Глава 27

О пользе гостеприимства

432 год, 13 день холодных вод (полгода спустя). Валанта, графство Ландеха

Шуалейда шера Суардис

Свобода пахла упоительно – цветущими розами, влажной после дождя землей, свежими листьями винограда и конским потом. Шу неслась во весь опор, отпустив поводья и раскинув руки. Ей хотелось взлететь, вместо химеры покататься на ветре, забраться под самые облака…

Наверное, она опять желала слишком сильно, потому что в следующий миг обнаружила себя не на Южном тракте, ведущем в столицу, а на вершине скалы. Только что эта скала торчала в полутысяче локтей впереди, прямо рядом с дорогой, и вот – пожалуйста. Химера радостно фыркнула, мол, я занесу тебя куда угодно, ты только захоти, можешь даже вслух не говорить!

Шу засмеялась от переполняющей ее радости и ласково потрепала черные лоснящиеся уши. Муаре – прелесть! Настолько прелесть, что Шу даже почти простила подарившего ее темного шера Бастерхази за свой глупый страх. Почти, только почти! Но может быть, простит его совсем – потом. А пока она не хочет думать о сложностях. Слишком ей хорошо. Шутка ли, она всего второй раз за свои почти шестнадцать лет выезжает из крепости Сойки! И на этот раз – никакой войны с зургами, просто замечательное путешествие в столицу. Верхом. И плевать, что по этикету ей положено надеть неудобное платье и ехать в карете. Карета ползет медленно, из нее ни ширхаба не видно, и шера Исельда за неделю дороги проест ей всю голову «последними» наставлениями, и к тому же в карете торчат две новые фрейлины – разряженные жеманные красотки с шелухой в головах. Век бы их не видала!

То ли дело – верхом! Свобода как она есть!

Да, и свобода взлететь на неприступную скалу и с нее любоваться окрестностями – тоже!

Шу во все глаза смотрела вперед, на замок Ландеха – в нем они с братом должны будут остановиться на ночь. Замок напоминал изящную золотую игрушку, лежащую среди лоскутов зеленого и розового бархата: виноградников и цветущих полей. В лучах послеполуденного солнца он сиял начищенной медной крышей, за одну из башенок с флюгерами-драконами зацепилось крохотное облако. Лазурные флаги Суардисов и зеленые графа Ландеха, выпущенные из многочисленных окон, полоскались на ветру. Казалось, один из флагов, пестрый, оторвался и летит навстречу Шу – это из замка ехали встречающие, наверняка во главе с самим графом.

Сердце забилось быстрее, Шу невольно принялась выискивать среди встречающих одного-единственного человека – того, которого там не должно было быть. Но так хотелось, чтобы был! Ведь мог он сделать ей сюрприз? Мог же?.. Но нет. Пусть с такого расстояния Шу не смогла бы рассмотреть лиц, но она видела – среди всадников нет ни одного истинного шера. Те крохотные искры, что в самом графе Ландеха и ком-то из его рыцарей, не считаются.

Шу кольнуло мгновенным разочарованием, но она запретила себе расстраиваться. Люка же сказал – он приедет в Суард. Да ему и неприлично было бы встречать ее в дороге, все же он наследник императора…

От сочетания «Люка» и «неприлично» щеки затопило жаром, а перед глазами встал сам Люка. Гибкая, по-бойцовски сильная фигура, мощные плечи, небрежно стянутые в хвост каштановые волосы, невероятной яркости бирюзовые глаза в длинных ресницах… Словно наяву почудилось прикосновение его губ, таких горячих и жадных, его запах – свежий, сосновый, с нотками морского ветра и оружейного масла…

Неделя, всего неделя осталась! Он же обещал, он написал ей… так горячо, так обжигающе горячо! И как всегда – без подписи, потому что ему важно, чтобы она видела в нем только его самого, а не его титулы и прочую ерунду.

«Я считаю дни до нашей встречи, моя прекрасная Гроза! – звучал в ушах его голос с едва заметным грассирующим акцентом, как говорят в Метрополии и на западе империи. – Чувствую себя совершенным мальчишкой, пишу и сжигаю уже шестое письмо, потому что не нахожу слов. Мне так много нужно сказать тебе, и могу лишь надеяться – ты поймешь меня.

Прошу тебя, всегда помни – единственное, что действительно имеет значение, это моя к тебе любовь. Смею надеяться, взаимная. Все прочее – пыль.

Всегда твой с. ш.»

Всегда. Всегда – ее! И она обязательно, непременно скажет ему, не напишет, а именно скажет – да, его любовь взаимна, конечно же! Разве может он сомневаться после всех их писем!..

Где-то наверху, прямо над головой Шу, раздался клекот. Шу привычно выставила руку в перчатке, и на нее спикировал пестрый сокол-пустельга. К сожалению, без нового письма, сокол это-то принес лишь вчера. Но Люка опять далеко, и даже зачарованная птица будет лететь к нему не меньше суток, и еще дня три ей нужно отдыхать. А ведь пустельгу Шу зачаровала на совесть! Не поленилась, вернулась на ту скалу, где темный шер Бастерхази сжег – пусть нечаянно, но сжег же! – подаренного Люка коршуна по имени Ветер, восстановила магическое плетение и повторила его. Ну да, не с первого раза, а с десятого, но смогла же! Сама! А рассказывать Люка о том, как темный шер пытался ее соблазнить и убил Ветра, не стала.

И не станет, ей самой не хочется об этом вспоминать. Особенно о том, как она перепугалась, впервые попав на ту грань реальности, где живут чистокровные химеры и по которой иногда носят своих всадников. Ужасно, просто отвратительно вспоминать о собственном глупом страхе! Надо же было подумать, что шер Бастерхази собирается ее похитить, как какую-нибудь томную девицу из романа! Наверняка он над ней смеялся…

Шу невольно передернулась и обругала себя дурой. Полгода прошло, а ее по-прежнему продирает ледяной дрожью, стоит вспомнить тот страх. А стоит вспомнить собственное облегчение и почему-то разочарование, когда химера вынесла ее прямо к воротам крепости Сойки и Бастерхази издевательски-вежливо сдал ее с рук на руки полковнику Бертрану, – страх сменяется жгучей обидой и уверенностью в том, что ее подло обманули. Все эти его сладкие речи, жаркие поцелуи – все это обман и только обман! И ширхаба с два Шу его простит! И никогда, никогда больше не будет доверять темным шерам!

Пустельга на ее перчатке недовольно заклекотала, чувствуя эмоции хозяйки. И хорошо. Отвлекла. Лучше Шу будет смотреть на пейзажи и сочинять следующее письмо Люка. Вот он совсем не похож на шера Бастерхази, он никогда ее не обманывал и не станет обманывать, он же светлый шер! И смеяться над ней не станет! Она непременно напишет Люка завтра же утром, ему нравится, когда она рассказывает о всяком разном. Она даже научилась создавать такие же живые картинки, как он. Правда, пока совсем коротенькие и без особых подробностей, но чтобы показать, как смешно ее Морковка охотится на дикую газету – достаточно. Но Люка говорит, надо просто больше тренироваться и лучше сосредотачиваться. Вот у него получается просто замечательно, даже с запахами. А у нее завтра утром обязательно получится показать замок Ландеха отсюда, со скалы. И Люка будет ею гордиться!

К тому же – это просто красиво. Очень.

– Эй, спускайтесь на землю, ваше бешеное высочество! – послышался снизу смеющийся голос Энрике. – Не пугайте людей, они примут вас за бурю!

Шу лишь вздохнула. У Энрике отлично получается быть гласом разума. Очень вежливым и деликатным гласом. Она сама бы на его месте сказала не «бурю», а «ужасную темную колдунью, о которой без устали пишут газеты». Почти год, с самой ее недопомолвки с Люка и нашествия зургов, не писали – а тут снова. Ну как же, новость-то какая! Младшие дети короля Тодора наконец-то возвращаются в столицу из изгнания! И ля-ля о скандалах, интригах и расследованиях на два разворота! Да еще специальные выпуски! Не то чтобы она читала эти развороты, за всю дорогу из Сойки ей не попалось на глаза ни одной газеты, словно кто-то очень тщательно их убирал с глаз долой, чтобы она не расстроилась и от расстройства не снесла ураганом редакцию-другую.

Вот зря Энрике так, очень зря. Она умеет держать себя в руках. Как Люка! Его вечно выставляют бездушным политиком, а ведь на самом деле он совершенно не такой…

Боги, как же Шу хочет скорее его увидеть!

– Давай-ка вниз, моя хорошая, – велела Шу своей химере, – и спрячь красоту. Я-то люблю тебя настоящей, а вот граф Ландеха, боюсь, хлопнется в обморок от такого счастья.

Муаре понимающе всхрапнула, и огненные искры в ее гриве погасли. Остальные признаки нечисти тоже исчезли – клыки в пасти, вертикальные зрачки, муаровый узор на шкуре. Химера стала похожа на обычную, если так можно сказать о самой красивой и дорогой породе, аштунскую кобылу. Что, впрочем, ей совершенно не помешало спуститься на мощеный древними камнями тракт в несколько прыжков, которым бы позавидовала любая горная коза. Да что там, даже Морковка, и та прыгала по скалам не так быстро и ловко! Все же рысь – обычная зверюга, а не нечисть.

Зато хорошо воспитанная зверюга! Она, хоть и ревниво скалилась на химеру, послушно держалась рядом с Бален.

Как и положено лучшей подруге, Бален не стала задавать дурацких вопросов типа «что, не приехал встречать?» или говорить «а я тебе говорила».

– Как тебе виды? – спросил Энрике.

– Отличные виды.

Тоненькую иголочку зависти она привычно проигнорировала. Энрике и Бален двигаются одинаково, улыбаются одинаково и продолжают фразы друг за другом. Даже одеты одинаково – в черные мундиры имперской МБ, только Энрике с капитанскими знаками отличия, а Бален без знаков отличия вовсе. Хотя Бален и предлагали должность и звание в Магбезопасности, она отказалась. Ведь тогда бы ей пришлось на год, а то и два уезжать в Магадемию – а оставлять так надолго Энрике она категорически отказалась. Да и зачем? Он и так ее обожает, без офицерского звания.

Когда-нибудь… нет, совсем скоро, на Шу будет так же восхищенно смотреть Люка, и они так же будут понимать друг друга без слов, и постоянно касаться друг друга, словно бы невзначай, и украдкой целоваться при каждом удобном случае. Совсем-совсем скоро!

– Я так понимаю, просить ваше высочество сесть в карету бесполезно? – Глас разума был еще и разумным в своих пожеланиях, за что Шу его особенно ценила.

– А толку, Энрике? Хороша я буду, вылезая из кареты в штанах.

Энрике с Бален одновременно хмыкнули и переглянулись. Ну да, да! Шу могла бы и сесть в карету, и даже сменить штаны на платье. Простым бытовым заклинаниям она научилась к вящей радости компаньонки. Но училась ради Люка, а не ради какого-то там графа-подхалима! Ради Люка она даже платье наденет! Хотя те платья, что ей прислали из дома, ей категорически не нравились, какие-то они были слишком кукольные. Ну куда ей, с ее-то фамильным сходством с Эстебано Кровавым Кулаком, розовые или белые оборочки с вышитыми цветочками? Она в них – как топор в торте.

Так что пусть граф Ландеха восхищается ею такой, какая она есть. Тем более в прошлый раз, когда она возвращалась в Сойку после победы над зургами, граф видел ее примерно в таком же костюме.

И между прочим, отличный костюм, пошитый на самого принца Каетано! Очень удобно, что у них с Каем один размер и рост. Ненадолго, конечно, через год Кай ее обгонит, все Суардисы высокие.

Подумав о брате, Шу обернулась назад – к догоняющей их процессии. Ужасно торжественной. Хотя на самом деле Шу очень хотелось все это назвать обозом, так медленно он полз и таким количеством барахла был обременен. Прежде всего – свитой. Вот уж без этого барахла они с Каем преотлично бы обошлись!

И по причине этого же барахла у Каетано сейчас было такое надменное лицо. Ему, бедняге, приходилось соответствовать ожиданиям и привыкать к роли наследника короны.

Его побратим Зако, едущий от Каетано по левую руку, строил высокомерную физиономию ничуть не хуже. Да и приходилось ему не намного легче, чем Каю. Даже в чем-то сложнее. Для сопровождения наследника в столицу прислали десяток молодых дворян, сыновей самых знатных родов – сплошь старше, искушеннее в интригах и модах, давным-давно знающих друг друга, каждый со своим шкурным интересом. И все до единого куда богаче и знатнее шеров Альбарра.

Кстати, надо будет попросить отца, пусть исправит недоразумение. А то странно получается – двенадцать лет воспитывать королевского наследника полковник Альбарра достоин, а титула – не достоин. Про генерала Альбарра лучше вообще промолчать. Что он получил за победу над зургами, кроме ордена и полоскания в газетах? Как был коннетаблем и бароном, так и остался. И вообще, вот выйдет она замуж за его императорское высочество Люкреса и сама пожалует Медному графство, вот! Потому что если бы не Медный – ширхаба с два она бы сейчас была в здравом рассудке.

Хотя при взгляде на всю эту разряженную толпу придворных хлыщей ее брало сомнение: а стоит ли идти замуж за принца и влипать вот в этот кошмар? При императорском дворе придворных не счесть и гонору у них куда больше. А сумрачную шеру будут обсуждать и осуждать все, у кого язык не отсох. И попробуй тут удержись, чтобы и в самом деле не отсохли.

Как все сложно-то!

По счастью, долго размышлять о сложностях ей не удалось. Сначала тихо зарычала Морковка: ей категорически не нравились придворные хлыщи. Они ужасно пахли духами, боялись ее и не кормили вкусненьким. Но главное – они не нравились хозяйке!

– Веди себя прилично, – велела Шу с долей злорадства: наконец-то это сказано не ей самой!

Рысь поморщилась и чихнула, высказывая этим все, что думает и о приличиях, и о придворных хлыщах. А заодно фрейлинах, куаферах, камергерах и прочей бесполезной толпе.

Судя по прищуру Бален – та была совершенно согласна со своей рыжей и клыкастой подружкой, и сама бы с удовольствием всю эту толпу перекусала и разогнала. Особенно фрейлин! По мнению Бален, в обязанности фрейлин входит поддерживать принцессу во всем, особенно в невинных шалостях, а не травить ее обоняние скверными духами и ее слух – жеманными рассуждениями об имперских модах и галантных кавалерах. И особенно в их обязанности не входит задирать нос перед маленькой, беззащитной Белочкой – которая, видите ли, не имеет титула и вообще происходит из лесных ире, дикарей и чуть ли не каннибалов.

Да уж. Непросто будет держать фрейлин подальше от беззащитной Белочки, у которой в каждом сапоге по ножику, удавка в поясе и по паре боевых амулетов в милых, заостренных и покрытых золотым пушком ушках. А, да, и чисто на всякий случай – тяжелые кольца с острыми камнями, ведь девушке не пристало носить обычные кастеты.

Разумеется, Шу не раз ей намекала, что вообще-то она и сама не то чтобы нежный цветочек, который кто угодно может растоптать, и можно уменьшить постоянный арсенал хотя бы на несколько колец, они ж неудобные. Но Бален каждый раз нежно улыбалась и отвечала, что просто не желает терять навык. Не зря же любимый муж ее всему этому учил! Ну то есть не всему, а половине… и вообще, за их обменом опытом регулярно наблюдал весь гарнизон крепости, делая ставки и получая от зрелища истинное удовольствие… а Шуалейду и Каетано с Зако учили оба…

Вот, кстати, завтра утром и надо будет слегка поумерить спесь придворных хлыщей. Вряд ли кто-то из них выстоит против Зако хотя бы три минуты. Да что там, если Зако не захочет покрасоваться перед дамами, ширхаба с два продержатся и тридцать секунд. А церемониймейстера, который уже плешь проел с тем, что принцу и принцессе не подобает, обезвредить превентивно, в строгом соответствии с наставлениями светлого шера Герашана.

С такими прекрасными, подобающими истинно благовоспитанной принцессе мыслями Шу и встретила Каетано, наконец-то ее догнавшего. Свите пришлось перестроиться, освобождая ей место рядом с Каетано.

– Мне кажется, дорогой брат, тебя несколько утомило однообразное сидение в седле. Как думаешь, граф Ландеха устроит для нас достойные развлечения?

От того, чтобы покрутить пальцем у виска, Кая удержала только прилипшая намертво роль высокомерного ледяного принца. Так что он всего лишь повел бровью и осведомился, этак надменно:

– Ты скучаешь, моя драгоценная сестра?

От того, чтобы не покрутить пальцем у виска и не спросить, не заболел ли Кай, Шу удержали лишь знакомые хулиганские искры в его ауре. Лицо брат держал на зависть каменной статуе.

– Скучаю. Твои сиятельные шеры… – обернувшись, Шу смерила оценивающим взглядом ближайшего из свиты, – наверняка полны всяческих достоинств кроме тех, что демонстрируют на своих шляпах.

Кай фыркнул. Шляпы… о да, шляпы! По последней моде сиятельные шеры украшали свои шляпы и береты разноцветными перьями и драгоценными брошами. Когда-то в виде брошей делали ментальные амулеты, но сейчас во всем этом блеске не было ни малейшего толку. То есть амулеты-то были, все как положено – но настолько слабенькие, что Шу их и амулетами-то постыдилась бы назвать.

Сиятельные шеры отлично все услышали – Шу обдало волной досады пополам с надеждами. Кое-кто из свиты рассчитывал показаться во всей красе, выделиться и запомниться принцу, а там и подвинуть Зако с места любимчика.

Ну-ну. Будет вам шанс выделиться и запомниться. Завтра.

– Вот и посмотрим. Мне давно пора ближе узнать моих дорогих друзей, – все тем же тоном надменной сволочи заявил Каетано. – Заодно и разомнемся.

Кай и Шу едва успели заговорщицки переглянуться, как Энрике предупредил:

– Нас встречают.

– Его сиятельство граф Ландеха, – продолжила за мужем Бален таким тоном, что если бы Ландеха слышал – сбежал бы в Хмирну, чисто на всякий случай.

Из-за холма показалась кавалькада: всадники заблестели и засияли на ярком весеннем солнце, словно по дороге рассыпали сундук новеньких золотых монет.

– Опять шляпы, – еле слышно прокомментировал Каетано.

Сам он, кстати, от шляпы отказался, оставшись с непокрытой головой. Истинным шерам солнце не напекает, а рядом с Шу никакие ментальные амулеты ему не нужны… ну… ладно, будем откровенны – его ментальный амулет просто не так массивен, чтобы носить его на шляпе. А серьга с темным сапфиром ему очень идет.

Вообще, сейчас, глядя на Каетано, Шу удивлялась и гордилась – брат вырастает в красавца, даже лучше Зако. Детская мягкость сменяется фамильной резкостью Суардисов, плечи раздаются вширь, а когда он улыбается, на щеках появляются очаровательные ямочки, и глаза у него глубокие, как вечернее небо, и такие же темно-синие, почти черные. Неудивительно, что обе ее новые фрейлины при каждой возможности кидают на него томные взгляды.

– Шляпы, граф Ландеха и две его дочери на выданье, – тоном «держись, я с тобой!» добавил Зако. – Достойные невесты для принца.

– Вот сам на них и женись, раз достойные, – буркнул Каетано, не удержав образ, но тут же расправил плечи и задрал нос еще выше.

– Ради вашего высочества я готов пожертвовать собой! – заявил Зако и тоже задрал нос.

– И на жалованье шуту сэкономим, – шепнула Бален и очаровательно улыбнулась.

Шу тихонько засмеялась.

Правда, долго веселиться не получилось. От кавалькады встречающих отделился всадник, похожий на попугая в своем изумрудном камзоле, лиловой жилетке и винно-красных штанах.

– С каких это пор граф Ландеха стал истинным шером? – вполголоса поинтересовался Кай.

Шу только пожала плечами. Мало ли тщеславных идиотов на свете.

– Дурить законом не запрещено, – совсем тихо ответил Энрике, не меняя выражения лица «ужасно серьезного капитана МБ при исполнении» и поехал навстречу графу.

Шу с постно-торжественной миной наблюдала, как Энрике пафосно сообщает графу Ландеха, что их высочества счастливы видеть своего верного слугу и прочее ля-ля. Пока граф со своей стороны нес еще более пафосную чушь, Энрике его ментально сканировал. Собственно, ради ментальной проверки и были устроены протокольные танцы.

На всякий случай Шу тоже поинтересовалась, а не носит ли граф Ландеха ментальный амулет поприличнее, чем свита Каетано? И тут же разочарованно поморщилась. Амулет был определенно лучше, но взломать его смог бы и младенец. А мысли под ним были мыслями обычного придворного павлина.

– Граф Ландеха счастлив приветствовать ваши высочества в своих землях и просит оказать честь его семье, разделив кров, – вернувшись к Каетано, повторил Энрике слова графа.

Что ж, значит, Магбезопасность не обнаружила подвоха. И слава Двуединым!

– Передайте графу Ландеха наше благоволение. Мы изволим остановиться в замке Ландеха, – ответил Каетано в точности, как отвечал трем предыдущим вельможам, у которых они ночевали всем торжественным, ширхаб его нюхай, обозом.

Шу улыбнулась как можно ласковее, чтобы не пугать и так нервного шера Ландеха, и закрылась наглухо. Еще не хватало портить настроение чужими мыслями!

В замке, едва вытерпев представление графини Ландеха и двух юных шер, Шу отмахнулась от предложенной помощи и пожелала отдохнуть в своих покоях до ужина.

В отличие от самого графа, замок ей понравился. Старый, построенный пять-шесть сотен лет назад, из золотистого песчаника, с высокими арочными потолками, росписями на божественные темы и фонтаном во внутреннем дворе. В ее комнате на столе уже стояли цветы и фрукты, кровать благоухала розами – графство Ландеха славилось не только вином, но и розовым маслом.

– Слишком сладко, но жить можно, – прокомментировала Бален, помогая Шу раздеться. – Надеюсь, в бадью налили капель десять, а не целый флакон. Роскошь, пф!

Шу только пожала плечами: ну да, роскошь. В крепости Сойки ее розовым маслом не особо-то баловали. То есть если б она хотела – могла бы выписывать себе и розовое масло, и лавандовое, и хмирские шелка, и ширхаб знает что еще. Отец выделял на ее содержание достаточно средств, но Шу предпочитала тратить их на книги, ингредиенты для зелий и материалы для артефактов. Если ей так и не удалось пойти учиться в Магадемию, это ж не значит, что она останется невеждой! Благодаря лекциям дру Бродерика и практическим занятиям с Энрике она научилась очень многому!

Самое главное – самоконтролю.

О, это было очень и очень сложно. Но она справилась! Потому что у нее есть цель. Нет, не так. Цель-с-большой-буквы. Только самоконтроль поможет ей не стать темной, получить свою вторую категорию и выйти наконец-то замуж за Люка.

И никто ей не помешает!

Ей не мешали до самого ужина, предваряемого «скромным приемом с танцами». Да и за ужином от нее не требовалось ничего, кроме милых улыбок в ответ на тосты. Местная знать глазела, восторгалась, опасливо шепталась и снова глазела. Тщательно выстроенные ментальные барьеры скрипели, трещали, но держались, и потому Шу была спокойна.

Она мило улыбалась, даже когда ее пытались пригласить танцевать. Улыбалась, качала головой и ссылалась на усталость после дороги. Ей вполне хватило чинного хоэта, открывающего бал, и единственной вольты с Каетано. Вот полковник Бертран и шера Исельда явно наслаждались танцами. То есть шера Исельда – самим балом, а полковник – ее улыбкой. Танцевали и Энрике с Бален – исключительно друг с другом – и явно получали от танцев удовольствие. Приятно все же видеть счастливых людей!

Каетано и Зако тоже танцевали – в основном с графскими дочками, чем вызывали недовольство доброй половины присутствующих дам. Ведь их дочки, разряженные и напомаженные, остались не у дел.

– Благодарю, но я не танцую, – бездумно ответила Шу на что-то очень сладкое и любезное, сказанное очень сладким и любезным кавалером.

Если бы у кавалера был ментальный амулет получше, она бы, может, и согласилась. Но танцевать с тем, кто тебя боится и пригласил только ради хвастовства перед такими же, как он сам, безмозглыми жеребцами? Нет уж.

– Р-ры, – подтвердила ее отказ Морковка, и кавалера как ветром сдуло.

А рысь потерлась головой о ее руку, требуя похвалы, ласки и вкусняшки. К примеру, еще пирожного. От пирожных она готова была спасать хозяйку еще усерднее, чем от кавалеров. Потому что пирожные намного вкуснее!

С рысью и отобранной у лакея тарелочкой с пирожными Шу сбежала на террасу. Там она скормила добычу страшно довольной Морковке, немножко полюбовалась на закат и даже начала сочинять письмо для Люка… Правда, пока все варианты начинались со слов «как я хочу, чтобы рядом был ты, а не эти все лицемеры» и совершенно никуда не годились.

Она так и не успела придумать ничего достойного, когда за ее спиной отворились двери, и на террасу стали выходить гости.

– Фейерверк! Ваше высочество, фейерверк!

О злые боги. Ей же не обязательно присутствовать? Видела она этих фейерверков… Да что там, она сама может им запустить такой фейерверк, что потом год заикаться будут! От восторга, а не что вы там подумали!

Бежать, срочно бежать отсюда…

И опять она не успела. Только-только накрылась пеленой отвода глаз и собралась запрыгнуть на перила террасы, чтобы оттуда – во двор и к себе в комнаты, как толпа расступилась, давая дорогу Каетано. И брат ее, разумеется, увидел. Ведь отвод глаз был не для него, а для гостей…

– Вот ты где, дорогая моя сестра! – просиял улыбкой он.

«Спаси меня от этих пиявок!» – намного громче слов подумал он.

Пиявки прицепились к нему с обеих сторон. Одна в белом, другая в розовом. Две юные шеры Ландеха, завидные невесты, достойные самого принца. Причем ни одной из юных шер Каетано не нравится – высокомерная сволочь, надменная холодная скотина, капризный молокосос, и зачем папеньке сдался этот брак, мы и так богаты… Вот то ли дело шер Наба – и галантен, и одет по последней моде… Нет-нет, лучше Шу не будет читать их мысли, а то поубивает их ненароком.

Она мысленно передернулась. Темный шер Бастерхази преподал ей бесценный урок: убить – легче легкого, а вот исправить уже ничего нельзя. Поэтому никогда, ни в коем случае нельзя отпускать контроль. Особенно если очень хочется его опустить и устроить прямо тут, на террасе замка Ландеха, грозовую аномалию.

Что ж, зато светлый шер Люка научил ее другому, не менее полезному – дипломатическим уловкам. Не зря же он ей рассказывал о переговорах то с Ледяным Лердом, то с сашмирскими раджами, то вовсе с древними призраками. Самое главное, у него же получалось никого не поубивать! Значит, и у Шу получится.

– Дорогой брат, – Шу протянула к нему руки, и Кай немедленно воспользовался возможностью оторваться от обеих пиявок. – Такой прекрасный вечер, не правда ли? – С невинной улыбкой она крутанулась на месте, взмахом юбок оттесняя и графа, и его дочек, а взглядом приказывая Зако: держи второй фланг. И, взяв брата за руку, похлопала ресницами. – Составь мне компанию.

Граф Ландеха поклонился и отпустил ей очередной комплимент. По его тону и улыбке никто бы не догадался, что ему отчаянно хочется сбросить капризную принцессу с террасы вниз, прямо на мощеную брусчаткой подъездную аллею. Она поломала ему такой прекрасный план! Наверняка юный Каетано уже почти влюбился в одну из его дочерей, ведь он в своем захолустье и не видел благородных девиц! Надо всего лишь подтолкнуть немного, и…

На этом месте графских размышлений на террасу явились Энрике с Белочкой и перегородили все оставшиеся подступы к Каетано. Совершенно, совершенно ненамеренно! Просто так получилось. И на юбку графской дочке – старшей, кажется, – Бален наступила случайно. Случайно наступила и случайно порвала.

– Ах, какая досада! Простите, милочка, я иногда бываю так неуклюжа! – невинно улыбнулась Бален.

Конечно. Кто может быть более неуклюж, чем мислет-ире? Разве что лесная кошка на охоте.

– Так мило с вашей стороны устроить фейерверки! – Шу улыбнулась графу Ландеха. – Велите принести кресла, мы сядем здесь. Мой дорогой брат утомился в дороге.

Очертив взмахом руки половину террасы, Шу заодно отбила желание заходить за черту у всех, включая самого графа. Даже у слуг – бывает, чуть перестаралась. Зато никого не убила. А что бедным слугам после того, как они все же переступили черту и поставили затребованные кресла, будут несколько ночей сниться кошмары… ну… даст им по серебряной сестрице потом, завтра.

– Как же они все мне надоели, – шепотом пожаловался Каетано. – Пожалуй, я не рискну что-то пить или есть в этом доме, еще нальют приворотного, проснусь завтра женатым на одной из кукол Ландеха.

– Не нальют, – Шу фыркнула.

– Я думал, ты скажешь «не проснешься», – уже не так сердито ответил Каетано.

– Если завтра кто-то и не проснется, это точно будешь не ты, братец.

Остаток вечера, включая ужин, они провели вместе – прикрывая Каетано от посягательств юных и не очень шер. По счастью, к ужину вышел и дру Бродерик – наставник юных высочеств во всевозможных науках. Дру Бродерик так живо заинтересовался фейерверками, что графу Ландеха волей-неволей пришлось весь ужин вести беседу с ним. А всем известно, если гном в кого вцепится, его не оторвать даже лебедкой. Вот и дру Бродерик, сверкая глазами и потрясая рыжей, заплетенной в семь косиц бородой, заболтал графа напрочь.

Шу даже немножко графу посочувствовала. Сквозь смех. Потому что они составляли совершенно изумительную пару! Ученый наставник в честь торжественного ужина надел парадное национальное облачение, яркостью и пестротой не уступающее «историческому» наряду графа, а количеством нашитых самоцветов его превосходящее раз в двадцать. К тому же его заткнутая за пояс ритуальная кирка блестела и сияла, словно выточенная из цельного алмаза.

Но, честно говоря, на смех уже не оставалось сил. Единственное, на что Шу хватило после ужина – это проводить Каетано до его покоев, осмотреть их на предмет ядовитых цветов и гадюк под подушкой… и упасть без сил на его кровать.

– Я буду спать тут, – заявила она, прикрывая глаза. – А вы с Зако идите в мои комнаты. Да, и если придет дру Бродерик объяснять, что я опять вела себя безответственно, пошлите его к ширхабу от моего имени.

На мгновение повисла недоуменная тишина, но тут же Энрике распорядился:

– Идем. Капризы девушки – святое.

– Именно, – кивнула Шу, не открывая глаз.

Она даже не почувствовала, как верная Бален, поминая ширхаба, стягивает с нее туфли и платье, а потом накрывает одеялом и уходит в смежную комнату.