© Helga Wojik, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Цикл: Пугатон – Песок Мэйтару

Почти пять лет назад Эша покинула родной Пугатон. Мили дорог, вереница испытаний приводят ее в Аббарр – город за неприступными скалами, раскинувшийся подобно черному цветку на золотом песке пустыни Мэй на материке Мэйтару. Тут она начинает новую жизнь под новым именем – Ашри. Одинокая наемница, она рвет все прежние контакты. Но можно ли убежать от прошлого и от себя? Сможет ли Ашри принять свой дар?

Ведь среди безжизненных песков Мэй слишком много душ тех, кто стал ее новой семьей и ради кого она должна вступить в бой с силами, превосходящими ее собственные…

Часть I. Крылья

Пролог

С высоты птичьего полета Аббарр, Черный Цветок пустыни Мэй, поражал своим размахом и величием замысла. Белоснежные стены, возведенные древними зодчими, обрамляли шесть больших и шесть малых секторов. Они выходили из единого центра и вновь возвращались в него, рисуя на мертвых песках гигантский цветок, бурлящий страстями и надеждами. Острые каменные лепестки, покрытые узорами мостов и дорог, ярко сияли в лучах беспощадного солнца. В бледном выгоревшем небе было пусто: полдень разогнал все живое. Лишь на самом верху башни Орму – высочайшего строения города, чей шпиль грозил проткнуть небо, а хронометр веками безошибочно отмерял песок, – стояла девушка с волосами цвета золота. Ее глаза, зеленые, как мягкие пастбища Парящих Островов, были печальны. Длинные острые уши выдавали элвинга, а гордая осанка и красота намекали на чистую и древнюю кровь, в которой не угасло пламя истинной силы. Такие, как она, редко появлялись на материке Мэйтару, исконной земле бистов. О месте, где она родилась, многие аббаррцы слышали лишь из песен заблудших бардов из-за моря.

Здесь наверху было так тихо: повернешь голову и услышишь, как шепчут звенья усыпанных изумрудами украшений. В одиночестве иноземка смотрела на лежащие внизу здания и змейки улиц, на широкие дороги и яркие островки парков, на зеркальные блюдца прудов и надежные ворота. Переводя взгляд с сектора торговцев на лепесток ремесленников и дальше, к квартам  наслаждений, она остановила взгляд на башне Син. Лишь тот, кто очутился в Аббарре не по своей воле, знал, почему его называют Черным. Только тот, кто почувствовал тьму, струящуюся под белыми плитами, видел истинное обличье самого могущественного города-государства Объединенного Мира.

Большой Мир остался за морем песка и острыми скалами Клыков. Где-то там Империя и Силурия, словно беззубые псы, сцепившиеся из-за старой выбеленной кости, делили последние крохи рубиновых шахт. В тени двух гигантов Архипелаг из последних сил удерживал хрупкое перемирие тысячи островов, Северные земли все сильнее погружались в сон под покровом льда и старых легенд, а Рок пытался сохранить нейтралитет. Все они были так увлечены собою, что не замечали, как в это самое время Аббарр золотыми корнями опутывал земли далеко за пределами Мэйтару, чтобы однажды черными бутонами расцвести на теле старого мира и, выпив все его соки, обратить в прах. И когда это случится, новый мир будет принадлежать ее детям. Ее слабость станет их силой – силой, которой не страшен самый жаркий полдень самого бездушного места земли. Но прежде она найдет ту, из-за которой лишилась всего и прошла долгий путь по раскаленным белым плитам Аббарра. Эти годы не оставили ран на ее теле, но навсегда изменили душу.

Сладкий миг отмщения смоет всю соль с ее щек. Песок без остатка примет кровь, как до этого годами безмолвно впитывал слезы невольницы и бесконечно долгие дни в башне Син. Недаром ее имя так созвучно Аббарру, вечному городу, хранимому цепью гор Энхар и Зеленым Пламенем Бездны. И пусть сегодня белые лилии вновь увяли, не прожив и дня. Может быть, однажды здесь, на Черном Цветке, им суждено вновь запылать багрянцем.

Глава 1. Сварг

– Мертвые приветствуют тебя, путник. – Голос хранителя некрополя был подобен пению северного ветра: даже в самый жаркий день он вызывал бег маленьких морозных муравьев по хребту.

Эша невольно повела плечами, чтобы прогнать холодок, и ответила принятым в пустыне Мэй жестом и словом:

– Живые чтят мертвых и держат свой путь. – Правая рука в перчатке, звякнув браслетами, коснулась левого плеча.

Стражи колодца стояли вокруг черной дыры, теряясь среди статуй древних правителей, героев, богов. Они читали молитвы Бездне – значит, сегодня кто-то вновь переселится из города живых в город мертвых.

Элвинг шла мимо плит надгробий, стараясь как можно быстрее пройти дорогой Последнего Пути в Аббарр – величественный город, выросший из белых гор Энхар и распустившийся черным цветком на золотых песках.

«Древний, как Мир, сладкий, как Жизнь, беспощадный, как Смерть» – так говорили о нем. Черный рынок диковинных зверей, артефактов, оружия, зелий и оплот развлечений на любой самый извращенный вкус и тугой кошелек. Излюбленное пристанище изгоев Большого Мира. А некрополь Ррабба – зеркальная копия Аббарра, хоть и намного уступающая в размерах. Все-таки мертвые не столь прихотливы.

Почти месяц Эша провела в оазисе Тирха, исследуя архивы. И теперь, после утомительного пути через пески, единственное, чего она хотела, – это быстрее вернуться в снятую на границе торгового и ремесленного секторов комнату. Поесть, помыться, поспать и снова поесть – это был план максимум на ближайшие дня два. Или три. И ради этих заветных трех «по» она готова стерпеть неодобрительные взгляды стражей, лишь бы не делать крюк к Золотым воротам.

Оставив позади «спящих», Эша улыбнулась в предвкушении отдыха, добавив в список бутылку холодного вина из терпких плодов милорвы.

Она уже различала узоры каменного кружева внешних стен города. Справа высилась башня Силы – центр сектора казарм и наемников, а слева – башня Син – пик лепестка развлечений. Как знать, может, именно там дочь сенатора Силурии, из-за которой разразился скандал на последней Регате, окончила дворянскую жизнь. Один из еженедельных аукционов мог с легкостью «даровать» ей новую – в качестве наложницы правителя, игрушки богатея или служительницы элитного дома любви.

Парме Илламиль. Эша никогда не видела ее, но имя навсегда осталось в памяти. Безликая высшая элвинг, из-за которой изменилась вся жизнь девочки из Пугатона: потеря друзей, испытания, угроза казни, жизнь у пиратов. И когда уже не оставалось надежд, Черный Ворон Виталона дал ей новые крылья и новое имя, приняв в команду. Так в соленых брызгах волн Архипелага родилась Синичка… А в песках Мэй она превратилась в наемницу и охотницу за артефактами Ашри – так на местном диалекте звучало имя «Эша». Временами элвинг скучала по лихой пиратской жизни под крылом «Черного Дракона». Но прошлое лучше оставить в прошлом.

Эша задержалась, чтобы полюбоваться закатом: солнце почти скрылось за Клыками – горами, отделяющими город от моря. Лучи алыми лентами зацепились за центральную башню Аббарра. Хронометр пробил, возвестив багряный час – время начала церемонии погребения.

У ворот элвинг показала пропуск-жетон.

– Кварту «лани»  за ночной вход, – пробасил бист, сплошь покрытый шипами.

– Солнце еще не село, – возразила Эша, не желая платить.

– Кварту «лани» за ночной вход, – повторил бист и ткнул в табличку на стене, согласно которой ночь начиналась с багряного часа.

Получив сдачу с силурийского серебряного, Эша поймала извозчика и, под мерный перестук копыт гвара, наблюдала за мелькавшими за окном домами и башнями лепестков Аббарра. Шесть секторов сходились через треугольник площади к главной башне, где правил очередной Орму – золоторогий бист, в окружении сильнейших и мудрейших советников.

Покинув пиратский город Виталон и команду «Черного Дракона», Эша не раз посещала Аббарр, а последний год так и совсем не покидала его надолго. Все это время ей удавалось держаться в тени, не привлекая лишнего внимания. Ее постоялый двор удачно стоял между двумя самыми «болтливыми» секторами: торговцев и ремесленников. Так она и жила, слушая новости, приносимые караванами, и следя за появляющимися магическими артефактами, максимально извлекая пользу из первого и второго.

Но слухи о драконьей птичке просочились в песок, подкрались к стенам и, найдя трещинки, проникли внутрь, тихим шепотом и косыми взглядами расползаясь по улочкам города, словно веточки черной скверны, отравляя умы и зажигая огоньки в алчущих награды глазах.

Элвингов на земле бистов не особо любили, разве что на торгах рабами, где за чистокровку высших платили рубинами – самой ценной валютой этого мира. Неприязнь между любимыми детьми Творца и чудовищами, слепленными из остатков творения, расцвела пышным цветом в Аббарре и Силурии, и если закон и порядок Парящих Островов не давал разгореться пламени, то тут, на земле, что не была нанесена ни на одну официальную карту, элвинги старались не появляться.

* * *

План трех «по» удался на славу. Эша проснулась в отличном настроении и с очередным приступом голода. Надвинув капюшон на глаза, она отправилась к торговому кварту. Неприметные черные одежды все еще позволяли оставаться неузнанной. Но даже самые незначительные попытки общения, контакты, привычки и связи подводили к опасной черте. А после того как Клыкарь – напарник и друг – оставил Мэйтару, пустившись в странствие по Архипелагу, Эше самой приходилось искать заказы и сбывать найденные в руинах артефакты. Она знала, что день, когда придется оставить пески и вновь пуститься в путь, совсем рядом.

Фруктово-овощные развалы ощущались задолго до того, как появлялись в поле зрения: аромат экзотических плодов, мятная свежесть холодного утреннего чая, терпкие нотки лимры дразнили нос раньше, чем глаз мог увидеть пеструю радугу прилавков.

– Пусть лучи не сожгут тебя, Вэл  Стурион, – поприветствовала элвинг торговца.

– Пусть пустыня хранит твой след, Вэлла Ашри, – ответил пожилой, но еще крепкий бист с завидными витыми рогами.

Остановившись у корзины с яблоками, Эша взяла одно: идеальное, цвета имперского кровавого янтаря. У Стуриона весь товар был отменного качества. И в самый ранний час, благодаря стараниям нанятых мальчишек, прилавки ломились от тщательно вымытых и отобранных овощей и фруктов. А все, что имело изъян, стояло в коробах рядом: для тех, кто не мог купить себе лучшее. Эша знала, что сам Стурион, прежде чем стать уважаемым торговцем, познал немало лишений. Были в его жизни и голод, и бедность, и что-то похуже, о чем он не любил рассказывать. Поднявшись, встав крепко на ноги и открыв лавку в плодовом кварте, он всегда помнил о том, что хорошие дни легко могут испариться, как капля воды в пустыне: исчезнуть, даже не коснувшись пылающего песка.

Эша с грустью взглянула на черные камни мостовой, белые мраморные колонны, арки и многочисленные мостики и пролеты. Ей будет не хватать этого гадкого города, шуточек продавца фруктов, пения девчушки-аллати из дома напротив, веселых турниров в кабаке «Разбитая Гавань», боя Великого Хронометра…

– Синичка Во́рона… – услышала она шепот за спиной.

В глазах элвинг вспыхнул огонек, пальцы сомкнулись, и плод треснул, брызнув соком. Не оборачиваясь, она услышала быстрые удаляющиеся шаги.

– Экая напасть эти фрукты, – сочувственно покачал головой Стурион, протягивая платок. – Так сложно угадать время, чтоб не сорвать зелеными и не передержать.

– Ваша правда, Вэл Стурион, – ответила Эша, вытирая руку. – Время сложно обуздать…

– …остается лишь подружиться с ним, – закончил излюбленное изречение горожан торговец.

Дальше по улице шумели дети. Эша бросила беглый взгляд: возле доски объявлений несколько бистов постарше гоготали над более мелким товарищем. Доминирование и подчинение. Сила и слабость. Слабые в этом городе не имели шансов. И с ранних лет приходилось отвоевывать свое право жить. Под палящим солнцем Аббарра каждый делал это по-своему: с помощью ума, ловкости, таланта, красоты, мышц или влиятельных покровителей.

Расплатившись с торговцем, Эша подошла к доске объявлений. Работа ее сегодня не интересовала, внимание привлекло совсем иное – афиша Великой Арены. Рука в черной перчатке потянулась к листку и, сорвав, смяла. Глаза сверкнули лиловым огнем.

* * *

Двое телохранителей преградили путь хрупкому путнику в черном капюшоне, скрывающем лицо. Но стоило ему назвать имя, как два каменных биста, переглянувшись, расступились, опустив секиры.

Эша подошла к заваленному бумагами столу первого устроителя Великой Арены – грузному низкорослому бисту с сияющей лысиной и двумя рожками, чей недостаточный размер должна была компенсировать тонкая золотая роспись. Тхарод – один из самых беспринципных обитателей Пустынного города.

Все золото его рогов было нажито на пороках, страстях и сделках на крови. Вот и сейчас он принимал ставки на предстоящий бой. Эша втиснулась перед первым в очереди, вызвав протесты присутствующих, и кинула на стол мятый листок.

– Я покупаю этого, Тхарод. – Элвинг специально опустила принятое в пустыне вежливое обращение «вэл», так как единственным, что она испытывала к устроителю, – было презрение.

Два каменных биста-телохранителя сделали шаг вперед, чтобы выставить нахалку прочь, но Тхарод жестом остановил их. Казалось, он не был удивлен приходом элвинг или же старался тщательно это скрыть. А может, крутившийся за спиной Тхарода служка уже нашептал ему о ней. Пухлые пальцы с длинными золотыми когтями расправили бумажку. Клыки обнажились в мерзкой улыбке.

– Птичка летит к птичке, – заклокотал Тхарод, довольный своей шуткой.

На афише, сорванной с доски, был нарисован кайрин – грифон, крылатый зверь с когтистыми лапами и клыкастым клювом. Витая надпись сулила небывалое зрелище: бой на Великой Арене «до последней песчинки» – проще говоря, до последнего бойца.

Эша молчала. Зрачки-крестики сузились, практически превратившись в точку.

– А ты гораздо симпатичнее и моложе, чем о тебе говорят, Синичка. Или тебе больше нравится Белая Длань Дракона?

Бист облизнулся. Элвинг лишь приподняла бровь. Она научилась скрывать эмоции, тем более в делах с торговцами Аббарра, где первое правило гласило: проявленный при торгах интерес к предмету покупки может вылиться в немалые дополнительные расходы.

Нагнувшись к Тхароду, элвинг опустила руку в карман, улыбнувшись тому, как напряглись каменные лица телохранителей за его спиной. У нее еще оставалось несколько камней и монет. И именно за ними она полезла, а вот ножи висели на бедре, на поясе, были заткнуты в сапог… Одним словом, волноваться истуканам пока было не о чем.

Телохранители звякнули было оружием, но Тхарод жестом вновь остановил их.

Эша разжала кулак и показала устроителю крупный рубин превосходного качества – багровый, как кровь, и чистый, как слеза. Тхарод облизнулся и причмокнул. Он давно не видел таких. После того как основная шахта Силурии истощилась, за подобный камушек можно было выручить целое состояние. Не говоря уже о том, что этот мешок грифонских костей стоил гораздо меньше. Если быть честным, то стоил он не больше живого гвара или обрезков в лавке мясника на треть веса самого кайрина. Но где вы видели честного торговца? И Тхарод вряд ли бы добился всего, что имел, будь он порядочным и честным бистом хотя бы на треть.

Выказать согласие сразу было бы крайне непрактично и пагубно для репутации. Первый устроитель Великой Арены с огромным трудом отвел взгляд от камня, ведь второе правило Аббарра гласило: хочешь получить больше, не показывай покупателю свое желание расстаться с товаром.

– Лучшую цену за него не предложат, Вэл Тхарод, – пискнул помощник устроителя, аллати-рептилоид, и тут же притих под неодобрительным взглядом хозяина.

– У него сегодня бой. А с каждого боя я получу больше, чем стоит твой камушек, – как можно более небрежно фыркнул Тхарод, но блеск глаз, выступившая капля испарины на лбу и раздвоенный язык, что уже трижды облизнул пухлые губы, выдали его с потрохами.

– Ты уверен?

Эша оперлась на стол, и пачка расписок со ставками слетела на пол. Очередь за ее спиной все сильнее роптала. Все больше шей и голов тянулось, чтобы рассмотреть происходящее, а в шепоте проскальзывало: «элвинг», «рубин», «синичка». Эша отогнала мысль о том, что тот самый день настал, и, зажав рубин между большим и указательным пальцами, поднесла камень практически вплотную к морде биста и поймала красный отблеск в водянистых бледных глазах Тхарода.

– Перерыв на кварту, – проорал бист и хлопнул в ладоши.

В Аббарре время мерил песок. Огромный хронометр на центральном пике Черного Цветка был вершиной мастерства часовщиков Пустынного города. И раз время, в прямом смысле, текло, жители пользовались теми же мерами, что и для учета жидкостей. Что ж, у Эши была четверть часа, хотя ей будет достаточно втрое меньше.

Телохранители поспешно вытолкали всех зевак и опустили засовы на тяжелых дверях. В Павильоне Смерти стало непривычно тихо.

– Показывай товар, Тхарод.

– Если ты просишь… Синичка.

Бист жестом подозвал помощника и, встав из-за стола, неспешно пошел к дальней двери. Эша пошла следом. За ней двинулись телохранители.

Миновав коридор и смежную комнату, они оказались в полумраке длинной галереи, где по обе стороны располагались многочисленные клетки и загоны разного размера и степени защиты. Стоило открыть двери, как волна звуков накрыла Эшу. Помещение было наполнено сотнями голосов: рычание, блеяние, клекот сливались в единую какофонию смерти. Эша на мгновение закрыла глаза, отгораживая сознание от криков агонии. Многие из тварей совершенно обезумели, и в их голосах слышались лишь злоба, жажда крови и битвы, а кто-то просил об избавлении, выл о страданиях, голоде, боли истерзанной плоти. Эша отделяла от себя один голос за другим, пока не остались лишь тишина и шум шагов бистов. Ментальный барьер гулким эхом разносил каждый из оставленных звуков. Упади иголка в дальнем углу галереи, и Эша бы услышала ее звон.

Тхарод и его слуги остановились возле большой клетки. За толстыми прутьями безмолвно лежал зверь. Эша подошла вплотную. Это и был кайрин: увечный, с одним недоразвитым крылом, измученный, истощенный. Совсем не такой, как обещала афиша. Прошедший множество боев на арене и все еще живой. Сила и слабость. Несмотря на свой изъян, животное боролось за жизнь, упорно отказываясь подыхать даже после самых тяжелых ранений. Эша смотрела на старые белые шрамы и запекшуюся на перьях кровь, на опухший глаз, на бурые корки на жале хвоста и кончиках рогов, на рваное ухо. Грифон тоже разглядывал ее – единственным оранжевым, как пламя, глазом. Он следил за ней, не проронив ни звука, и даже в его сознании не возникло ни единой мысли. Сегодняшний бой станет его последним. И он знал это.

До Эши доходили слухи, что Тхарод – устроитель одних из самых жестоких «игрищ» на Великой Арене. Они всегда шли до смерти одного из участников. Победителю разрешалось сожрать побежденного. Другой еды бойцам не давали. Вне зависимости, монстры бились или гладиаторы, условия были для всех равные. Разве что аллати и бисты получали в награду еще и жалованье, а рабы могли заработать свободу. А вот для животных был лишь один способ освободиться – умереть.

Эша поймала взгляд янтарного глаза и отвернулась, не в силах заглянуть в бездну.

Внутри элвинг поднималась волна ярости. Казалось, звери почувствовали эту еле сдерживаемую злость, замолчали и лишь глубже забились в клетки. В галерее стало непривычно тихо. А грифон все так же лежал неподвижно. Лишь тяжелое дыхание, спазмы боли и горящий огнем глаз.

– Ты в курсе, что грифоны не могут быть участниками боев?

– Как и торгов, – усмехнулся бист.

Тхарод послюнявил пальцы – традиционный жест торговцев, чтоб «липли» деньги, – и нехотя выписал купчую. Он скосился на Эшу, криво оскалился и скрепил сделку личной печатью. Затем протянул документ и, глядя в глаза элвинг, презрительно бросил:

– Эта тварь сдохнет в любом случае. Слишком он тощ.

– Мы все сдохнем в любом случае, – зло улыбнулась Эша и, выдернув расписку, повернулась к клетке, кинув рубин.

Тхарод чуть не упал, стараясь поймать драгоценный камень, и, спрятав вожделенное сокровище за пояс, крикнул:

– Кстати, за клетку и цепи с ошейником с тебя еще два «дракона».

– Мне они не понадобятся, – спокойно ответила элвинг, легко вскрыв замок отмычкой.

Дверь скрипнула, и Эша опустилась у самой морды грифона.

– Пойдем, больше тебе не надо драться.

Устроитель и его слуги попятились. Каменные бисты выставили секиры, но тоже отступили на пару шагов.

– Совсем ополоумела, джинны тебя дери! – завопил Тхарод.

Эша не обратила внимания на вопли великого устроителя. Она была сосредоточена на звере. Элвинг знала, что грифон услышал ее. Эша протянула руку. Зверь зарычал, обнажил клыки и привстал.

– Спокойнее, малыш, я не враг тебе. Может, еще не друг, но точно не враг.

Перья на загривке не опустились, но рык стал тише и перешел в глухое ворчание.

Эша осторожно отстегнула кандалы на лапах, потянулась к шее. Грифон слегка опустил голову, настороженно наблюдая оранжевым глазом. Перья, шерсть, кровь – все свалялось, склеилось, покрылось коркой грязи. Там и тут виднелись проплешины шрамов, рубцы и гноящиеся, еще не затянувшиеся следы драк… Сегодня и правда был бы его последний бой. Прикоснувшись к зверю, Эша почувствовала его мысли. Его усталость. Он устал убивать, устал сражаться. Сегодня он был готов умереть. Он злился на возникшую из ниоткуда надежду на свободу. Элвинг чувствовала его настороженность, недоверие. Но еще где-то глубоко-глубоко, слабым импульсом света во мраке отчаяния, она ощутила его желание поверить ей.

И в этот раз, посмотрев в янтарную бездну, Эша не отвела взгляда, а лишь улыбнулась, мысленно протянув руку помощи.

Грифон напрягся и, пошатываясь, встал, тряхнул головой. Расстегнутый ошейник со звоном упал на каменный пол.

– Э-э-э-э, ты что творишь. – Тхарод отпрыгнул. Подобная резвость при таких габаритах была удивительна.

– Забираю свою собственность, – прорычала Эша. – Есть возражения?

Элвинг достала из кармана кожаный шнурок с белыми перьями и лиловыми бусинами камней на концах – точно такой же, какой был вплетен в ее волосы. Она привязала его к рогу зверя, чтобы было видно, таким образом закрепив право собственности и предупреждая о последствиях тех, кто осмелится на нее претендовать.

– Так надо, доверься мне.

Грифон, помедлив, сделал шаг из клетки, приблизил морду вплотную к лицу девушки и втянул воздух. Элвинг улыбнулась.

– А теперь пойдем, – сказала Эша и, приложив руку к клюву грифона, мысленно добавила: – Не показывай им своего страха. Этот город не прощает слабости.

Развернувшись, Эша сделала несколько шагов к опешившему торговцу, сняла перчатку и протянула ему руку:

– Благодарю за сделку.

Управитель похлопал рукой по поясу, где лежал драгоценный камень, и оскалился, принимая рукопожатие.

– Залетай еще, Синичка, с рубинами и «драконами».

Но стоило бисту прикоснуться к миниатюрной ручке элвинг, как лицо его исказил ужас. Он выпучил свои рыбьи глаза и уставился на Эшу, не в силах вымолвить ни слова. Он пытался выдернуть руку, но не мог. Тело не подчинялось ему, а разум судорожно бился в клетке беспомощности. Девушка смотрела ему в глаза и улыбалась. Ее глаза горели фиолетовым огнем.

– Запомни, меня зовут Ашри из Пугатона, – шепнула девушка в самое ухо устроителю. – И я покажу тебе Бездну.

Пара мгновений, и элвинг отпустила биста. Тхарод отпрянул, прижал к груди руку, словно коснулся ею горнила. Элвинг же застегнула перчатку и направилась к выходу, жестом и мыслью позвав грифона за собой.

Уходя, Эша продолжала улыбаться. Она знала, что впредь, стоит лишь Тхароду закрыть глаза, он будет видеть свой самый страшный кошмар наяву. Кошмар, в котором его терзают на арене его же звери. Хотя и с открытыми глазами он вечно будет пребывать в нем. Не помогут ни вино, ни зелья, ни ласки любимых наложниц. Рукопожатие Бездны – дар и проклятье, что сделало из Синички легенду – Белую Длань Ворона. Но мало кто знал, как оно действует, пока не прикасался к нему сам.

Грифон и девушка прошли мимо скорчившегося под натиском страха Великого Устроителя боев, его телохранителей, владельцев живых машин для убийства и жаждущих крови зрителей. Элвинг и кайрин смотрели лишь вперед, не обращая внимания на страх толпы.

Эша чувствовала, с каким трудом грифону дается каждый шаг. Но она знала, что идет он, подняв голову, и ей оставалось лишь верить в его силу. Зверь шел вопреки своей слабости.

Медленно они продвигались вперед, сквозь толпу зевак. Горячий ветер полудня играл с белой прядью волос элвинг и белоснежными перьями на шнурке, привязанном к рогу грифона. Перья эти принадлежали ушастой синичке Архипелага – маленькой, но живучей птичке Вольных островов. Легенда гласила, что птички эти рождаются из пепла последней надежды, когда Бездна так близко, что нельзя выпорхнуть к свету, не запачкав хвост тьмой.

* * *

Элвинг и грифон вышли из кварта Великой Арены, свернули на осевую улицу, дошли до Площади Караванщиков. Эша была благодарна судьбе за то, что зверь оказался крепче, чем выглядел. Наконец-то дневной зной заставил горожан разойтись, лишь детвора украдкой следовала за Эшей и зверем. И если большинство, насмотревшись, исчезали так же внезапно, как и появлялись, то одна стайка сидела на хвосте от самого Павильона Смерти. Трое или четверо бистят. Тот, что покрупнее, явно был вожаком.

Дойдя до колонки, элвинг остановилась. В Аббарре подобные места были не редкостью. Подземные скважины качали воду из недр и превращали весь город в цветущий оазис.

Эша всегда восхищалась Аббарром – тем, как был устроен город изнутри. Даже обычная колонка – небольшой фонтан с бассейном – была маленьким чудом большой инженерной мысли и мастерства строителей, механиков и зодчих Черного Цветка. Напор воды регулировался автоматически, излишки по желобкам утекали в подземные водоотводы и питали многочисленные парковые зоны. Источник воды находился глубоко под землей, и с помощью хитроумной установки, придуманной бистами-механиками, коими славился Аббарр, живительная влага поднималась на поверхность. И всего лишь три «шестеренки» за кварту часа. Иногда Эшу ужасно бесила эта страсть мерить все четвертями.

Питьевой фонтанчик всегда работал и был доступен любому, а желающим освежиться или напоить скот требовалось внести плату. В отличие от бань и бассейнов к этой площадке преимущественно подходили те, кто хотел придать своему товару большую привлекательность. В жаркие дни фонтаны пользовались спросом и у городской детворы.

Им повезло: площадь пустовала. Даже запах тягловых гваров успел выветриться. Ажурный узор черно-белых плиток был сух.

– Для начала тебя нужно отмыть, – снимая плащ, сказала зверю Эша. – И накормить. И напоить. И подлечить. В любом порядке, но как можно скорее.

– Скормите чудовищу Фрави, – донеслось со стороны.

Эша, злобно выругавшись, оглянулась на группу подростков, что, гогоча, силой вытолкнули перед собой худого и жутко ушастого лисенка-аллати.

– Неплохая идея, вот только одного ему мало, – крикнула элвинг вдогонку улепетывающей детворе.

Остался лишь тот, кого они назвали Фрави. Хоть и спрятался за колонну, но остался.

– Твои уши тебя выдают, – засмеялась Эша и добавила уже тише: – Как и мои меня.

Уши, торчащие из-за колонны, дрогнули, и тотчас же вынырнула мордочка, и вот уже сам парнишка сделал пару робких шагов. В руках он теребил листовку с анонсом финального боя.

– Тоже ставил на него? – Эша кивнула на бумажку и нахмурилась.

Фрави – мелкий и щупленький аллати, с непомерно большими ушками, что придавали ему комичный милый вид, замотал головой, так что зазвенел горячий воздух Аббарра.

– Нет! Что вы! – затараторил мальчишка и, набравшись смелости, подошел ближе. – Это ведь королевский грифон!

Эша вспомнила, что видела этого аллати сегодня утром на овощном рынке. Кажется, именно его травили убежавшие дети.

– Ну, пока он далек от королевского. – Элвинг взглянула на пытающегося попить из миниатюрного фонтанчика грифона. – Но если поможешь, мы приведем его в надлежащий вид. Или сделаем все возможное.

Пообещав монетку, Эша отправила ребенка в аптекарскую лавку за мазью и к мяснику за куском мяса – таким большим, какой Фрави только сможет унести.

– Если убежишь с моими деньгами, то этот зверь найдет тебя по запаху и съест.

Засверкав подошвами сандалий, мальчишка скрылся за поворотом.

Как это обычно бывает в городе торговцев, за все приходилось платить. Эша бросила монетку и опустила рычаг. Раздался рокот, вода забурлила в трубах, и, спустя несколько секунд, хлынул поток.

Грифон отступил и ощерился, подняв перья на загривке.

– Спокойно, дружок. Тебе станет легче, не бойся. Нужно умыть тебя.

И Эша прикоснулась к животному, мысленно успокаивая его.

Посреди бассейна находилась площадка, на которой можно было оставить вещи и одежду, не боясь, что их украдут или что они намокнут. На этих платформах местные жители и гости города часто устраивали пикники или проигрывали деньги в карты или шархи – местную игру, похожую на шахматы, столь азартную, что нередко она заканчивалась дракой. А кровь от разбитых носов так же легко смывалась водой, как и сладкие лужи, оставленные упавшим мороженым.

Эша бросила на площадку жилет, зачерпнула ладошками воду и умыла лицо. Белые, с едва уловимым лиловым оттенком, волосы засияли на солнце. На ухе сверкнул серебряный каф – метка команды «Черного Дракона» Виталона. Скинув ботинки, отстегнув сумки и ножи, элвинг подошла к краю площадки.

Грифон стоял в воде, явно наслаждаясь прохладой. Морда была опущена: он пил много и жадно.

– Эти изверги совсем не заботились о тебе, – сочувственно сказала Эша.

Вдруг зверь замер, закрыл глаза и завалился на бок, подняв волну и окатив Эшу с головы до ног.

Эша прыгнула с площадки в бассейн, вода даже не доходила ей до колен, но грифону хватило бы и этого, чтобы захлебнуться. Усталость взяла свое, и зверь, вдохнув обжигающий ветер свободы, потерял сознание.

Эша с трудом уложила голову грифона на площадку – все же этот мешок костей был тяжелее, чем выглядел.

– Ты, главное, не разлеживайся долго, – сочувственно прошептала Эша. – Боюсь, скоро за мной начнется охота. И нам лучше поскорее убраться из Аббарра.

Она осторожно отмывала шерсть, очищала рога и перья, промывала раны. Удивительно, что он так долго продержался. Элвинг не слышала его мыслей, но ощущала силу его духа.

Королевские грифоны были особенными созданиями. Появившиеся задолго до элвингов и аллати, они были наделены сознанием, и их разум невозможно было взять под контроль. Сильные, быстрые, они стали друзьями элвингов – высоко в небе защищали рубежи Силурии. И многие погибли в последней войне.

В Большом Мире существовал запрет на ловлю и продажу грифонов. Но этому не повезло. Эша осматривала ущербный отросток, болтавшийся сбоку вместо крыла. Может, он родился таким и вырос на арене. Или же был пойман в горах Силурии и тайно вывезен. Возможно, когда-нибудь он расскажет ей свою историю, а пока надо, чтобы он выжил.

– Не позволяй Тхароду оказаться правым. – Эша погладила лоб кайрина между рогами. – Борись!

* * *

Эша прикрепила к нескольким колоннам жучки пустоты и активировала барьер, полностью отгородив колонку от любопытных глаз. Пройти сквозь барьер могла лишь она и этот смешной вытянутый как прутик аллати. Она почти закончила, когда послышался грохот. Шум нарастал все сильнее, и вот показался Фрави. Перед собой он катил небольшую тачку, из которой торчал огромный окорок. Лисенок запыхался, пыхтел, выжимал из себя все силы, но довольно улыбался.

– Хитро придумано, – улыбнулась Эша: вряд ли он бы утащил такой на себе.

Увидев лежащего грифона, Фрави опустил тачку, прижав ручки к груди. Улыбка сползла, а уши обвисли, чересчур большие и круглые глаза предательски заблестели.

– Он жив, – ободряюще кивнула Эша. – Неси мазь.

Уши взметнулись вверх, Фрави подбежал и двумя руками, чтобы не выронить, протянул банку. Стоило Эше взять лекарство, как малыш юркнул за ближайшую колонну, но продолжал вытягивать шею и рассматривать то зверя, то элвинг – оба для него были диковинками.

– Я не откажусь от помощи. – Эша жестом поманила мальчишку, указывая на грифона.

Лисенок смущенно стянул перчатки. Он стыдливо потер ладошки о бока, не зная, куда деть руки. Эша улыбнулась, протягивая одну из тряпок, на которые пошла большая часть плаща. Скрываться после случившегося было бессмысленно – кайрин не филокот, в сумку не спрячешь.

Ей хватило одного взгляда на Фрави, чтобы понять, за что его травят. Грязнокровка: недобист первого поколения, а это равносильно клейму изгоя. Даже в городе бистов он был предметом насмешек и издевательств. Его ладошки покрывали миллионы волосков, как у гекконов, даруя уникальную способность с легкостью подняться на любую вертикальную поверхность и стену. Огромные лисьи уши обеспечивали отменный слух, глаза рептилии – способность видеть ночью, красивая золотистая шерстка, переливающаяся на солнце… Вот только огромный рот ящера все портил. Элвинг отметила повязанный на шее платок, явно для маскировки, так же как перчатки. Эша вспомнила Сафи, и сердце больно сжалось. Отголоски войны еще не один год будут преследовать невинных и рушить им жизнь.

Эша смотрела на ребенка, который старательно и бережно отмывал грифона. Его мордочка, как открытая книга, отражала целый калейдоскоп эмоций: боль, сострадание, восторг, восхищение.

Под слоем грязи и крови элвинг и аллати обнаружили, что грифон был цвета лунной стали с небольшими пятнышками. Грифонами, или кайринами, в Аббарре называли всех крупных крылатых кошек, вне зависимости от того, был у них клюв, оперение или перепончатые крылья. Но только королевские отличались особым размером и относились к роду клюворылов.

У зверя была морда, похожая на львиную, но с клыкастым клювом. От глаз шли две темные дорожки, как от слез. Большие уши и четыре рога – два побольше и два поменьше. Один глаз поврежден и опух. Одно крыло – оперено, второе – как огромный безобразный палец, торчащий из спины. Длинный хвост заканчивался шипом. Он мог быть величественным прекрасным зверем, но уродство и годы боев сделали свое дело. От былой мощи осталась лишь тень. А может, он и не знал свободы никогда. Эша вздохнула.

«Чтобы взлететь, нужны крылья и смелость», – вспомнила она слова Ворона, короля пиратов Виталона.

Что ж – у этого зверя был почти полный комплект. А уж как достать ему второе крыло – она как-нибудь придумает.

* * *

Солнце зашло, и зажглись фонари. Вода давно стекла по канавкам и желобкам. Одежда успела высохнуть, как и шерсть зверя.

Эша смотрела на фонари из пустынного стекла и мерцающий внутри заряженный газ. Она вспоминала живые фонари Пугатона, искусственное солнце Скалы Рока, магические гирлянды Силурии, масляные лампы Виталона. Рука по привычке потянулась к монете на шее, но ее давно уже там не было, а вместо нее висела малая окарина ветров. В волосах больше не играли бусины, и сами волосы были острижены. Все, что осталось у нее от прошлого, – это каф и заколка на косичке у левого уха.

«Сила не дается бесплатно, – вспомнила она слова старейшины из Северных земель. – Но иногда о цене мы узнаем слишком поздно».

Эша взглянула на свои ладони, надела перчатки и окликнула Фрави, сидящего на верхушке каменной арки и любующегося огнями города. Лисенок ловко спустился вниз, используя лапы-присоски.

Они сидели на площадке и делили ужин. Фрави был на редкость разговорчив, как когда-то она сама.

– До рассвета я помогаю Вэл Стуриону с овощами и фруктами, потом Вэл Мейду доверяет мне утренние газеты. Вэл Каруон и Вэл Патри любят поспать, и поэтому я как раз успеваю на разгрузку их тюков. Вэлла Маритта Критару отправляет цветы, дорогущие белые силурийские лилии, к столу самого Орму, и моя тачка мчится к Шпилю Времени.

– Орму – любитель цветов? – насторожилась Эша.

Фрави рассмеялся:

– А то! Но живых: в его Садах Любви самые красивые девушки, а самая любимая из них златокудрая Вэлла Илламиль, с кожей нежной, как шелк, и глазами зелеными, как изумруды. Она – благородная элвинг, и цветы напоминают ей о доме. Один раз я ее видел. – Аллати закрыл глаза и мечтательно произнес: – Очень красивая… Ну а потом у меня куча времени, чтобы заняться своими делами, – закончил он свой рассказ.

– И куда же ты тратишь такую уйму денег? – улыбнулась Эша, обдумывая услышанное.

– Я живу у тетушки и дядюшки. Я их обуза и позор, – беззаботно продолжил Фрави, уминая вяленое мясо с сыром. – Поэтому две четверти заработка я отдаю им. Одну четверть я трачу на лакомства и игрушки, ведь у меня еще несколько сестричек и братишек. А одну…

Фрави замялся, раздумывая, стоит сообщать или нет.

– А одну я откладываю на очень важное дело.

Эша догадалась, что Фрави говорит о счете в банке. В Аббарре открыть счет мог любой, вне зависимости от возраста. На что он копит, лисенок наотрез отказался говорить.

– Мне домой пора. Спасибо за ужин.

Фрави поднялся и покосился на зверя. Грифон все это время спал. Вместе они обработали все раны, до которых смогли дотянуться.

– Можно я его поглажу напоследок?

– Я думаю, он не будет против.

Мальчик легонько прикоснулся к неповрежденному участку шкуры зверя.

Фрави прижал ладошку к груди и хитро улыбнулся.

– Мои друзья обзавидуются, узнав, что я мыл, – Фрави подумал и поправился: – гладил королевского грифона.

– Прямо-таки королевского?

– Конечно. Только у королевской стражи Силурии такие. На них доспехи, и они охраняют границы. У каждого свой личный грифон. Им платят жалованье, и они могут летать. Все небо открыто им. Их имена выбиты в Зале Грифонов, а девушки при виде них падают в обморок, хотя в последнем я не уверен. Как можно быть такими глупыми, чтоб потерять сознание и все пропустить. А вы знаете, что королевским стражем может стать любой житель Империи, Силурии и Архипелага? Любой, вне зависимости от расы и сословия?

Эша улыбнулась. Кажется, теперь она знала, на что копит маленький аллати. Стать стражем мог любой, а вот оплатить обучение в Академии мог позволить себе не каждый.

Фрави закинул на спину тачку, от чего стал похож на черепашку, и побежал домой. Эша окликнула его:

– Твоя плата. – Она кинула ему золотого «дракона».

– Ого! – донеслось из сумрака.

– И знаешь, из тебя выйдет отличный страж, – сказала Эша. Она не видела Фрави, но могла поклясться, что лисенок улыбается от уха до уха.

* * *

Прошла еще пара часов. Ночи в Аббарре были прохладны. Эша застегнула жилет, накинула остатки плаща, продолжая думать о загадочной элвинг и белых лилиях.

Грифон зашевелился, приподнялся на лапы и зарычал, сверкнув здоровым глазом.

– С пробуждением, – зевнула Эша. – Держи.

Она кинула ему кусок мяса.

– Тебе надо поесть, а потом можешь дрыхнуть дальше. Хотя я рекомендую перебраться куда-нибудь с каменного дна бассейна, а то почки застудишь и будешь мочиться через каждые полчаса.

Зверь заворчал, проглотил кусок и покосился на остатки окорока.

– Это твой ужин, не стесняйся. Кстати, я придумала тебе имя. Сварг. Далеко на севере это слово обозначает «крыло» и «полет». Как тебе?

Грифон скосил оранжевый глаз на элвинг, хрустнув костью. Он все еще не отвечал ей. Что ж, не все сразу.

Расправившись с трапезой, зверь встал, встряхнулся и, сделав пару шагов, полакал воды из фонтанчика.

Эша тоже поднялась, пристегнула сумки, надвинула капюшон.

– Пойдем, пора отправляться в путь. Возможно, ты – именно то, ради чего я так надолго застряла в этих песках.

Элвинг посмотрела на измученного кайрина:

– И давай договоримся: пока я за тебя в ответе, не смей подыхать.

* * *

Впереди белым камнем сверкнули Морские врата. Эша оформила пропуска на себя и свою «собственность» и вышла за городскую стену. Они с грифоном, держась в стороне от прочих желающих покинуть Мэйтару, неспешно пошли по ущелью, что вело к побережью. За спиной оставался Черный Цветок Пустыни – город, где причудливо переплелись сила и слабость. Над головой раскинулись звезды. Укрытые в скалах стражники молча провожали путников взглядами. Лишь пару раз над ними пролетел дозорный на птерахе.

Вода, сон, немного еды и целебная мазь явно пошли на пользу грифону. Он все еще был слаб, но уже меньше напоминал живой труп.

Пройдя несколько миль каменного мешка, они нырнули в тоннель под песками и к утру вышли к Каменному порту – скрытой в Клыках лагуне с единственным выходом в открытое море. Сюда причаливали лишь суда Орму, и лишь на них можно было попасть в порт нейтрального острова Лантру.

Переправа зверя обошлась Эше еще в пару «ланей». Прохладный бриз трепал белые перья, вплетенные в волосы элвинг и привязанные к рогу кайрина. Словно и не было в пяти квартах пути отсюда палящего зноя Мэйтару.

Эша остановилась и вдохнула полной грудью.

– Вот так, не считая рыбного духа, пахнет свобода, – обратилась она к Сваргу.

– Что-то мелко нюхаешь, мелкая! – раздался хохот сзади.

Не успела Эша оглянуться, как огромные ручища обхватили ее, оторвали от земли, и мир вокруг закружился с неимоверной скоростью. И даже когда ноги вновь почувствовали опору, окружающие предметы продолжили вращаться.

– Привет, Ашри! Я в Аббарр, а ты, смотрю, обратно?

– Клыкарь? – приходя в себя, заулыбалась Эша и обняла приятеля, с которым прошла немало барханов и руинов Мэй. – Как улов?

– Вполне сносно. А ты, похоже, совсем забыла мои советы: бери самое ценное, самое компактное и то, что не может протухнуть.

Бист смерил взглядом кайрина и подозрительно покосился на Эшу.

– Все законно. – Элвинг подсунула под нос Грава купчую. – Поможешь попасть на корабль?

– Хотел бы я ответить «нет», чтобы ты осталась, но, видимо, у меня не выйдет.

– Не выйдет, – грустно улыбнулась элвинг. – Видимо, это наша судьба: уходить, когда хочешь остаться.

– Я хотел рассказать про Архипелаг…

Эша остановила его:

– Не стоит, Грав. Все в прошлом. Я рада, что ты жив и все еще под охраной тигролка, – элвинг кивнула на медальон Клыкаря, а после посмотрела ему прямо в глаза. – Если судьбе будет угодно, то мы встретимся вновь и, может, тогда поговорим.

Грав хмыкнул, скрестив на груди руки:

– Не сомневайся, судьбе будет угодно.

– Тогда по рукам?

– По рукам… Но твою я жать не буду. – И Грав рассмеялся.

* * *

Эша и Сварг стояли перед трапом корабля, идущего на север.

– Смелее, нам недолго плыть, – подбодрила элвинг кайрина.

Грифон сделал шаг, другой, и вот они оказались на борту.

Клыкарь не пришел к отплытию. Эша до последнего смотрела на тающий вдали Лантру, но знала, что не увидит биста. Это было их маленькое негласное правило: никогда не прощаться. Если Судьба не слышит слов расставания, то и не знает, что пути разошлись.

Память унесла ее в прошлое. Грав Клыкарь, чье полное имя было Гравмол Прави, получил прозвище не только за свои торчащие клыки, но и за множество чужих, выбитых в кулачных пьяных драках. Дрался Клыкарь всегда с душой, а проигрывал, что случалось нечасто, с достоинством… обычно выражающимся в громком здоровом храпе. В остальное же время Грав зарабатывал добычей различных целебных и не очень ингредиентов на Архипелаге и Мэйтару. Перечень их был обширен, как и способности биста к поиску и выживанию. Он был немного старше Ашри. И одно время они часто брали контракты на двоих. Иначе двум подросткам поодиночке было не справиться. Мелкая элвинг чувствовала себя в безопасности с бистом, а бист был рад компании. Казалось, судьба свела их целую вечность назад. Больше года они провели спина к спине. Он знал о проклятии Синички и ее особенных способностях. Далеко не всех, как догадывался бист, но известного ему было вполне достаточно. И если для других Прикосновение Бездны было слухами, то Грав сам был свидетелем того, как вспыхивали пламенем глаза и руки девушки. Он знал силу этого пламени, что не раз спасало их обоих, а однажды сожгло мост между ними.

В венах Грава текла хорошо разбавленная аллати и бистами, но все же кровь элвингов. В Аббарр он попал, сбежав или из Силурии, или с Рока. Отсутствие рогов выдавало в нем северную кровь, но любой бист всегда свой в Аббарре, тем более бист с талантами. Ну а талантов у Грава было хоть отбавляй. Клыкарь никогда не спрашивал о прошлом Ашри, да и о своем не очень любил рассказывать. Обоих это устраивало. Хотя если проводишь бок о бок столько времени, то потихоньку узнаешь секреты друг друга… Особенно в этом помогают ночи в кабаках, где вино льется рекой, а язык с трудом произносит слова. Наутро они никогда не вспоминали то, о чем говорили ночами. Эша из Пугатона и Гравмол Прави остались в прошлом. В белых стенах Аббарра каждый из них строил новую жизнь.

Эша улыбнулась. Почему-то она была уверена, что это не последняя их встреча.

Эшу и Сварга разместили в самом брюхе торгового судна, на единственном свободном пятачке среди бессчетных тюков и бочонков. Договорившись за пару «драконов» с капитаном о комплексном питании для себя и своей «кошки», Эша забралась в гамак и провалилась в сон, пробормотав:

– Прошлая моя зверушка была гораздо компактнее.

* * *

За время пути Сварг явно повеселел и прибавил немного в весе, большинство его ран затянулось. Днем он любил принимать солнечные ванны на палубе. Матросы не рисковали связываться с кисой-переростком, сплошь покрытой шрамами. К Эше тоже не приставали с расспросами, большей частью по причине того, что рядом с ней вечно терлась эта самая киса.

Элвинг любила вечерами, устроившись у лапы кайрина, смотреть, как заходит солнце. Иногда она играла на окарине, погружаясь в себя. А иногда просто смотрела на звезды – до боли знакомые и неизменные созвездия, как якорь удерживающие ее в реальности этого мира.

* * *

Сменив пару судов и пробыв в пути около месяца, они наконец-то достигли острова Грома. Им повезло высадиться, не привлекая лишнего внимания, – на острове механиков всегда хватало самых разных тварей: одним подгоняли снаряжение, других калибровали на синхронизацию с механизмами, а кого-то держали ради охраны складов.

Отыскав постоялый двор на окраине, Эша без труда по умеренной цене получила комнату, обед, сарай и ответы на интересовавшие ее вопросы.

Довольная элвинг ввалилась в амбар, где Сварг, растянувшись на стоге сена, грыз берцовую кость барашка.

Поставив ведро воды, Эша менторским тоном произнесла:

– Сиди тут, я скоро вернусь. Если придет кто-то кроме меня, можешь съесть. Если случится беда – беги в лес, я найду тебя там.

Грифон лишь фыркнул.

* * *

Эша сидела в самом темном углу таверны, посильнее надвинув на лицо капюшон, крутила в руках кружку разбавленного вина и посматривала в сторону, где царило безудержное веселье. Двухметровый бист допивал очередную пинту, отпуская скабрезные шуточки. Он умудрялся одновременно щипать за мягкие места проходящих мимо официанток, поглаживать пристроившуюся на его коленях аллати и проигрывать в кости партию за партией. Кто бы мог подумать, что в обычном трезвом виде это хмурый интеллигент и гениальный механик. Но стоило ему лишь опрокинуть в себя лишнюю кружку спиртного, как любитель чтения и старых чертежей уступал место пройдохе и гуляке.

Торден был в ударе, даже проигрыш не омрачал его настроения. Когда на стол легла тень, он подумал, что это очередная милая официанточка принесла еще одну кружку, и уже потянул было лапищу, чтоб по-свойски поблагодарить ее за старания. Каково же было его удивление, когда он получил по лапе увесистый шлепок.

– Эй, красотка, не лишай себя внимания капитана!

– Хватить пить, Торден, есть разговор.

Бист поднял голову и увидел белые пряди, торчащие из-под капюшона. Незнакомка развернулась и вышла из таверны.

– Иди погуляй, милая, – прорычал бист девице и стряхнул ее с колена. – Вы меня сделали, ребята, – обратился он к партнерам по партии, сгребая свои счастливые «кости» в карман.

Осушив одним глотком кружку, Торден встал, оставил, не считая, плату и вышел на улицу. Знакомый силуэт ждал на противоположной стороне улицы.

– Привет, Эша. Какими судьбами? Ты знаешь, что твои друзья сбились с ног в поисках тебя?

– Привет, громила. У меня к тебе дело. И про сбитые ноги ты явно преувеличиваешь.

Неожиданно Торден сгреб элвинг огромными лапищами и поднял над землей.

– Рад тебя видеть, малявка, – прорычал бист, обдав Эшу пивным духом. – Дай на тебя посмотреть!

– Хватать и кружить – это у вас, у бистов, в крови, что ли? – проворчала элвинг.

Вернув ошалевшую Эшу на землю, Торден дернул капюшон и долго смотрел на обрезанные волосы и пиратский каф. Затем нежно взял косичку у левого уха – единственное, что осталось от Эши, которую он знал. Это и фиолетовые глаза со зрачками-крестиками. Только в них уже не светился былой задор…

– Ты бы не пришла без крайней необходимости, верно?

– Верно. Пойдем покажу. – Эша улыбнулась.

За всю дорогу до сарая Эша больше не произнесла и слова. Торден тоже. Он не знал, с чего начать, хотя спросить хотелось о многом. Где ее носило все эти годы, правдивы ли байки, что он слышал в трактирах, и не она ли – та самая Синичка Ворона. Да, черт побери, наконец, почему она состригла свои чудесные волосы! О многом хотелось спросить, но ответы страшили двухметрового гиганта сильнее лютого шторма.

Пройдя постоялый двор, Эша остановилась у большого сарая с массивными дверями.

– Вот мы и пришли, – сказала она, пропуская Тордена вперед.

– О-о-о, это что-то новое. Ты заманила меня на сеновал с какой-то конкретной целью?..

Шутка вышла натянутой, да и закончить ее Торден не успел. В глубине сарая зажегся фонарь. Бист присмотрелся и понял, что это глаз – желтый, с вертикальным зрачком. Затем из тьмы сарая выглянула большая звериная клювастая морда и, издав рык, обнажила клыки.

Инстинктивно Торден активировал механическую энергоруку, рык усилился.

– Потише, мальчики.

Эша встала между бистом и зверем.

– Сварг, это Торден. Торден, это Сварг. И нам нужна твоя помощь, капитан. Надеюсь, остатки хмеля выветрились из твоей головы.

Запалив фитиль фонаря, Эша вкратце рассказала свой план. Торден пригладил бороду и дал согласие. Они условились встретиться через кварту года.

– Выпьем за встречу? – предложил бист.

– Только не в том клоповнике, где я тебя нашла.

Торден насупился:

– У старика Марти отличная брага, и девочки тоже ничего.

После того как Эша залпом осушила кружку разбавленного вина, Торден выкатил глаза и прочитал лекцию о вредном влиянии алкоголя на молодой организм.

– Ты же сам предложил? – удивилась Эша, подзывая официанта, чтобы повторить.

– Вообще-то я имел в виду себя, – нахмурился бист. – Все время забываю, что ты уже не ребенок.

Эша посмотрела в кружку и придвинулась ближе, заговорив шепотом:

– Помнишь ту заварушку перед балом в Силурии, с которой все завертелось?

– Еще бы, эта худосочная остроухая девка знатно попутала нам карты… – рыкнул бист, но Эша прицыкнула на него.

– Так вот, я знаю, где эта чертова дочь сенатора Парме.

Торден вытаращил глаза.

– Парме Илламиль теперь любимая жена правителя Аббарра.

Эша откинулась на спинку стула, изучая реакцию друга. Торден молчал.

– Думаешь, это имперцы устроили?

– Пока не знаю, но мне дьявольски интересно, кто все это затеял. Я не прочь встретиться с ним и пожать руку.

– Эша, – Торден хотел было что-то сказать, но передумал, – я поспрашиваю на Скале: если в деле Аббарр, то и Рок где-то рядом. Но ведь это ничего не вернет, может, стоит выкинуть из головы этих Парме?

– Бездна не прощает и не забывает, – холодно ответила элвинг.

Торден замер. Он не знал эту новую Эшу и, если честно, не хотел узнавать.

* * *

Через три месяца они вновь встретились на одном из отдаленных островов Архипелага. К этому времени Сварг преобразился: перья и шерсть блестели, раны зажили, хромота прошла. Отек глаза спал. Оказалось, второй глаз грифона был небесно-голубым.

– Что ж, давай попробуем вернуть тебя в небо, – хлопнул в ладоши-лапища Торден и развернул сверток.

На материи лежали детали механического крыла.

– Скажи ему, что придется потерпеть. Я должен соединить механику с плотью. Это будет неприятно и болезненно.

– Он справится.

Эша обняла зверя за морду и что-то зашептала ему на ухо. Затем открыла пузырек и вылила жидкость на булочку, которую Сварг нехотя проглотил.

– Это притупит боль, он будет в полудреме.

– Если твоя птичка меня сожрет, я тебе этого не прощу! – Торден расхохотался и приступил к работе.

Тонким скальпелем он рассек плоть, соединил кость с металлом, пропуская тонкие нити имбиру и сплетая живое с неживым в единое целое.

Эша отвернулась. Полностью доверив Сварга Тордену, она бесцельно бродила рядом, уверяя себя, что все делает правильно.

* * *

Спустя несколько часов Торден закончил работу.

– Теперь все будет зависеть от него. Через пару недель металл окончательно срастется с костью, и ты сможешь начать его обучение. Но энергоблоки нужно регулярно менять, если найдете достаточно рубинов – сделаем вечные, типа моих, а пока только так.

Торден передал ящик с цилиндрами:

– На первое время хватит. По моим прикидкам – года на полтора.

– Спасибо, Торден. Сколько с меня?

– Будем считать, это мой вклад в копилку добра. Если честно, мне чертовски понравилось делать эту штуку, и лучшей платой станет, если я увижу полет этого красавца.

– Обязательно увидишь. Тогда мы постараемся заплатить как можно скорее. – Эша погладила грифона. – Хотя и сейчас у меня кое-что для тебя есть.

Элвинг жестом пригласила биста на террасу. Когда бутылка отличного силурийского вина практически опустела, Эша протянула Тордену сверток.

– Нашла в заброшенном архиве Тирха. Не знала куда деть. А тут как раз случай подвернулся от него избавиться, – улыбнулась элвинг.

Бист снял защитный кожух и чуть не подпрыгнул от радости, увидев наконечники свитка с эмблемой древней мастерской Грома.

– Кажется, это чертеж одной из частей той штуки, над которой ты пыхтишь, – ухмыльнулась Эша.

– Как тебе удалось? Хотя нет, лучше не говори. Дери меня гвар, с твоими способностями я бы давно закончил работу! Вот бы как в старые добрые времена…

– Добрые? – Улыбка угасла на лице элвинг.

Возникло неловкое молчание. Они еще посидели в тишине. Торден поерзал, залпом осушил бокал.

– Я отправляюсь на Скалу и скорее всего увижу Леду и ее команду, – сказал Торден.

– Я бы не хотела…

– Дело твое, но они правда были бы рады видеть тебя или хотя бы узнать, что ты в порядке. Особенно Кнап.

– Прошу, не начинай. Все в прошлом, и лучше его не ворошить.

– Как знаешь. Неплохо тут у тебя. Что-то вроде тихой гавани?

– Что-то типа того. Спасибо, Торден.

– Рад был тебя снова увидеть. – Торден встал и спустился с террасы.

– И я тебя. – Эша улыбнулась.

Прежде чем бист скрылся из виду, Эша спросила:

– Послушай, не было вестей…

– Нет, Эша, – не оборачиваясь, ответил Торден, сделал несколько шагов и остановился. – И, знаешь, если что-то и стоит оставить в прошлом, так как раз это. – Не дожидаясь ответа, он зашагал прочь.

Бист давно скрылся из виду, а элвинг все стояла, облокотившись о перила, крутила в руке пустой бокал и смотрела вдаль, пока клюв Сварга не ткнулся в ее плечо.

«Он прав. Прошлое лучше оставить в прошлом», – услышала Эша мысли грифона в голове. Впервые он заговорил с ней.

– Может, ты и прав. Хочешь погулять?

Эша вывела Сварга на пустырь.

– Через пару недель я развяжу второе крыло, и мы попробуем поднять тебя в небо. А потом нам надо будет найти работу, чтобы ты не голодал, ну и я заодно. Чтобы ты окончательно стал свободен, нам понадобится не один рубин. А эти красные камушки сами собой не вырастут… – Эша запнулась. В глазах вспыхнули огоньки пламени, а руки сжались в кулак. – Хотя как знать…

* * *

Через месяц, когда Эша сняла повязки, грифон даже не попытался взлететь. Прошел еще месяц, а крыло безвольно висело, лишь изредка подрагивая. Он вновь молчал, часто уходил к небольшому озеру и часами лежал, устремив взгляд в небо. Время от времени Эша ощущала его боль – обжигающие вспышки от врастания имбиру в тело кайрина – все глубже и глубже. Изредка, когда зверь спал, элвинг «перехватывала» обрывки снов – воспоминания о «жизни» на Арене. И о смертях – великом множестве отнятых жизней.

Эша давала грифону успокаивающий отвар, чтобы прогнать эти сны. Травы снимали боль и погружали во тьму без видений. Рецепт ей дал Торден.

– Без него он может обезуметь от боли, – сказал тогда бист. – Но смотри, чтобы он не привык. Уменьшай дозу и, как увидишь, что боль ему по плечу, прекращай прием.

Тогда Эша усомнилась, что существует боль, которую еще не испытал кайрин. Она ошиблась. И страшнее всего было видеть боль в глазах зверя, когда он лежал на изумрудной траве перед лазурной гладью воды и смотрел, как высоко в небе парят птицы.

– Он не полетит сразу, – предупредил бист. – Возможно, не полетит никогда. Возможно, милосерднее было бы убрать второе крыло и сделать из него обычную кошку. Подумай, ты действительно хочешь дать крылья грифону или вернуть свои?

Элвинг часто вспоминала эти слова, наблюдая за тем, как Сварг раз за разом подпрыгивает и падает, как путается в бездвижном крыле, как вспарывает землю клювом.

Теперь кайрин не лежал на траве и не смотрел в небо. Теперь он каждое утро приходил на озеро, поднимался на утес и, разогнавшись, отталкивался всеми лапами от черного камня, прыгая в пустоту. И падал, разбивая зеркало озера, поднимая фонтан брызг. Мокрый, усталый, злой, Сварг выбирался на берег и снова взбирался на утес, чтобы вновь упасть. И так, пока хватало сил. Весь день. День за днем.

Эша привыкла к звуку рассекаемого крылом воздуха и оглушительному плеску, неизменно следующему за ним, стоило лишь досчитать до пяти. Она привыкла смотреть на фонтан из блестящих в лучах солнца осколков дня и надежды.

Но в этот раз все было иначе. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Эша повернулась. Зеркало озера было цело. Она подняла взгляд и увидела замершего в воздухе кайрина. Механическое крыло искрилось, лапы поджаты, перья дрожат на ветру. Взмах. Второй.

Небо приняло Сварга.

Эша закричала от радости и замахала руками. Сварг запрокинул голову и издал победный рев, который эхом разнесся по всему острову. И тут же черное крыло нездорово выгнулось, и кайрин рухнул в воду.

– Маленькая победа – тоже победа, – вздохнула Эша.

* * *

Прошло еще немного времени, и они вновь оказались в песках Мэйтару – в этот раз вдали от Черного Цветка, кочуя с караванами от оазиса к оазису.

Сварг оказался отличным напарником. Благодаря хитрости и устрашающей внешности зверя Эша и ее питомец зарабатывали, сопровождая грузы торговцев средней руки. Мелкие мошенники не рисковали нападать на обоз с такими охранниками. А торговцу было не жалко отдать плату за спокойствие. Вся хитрость заключалась в правильной оценке груза. Большие караваны с дорогим товаром были лакомым куском, и обычно на них нападали бандой, в то время как мелкие и средние торговцы зачастую становились жертвой таких же мелких бандитов. А несколько ворюг не пойдут против грифона, покрытого шрамами от боев, чего не сказать об отряде обученных и хорошо вооруженных убийц, обчищающих «золотые» караваны.

В перерывах между наймами элвинг тренировала Сварга. К зиме он уже мог совершать небольшие перелеты. Это было началом новой истории, а может, и не одной. Истории об элвинге на королевском грифоне, возвращении в Аббарр, поиске золотой окарины, охоте за силурийскими рубинами и о многих других приключениях, произошедших, прежде чем Эша и Сварг добрались до одного из диких островов Архипелага, нашли небольшую хижину и стали жить скучной спокойной жизнью вдали от забот Большого Мира. Хотя кто поверит в то, что Синичка Во́рона способна уйти на покой, когда самое интересное только начинается…

И если золотая окарина и силурийские рубины были пока что лишь далекой мечтой, то Белая Лилия Илламиль, дочь сенатора Парме, могла стать реальной возможностью свести старые счеты и при этом неплохо подзаработать.