Книга: Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар
Назад: Глава 7. О длинных ушах и языках без костей
Дальше: Интермедия

Глава 8

О принцессах и рыцарях

Аттестацию на шерскую категорию имеют право проводить любые два шера категории не ниже второй. В случае аттестации на вторую категорию и выше требуется участие либо члена Конвента, либо полномочного представителя Конвента. Первая аттестация обязательно проводится по достижении шером совершеннолетия, то есть шестнадцати лет. В дальнейшем шер имеет право запросить переаттестацию и получить новую Цветную грамоту. Переаттестация возможна не чаще, чем один раз в двадцать лет.

Шерское уложение


12 день пыльника. Валанта, Риль Суардис

Дамиен шер Дюбрайн



Пока же Дайм неторопливо шел к покоям Ристаны. По пути он раскланивался с придворными, делал многозначительную мину на вопросы о брачных планах его высочества Люкреса и одаривал комплиментами дам. Двум-трем особенно красивым поцеловал ручки, не снимая перчаток (что в глазах дам лишь придавало действу пикантности) и, упаси Двуединые, не касаясь губами обнаженной кожи – что дамам не очень-то нравилось, но обсуждать эту его привычку было не так интересно и скандально, как неизменные перчатки.

Перед дверьми будуара Дайм замедлил шаг. Ему не хотелось думать, что Ристана настолько поддалась обиде, чтобы проигнорировать его или заставить ждать на виду у стайки фрейлин. Но нет. Дежурная фрейлина, присев перед ним в реверансе, сообщила тоном заговорщицы:

– Ее высочество ожидает вашу светлость.

Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, Дайм зашел в будуар. Волна запахов заставила его ноздри затрепетать, а сердце забиться быстрее. Сандал, бергамот и лимон безуспешно пытались скрыть запах разгоряченных тел и недавней страсти. Ее высочество не изволили принять ванну после того, как принимали любовника.

«Убить! Зря отказался от дуэли», – мелькнула мысль оскорбленного самца прежде, чем Дайм успел оценить исполненную по всем правилам искусства соблазнения мизансцену «царственная задумчивость».

Ристана застыла спиной к дверям перед высоким зеркалом. Высокая замысловатая прическа с присланной Даймом розой, казалось, клонила ее голову тяжестью короны. Фрейлина, стоя на коленях, завязывала ленты на атласных туфельках. Закатное солнце облизывало гибкую, затянутую в бордовое платье фигуру, ласкало длинную шею, стекало по обнаженным плечам и шелковым маревом ложилось на бедра. Золотистая кожа в низком декольте манила коснуться, раскрыть корсет, как створку раковины, и попробовать жемчужину на вкус. А запах… шисов запах требовал повалить ее на ковер и взять, пометить как собственность.

– Светлого дня, ваше высочество. – Собственный голос показался Дайму слишком хриплым.

Совершенная статуя в зеркале затрепетала ресницами, из-под тяжелых век блеснули черные и влажные, как маслины, глаза.

– Дайм, наконец! – Ристана обернулась через плечо, скользнула взглядом по лайковым перчаткам, едва заметно вздохнула. – Я ждала тебя.

Она печально улыбнулась и легким взмахом кисти отослала фрейлину. Ни упреков, ни вопросов – ничего, словно она все прекрасно понимала. Наверное, если бы она выказала недовольство, Дайму было бы проще. Но так… Он не сумел ее защитить. Не сумел дать ей то, что обещал. Что всем сердцем хотел дать. Если бы он мог! Если бы только он мог…

Хотя бы поцеловать ее так, как ему того хочется!

– Прости, любовь моя, – склонил голову Дайм.

– Ты не можешь оспаривать волю императора, я знаю. – Ристана повернулась, позволяя любоваться плавными изгибами своего тела: привычная игра, никогда не заходящая дальше грани приличий. – Похоже, нам осталось не так уж много встреч, – шепнула она, потупила глаза и протянула руку.

Тяжесть в паху стала нестерпимой, Дайма качнуло к Ристане. Но он не позволил себе ее обнять, лишь опустился на одно колено, взял ее руку в свою, коснулся губами…

Раскаленный металл обжег, растекся по нервам, пресек дыхание. В глазах потемнело.

– Дайм, мой рыцарь, – шепнула она.

И ее голос, и движения дышали довольством и возбуждением: всемогущий Дюбрайн у ее ног, дрожит от страсти и ловит каждое слово. Сейчас он мог бы сделать с ней все, что угодно, и от этой мысли снова в штанах становилось тесно.

Она ласково провела ладонью по его щеке, очередной порцией боли возвращая его из Светлых Садов на землю. Дайм снова вздрогнул и задышал чаще: все же боли в ее прикосновениях было неизмеримо больше, чем удовольствия. Как бы он ее ни любил.

Злые боги, неужели он бы не был верен императору без постоянного напоминания? Без короткого поводка и строгого ошейника?! Он глубоко вдохнул и задержал дыхание, успокаивая злость на императора и Конвент. Мало им безусловной верности, мало бесплодия и запрета на женитьбу! Позаботились, чтобы он при каждом прикосновении к женщине вспоминал, кому принадлежит с потрохами.

Не думать об этом. Не думать. Пока печать не проснулась и не покарала его за недостаток почтения и сыновней любви.

– Я привез тебе кое-что, любовь моя. Ты позволишь? – Он достал из-за пазухи бархатный мешочек, а из него – ожерелье из редчайших черных сашмирских опалов. – Жаль, что ты не смогла покинуть Валанту, столица Сашмира удивительна и прекрасна. Тебе бы непременно понравилось.

– Жаль, – согласилась Ристана. – Но ты же знаешь, я не могу оставить отца…

– Так будет не всегда. – Поднявшись на ноги, Дайм зашел Ристане за спину и надел на смуглую шею ожерелье. Искушение коснуться губами тонкой кожи там, где билась жилка, было очень велико. Но не настолько, чтобы рисковать потерять сознание от боли. – Мы могли бы поехать в Метрополию. Ты бы блистала при императорском дворе.

– В Метрополию… – Ристана искоса посмотрела на Дайма и мягко улыбнулась. – Кем я буду там, в Метрополии? Изгнанной принцессой без наследства? Мишенью для насмешек? Я не верю, что ты желаешь для меня такой судьбы, Дайм. Хотя… не будем о грустном. Поужинай со мной, расскажи о Сашмире.

Дайму захотелось провалиться сквозь землю. Ристана права – он даже не может сделать ее маркизой Дюбрайн. Император не снимет с него второй слой печати и не позволит жениться сейчас. Он еще не доказал свою верность и пользу достаточно. И не достиг той степени мастерства и силы, чтобы снять печать самому.

Нет, об этом тоже не думать. Отвлечься, сейчас же!

– Сашмир прекрасен, особенно весной… – провожая Ристану к столу, Дайм рассказывал всякую милую ерунду. О природе, обычаях и красотах, о рисовых полях и чайных плантациях, о стадах черных буйволов и босоногих селянках. Что угодно, что не касается его поисков, опять неудачных. Опять!

Лишь через полчаса, когда он утолил голод и развлек Ристану механическим слоном, который задирал хобот и трубил почти как настоящий, только тихо, они снова вернулись к тому, что не давало им покоя. К помолвке Шуалейды и судьбе Ристаны.

– Я боюсь, Дайм, – нахмурив брови так, что между ними появилась морщинка, сказала Ристана и остановила механического слона. – Твой брат может обещать все что угодно, но как только он женится на моей сестре, я стану помехой. А ты сам знаешь, как поступают Брайноны с помехами.

– Только не с тобой, любовь моя. Я никому не позволю обидеть тебя.

– Никому, даже его всемогуществу? Если он прикажет, ты сам убьешь меня, Дайм. И не надо говорить, что это не так.

Дайм невольно сжал вилку так, что она погнулась. Ристана снова права, и понимать это – ужасно. Единственное, что он может – умолять отца о милости. Даже пригрозить Люкресу, и то не выйдет. Кронпринц в курсе ошейника и поводка, и хоть называет Дайма братом, но только до тех пор, пока ему это удобно.

– Нет, это не так. У любой верности есть предел. А я нужен императору больше, чем еще один голем лейб-гвардии.

– Разумеется. Пока ты не противоречишь ему. – В тоне Ристаны прозвучало разочарование, отдавшееся в груди Дайма болью сильнее, чем от печати. – Остается лишь надеяться, что Шуалейда покажет свою суть раньше, чем его высочество женится. Не понимаю, как его высочество может так рисковать! Даже помолвка с темной лишит его шанса на корону.

– Вряд ли ее высочество Шуалейда получит черную грамоту.

– Почему? Разве не ты должен будешь аттестовать ее? Ты и Бастерхази. Вам обоим выгодно, чтобы она оказалась темной. Он получит ученицу, Валанта – законного и заботящегося о ней правителя, а ты – меня. – Ристана внезапно посмотрела ему прямо в глаза. – Я готова ждать, Дайм. Ждать тебя. Сколько потребуется.

Дайм сам не мог понять, что в ее словах его царапнуло. Ведь именно этого Дайм и хотел, не так ли? Разве что за исключением Шуалейды – ученицы темного шера. Но кто ему эта девчонка? Правильно, никто. Он и так больше десяти лет заботился о ее безопасности и обучении. Если бы он не настоял на ссылке, то Ристана не удержалась бы от искушения и так или иначе избавилась от младшей сестры или Бастерхази наложил бы на нее лапу. Но теперь-то, когда нужно выбирать между судьбой практически незнакомой девчонки и любимой женщины, решение очевидно!

– Ты по-прежнему ненавидишь ее, – сказал он вместо «да, так и сделаю».

Зря сказал. Ристана не представляет жизни без ненависти к покойной мачехе и ее детям. За одиннадцать лет, прошедших со смерти светлой Зефриды, ничего не изменилось. И виноват в этом наверняка Бастерхази. Темным шерам ненависть нужна, как воздух.

Ристана передернула плечами.

– Как видишь, она способна сломать все, что мне дорого, даже не появляясь во дворце.

– А тебе дорога власть.

– Мне дорога моя страна! Для кронпринца Валанта будет лишь ступенькой к трону империи, он выжмет из королевства все до последней капли и забудет. Он – не Суардис и никогда им не будет! – Ристана замолчала на высокой ноте, словно опомнившись, и тут же беспомощно склонила голову набок. – Дайм, я верю в тебя. Ты можешь спасти и меня, и Валанту.

– Валанте ничего не угрожает, как и его величеству Тодору. Люкрес не зверь, чтобы избавляться от собственного тестя. Ему нужна одаренная супруга и одаренные дети, а не слава отцеубийцы.

– Ему нужно отсутствие законных наследников, – вздохнула Ристана.

– Ты в полной безопасности. По нынешним законам Валанты ты не можешь наследовать. Только если его величество ратифицирует новый закон о престолонаследии по старшинству, а не по дару. А он этого не сделает.

Ристана гневно сверкнула глазами и раздула тонкие ноздри. А Дайм внезапно подумал: похоже, зря он когда-то давно поклялся не читать ее мысли. Тогда это казалось правильным. Любить и доверять, защищать и оберегать. Быть верным рыцарем прекрасной дамы. Вместе играть в волшебную романтическую сказку. Но что-то сломалось. Позолота стерлась.

– Ты не хочешь сделать это для меня? Для нас обоих? Наши с тобой дети обязательно родятся одаренными и наследуют Валанту. Наши дети, Дайм!

– Наши дети могут вырасти свободными и счастливыми, без груза ответственности за королевство. Разве плохо быть маркизой Дюбрайн, ездить по всему миру, познакомиться с Красным Драконом и сашмирским султаном, посетить праздник Середины Зимы у Ледяного Лерда? На Валанте ветра не сошлись!

– Маркизой вместо королевы? Нет, ты не можешь говорить это всерьез. Дайм, ты сам хочешь стать королем, а не маркизом! Да что там королем, ты мог бы стать императором! Я знаю, тебе стоит лишь захотеть, и ты получишь Цветную грамоту первой категории. Наверняка его всемогущество выберет наследником тебя, ты же в сотню, в тысячу раз сильнее всех его детей, вместе взятых! Разве можно отказываться от всего этого?! Ради чего, Дайм?..

Действительно, ради чего он отказывается от короны Валанты? Ради чего он лишает любимую женщину цели и смысла жизни? Она – прирожденная королева, она живет благом своей страны, глупо предлагать ей сменить ее жизнь на что-то другое. На его жизнь.

– Ты права, любовь моя. Королевой ты будешь смотреться намного лучше, чем маркизой.

– Так ты не допустишь этого брака? Поверь, это не только ради блага Валанты, это ради блага твоего брата! Он просто не понимает, с кем собирается связаться. Ты же знаешь, ты сам видел ее.

– Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы Люкрес сам отказался от дурной идеи. Принцесса Ольбера будет ему куда лучшей партией. Но завтра я должен передать его величеству Тодору волю императора, а его воля – помолвка Люкреса и Шуалейды.

Ристана вздохнула и кивнула.

– Помолвка… Ее сложно будет разорвать, но возможно. Дайм, любовь моя, обещай, что моя сестра не выйдет замуж за его высочество Люкреса! Ради нас обоих. Ради наших будущих детей.

Дайм резко поднялся из-за стола, отошел к окну. Глянул на свое отражение в темном стекле.

«Ты понимаешь, в какую игру вступаешь?»

Отражение сверкнуло бирюзовыми глазами – яркими, ярче императорских – и усмехнулось. Оно прекрасно все понимало. И прежде всего, что шер категории дуо не будет всю жизнь терпеть, чтобы его дергали за поводок и командовали «к ноге». Он будет верен императору. Безусловно верен. И будет заботиться исключительно о его благе и благе империи. Даже о благе августейшего брата Люкреса. Но так, как он сам понимает это благо. Он – шер второй категории, менталист, и ему виднее, чем почти бездарному Люкресу.

Что ж. Время пришло раньше, чем Дайм рассчитывал. Но не в его привычках отступать.

Обернувшись к Ристане, – она ждала, стоя около стола и нервно сцепив тонкие руки, – Дайм прямо глянул ей в глаза и шагнул к ней.

– Люкрес ее не получит, – искренне и убежденно пообещал он. – Ни за что.

– Даже если она не темная?

– Ни темную, ни светлую. Никакую!

Ристана довольно засмеялась и повернулась спиной.

– Ослабь мне корсет, душно. Не звать же камеристку? – Она искоса поглядела на него, приглашая…

Приглашения Дайм не понял. Что делать, возвышенные чувства не сочетаются с плотскими утехами. И не стоило Ристане делать этого шага. До свадьбы – то есть пока Дайм не избавится от печати – их любви суждено оставаться невинной.

Он ловко распустил последние петли шнуровки, избегая касаться обнаженной женской кожи даже в перчатках: хватит на сегодня незабываемых ощущений. Пусть в свои тридцать один Ристана выглядит юной богиней, пусть по ней сходит с ума половина шеров Валанты, пусть даже Бастерхази не способен остаться равнодушным – ни одна женщина не стоит такой боли.

Разочарование Ристаны пахло горьким ландышем, мешаясь с ароматами надежд, страхов и предвкушения. Дайм снова пожалел, что не может прочесть ее глубже: обойти ментальные амулеты Бастерхази он бы сумел на счет «раз». Но нарушать собственную клятву – не в его правилах.

Остаток вечера они провели на балконе, любуясь на звезды. Дайм по обыкновению читал Ристане стихи, развлекал ее мелкими фокусами – она радовалась, как ребенок, кружащимся в хороводе волшебным птицам. Однако до того момента, как пожелать ей добрых снов, Дайм не мог отделаться от ощущения неправильности и сожаления. Словно сломалось что-то безумно хрупкое, важное и драгоценное, и теперь даже светлый шер второй категории не сможет это драгоценное вернуть как было.

Назад: Глава 7. О длинных ушах и языках без костей
Дальше: Интермедия