Г-жа Ван и любопытный случай из жизни китайских граждан в Северной Корее

Позвольте представить вам, уважаемые читатели, г-жу Ван, с которой я познакомился пару лет назад в Китае. Она любезно рассказала мне о малом семейном бизнесе, который, понятно, тесно связан с Северной Кореей. Г-жа Ван – человек особенный, точнее, человек с необычным правовым статусом. Она принадлежит к небольшой общине этнических китайцев, которые постоянно проживают в Северной Корее, сохраняя при этом гражданство КНР. Хвагё – фактически единственная группа иностранцев, которым разрешено постоянно жить в Северной Корее. Они могут устроиться в КНДР на работу и при этом имеют возможность более или менее свободно передвигаться по территории страны.

Когда-то, в 1950-х годах, на севере КНДР проживали десятки тысяч хвагё, но чувствовали они себя там не слишком комфортно. Хвагё подвергались серьезной дискриминации (но и пользовались, как мы увидим ниже, некоторыми преимуществами). С течением времени большинство из них покинуло КНДР, так что на начало 2018 года в Северной Корее насчитывалось около 3800 хвагё. При этом надо иметь в виду, что около половины из них фактически живут в Китае, приезжая в Северную Корею только раз в году, чтобы продлить имеющийся у них северокорейский вид на жительство (так сказать, северокорейский вариант того, что в США именуется green card). Владелец такого вида на жительство имеет право не только свободно пересекать китайско-корейскую границу, но и легально перевозить через границу значительное количество товаров для продажи. Кроме того, хвагё, имеющие постоянный вид на жительство, могут свободно перемещаться по территории Северной Кореи. Для этого требуются дополнительные документы, но проблема является чисто технической. С середины 1980-х годов, когда начался настоящий экономический рост Китая, хвагё начали эффективно «монетизировать» свои особые права – в основном за счет китайско-корейской торговли.

Г-жа Ван несколько отличается от большинства хвагё. Уезжая в Китай около десяти лет назад, она решила официально сдать свой постоянный вид на жительство корейским властям. В результате сейчас она юридически пребывает в своего рода «серой зоне». С одной стороны, у нее гораздо меньше ограничений на посещение Северной Кореи, чем у обычных китайских граждан. «Бывшие» хвагё, даже если они отказываются от вида на жительство в КНДР, по-прежнему могут рассчитывать на весьма благоприятное отношение в северокорейском консульстве, когда они обращаются с просьбой о посещении родственников в Северной Корее (большинству китайцев доступны только туристические поездки). Тем не менее получение визы – дело трудозатратное: гораздо проще было бы сохранить вид на жительство, как, собственно, и поступает большинство. На мои вопросы о том, почему г-жа Ван решила отказаться от столь ценной привилегии, она отвечает туманно и уклончиво, но, полагаю, у нее на это были какие-то веские причины.

Оказавшись в Китае, г-жа Ван фактически открыла в приграничном Даньдуне местный филиал своей семейной торговой компании. Второй филиал находится по другую сторону границы, в большом северокорейском городе, в котором до сих пор живут ее родители. Будучи хвагё, они могут приезжать в Китай почти свободно и в силу этого навещают дочь каждые два-три месяца, но при этом не остаются там надолго. Проинструктировав ее о том, что нужно купить, и лично походив по местным оптовым рынкам, они спешат обратно в родной город, чтобы руководить торговлей на месте.

Поначалу, в 1980-х годах, когда семья только начинала бизнес, Ваны торговали лекарствами, обувью и одеждой. В последние годы они решили сосредоточиться на модной одежде и аксессуарах. Очевидно, что г-жа Ван и ее родители хорошо разбираются в тенденциях северокорейской моды, поэтому в Китае они покупают одежду, которая хорошо продается на северокорейском рынке, где представления о прекрасном несколько отличаются от тех, что существуют в Китае. Масштабы их деятельности не особенно велики: г-жа Ван оценила свою чистую прибыль в скромные 1000–1500 долларов в месяц. Если она не прибедняется, то в иерархии бизнеса хвагё она находится на одной из нижних ступенек: большинство из них зарабатывают больше, играя на разнице цен между северокорейским и китайским рынками.

Обычно, возвращаясь из Китая, старшие члены семьи Ван отправляют в КНДР по железной дороге так называемый несопровождаемый багаж. Действовавшие на 2016 год правила позволяли отправлять до 300 кг такого багажа на каждого въезжающего в Северную Корею хвагё. Когда семье Ван необходимо отправить больше товара, они подряжают на это дело других хвагё, возвращающихся в КНДР, если только те не выбрали положенную им багажную квоту целиком. Эта услуга небесплатна: за готовность подписать бумаги на груз подставные лица получают денежное вознаграждение. За многие годы работы багаж серьезно задерживался или повреждался в пути лишь несколько раз, да и ущерб от этого был незначителен. По словам г-жи Ван, ни краж, ни случаев пропажи багажа у них не было вообще. Возможно, помогает и то, что поезд с багажом ходит по главной железной дороге Северной Кореи и прибывает прямо в город, где проживают родители г-жи Ван.

На вопрос, не чинят ли ей препятствия северокорейские чиновники, г-жа Ван довольно оптимистично отвечает, что власти редко их преследуют. Официальные лица обычно довольствуются мелкими подношениями вроде бутылки импортного виски (часто поддельного, как признает г-жа Ван) или блока иностранных сигарет. Бывает, требуются взятки и в денежной форме, но нужда в них возникает нечасто – в основном для того, чтобы облегчить оформление документов для регулярных поездок в Китай.

Г-жа Ван, очень энергичная, хорошо одетая женщина, которой сейчас около 35 лет, уверена в будущем своей семьи. Она рассчитывает продолжать такие трансграничные торговые операции до тех пор, пока ее родители пребывают в добром здравии и хорошей физической форме, но она считает, что в Северной Корее у ее семьи нет перспектив. Очевидно, г-жа Ван испытывает некоторую сентиментальную привязанность к Северной Корее, признавая, что она чувствует себя больше кореянкой, чем китаянкой. Тем не менее у нее есть ребенок, чье будущее, по ее словам, принадлежит Китаю, «где такие люди, как я, не подвергаются дискриминации и где мы не отличаемся от окружающих». Она надеется, что в свое время ее родители переедут в Китай, чтобы присматривать за внуком и провести свои последние годы в относительном комфорте.

Такая стратегия характерна для многих семей хвагё, и госпожа Ван считает, что через два-три десятилетия вся община этнических китайцев, сложившаяся еще в конце XIX века, покинет КНДР. Молодые люди уже в своем большинстве перебрались в Китай, пусть и сохранив вид на жительство ради бизнеса, а пожилые, которые все еще остаются в Северной Корее, окончательно состарившись, в конце концов последуют за детьми. Пока же они торгуют и постепенно богатеют.