Глава 26

Карам

Почти все время Карам тратила на обучение их команды искусству выживания. Они провели в поезде уже неделю, бороздя бесконечные воды, чтобы достичь Эйм-Вотен. В этом пути спутники следовали карте, которую Саксони нарисовала по своему разуму. Их армия отнюдь не была едина: на одной стороне – фокусники, которых они набрали в Крейдже, на другой – гранкийский Род.

Фокусники были искусны в драке, а Мастера виртуозны во всех видах магии, доселе невиданной крейджийцами. И потому все эти бойцы, спешно собранные вместе, бывшие смертельными врагами в прошлой жизни – да и в этой тоже, – стали наставниками друг для друга.

В те дни, когда Карам бралась за обучение, Мастера делились на группы. К каждой из этих групп прикреплялся фокусник, чтобы учить их рукопашному бою. В другие дни за дело брались Саксони и Арджун. Мастера становились учителями для избранных мошенников из Крейдже, позволяя им узнать новую магию и показывая, как эффективно использовать эту магию в качестве оружия.

Это было трудно проворачивать в ограниченном пространстве поезда, однако грузовые вагоны оказались достаточно обширными, чтобы обеспечить место для арены.

– Думала ли ты об этом, когда собиралась стать защитницей? – спросил Арджун. Карам услышала, как за ним закрылась дверь вагона.

Она продолжила обматывать кулаки повязками, готовясь к предстоящему дню тренировок. Когда она наконец повернулась к Арджуну, то увидела: юноша без рубашки; его кожу испещряло такое множество регалий, что сосчитать их не представлялось возможным. Вся магия, которую он освоил и создал, была отражена в этих символах.

Воительница понимала, почему прежний друг гордится своими достижениями, но предпочла бы видеть его при этом в одежде.

– Я спасаю мир, не так ли? – отозвалась Карам. Было приятно снова говорить на священном языке. – Я бы сказала, что достаточно неплохо исполняю долг Рекхи д’Райхсни.

Арджун смотрел на нее так, как мог бы смотреть разочарованный старший брат. Он все еще не простил девушку за отъезд из Гранки. Хотя Карам понимала это, она не могла смириться с одним: парень ведет себя так, как будто она предала свои детские мечты. Быть может, это и не то будущее, которого она ожидала, – однако свержение Главы и спасение Мастеров являлось вовсе не плохой затеей.

Это тоже способ почтить обычаи Рекхи д’Райхсни.

– Ты хотела спасать мир от таких людей, как Уэсли, а не действовать бок о бок с ним, – напомнил Арджун.

Карам подняла брови:

– Кто бы говорил!

Арджун лишь улыбнулся в ответ. Это не та широкая улыбка, которую помнила Карам. Нынешняя гримаса была напряженной и несколько вымученной.

– Когда ты не вернулась, я почувствовал себя так, словно меня предали, – поделился он. – Когда ты покинула меня, чтобы в одиночку следовать своей мечте.

– У меня не было выбора, – ответила Карам. – Мете и пехта…

– Я знаю, каковы твои родители. Не забывай, я был знаком с ними дольше, чем ты.

Карам застыла, осознав истинность этих слов.

Все годы отсутствия девушки Арджун оставался дома. Он видел, как ее мете покупает фрукты на рынке, и, быть может, слышал последние слова ее отца.

Арджун являлся частью той семьи, которую Карам покинула. Воительнице больно было осознавать, что за время своего отсутствия она сама перестала считаться частью этой семьи.

– Я каждую ночь проклинал твое имя перед духами, – продолжил Арджун. – Я говорил себе, что ты могла бы взять меня с собой, если уж не собиралась возвращаться. Что мы могли бы вместе сбежать и стать воинами. Мы могли бы противостоять всему миру, как брат и сестра.

Он снова посмотрел на Карам. Она отметила, что его головная повязка-тира того же цвета, что и глаза юноши. Из-за этого в их золотистом оттенке сквозила печаль.

– Я знаю, что это неправда, – произнес Арджун. – Я рад, что ты покинула меня.

Карам покачала головой:

– Я смотрю на это иначе. Я знаю, что попросту не смогла бы дышать, если бы осталась дома. А если бы я вернулась, то все, чем я стала, пошло бы прахом.

– А я умер бы, если бы уехал, – отозвался Арджун. – Обитаемые земли опасны для Мастеров. Для того безрассудного юнца, каким я являлся, они стали бы смертельными. Твой отъезд научил меня тому, что никому нельзя доверять; нельзя ослаблять бдительность. Мастера могут полагаться только на себя.

По мнению Карам, это не звучало как нечто хорошее.

– Я говорю это не для того, чтобы причинить тебе боль, – пояснил Арджун. – Я вовсе не презираю тебя. Даже спустя столько лет я счастлив видеть тебя, Карам.

– Что-то непохоже.

Арджун положил тяжелую ладонь ей на плечо. С такого небольшого расстояния девушка видела у него на шее след от отметины, оставленной эликсиром.

– Я рад тебя видеть, – подтвердил парень. – Но было бы глупо оставлять между нами невысказанные слова, пока у нас есть шанс все уладить.

Карам взяла Арджуна за руку.

– Если говорить начистоту, то я должна сказать тебе: мне очень стыдно было видеть, как тебя побил какой-то смотрящий, только что получивший магию Мастеров.

Арджун засмеялся – весело и громко. Сердце Карам дрогнуло при звуках этого смеха. Она снова видела перед собой того мальчика, с которым играла в детстве. Своего брата, своего друга. Как же сильно они изменились: из детей, мечтавших стать героями, превратились в убийц! Карам казалось, что она видит перед собой того мужчину, которым мог бы стать Арджун – если бы не столь ужасный мир.

– А может быть, я позволил Уэсли выиграть, – заявил он. Карам фыркнула.

– Должно быть, в качестве заместителя ты доставлял Асиз немало трудностей.

– Асиз способна с этим справиться.

Карам не могла не заметить улыбку на его губах.

– Видел бы ты свое лицо, когда произнес ее имя. Просто смотреть тошно.

Усмешка Арджуна осталась такой же широкой.

– Она действительно великолепна. Поверь, Карам. Она заново вдохнула жизнь в наш Род. Дети свободно и без страха гуляют по Гранке, потому что Асиз заботится о них. Горожане не боятся нас. Фокусники не подходят и близко. Хотя мы, возможно, не таковы, какими были когда-то, мы и не скрываемся. Это священное убежище. Асиз создала для нас дом. – Арджун подался вперед. – Я знаю, ты считаешь, будто она слишком строга или даже боязлива. Но она просто заботится о своем народе. Остаться, чтобы защитить их – это тот способ, который Асиз избрала для борьбы.

Карам сморщила нос.

– Ты говоришь как ее заместитель или как ее любовник?

Арджун поднял брови:

– Тебе не следует произносить это слово – «любовник».

– Тогда тебе не следует говорить о своей Госпоже так, будто ты не взрослый человек, а влюбленный мальчишка, – парировала Карам, сопротивляясь желанию высунуть язык – как это сделала бы Тавия.

Арджун взъерошил ей волосы. Карам нахмурилась.

– Ты хочешь, чтобы я тебя убила? – спросила она, приглаживая их. Арджун продолжал улыбаться. Карам хотелось, чтобы это выражение счастья никогда не покидало его лицо.

– Когда-нибудь эта война закончится, – сказал он. Его глаза искрились. – И тебе остается лишь надеяться, что в этот день Саксони не будет поблизости и она не увидит, как я заставлю тебя взять эти слова обратно.

* * *

Карам жестом велела Мастерам из своей тренировочной команды действовать. Они находились в самом большом из грузовых вагонов, где хватало места для арены. Двери были широко распахнуты, чтобы впустить свет. По обе стороны расстилался спокойный безбрежный океан.

Несколько Мастеров окружили ее, словно голодные стервятники. Они желали доказать, что за прошлые тренировки научились многому – и ради этого готовы разорвать Карам на части.

Первый из них кинулся прямо на нее, словно мчащийся по океану поезд. Его плечо было нацелено в грудь Карам, однако мужчина действовал медленно и неуклюже. Она ускользнула с его пути достаточно проворно, чтобы он врезался прямо в другого Мастера. Тот пытался напасть на воительницу сзади.

Оба они рухнули на пол, перепутавшись конечностями. Карам вскинула кулак. Удар заставил третьего из нападавших развернуться на месте. Карам схватила его за плечи, придав дополнительное вращение. Затем с силой опустила локоть ему на шею и пнула пониже спины. Еще один атаковал сзади. Карам резко вскинула голову, услышав хруст.

Когда пятая прыгнула на нее, воительница вскинула ногу и впечатала ботинок в грудную клетку женщины. Та рухнула на спину, задыхаясь.

Еще двое.

Карам кинулась на одного из них. Он, защищаясь, нанес удар. Его кулак вскользь зацепил глазницу Карам, но сила соударения оказалась недостаточной, чтобы вызвать хотя бы головокружение. Карам сморгнула, чувствуя, как лоб становится мокрым от крови – кольцо Мастера распороло ей кожу.

Он снова ударил. Однако действовал слишком медленно. Карам лишь опустила плечо и скользнула вбок, а потом с размаху двинула противника в щеку. От последующего рывка за плечи он нагнулся так низко, что девушка вбила колено ему в живот.

Мастер рухнул. Карам прыгнула на него, оттолкнувшись ногами от его плеч, чтобы врезаться в стоявшую позади него Мастерицу. Обвив голенями шею девушки, Карам дернула с такой силой, что они обе повалились на землю – Мастерица навзничь, Карам поверх нее.

Будь они на ринге, Карам усилила бы давление, пока не услышала бы хруст позвоночника.

Но они сражались не на ринге.

Карам разжала хватку и одним прыжком оказалась на ногах.

– И ты мертва, – подытожила она, резко выдыхая. Саксони, которая стояла у боковой стены, прислонившись к открытой двери, неспешно зааплодировала. Ее волосы были собраны в хвост. Пряди метались на ветру туда-сюда – такие же неукротимые, как она сама. Рядом с Мастерицей на полу сидела Тавия, высунув одну руку и время от времени касаясь океанской воды. Характерная «фокусническая» ухмылка играла на ее накрашенных губах.

– Кто-нибудь может мне сказать, что они сделали не так? – спросила Карам.

– Помимо того, что разозлили тебя? – хмыкнула Тавия. – Кстати, напомни мне никогда не делать этого.

Карам сдула волосы с лица.

– Слишком поздно, – отозвалась она. Потом повернулась обратно к Мастерам. – Вы все заранее декларировали свои действия. Когда вы собирались ударить, вы смотрели на свой кулак. Когда намеревались пнуть, вы делали шаг вперед. Не говоря уже о том, как шумно вы атаковали сзади – нельзя же дышать так громко, словно ветер во время урагана.

Саксони и Тавия засмеялись. Но Карам – нет. Смерть – это не то, что можно воспринимать в шутку.

– Вы должны быть тенями, – продолжила она. – Самое худшее в смерти – вы редко видите ее приближение. Смерть подкрадывается к вам и в одно мгновение отнимает вашу жизнь. Вот какими вы должны стать.

– Ты хочешь, чтобы они стали смертью? – спросила Тавия. Карам вздохнула.

– Я хочу, чтобы они выжили. Тень-луна приближается. Вскоре нам всем предстоит воевать с Главой. – Она покрутила шеей и услышала щелчок. Узлы в мышцах начали расслабляться. – Достаточно на сегодня.

Большинство Мастеров покинули вагон настолько быстро, что Карам заподозрила: они опасаются, как бы девушка не передумала и не решила забить их до потери сознания. Но некоторые остались лежать на полу, истекая кровью и хватая ртами воздух, словно воду. В конце концов Тавия помогла Мастерам подняться и отвела в другой вагон. Там, как полагала Карам, их ждал целитель.

– Ты суровый учитель, – заметила Саксони, когда все ушли.

– Как будто Глава обойдется с ними мягче!

– Если продолжишь в том же духе, то, вероятно, не останется уже никого, кто мог бы с ним сражаться.

Карам пожала плечами:

– Несколькими слабаками меньше.

Она села на пол и откинулась назад, опираясь на руки. Океанский воздух нес запах соленой воды, похожий на запах пота. Ветерок приятно охлаждал мокрую шею Карам.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Саксони.

– Если ты решишь, что кто-то из них может причинить мне серьезный вред, я обижусь.

Саксони опустилась на пол рядом с Карам.

– Я имею в виду то, что произошло с твоим отцом. Мы так и не поговорили об этом в Гранке.

Карам старалась не вспоминать это. Ни уныние, ни обида не принесут ничего хорошего – она знала это, потому что за последние годы в Крейдже часто испытывала то одно, то другое. Девушка потеряла отца уже давно – и отгоревала по нему еще тогда. Было бы странно снова делать это сейчас.

И все же ей было неприятно, что все оказалось настолько окончательным. Нельзя было вернуться. Не удастся запрыгнуть в поезд в сторону дома, чтобы принести извинения и попросить прощения. Духи действительно забрали все. Карам намеревалась не думать об этом как можно дольше.

Она провела рукой по лицу.

– Ты плачешь? – встревоженно спросила Саксони. Карам бросила на нее мрачный взгляд.

– Кровь в глаз затекла.

Она указала на порез у себя на лбу. Смех Саксони прозвучал, словно перезвон музыкальной шкатулки.

– Что угодно, лишь бы сменить тему.

– А на эту тему мне нечего сказать, – проворчала Карам.

Из других вагонов донеслись радостные крики. Она посмотрела на свои наручные часы. Наступало время ужина. Все и вправду были голодны, как стервятники.

– А как ты? – спросила Карам. – Глава пытался залезть к тебе в голову.

Саксони пристально смотрела на океан, избегая взгляда Карам.

– Я пережила это, – ответила она. – Нам скорее следует волноваться о том, с какими сожалениями заставит нас столкнуться Глава. Наверняка это окажется что-то впечатляющее.

– «Впечатляющее» звучит интересно, – заметила Карам.

Саксони положила ладонь ей на колено. Карам попыталась сдержать напряжение, норовившее сковать все тело.

– Предложение поговорить все еще в силе, – сказала Саксони. – Если ты решишь перестать подавлять каждую свою эмоцию.

– А ты всегда такая открытая во всем, – парировала Карам. Саксони вздохнула. Свет вокруг словно бы померк. Она сняла руку с колена Карам. Отсутствие этого прикосновения добавило холодка в вечерний воздух.

– То, что произошло между нами, случилось не из-за тебя, – произнесла Саксони. Карам не считала, будто это как-то улучшает положение.

– Тогда из-за кого?

– Моя сестра пропала. Всякий раз, когда я разговаривала со своей бабушкой, мне напоминали о том, что я не сумела найти Зекию и воссоединить нашу семью. Я хотела сделать что-нибудь. Сделать хоть что-нибудь правильно – даже если это означало шпионить за Уэсли. Я все равно приносила хоть какую-то пользу. А происходящее между нами грозило отвлечь меня от этой задачи.

– Ты послала меня под зеркальным шаром, – напомнила Карам. Она никак не могла отделаться от этого воспоминания. Саксони издала звук, средний между ворчанием и вздохом. Мастерица снова откинула голову на пол. Карам медленно улеглась рядом.

Воительница и не осознавала, как сильно ноет все тело, пока не позволила голове опуститься наземь. Дни казались слишком длинными, а ночи – еще длиннее.

– Ты предпочла бы, чтобы я покончила со всем под люминесцентными фонарями в раздевалке? – спросила Саксони. Карам повернула голову, прижимаясь щекой к холодному цементному полу. Под таким углом зрения глаза Саксони выглядели темно-карими. Губы у нее были влажными. Карам видела веснушки, разбросанные по лбу девушки.

«Не думай об этом», – велела она себе.

Но Карам никогда не могла перестать думать, если речь шла о Саксони. Ни одна другая девушка не оказывала на нее такого воздействия. Не потому, что они не были достаточно красивыми, умными или выдающимися, чтобы у Карам перехватило дыхание. Просто они не являлись Саксони. И похоже, только это и имело значение.

– Знаешь, мой отец всегда хотел, чтобы я жила обычной жизнью, – произнесла Саксони. – Чтобы отринула традиции Рода и придерживалась пятидесятилетнего обыкновения нашей семьи – таиться от всех. Он так и не стал прежним после гибели моей матери и Малика в огне. Вероятно, если бы отец увидел меня сейчас, у него случился бы сердечный приступ.

– Ты редко говоришь о своем отце, – заметила Карам.

– А ты никогда не упоминаешь своего, – возразила Саксони. – И об Арджуне ты мне почти ничего не рассказывала.

Сейчас Карам не хотела думать об Арджуне.

– Полагаю, у нас обеих есть семейные сложности.

Саксони кивнула:

– Ничего не бывает просто, когда речь идет о красивой девушке.

Карам бросила на нее взгляд, который обычно приберегала для таких, как Тавия.

– Что такое? – спросила Саксони, изображая неподдельную невинность. Сердце в груди Карам колотилось словно бешеное. – Я считаю, что ты действительно красива.

Карам оглянулась – не подслушивает ли их кто-нибудь.

– Прекрати, – пристыженно потребовала она.

– Просто это иная красота, другого типа, вот и все, – продолжила Саксони, точно не слышала ее. Карам продолжала сверлить Мастерицу взглядом, пытаясь приглушить неистовое биение сердца.

– И сколько же типов красоты существует вообще?

Саксони притворилась, будто отсчитывает на пальцах. Когда лицо Карам стало еще мрачнее, Мастерица послала ей улыбку – такую же пронзительную, как и взгляд.

– Твой тип нельзя назвать гладким, – ответила Саксони. – Но придавать ему гладкость – напрасная трата времени. Золото есть золото. Не важно, насколько ярко оно блестит.

Карам сглотнула и даже не отстранилась, когда Саксони смахнула прядь волос с ее потного лба. В этот момент Карам забыла, как моргать – и даже как дышать, – а Саксони только улыбалась. Карам устала от той бесконечности, которая пролегла между ними и никак не желала сокращаться.

Она хотела наконец-то отдохнуть. Желала, чтобы все само собой разобралось на части, а потом собралось в правильном порядке.

Несколько мгновений Саксони медлила, словно ждала, что Карам отодвинется. Но когда та осталась лежать рядом, Саксони провела языком по нижней губе.

Пальцы на ногах у Карам сами собой поджались в предвкушении.

Саксони втянула воздух. Одно это чуть не свело Карам с ума. Она ждала, не сводя взгляда с губ Саксони и сжав лежащие по бокам руки в кулаки. Обе девушки не шевелились.

Карам хорошо знала эту игру.

Саксони любила пробовать воду и смотреть, как по поверхности бежит рябь. Однако иногда смело ныряла в глубину с разбега.

Карам нарушила повисшее молчание:

– И кто теперь подавляет эмоции?

Саксони ухмыльнулась, снова облизнула нижнюю губу, а потом поцеловала воительницу. Это было именно так, как помнила Карам – и в то же время так, как она и не воображала.

Губы Саксони были мягкими и теплыми. Они касались губ Карам так нежно, что та застонала. В этот момент ей не хотелось никаких нежностей.

Подавшись вперед, воительница схватила Саксони за ворот, а второй рукой скользнула к ее талии. Ткань под ее ладонями была шершавой. Саксони выгибалась от прикосновений, прижимаясь к Карам все теснее.

Ее губы и тело вызывали у Карам головокружение. Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме пылающего между ними жара.

Едва язык Саксони скользнул по ее языку, весь мир вспыхнул ярким пламенем и рассыпался в прах. Карам запустила пальцы в волосы Саксони, а та прижала ладонь к скуле воительницы. Они сплелись воедино, не в силах оторваться друг от друга – даже если бы захотели.

Этому не было ни начала, ни конца.

Только пламя – и весь мир, которому Карам с радостью позволила бы сгореть в этом пламени.

Девушке казалось, что они могут остаться так навечно. Но у Непостижимого Бога имелись другие планы.

Над ними раздался вопль летучей мыши – такой пронзительный, что Карам отшатнулась от Саксони.

Они посмотрели на небо. Зверек продолжал верещать им что-то, кружа над поездом. Его крики буквально леденили кровь.

– Кто-нибудь, избавьте эту тварь от страданий, – сказал Уэсли при входе в вагон. Потом с недовольным фырканьем выглянул в открытую дверь.

Следом за ним шли Тавия и Арджун. Очевидно, вопли мыши достигли даже вагона-столовой и прервали их священную трапезу.

– Это почтовая мышь, – произнесла Карам, поднимаясь на ноги и протягивая руку, чтобы помочь Саксони встать. Но и после этого Саксони не отняла руку.

– Ладно, ладно, мы ясно и четко расслышали сообщение! – закричал Уэсли, перекрывая визг мыши, как будто соревновался с нею. Тавия фыркнула.

– Теперь ты знаешь, как звучат твои вопли, когда ты отдаешь нам приказы.

Уэсли ответил ей неприличным жестом. С небес все так же неслись крики крылатого зверька.

– Нужно как-то приманить ее вниз, – сказал Арджун. – Иначе ее услышит даже ваш Глава.

– Кто-нибудь ждет летучую мышь? – спросила Тавия. – Она не сядет без пароля.

– Зекия, – произнесла Саксони. Карам предположила, что это почтовый пароль ее Рода.

Мышь и не подумала приземлиться. Саксони пожала плечами. Уэсли вздохнул и еле слышно пробормотал по-усханийски слово «всемогущий». Тавия бросила на него хитрый взгляд. Карам не знала, почему фокусница так отреагировала. Сделать такое словечко паролем вполне в духе Уэсли.

Потом все повернулись к ней. Карам закатила глаза.

– Все, кого я знаю, не считая мою мете, находятся на этом корабле, – отозвалась она. Арджун выступил вперед, сделал глубокий вдох и произнес:

– Хей итна.

Мышь пискнула в знак подтверждения и молнией метнулась вниз. Арджун поднял руку. Зверек впорхнул в вагон, уцепившись когтями за его предплечье. Мастер погладил его по животу, успокаивая усталого посланника. Тот заворковал от прикосновения юноши.

– Что значит «хей итна»? – спросила Тавия.

– «Спускайся», – сухо ответила Карам, хотя точный перевод был ближе к словосочетанию «иди ко мне». Тавия фыркнула:

– Пароль вашего Рода – «спускайся»?

– Очень секретно, – согласился Уэсли. Арджун проигнорировал их.

– Говори, друг мой, – шепнул он по-ренийски. Мышь встряхнулась и закрутила головой. Ее нос описывал круги, словно часовая стрелка. Потом глаза животного стали похожи на два зеркальца. Из открытой пасти донесся тихий, совсем не звериный голос:

– Арджун…

Голос Асиз был тихим и гортанным, но Карам опознала его.

– Наш Род погиб, – сказала Асиз по-усханийски. – На святой храм напали. Их было больше. Я пыталась… – Ее голос прервался. Мышь взвизгнула. – Я пыталась, Арджун. Но в любую минуту вражеские силы могут вломиться в эту комнату и убить всех, кто еще остался в живых.

Сердце Карам сжалось.

– Гранка осталась без защиты, – продолжила Асиз. – Мы уничтожены.

Этого не могло произойти.

Род защищал Гранку, а в ответ семья Карам защищала Род.

Если их больше нет, значит, она не выполнила свой священный долг – как долг Рекхи д’Райхсни, так и долг миролюбивой охраны, который нес отец.

Тяжесть невыполненного долга легла девушке на сердце.

Арджун смотрел в пол. Его сжатые в кулаки руки дрожали. Карам подумала: будь у парня кинжал, он мог бы просто разрезать в клочья весь мир.

Ей не следовало вообще убегать из Гранки годы назад. Не следовало втягивать Арджуна в эту войну. Если бы не ее поступок, всего этого бы не случилось. Без Рода Гранка станет уязвимой перед Главами обитаемых земель.

Будет уничтожена.

Все эти люди. Асиз. Те дети, которые швыряли грязью в Уэсли.

На этом поезде отбыло более половины Рода. Эшвуд воспользовался возможностью, дабы перебить оставшихся.

Дыхание застряло в горле Карам. Она попыталась сглотнуть колючий ком, в который превратился воздух. Саксони сжала ее руку. До этого мгновения Карам и не осознавала, что дрожит.

– Арджун, – произнесла Асиз. Ее голос упал до шепота.

«Она умирает», – подумала Карам. А потом осознала: это совершенно не так. Асиз уже мертва. Посланнику, вероятно, понадобилось не меньше недели, чтобы добраться до них. Асиз погибла уже много дней назад. Остальные гранкийские Мастера умерли множество дней назад.

Слишком поздно…

– Ты был прав, когда желал сражаться, – сказала вдруг Асиз. – Спаси остальных. Отомсти за это безумное деяние. Построй будущее, за которое сражались ради нас наши предки.

Ее голос звучал, подобно шелесту ветра.

«Вот и все», – подумала Карам. Наследие целого рода было вверено почтовому дельгу, а потом рассеялось по ветру.

Карам посмотрела на Арджуна. Он не моргал. Юноша ничего не говорил и не плакал.

Он выглядел так, как чувствовала себя Карам: словно весь мир рухнул за мгновение, которое понадобилось для вдоха. Столько времени прошло, а они даже не знали.

Народ Арджуна, народ Карам, народ Саксони.

– Эшвуд убил их всех, – промолвила Тавия. Голос ее звучал мягче, чем когда-либо слышала Карам. В нем проступала печаль. Тавия смахнула слезу со щеки и продолжила: – Из-за нас. В наказание за помощь нам.

Что-то, похожее на чувство вины, промелькнуло на невозмутимом лице Уэсли. Он поправил запонки – будто не знал, что еще можно сейчас сделать.

Карам хотела заплакать. Подвеска с ожерелья ее отца давила девушке на грудь, словно камень. Хей реб, если бы он был жив и увидел произошедшее, это сломило бы его. Знать, что их семья не смогла исполнить свой долг. Ведь не осталось никого, кто мог бы этот долг осуществить.

Эгоизм Карам обрек их всех на смерть.

– Я найду Данте Эшвуда, – выговорил Арджун. – И заставлю его поплатиться за это.

– Ты будешь не один, – отозвался Уэсли. – В этой битве мы станем сражаться вместе.

Арджун поднял на него взгляд. Между юношами промелькнуло нечто новое. Бессловесное соглашение о том, чтобы отбросить прочь все различия и заключить подлинный союз – пусть даже временно.

Арджун потерял своих родных, а Уэсли Торнтон Уолкотт, смотрящий Крейдже, намеревался сражаться, чтобы отомстить за них.

Желание отомстить было понятно даже такому человеку, как Уэсли.

Карам сжала в кулаке отцовскую подвеску.

– Чего бы это ни стоило… – прохрипела она. – Если Глава жаждет крови, мы утолим эту жажду его собственной кровью.