Брачные предания

Десятилетиями северокорейцы в огромных количествах читали истории о мудрости и доброте Великого Вождя и Любимого Руководителя. В этих историях иногда можно встретить рассказ о судьбе сироты, сына или дочери павшего героя партизанского сопротивления или Корейской войны. Повествуется, как Ким Ир Сен или Ким Чен Ир узнает о сироте и, обнаружив, что он (она) не женат (не замужем), незамедлительно находит сироте пару из семьи с безупречным революционным наследием.

Реакция западного читателя вполне предсказуема: подобные истории воспринимаются как очередное подтверждение репрессивного характера северокорейского режима, который вмешивается даже в самые интимные сферы жизни. Однако дело-то в том, что эти истории не предназначены для западных читателей! Они написаны для северокорейцев старшего поколения, которые всегда были уверены в том, что поиск подходящего брачного партнера для своих детей – это важная обязанность родителей. Обеспечивая сироту супругой или супругом из «хорошей» революционной семьи, Ким Ир Сен просто делает то, что положено делать любому отцу, так что вся история призвана лишь в очередной раз подтвердить, что Вождь, Полководец или Руководитель является своего рода «верховным отцом» всех корейцев. При этом надо помнить, что в Северной Корее вступление в брак считается обязательным. Большинство северокорейцев уверено, что по достижении «положенного» возраста любой житель страны должен создать семью. В последние годы, впрочем, возраст этот существенно увеличился: как норма воспринимается ситуация, когда мужчина вступает в брак через несколько лет после возвращения из армии, в которой он проводит десять лет. Мужчине к этому времени чуть больше 30, а жена, как ожидается, должна быть на пару-тройку лет младше своего супруга.

До конца 1970-х годов подавляющее большинство браков в Северной Корее заключалось по решению старших. Как правило, выбором подходящего партнера для своих детей занимались родители, но иногда подбором невесты (или жениха) мог заниматься и начальник. Сегодня все меняется: на смену старому браку по сговору – чунъмэ – приходит брак ёнэ, когда решение о создании семьи пара принимает самостоятельно. Этот вид брака часто называют в русскоязычных текстах «браком по любви», но этот перевод не точен, так как речь идет не о каких-либо чувствах, а о том, что пара сама нашла друг друга и приняла решение вступить в брак.

Кого считают лучшей партией северокорейские девушки – или их родители? Трудно сказать, поскольку все люди, как известно, разные. Некоторые мечтают об артистах и эстрадных певцах; некоторым более-менее безразличен статус избранника, и они предпочитают жениться на любимом человеке; другие считают, что ни любовь, ни социальное положение не так важны, как порядочность, доброта и чувство ответственности. Тем не менее в Северной Корее тоже есть и свои «материальные девушки», которые выходят замуж ради того, чтобы жить в богатстве и комфорте. Об их предпочтениях мы и поговорим.

Предпочтения практично мыслящих девушек или их еще более практично мыслящих матерей с течением времени менялись, и эти перемены многое говорят о социальном развитии Северной Кореи. В 1970-х годах идеальным мужем был партийный работник или офицер. В 1980-х годах партийные функционеры уступили пальму первенства дипломатам, работникам внешней торговли и морякам – другими словами, тем, кто имел постоянный доступ к иностранной валюте. На рубеже тысячелетия ситуация изменилась вновь. Голод середины 1990-х годов нанес социальной иерархии, десятилетиями тщательно выстраиваемой северокорейскими властями, сильнейший удар. Официальная должность в последнее время стремительно теряет смысл, в то время как деньги приобретают все большее значение. Сейчас кандидатами номер один у меркантильных девушек и их родителей стали деятели черного или, скорее, серого рынка, успешные предприниматели (некоторая ирония ситуации заключается в том, что в Северной Корее среди предпринимателей очень много женщин).

Многие из этих успешных торговцев происходят из семей с плохим сонбуном, но на эту стигму сейчас, как правило, особого внимания не обращают. В прошлом плохой сонбун мог полностью разрушить жизнь. Так, двоюродный брат перебежчика или внук помещика, как правило, не мог даже поступить в хороший вуз, не говоря уж о получении какой-либо руководящей должности. Сегодня такое происхождение не мешает им зарабатывать хорошие деньги. Вообще говоря, сейчас довольно часто заключаются браки между отпрысками богатых семейств, многие из которых могут иметь плохой сонбун, и отпрысками семейств номенклатурных. Как сказала мне по этому поводу одна тетушка: «Что может быть лучше, чем объединение денег и власти?» Эти браки напоминают союзы между богатыми промышленниками и обедневшими аристократами, которые были так распространены в Европе в XIX веке.

Не слишком ли мы циничны? И идеалисты, и прагматики есть везде. В конце концов, тысячи северокорейских парней и девушек совершенно не озабочены этими прагматическими соображениями.

Главное событие

(часть материалов публиковалась в журнале The Insider)

В последние два десятилетия свадебный обряд в Северной Корее немало изменился, причем пионерами изменений стали богатые семьи, новая северокорейская буржуазия. Свадьбы в Северной Корее стараются праздновать с октября по февраль, но правило это не соблюдается особо строго. В большинстве стран Восточной Азии свадьбы проходят в «благоприятные» дни, заранее выбранные гадателями. Раньше считалось также, что даты рождения будущих супругов должны быть «совместимы» – их проверяли по специальным таблицам. Официально северокорейцам не полагается руководствоваться этими суевериями, но на практике традиционные верования в начале 1990-х годов возродились, так что сейчас и новобрачные, и их родители проявляют живой интерес к мнению гадалок, и бывали даже случаи, когда неблагоприятный прогноз приводил к отказу от запланированного брака.

Разумеется, невеста и жених одеваются соответственно событию. Невесты надевают северокорейскую версию традиционного костюма (того, который на Юге именуют ханбок), а женихи – костюмы западного кроя. В начале нулевых в Северной Корее некоторое время пользовались популярностью свадебные платья привычного нам западного образца (белое платье с фатой), но потом эту привычку объявили буржуазной и, в общем, запретили. Как правило, семья невесты дарит жениху свадебный костюм, а семья жениха, в свою очередь, предоставляет платье невесте. Впрочем, в последнее время все более распространенной становится практика, когда дорогое свадебное платье берут напрокат. Любопытно, что самым дорогим считается традиционный женский костюм южнокорейского пошива, ввезенный в страну через Китай. Ханбок китайского производства стоит существенно дешевле.

На Севере роскошные свадьбы, столь привычные для старой Кореи, долгое время находились под подозрением, считаясь проявлением не только расточительности, но и политической незрелости. В 1960-х годах свадебные банкеты даже рассматривались как питательная среда для «фракционизма» (читай – налаживания неформальных связей) и, почему-то, «догматизма». Ситуация изменилась только в 1980-х годах, когда власти КНДР стали пропагандировать так называемые полезные традиционные обычаи.

Свадебный ритуал в последние два десятилетия очень изменился, причем похоже, что на новый ритуал, уже привычный для обеспеченных северокорейских семей, сильно повлияли свадебные обычаи и обыкновения Южной Кореи. Как уже говорилось, просмотр южнокорейских фильмов в КНДР запрещен, но на практике это до недавнего времени было совершенно обычным делом – по крайней мере, среди богатых городских семей. Как и на Юге, свадьбы в КНДР в наши дни во многом подчинены требованиям фото- и видеосъемки, они превратились в своеобразный спектакль, который разыгрывается перед камерой и для камеры. Утром невеста и жених одеваются в торжественную одежду. По-прежнему невеста одета в традиционное платье, а жених – в западную пиджачную пару. Считается нормой, что в день свадьбы невеста проводит два-три часа, нанося макияж и делая прическу. Стоит это удовольствие примерно 200 американских долларов – немалая сумма для Пхеньяна, где доход средней семьи составляет от 60 до 100 долларов в месяц. В середине дня жених приезжает к своей избраннице на взятом напрокат автомобиле, и пара отправляется в ритуальную поездку по Пхеньяну.

В Пхеньяне молодые обычно первым делом посещают главную святыню северокорейского государственного культа – двойную статую Ким Ир Сена и Ким Чен Ира на холме Мансудэ. Там в пояс кланяются монументу Вождя и Полководца, клянутся в вечной верности Генералиссимусам и возлагают цветы. Исполнив «гражданский долг», новобрачные продолжают свадебное путешествие по городу – в сопровождении фотографа или видеооператора, причем услуги последнего могут стоить несколько сотен долларов (понятно, что это удовольствие доступно лишь богатым семьям). Большая часть снятого им во время поездки материала будет использована потом, чтобы смонтировать видеофильм о свадьбе. После этого молодожены едут в зал свадебных торжеств или же в ресторан. У входа гостей встречают нарядно одетые дети, которые приносят жениху и невесте цветы, а потом в их честь звучит поздравительная песня «Желаем счастья!», которая в КНДР играет роль «Свадебного марша» Мендельсона. Пары победнее отправляются праздновать домой.

В свадебном ритуале по-прежнему большую роль играет распорядитель церемонии – чуре. В последние годы богатые и влиятельные столичные семьи стараются в качестве чуре заполучить на свадьбу известного артиста, так что сейчас появление на свадьбах в этой специфической роли стало важным источником дополнительных доходов для артистов. Кроме того, на свадьбу приглашают и музыкантов, так называемую атмосферную группу. Разумеется, ведущий появляется на свадьбах не бесплатно – его услуги обойдутся молодоженам в несколько сотен долларов. Ведущий произносит речь, в которой должны содержаться теплые слова о новобрачных, равно как и их родителях, и обязательно – о любви и преданности стране и лично ее руководителю Маршалу Ким Чен Ыну. После этого формальная часть считается завершенной, и гости приступают к поглощению многочисленных яств, которые ожидают их на столах. В зависимости от уровня банкетного зала стоимость свадьбы колеблется от 5 до 15 долларов на человека. В самом дорогом из пхеньянских банкетных залов, который находится в «Корё», главной интуристовской гостинице города, банкет стоит примерно 20 долларов с человека (деньги немалые, но и кормят там вкусно – довелось отведать). На празднестве не только едят, но и поют, и танцуют – публику разогревают профессиональные артисты.

На свадьбу принято дарить подарки – иногда вещи, но чаще деньги. Считается, что гость должен внести сумму, которая превышает примерную стоимость затрат на его участие в банкете, так что речь идет обычно об эквиваленте 10–30 долларам, в зависимости от размаха торжества. Богатая свадьба в 2019 году обходилась организаторам в 1500–2000 долларов – примерно в пять раз дороже, чем в 2000 году.

Ну а в целом свадьбы в Пхеньяне все больше отражают происходящие в стране при Ким Чен Ыне перемены – в первую очередь, пожалуй, все более заметное имущественное расслоение, которое при этом сопровождается ростом уровня жизни почти всех социальных слоев. Богатые богатеют, бедные – тоже богатеют (хотя и много медленнее), и все вместе стараются жить веселее.