существу, германские линейные корабли вообще не были задействованы в мировой войне, а активность линейных крейсеров ограничивалась провоцирующими обстрелами британского побережья. До осени 1918 года это никого в Германии не беспокоило: бездействие главных сил флота устраивало высшее военное и морское командование (исключая А. Тирпица), а также императора Вильгельма II и его канцлера.
Если прорыв английской блокады был невозможен (а судя по отсутствию решительных действий «Гохзеефлитте», немцы думали именно так), единственной возможностью проявить какую-то активность на море и, может быть, поставить Британию перед проблемами, становилась контрблокада. Но для контрблокады банально не хватало крейсеров, отсутствовали порты базирования, а сделанная «на коленке» система снабжения рейдеров развалилась при первом же соприкосновении с реальностью. К Рождеству 1914 года немецкая крейсерская война закончилась, не начавшись, и было понятно, что возобновить ее не удастся.
Оставались подводные лодки, которые к этому времени уже продемонстрировали свои возможности, потопив несколько старых броненосных крейсеров. Разумеется, имеющихся в наличии боеспособных германских субмарин было совершенно недостаточно, чтобы развернуть крейсерскую войну против Англии, но лодки можно было строить достаточно быстро.
К весне 1915 года структура войны на море сложилась окончательно: германская подводная война против британской блокады немецкого побережья.
