Разговоры вместо стратегии: план союзников на 1916 год

Одной из причин кризиса аналитичности, а вместе с ним образования позиционного фронта в Первой мировой войне была одинаковость мышления сторон. Почти одновременно с Э. Фанкельгайном Ж. Жоффр также пришел к выводам о невозможности прорвать позиционный фронт, отсутствии других адекватных возможностей для наступления, желательности «размена» (обосновывающегося все возрастающим численным превосходством Антанты) и, следовательно, необходимости битвы на истощение. Само собой разумеется, вести эту битву Ж. Жоффр собирался на северном участке фронта и в основном силами английской армии, потому что «Франция уже понесла тяжелые потери, и ей не хватает людских ресурсов».

Тяжелейшие поражения, которые союзники потерпели в 1915 году, принесли, по крайней мере, ту пользу, что военные руководители стран Антанты осознали необходимость договариваться друг с другом и координировать свои действия. Впрочем, речь шла отнюдь, не о выработке единого плана ведения коалиционной войны, а, скорее, об обмене мнениями и предъявлении деклараций о намерениях.

Даже это стало большим шагом вперед.

Первая межсоюзническая конференция состоялась в июле 1915 года. Она приняла разумное, хотя и совершенно очевидное решение «оказать помощь той из союзных армий, которая подвергнется нападению Центральных держав». Какими силами, в какие сроки, каким образом это будет сделано, не обсуждалось. В результате ответом Антанты на весенне-летний разгром русской армии стало наступление в Артуа и Шампани, начатое в конце сентября. Это наступление не изменило ситуацию на Восточном фронте, где, так или иначе, уже началась стабилизация из-за перенапряжения германских коммуникаций, и не воспрепятствовало переброске армии А. Макензена на Балканы с последующим разгромом Сербии. Сербии союзники даже как-то попытались помочь, но делали это столь медленно и неуверенно, что их войска не успели даже к эвакуации остатков сербской армии.

Стало понятно, что больше вести войну такими методами нельзя, и 6 – 9 декабря 1915 года в Шантильи состоялась вторая межсоюзническая конференция. Ж. Жоффр начал готовить ее сразу же после провала осеннего наступления в Шампани, то есть в середине октября. Его концепция сводилась к следующему:

• Стратегия истощения вместо стратегии сокрушения.

• Использование для реализации этой стратегии армий, обладающих неисчерпаемыми людскими ресурсами (Россия) или избыточными (Великобритания, Италия).

• Сохранение в целости французской армии, как резерва, предназначенного для общего наступления, которое когда-то обязательно начнется.

Не знаю, насколько Ж. Жоффру было неловко передавать эти предложения союзникам.

Великобритания, как это ни странно, своих идей на тот момент не имела, что можно связать с катастрофическими итогами Дарданелльской операции и неудачей последовательных наступлений в Артуа. Кроме того, поражение в зоне Проливов немедленно «аукнулось» новой угрозой Египту и резким осложнением оперативной обстановки в Месопотамии, где британская армия Ч. Таунсенда была окружена в Эль-Куте.

Зато Россия предложила союзникам грандиозный стратегический план: совместный удар по Болгарии и Австро-Венгрии силами русского Юго-Западного фронта, Салоникского фронта союзников и итальянского Изонцского фронта. Войска пяти стран должны были наступать по сходящимся направлениям – на Будапешт. Одновременно предполагалось нанести концентрический удар на Мосул силами Кавказского и Месопотамского фронтов.

Большинство советских и российских источников называют этот план «весьма разумным», но в действительности, когда союзники отказались даже его рассматривать, они были совершенно правы.

Кратчайшее расстояние от линии русского Юго-Западного фронта до Будапешта составляло 750 километров; от Горицы до Будапешта, правда, было чуть ближе – 550 километров, зато большая часть пути проходила по горам; от Салоник до Будапешта – 820 километров, тоже в основном по горам. О каком взаимодействии здесь может идти речь?

Далее русские и сербские войска понесли тяжелое поражение, и рассчитывать на их полную боеспособность было нельзя. Россия, кстати, еще не до конца преодолела кризис военного снаряжения. Что касается Италии, то ее «успехи» в кампании 1915 года едва ли позволяли предположить, что она будет способна одним броском преодолеть Альпы. Британские силы в Месопотамии были окружены, и на повестке дня у британского командования в регионе была деблокада Эль-Кута, а отнюдь не наступление на Мосул.

Сознавая утопичность этого стратегического плана, Я. Жилинский выдвинул в Шантильи умеренное предложение: во-первых, начинать наступление союзных армий одновременно; во-вторых, все-таки оказывать немедленную помощь той союзной армии, которая подвергнется нападению, атакуя, пусть даже и не вполне готовыми силами.

Это уже был, скорее, оргпроект, нежели стратегия, но «не прошел» и он. Сначала Ж. Жоффр сказал, что подготовка наступления на Западном фронте требует столь длительного и заранее не просчитываемого срока, что ни о каком одновременном наступлении не может быть и речи. Союзники во Франции начнут наступать, когда будут к этому готовы, а когда они будут готовы, он сказать не может, но, вероятно, где-то летом или осенью.

Затем примерно то же самое заявил от имени Италии генерал Порро.

В заключение союзники убедительно попросили Россию начать наступление первой и сделать это весной, причем лучше против немцев, чем против австрийцев, хотя, конечно, этот вопрос находится всецело в компетенции русского командования. От совместного наступления в рамках «стратегии истощения» союзники не отказывались, но оставляли за собой выбор времени и места.

Конференция договорилась об эвакуации Галлиполийского плацдарма, что, впрочем, было намечено британским командованием еще в ноябре, а окончательно решено 6 декабря, в день открытия конференции.

Договорились также сохранить плацдарм в Салониках. Это не вызывает удивления, поскольку там только-только начали выгружать очередную английскую дивизию.

Большинство источников, и российских, и зарубежных, считают, что конференция в Шантильи «была шагом вперед по выработке общей стратегии». На мой взгляд, Антанта вступила в кампанию 1916 года, не имея ни общей стратегии, ни хотя бы вменяемого оргпроекта по координации действий.