Глава 10

Печаль среднего возраста

За год до описываемых событий, той зимой, когда мы все переживали за свое будущее, Мэрилин пошла еще дальше и вскрыла вены. Хотя порезы были вертикальные, а не горизонтальные (разницу она погуглила в Интернете, как объяснила позже), Мэрилин не умерла. Два часа она истекала кровью, а затем села в машину и проехала полмили до ближайшей клиники. Оттуда ее быстро перевезли в больницу Саутгемптона, где она успела сделать пару звонков, а затем – в специализированное заведение.

Через день Мэрилин звонила мне и делилась подробностями. Это было ужасно. Что бы ни случилось, она туда больше не вернется, клялась Мэрилин.

Ее выпустили через десять дней. Из Австралии прилетел брат и забрал ее в Сидней. Только там Мэрилин наконец поставили правильный диагноз: биполярное расстройство. Вполне логично: такой же диагноз был у ее отца. Сперва Мэрилин отказывалась принимать свою участь, плакала, стыдилась. Доктор объяснил ей, что это всего лишь болезнь, как диабет. Тысячи диабетиков научились справляться со своим диагнозом с помощью лекарств.

Мэрилин решила изменить свою жизнь. Бросила пить, начала заниматься спортом, регулярно ходила к психоаналитику и стала выглядеть гораздо лучше.

Еще она привела в порядок свой дом, стоящий на вершине холма, – беленький, с фиолетовой дверью (фиалки – ее любимые цветы). Мэрилин много занималась своим садом и каждое воскресное утро прилежно посещала курсы садоводов, как истовый прихожанин посещает свою церковь. Поначалу я ходила с ней, но в итоге сдулась после часовой лекции о правильном поливе растений, однако Мэрилин упорствовала и результаты в конце концов окупились.

Теперь мы наконец могли нормально разговаривать друг с другом после того ужасного скандала. Судя по всему, тогда Мэрилин находилась в маниакальной стадии.

Уверена ли она насчет замужества? Зачем ей это, если нет необходимости?

– Потому что я наконец его нашла, – ответила Мэрилин. – Своего мужчину.

Итак, они с МНБ уехали в Италию. Оттуда Мэрилин вернулась с бриллиантовым кольцом на пальце, хотя и настаивала, что официально они пока не помолвлены.

Прошло три месяца. Мэрилин выглядела вполне счастливой, все вокруг замечали положительные изменения. Она много работала, держала форму. На вечеринках, куда мы иногда ходили вчетвером, она с обожанием смотрела на своего МНБ.

А потом, как это обычно бывает, мы с Мэрилин стали видеться реже. Она собиралась сдавать дом на лето и все свободное время занималась подготовкой.

Лишь в начале июня мы с Китти и Сэсси сравнили показания и поняли, что от Мэрилин давно не было вестей. Я думала, что знаю, в чем дело: Мэрилин заболела. Недавно она отменила встречу в последнюю минуту: сказала, что плохо себя чувствует.

Мы попытались дозвониться – никто не брал трубку. Через пару минут пришла эсэмэска: отменили ее медицинскую страховку, не знаем ли мы хорошую страховую компанию?

У Мэрилин нередко бывали проблемы со страховкой. Одинокая женщина, свой бизнес, нелады со здоровьем, финансовые неурядицы… Сэсси отправила ей кое-какие рекомендации.

Прошел еще один день. Мэрилин написала, что МНБ поможет ей разобраться со страховкой и что волноваться нет причин.

Мы, конечно, волновались. С другой стороны, теперь Мэрилин была не одна: судя по машине, стоявшей возле дома, она гостила у своего МНБ. Я точно знала, потому что каждый день проходила мимо по пути на пляж – тот самый пляж, где Мэрилин собиралась праздновать свадьбу.

В субботу, проходя мимо, я подумала: может, зайти? Впрочем, нет, невежливо вламываться в дом к ее бойфренду без приглашения.

В воскресенье после обеда я заметила, что машина больше не стоит у дома. Видимо, съемщики уехали, и Мэрилин вернулась домой. Я позвонила, но попала на автоответчик.

Перед сном я позвонила еще раз. Автоответчик был полон. Странно, Мэрилин всегда проверяет сообщения…

Я решила заехать к ней на следующее утро, однако мне так и не удалось. Помешала странная цепь событий, которую я и по сей день не могу объяснить.

Я проснулась поздно и задумала съездить по делам на велике, благо погода стояла отличная. Я выписала несколько чеков, наклеила марки на конверты и сунула их в велосипедную сумку вместе с кошельком и телефоном.

Сперва нужно было зайти в банк. Я вытащила из сумки кошелек, зашла в здание и сунула карточку в банкомат.

«Транзакция отменена».

Меня охватило недоброе предчувствие.

– Что за черт! – набросилась я на служащего. – У меня что-то с карточкой!

– Наверное, технические неполадки, – вздохнул тот.

Не тут-то было! Мы перепробовали все банкоматы, потом кассир пыталась провести транзакцию на компьютере. Никто так и не понял, в чем проблема; пришлось все делать вручную.

Я вышла из банка в смятении. На ступеньках меня окликнул молодой человек.

– Привет, Кэндес! Как жизнь?

– Отлично… – пробормотала я в растерянности.

Кто это вообще? Откуда он меня знает?

– Узнал твой велик снаружи.

Так, понятно – продавец из магазина велосипедов.

– Отличная погода для катания! – заметил он.

– Что правда, то правда, – отозвалась я.

Настроение снова поднялось. Инцидент в банке – несущественная мелочь, не стоит обращать внимания. Сейчас заеду на почту, а потом к Мэрилин.

Подойдя к велосипеду, я заметила, что «молния» на сумке открыта. Я ведь ее так не оставляла, правда же? А может, просто не запомнила?

Я заглянула в сумку и охнула: пусто!

Точнее, пропали все счета. Телефон, как ни странно, на месте.

Что произошло? Меня ограбили? Тогда почему не взяли мобильник?

У перекрестка дежурил полицейский, молодой краснощекий юноша. Я подошла к нему.

– Простите, вы, случайно, не видели – никто не подходил вон к тому оранжевому велосипеду?

Тот покосился через плечо.

– Нет.

– Вы уверены?

– Да.

– Кажется, меня обокрали.

Тут полицейский начал проявлять некоторый интерес: подошел ближе, снял с пояса рацию и поднес ко рту, словно готовясь сообщить о преступлении.

– Что взяли? – уточнил он.

– Почту.

– Почту?

– Счета на оплату.

Парень опустил рацию.

– Кому нужны счета на оплату?

Я попыталась объяснить:

– То есть не сами счета, а чеки на оплату. Такие, знаете, которые выписывают. Там еще марки наклеены…

– Ну и кому нужны эти чеки?

Я вдруг поняла, как выгляжу со стороны: пожилая взлохмаченная тетка в неоновом защитном жилете на оранжевом велике утверждает, что кто-то украл ее счета.

Да уж…

– Наверное, дома забыла, – прошептала я, пятясь назад.

По дороге домой я перебирала в памяти эту странную цепочку событий. Казалось, их объединяет силовое поле разрушительной энергии хаоса.

И тут я вдруг вспомнила, что уже чувствовала нечто подобное ранее – в день, когда умер Тако.

Вернувшись домой, я поставила велик в гараж и проверила телефон: пропущенный звонок от Стейси, одной из подруг Мэрилин.

Я еще подумала тогда: с чего вдруг Стейси мне звонит?

И тут до меня дошло.

Мэрилин покончила с собой в ночь с воскресенья на понедельник. Записки не оставила, только завещание: распорядилась, чтобы ее тело кремировали.

И все. Никакой церемонии, ничего. Лишь коробка, полная пепла.

Сперва из города приехали близкие друзья и родственники. Состоялась мучительная, неловкая поминальная служба, и все разъехались, оставив нас с Китти, Сэсси и Куини.

Потеря ощущалась во всем, буквально в мелочах. Казалось, Мэрилин прямо сейчас войдет в комнату с ноутбуком под мышкой и большим кожаным рюкзаком через плечо (хоть она и переехала в деревню, однако «тащуна» из себя так и не вытравила).

Горе поглотило нас, висело над нами словно тяжелая, мрачная туча. Не было сил двигаться, дышать… Мы приезжали друг к другу, садились у кухонного стола и тупо смотрели в стену.

Мы бесконечно задавали один и тот же вопрос: почему?

Мэрилин была влюблена, собиралась замуж; ее ожидало счастливое будущее с МНБ; дела у нее шли хорошо… Может, слишком хорошо, и она самонадеянно решила отменить прием лекарств? Единственное объяснение, пришедшее нам в голову.

В тот проклятый месяц случился какой-то небывалый наплыв смертей и суицидов. Большей частью это были женщины за пятьдесят вроде Мэрилин, у которых внешне все вроде бы хорошо. Однако если присмотреться, на заднем плане мелькали разные проблемы: финансы, отношения, здоровье. И самое главное – страх, чистый, беспримесный страх за свое будущее. Боязнь, что ты оказался неудачником, что никто больше тебя не полюбит… Что ты один на всем белом свете, никому до тебя нет дела, и будет еще хуже… Что нет никакого светлого будущего, за которым можно укрыться.

Эти страхи заползали в наши кости, словно промозглый зимний холод. Мы волновались за себя и за других. Когда ты одинокая бездетная женщина вроде Мэрилин, трудно понять, что тебя ждет впереди, – нет никакого готового сценария.

Прошло время. Хотя мы больше не упоминали Мэрилин каждый день, я не могла перестать о ней думать. Отправляясь на пляж, я проезжала мимо дома ее МНБ, вспоминала те последние выходные, пыталась представить, что она чувствовала…

Иногда маршрут пролегал мимо дома Мэрилин. Ее маленькая белая машина все еще стояла на своем месте, там же, где всегда. Невозможно было не представить Мэрилин, сидящую на диване: на большом кофейном столике – рабочий ноутбук, рядом – телефон…

Иногда я притворялась, будто Мэрилин все еще жива, просто уехала на пару месяцев и скоро вернется, а я ей расскажу всякие новости. Например, что мы с МНБ до сих пор вместе, а Тильда Тиа бросила ходить на свидания и сосредоточилась на карьере, но все еще надеется когда-нибудь встретить свою половинку. А Сэсси купила новый дом на нашей любимой улице, прямо напротив дома Китти на другом берегу. Идут разговоры о том, чтобы устроить вечеринку с досками для плавания, хотя мы прекрасно понимаем, что этого не случится: Сэсси ненавидит купальники, а Китти вообще отказывается заниматься спортом.

Настал день, когда ее машина исчезла.

Вот и все, печально подумала я.

Хоть и не совсем.

У нас с Сэсси остался прах Мэрилин.

Брат Мэрилин отдал его МНБ, а тот передал часть нам. Пепел хранился в прозрачных пластиковых контейнерах, которые Мэрилин, прирожденный организатор, отдала ему, расчищая дом перед летней арендой.

– Возьми, – сказала она. – Когда-нибудь пригодится.

Теперь контейнеры с пеплом хранились у Сэсси в гостиной, в большой серебряной урне. Сам пепел темно-серый, с белой крошкой – видимо, фрагменты костей. Сэсси каждый день проходила мимо.

Где-то раз в неделю она звонила мне:

– Надо покончить с этим делом.

Наконец ясным сентябрьским днем (наверное, в такой день Мэрилин надеялась выйти замуж), вместо того чтобы разбрасывать лепестки роз, мы должны были развеять прах.

По крайней мере, мы так думали.

Ко мне приехала Тильда Тиа.

– Ну, как ты?

– Нормально, – ответила я, хотя смерть Мэрилин была уже второй потерей за последние полгода (включая отца).

Разумеется, мои потери вовсе не уникальны. Два месяца назад у Тильды Тиа умерла от рака подруга детства. Тильда была с ней в тот момент, держала за руку.

Мы обнялись.

Вот чему нас учит ПСВ (в числе прочего) – принимать потери и двигаться дальше.

Мы дошли до нового дома Сэсси, где встретились с Китти, которая недавно узнала, что станет бабушкой, и Куини, чья дочь поступила в колледж.

Мы поговорили о том, как здорово было бы, если б Мэрилин сейчас была с нами, как рада была бы видеть всех вместе. Что – отчасти благодаря ей – мы все живем в одной деревне.

Затем мы дошли до пристани, где Мэрилин впервые сошла с парома три года назад. По замыслу, каждая из нас должна была взять пригоршню праха, а когда пепел развеется, мы зажжем бенгальские огни.

И тут случилась заминка: края контейнеров забились пылью и не хотели открываться, как мы ни дергали.

Какое-то время мы стояли в растерянности, не зная, что предпринять. Очень похоже на Мэрилин, согласились мы: она всегда была упрямой, делала все ровно наоборот. Честно говоря, то же самое можно сказать о каждой из нас.

– Это знак, – задумчиво произнесла Куини. – Она не хочет уходить.

И мы вернулись домой с прахом Мэрилин.

Я почувствовала облегчение: не лежит у меня душа к этому развеиванию, уж не знаю почему.

За неделю до того я случайно встретила на пляже МНБ Мэрилин. Он только что получил результаты вскрытия: Мэрилин исправно принимала свои таблетки.

Иными словами, она все делала правильно, только этого оказалось недостаточно. Мы никогда не поймем причину ее поступка.

Однако это не единственная тайна. Оставалась еще загадка конвертов со счетами, пропавших в день смерти Мэрилин. Кто-то их все-таки отправил, и это была не я, поскольку вскоре мне начали звонить сердитые кредиторы по поводу чеков, которые пришлось отменить.

В голову приходят странные мысли: уж не замешана ли тут Мэрилин? Или ее дух?

Мы снова собрались за кухонным столом, и я внезапно поняла одну простую вещь: сейчас мы нужны друг другу больше, чем когда-либо.

Мы будем держаться вместе.