Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
– А где вы живете? – спрашивают знакомые.
– В Верхнем Ист-Сайде, – отвечаю я, и они выразительно закатывают глаза.
Верхний Ист-Сайд – это не круто. Скучно, все рано закрывается, слишком много мам с колясками и пожилых людей, и поэтому никто не хочет здесь селиться. С другой стороны, благодаря отсутствию хипстеров и прочих интересных личностей тут вполне доступная арендная плата.
К сожалению, это единственная доступная вещь в моем районе.
Это открытие я сделала на второе утро, когда отправилась на прогулку. Не прошла я и полквартала, как наткнулась на витрину с очками и подумала, что новая пара не помешает.
Стены, отделанные деревянными панелями, витрины, декорированные ящиками с сигарами… Больше похоже на клуб джентльменов, в котором случайно продают очки. Ко мне подошел элегантный молодой человек. Я указала на пару в роговой оправе, сняла свои очки и примерила, но не смогла понять, как я выгляжу: без очков я слепая, как Хрюша в «Повелителе мух».
– Ну, не знаю… А сколько они стоят?
– Три тысячи долларов, – небрежно ответил продавец, словно это была стандартная цена по всему миру.
«Три тысячи? Опять?»
– Плюс стоимость линз – еще по тысяче за каждую.
Другими словами, пять тысяч долларов за очки.
– Супер! – отозвалась я, растянула губы в улыбке и бочком-бочком отползла в сторону выхода.
Я покинула магазин, охваченная чувством неловкости. Я здесь не к месту, и все вокруг это понимают.
«Мир Мэдисон» между Пятой авеню и парком – пещера Аладдина, наполненная золотом и серебром, бриллиантами и дорогими часами, туфлями из крокодиловой кожи и платьями, вручную расшитыми драгоценными камнями. В «Мире Мэдисон» женщины одеваются по последней моде и дефилируют по улице, словно по самому крутому на свете подиуму.
Они знают, что я – чужак, незаконно вторгшийся на их территорию. Меня выдают мятые хлопковые брюки, удобные и практичные; волосы, давно не тронутые феном и щипцами, но самое главное – гавайские шлепанцы.
Что ж, придется заново учиться одеваться.
Казалось бы, чего проще: зайди в любой магазин на Мэдисон-авеню и купи себе что-нибудь. Однако шопинг в «Мире Мэдисон» так не работает. Это сложный процесс, подразумевающий взаимодействие с другими людьми, которые сами решают, продавать ли тебе свои товары, можешь ли ты их себе позволить, и даже – имеешь ли ты право в них показываться. Делать покупки в «Мире Мэдисон» – примерно то же самое, что пытаться устроить ребенка в частную привилегированную школу.
Хотя, пожалуй, возня с частной школой где-то приятнее: тебе не приходится раздеваться перед незнакомыми людьми. Однако сначала надо еще найти, что примерить.
Это не так-то просто, как может показаться на первый взгляд. Зачастую дорогая одежда прикована к вешалке цепью, словно лошадь на учебной конюшне. Это вовсе не для предотвращения кражи, особенно если учесть, что такую вычурную одежду не спрячешь в обычной сумке. На самом деле цепочка служит суровым напоминанием о том, что вам вообще не следует прикасаться к одежде, – не вашего ума это дело. Для того, чтобы вы смогли получить хоть малейший шанс ее примерить, требуется помощь специального «конюха».
Если на данном этапе вы еще не заробели, не расслабляйтесь – вас ждет примерочная, обставленная дороже, чем вся ваша квартира. Парочка диванов, декоративные подушки. Так и представляешь себе какую-нибудь сказочно богатую даму, устраивающую здесь светское чаепитие…
И тут мы переходим к лучшей части шопинга в «Мире Мэдисон»: здесь можно выпить. Большинство магазинов подают клиентам шампанское, и притом совершенно бесплатно, в отличие от заоблачных ресторанных цен.
Кстати, шампанское вам еще как понадобится – для храбрости. Кроме диванов в центре примерочной наверняка будет возвышаться подиум, а вокруг – зеркала. Собственный критический взгляд вы еще как-то переживете, но вот пристальное внимание всего персонала… Пока вы переодеваетесь, обязательно раздастся неумолимый стук в дверь: «Ну, как вы тут?»
На самом деле «конюх» хочет спросить: «Как там наши вещи?»
Однако на этом испытание еще не окончено. Если вам все-таки удалось что-то подобрать, на очереди проблема непосредственно покупки. Во всем мире это решается нажатием кнопки – но только не в «Мире Мэдисон»!
По необъяснимой причине здесь процесс оплаты занимает не меньше пятнадцати минут. Измученные ожиданием, вы в полуобмороке валитесь на какой-нибудь диван, а продавцы исчезают в задней части магазина, чтобы совершить некие загадочные манипуляции.
Затем наступает время оплаты, и цена всегда оказывается дороже, чем вы думали (и втайне боялись!). В «Мире Мэдисон» зайти в магазин все равно что зайти в казино: никогда не угадаешь, сколько потеряешь.
Однако за блестящими витринами с драгоценностями, изящной кожей и нардами, инкрустированными перламутром, скрывается уродливый секрет: «Мир Мэдисон» катится к разорению.
Этот рефрен я слышала много раз – от продавщиц, куривших у входа в магазины, до бармена в «Италии».
С другой стороны, не все так плохо: грядут крупные распродажи. Каково первое правило бизнеса? Если вещь никто не покупает, значит, она слишком дорого стоит.
Первую остановку я решила сделать в «Ральф Лорен»: там часто бывают неплохие акции. Год назад я купила у них единственную приличную вещь из теперешнего гардероба – байкерскую кожаную куртку с восьмидесятипроцентной скидкой. Я носила ее постоянно, и в тот день тоже случайно оказалась в ней.
Пока в реальном мире сутки напролет крутят ужасные новости, в модном магазине словно переселяешься в другое измерение, на другую планету, где ничего плохого не случается. Пахнет конфетами, играет приятная музыка, смутно знакомый мотив, от которого чувствуешь себя моложе, будто вся жизнь впереди и ты еще не вылупилась из яйца…
Впрочем, ощущение длилось недолго.
Меня моментально окружила флотилия продавщиц, узнавших куртку.
– Помню эту куртку с прошлого сезона! Она мне так нравилась!
– А вы уже видели модель нынешнего сезона?
– Э-э, нет… Мне пока одной хватает…
Из вежливости пришлось рассматривать куртку, которую сняли с вешалки и держали передо мной на вытянутых руках, будто новорожденного ребенка. Я покосилась на этикетку: пять тысяч долларов. Теперь понятно, зачем продавщицы на меня набросились: откуда ж им было знать, что я ни в жизнь себе такую не позволю?
Я бросила робкий взгляд в сторону выхода, надеясь сбежать потихоньку, однако продавцы решительно преграждали путь. Видимо, не врут про грядущее разорение, если они так отчаялись, что готовы на все.
Главный вопрос – насколько? И что они станут делать, когда поймут, что я – «фальшивый» покупатель? Я представила себе сцену из «Вторжения похитителей тел» и попыталась ускользнуть на второй этаж, однако продавцы последовали за мной.
– Вам что-нибудь показать?
Мое внимание привлекло самое блестящее пятно в зале – огромное бальное платье из тюля. Я поспешила к нему, надеясь спрятаться за широкими юбками.
Бесполезно.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Да так, просто смотрю… – пробормотала я.
– Что бы вы хотели узнать?
– Сколько стоит платье?
Продавщица подошла к манекену и перевернула этикетку. Я задержала дыхание и быстренько подсчитала в уме: двадцать лет назад это платье стоило бы тридцать пять тысяч. Учитывая инфляцию, сейчас оно должно стоить около пяти тысяч плюс так называемый налог на богатство – цена, которую человек платит за то, что богат. Вообще большинство людей не понимают одной простой вещи: богатые обожают надувать богатых. Чем больше у богача денег, тем выше поднимаются в цене вещи, которые ему приходится покупать, чтобы доказать свою причастность к «кругу избранных»: яхты, особняки, одежда.
Значит, учитывая налог на богатство, платье будет стоить примерно восемь тысяч.
А вот и нет.
– Двадцать тысяч долларов, – назвала цену продавщица.
Я так и охнула. Получается, налог на богатство составляет двенадцать тысяч! Такое платье могут позволить себе только баснословно богатые люди, а это всего лишь 0,01 процента населения страны.
– Двадцать тысяч! – выдохнула я. – За эти деньги можно купить машину! Кому такое по карману?
Продавщица оглянулась по сторонам, убеждаясь, что нас никто не слышит:
– Вы удивитесь…
– И кому же?
– Не могу сказать, – прошептала она. – Хотите примерить?
Я покачала головой.
– Нет. Я-то уж точно не смогу себе позволить. К тому же мне его некуда носить.
– Никогда не знаешь, как жизнь повернется, – философски резюмировала продавщица.
Вот она, мантра вечной надежды: «Купи платье, забери домой – кто знает, может, на этот раз сработает и твоя жизнь волшебным образом изменится?»
Уже целый месяц я хромала в старых лакированных «лодочках»: в них было еще как-то терпимо в отличие от остальной моей обуви. Можно продержаться пару часов, прежде чем глаза полезут на лоб от боли.
«Все, – сказала я себе наконец, – больше не могу!»
Пора покупать новые туфли. А раз у меня не так много денег, чтобы швырять их направо и налево, придется рассматривать обувь как полезную инвестицию.
А это значит, что туфли должны быть базовым элементом гардероба и подходить ко всему – от брюк до коктейльного платья. А еще они должны хорошо сидеть на ноге, чтобы в них можно было долго ходить.
И я уже приметила подходящие: черные замшевые туфли на платформе, сверху розетка. Несмотря на розетку, в них чувствовалось что-то солидное, почти военное.
Разумеется, нельзя просто зайти в магазин, примерить и купить – это же «Мир Мэдисон»! Как и с «Ральфом Лореном», существует некий протокол. Продавцы обуви обращаются с вами куда ласковее, если вы приходите к ним в дорогих туфлях. Логика проста: если у вас есть дорогая пара, значит, вы можете себе позволить и другую.
С этой целью я раскопала дизайнерские ботинки на плоской подошве, купленные еще до отъезда из города. Вообще ботинки не мой тип обуви, просто я тогда была слегка не в себе: только что развелась и не очень понимала, как жить дальше. Продавец, молодой человек в хорошеньких кудряшках, с глазами веселого щенка, упомянул, что эти самые ботинки надевала Николь Кидман в рекламе, и указал на постер.
С плаката на меня смотрела женщина, которая знает, чего хочет. Не печальная, не одинокая, не в депрессии… женщина, которая распоряжается своей судьбой.
Я купила ботинки и попыталась в них ходить, однако пропорции оказались искажены: ноги выглядели короче, а ступни – больше. Длинные, узкие, противные и, конечно, адски жмут. Я пару раз их надела и забросила на антресоль.
До сегодняшнего дня.
Разумеется, эти паршивцы до сих пор жмут.
Я приковыляла в магазин, натянув на лицо улыбку. Обувной отдел располагался в самом дальнем конце. Пятидесятифутовая прогулка мимо одежды, которую я не могу себе позволить, мимо нуворишей из Кремниевой долины, которые могут, и, наконец, мимо продавцов, которые прикидывают, стоит ли обращать на меня внимание.
– Кхм… Покажите мне вон те туфли, с витрины?
Как обычно, продавщица спросила, какие туфли, словно оттесняя меня назад, к витрине, а значит, и к выходу. Я могла бы спокойно выйти из магазина (иногда я так и делала). Пришлось вернуться ко входу.
А туфель там не было.
Оказалось, они настолько популярны, что вот прямо сейчас другая покупательница примеряет единственную пару моего размера – восемь с половиной.
Не знаю, что там отобразилось у меня на лице, но продавщица вдруг сжалилась:
– Вообще-то они маломерки. У нас есть девятый размер. Может, и подойдут…
Женщина, примерявшая мою пару, выглядела как классическая леди из «Мира Мэдисон». На вид слегка за сорок, хотя, возможно, и старше. Типичный «Мэдисон блонд»: не слишком платиновый, не слишком золотой; живенько, но не кричаще. Волосы не слишком длинные, не слишком короткие, средней густоты… Одним словом, типичная в этом кругу прическа, подходящая многим типажам: с ней они так походят друг на друга, что их путают даже собственные мужья.
Короче, неважно. Главное, «Мэдисон блонд» – вдохновляющий, доступный и располагающий цвет. Его носительницы сразу чувствуют внутреннюю связь и быстро становятся друзьями, тем более что у них наверняка имеется общая знакомая из того же круга.
Если я хочу стать своей в «Мире Мэдисон», надо придерживаться стиля. Это значит, если блондинка покупает туфли, мне они тоже нужны.
Вернулась продавщица: у них остался лишь размер девять с половиной – мне точно будут велики.
– Все равно примерю: ну а вдруг, – парировала я с типично женской надеждой на чудо, вопреки всему.
Продавщица с сомнением протянула мне коробку.
Я извлекла туфли из коробки, поставила на ковер и обулась, затем медленно поднялась с дивана. Туфли, легкие и изящные на витрине, оказались огромными и неуклюжими. Чтобы топать в таких по неровному тротуару, обходить решетки и прочие городские препятствия, потребуются мускулистые ноги спортсменки.
Я сделала шаг вперед, затем еще один. Туфли выглядели великолепно, и все в магазине это знали.
– Но они же вам велики! – воскликнула продавщица.
Что правда, то правда: между пяткой и задником туфли виднелась щель в одну восьмую дюйма.
– Давайте я позвоню в наши филиалы – может, у них найдется девятый размер? – предложила продавщица.
– Нет, спасибо, – отказалась я. – Все отлично, я могу в них ходить.
Триумфальная добыча «правильных» туфель, видимо, задела в мозгу некий триггер, и я ударилась в шопинг. Когда стало ясно, что на углу собираются закрыть модный магазин и устраивают распродажу с пятидесятипроцентными скидками, мне вдруг понадобилась куча вещей, о которых я раньше не задумывалась: кожаные перчатки, кисти для макияжа, шесть бутылок шампуня по стандартной цене сорок долларов…
Предпоследней безумной покупкой была пара ярко-розовых неопреновых ботинок. Я убедила себя в том, что они изготовлены из практичного материала – ведь из неопрена делают тапочки для плавания, – а значит, более комфортные и уж всяко дешевле кожаных.
Сказать по правде, ботинки были не совсем практичны. Цвет так и кричал: «Посмотрите на меня!» В реальном мире такое себе могут позволить разве что модели – ну или хотя бы молодые привлекательные девушки. С другой стороны, я жила не в реальном мире, а в «Мире Мэдисон», в модном квартале. Вдобавок к «Мэдисон леди» и настоящим моделям здесь присутствовал еще один типаж: женщина в возрасте, стиль которой в любом другом месте считался бы странным и неуместным.
Вдоль по улице фланировали дамы в неоновых одеяниях и блестящих золотых украшениях. Черная кожа с головы до ног, ядовито-зеленые спортивные костюмы с кроссовками на платформе, блестки и полосатые брюки, напоминающие цирк. А волосы! Крашеный блонд с яркими вкраплениями розовых, зеленых и голубых прядей, словно хвост у павлина. Эти «птички», совсем как в пословице, любили кучковаться вместе. Я часто видела, как они курили у фонаря или сидели на террасе ресторана, поедая разноцветные макаруны.
Впрочем, эти женщины не принадлежали к «Миру Мэдисон». Настоящие «Мэдисон леди» не стали бы громко смеяться на публике или визжать в телефонную трубку. И самое главное, они не курят сигареты, особенно на улице.
Однажды любопытство пересилило. Я подошла к кучке, собравшейся перед магазином, стрельнула сигарету и встала покурить неподалеку, навострив уши.
Это были русские, ну или русскоговорящие.
Уже интересно… Достоверный источник из «Мира Мэдисон» шепнул мне, что русские большей частью ответственны за резкий скачок налога на богатство. Это они могут позволить себе купить платья за полную цену, которую задирали магазины.
Тем временем принцессы с Парк-авеню, бывшие жены американских миллиардеров, негодуют: даже они считают, что двадцать тысяч долларов за вечернее платье – слишком много.
А теперь русские наводнили «Мир Мэдисон» – и не только ради платьев.
Тем временем, не имея никакой определенной самоидентификации, я мало-помалу превратилась в старый городской типаж: в «тащуна».
Давненько мне не приходилось выступать в этом амплуа, но я его хорошо помню, и отнюдь не с любовью. Таскаешь с собой работу, обувь – да что там, всю жизнь! – в сумках размером с картофельный мешок или в продуктовых пакетах. Сутулясь от тяжести, пробираешься в городской грязи, лавируешь среди мусора, уворачиваешься от колясок и посыльных на великах, вверх и вниз по эскалаторам, по вытертым до опасной гладкости ступенькам в метро. Таскаешь свое барахло с работы в бар, из бара в клуб и, наконец, из клуба домой, в свою крошечную студию. Спина болит, ноги стерты, но ты продолжаешь таскать, надеясь, что в один прекрасный день ситуация волшебным образом изменится и тебе больше не придется волочить все с собой.
Мой «таскательный» маршрут часто проходил мимо группы русской молодежи, тусовавшейся на ступеньках перед магазином. У них был небрежный вид людей, которые выглядят лучше тебя и прекрасно это осознают. Иногда они включали музыку, но чаще просто смеялись и задирали прохожих. Однажды я видела, как они гнались за какой-то женщиной до самого угла, кричали ей вслед, что могут помочь ей избавиться от «грустных глаз».
Время от времени из магазина выходил какой-то мускулистый парень – видимо, начальник – и орал на них, чтобы шли работать, а именно: раздавать бесплатные образцы крема.
Нет уж, спасибо.
Ненавижу, когда суют пробники. Ненавижу вступать в разговоры с незнакомцами. До поры до времени мне удавалось их избегать, пока однажды какая-то девушка не крикнула мне вслед: «Эй, у тебя клевый прикид!»
Тут-то я и замерла как вкопанная.
В конце концов, кто, как не эта молодежь, разбирается в стиле? Торчат здесь целыми днями, наблюдая за модниками «Мира Мэдисон».
Мало-помалу я завязала с русскими мимолетное знакомство. Если я была в хорошем настроении, то проходила мимо, брала пакетик крема и болтала о своих собаках; если в плохом, то переходила на другую сторону улицы. Иногда я подмечала, как они приглашают женщин заходить в магазин, однако меня ни разу не позвали. Видимо, для их крема я недостаточно хороша.
Настал день, когда я чувствовала себя особенно паршиво, даже не хватало сил перейти на другую сторону улицы. В голове барабанной дробью стучал кризис среднего возраста – ну, вы знаете, как это бывает: все кончено, жизнь покатилась под горку, больше ничего хорошего со мной не случится… Наступает возраст, который отберет у меня всю радость, а взамен оставит лишь бессмысленное существование.
А еще в тот день я была нагружена сверх обычного.
– Куда спешишь? – окликнула меня девушка, которой понравился мой «прикид». Кстати, она была не русская, а гречанка, и самая дружелюбная из всех.
Я остановилась. Мне почему-то захотелось объясниться: «Да нет, никуда особенно не спешу».
– Тебе надо расслабиться, – сказала другая.
Что правда, то правда – мне действительно нужно расслабиться.
– Куришь? – спросил парень, самый высокомерный из всех (может, оттого что выглядел как модель), и протянул мне пачку иностранных сигарет.
Раньше мне сигареты не предлагали. Я подумала, что отказываться невежливо, и взяла. Может, они хотели со мной подружиться?
– Ты, наверное, слишком много работаешь, – продолжала гречанка. – Слушай, я хочу сделать тебе специальное предложение.
– Правда?
– Хочешь избавиться от мешков под глазами?
«Ну еще бы!»
Девушка покосилась на «модельного» парня, в поисках одобрения, словно он работал вышибалой в этом тайном клубе.
Тот оглядел меня с головы до ног, вскинул брови, как бы намекая, что я безнадежна, и кивнул.
Меня впустили внутрь!
Интерьер не разочаровал: кругом все белое, блестящее, словно декорации на Бродвее. Мраморные ступеньки с золотой отделкой вели наверх, к небольшому возвышению, напоминавшему сцену; на деле там располагалась касса.
Я сразу поняла, что совершила ошибку: все здесь слишком дорого для меня.
– Извините, я не могу…
– Да ладно, это займет всего пять минут!
Я встала на дыбы. Пять минут в «Мире Мэдисон» означали минут пятнадцать-двадцать.
– У вас не найдется пяти минут? – удивилась девушка. – Всего пять минут, чтобы хорошо выглядеть для своего бойфренда!
Я засмеялась:
– У меня нет бойфренда.
– Так появится после нашей процедуры!
Она запихнула меня в кресло у окна, сняла с меня очки и похлопала по лицу, словно кролика.
– Ути какая миленькая! – засюсюкала она. – И в кого вы у нас такая хорошенькая?
Вопрос был риторический, наверняка его задают всем женщинам, попадающим в это кресло. Меж тем девушка достала из шкафчика гигантский шприц, выдавила полоску густого бежевого крема и нанесла мне на левое веко.
Результат напоминал научно-технические фокусы вроде тех, где крошечные динозавры разрастаются в воде, увеличиваясь в тысячу раз, только наоборот: исчезли мешки и морщины, кожа под глазами разгладилась как по волшебству.
У меня тут же поднялось настроение. Если так легко избавиться от мешков, то, глядишь, и от остальных морщин получится. Свежее лицо, новая жизнь… Может, еще не все потеряно? Может, еще не под горку?
Голос с акцентом вернул меня на землю:
– А вы знаете, что у нас сегодня действует специальная акция? Покупаете крем за четыреста долларов и получаете бесплатную процедуру по уходу за лицом, – объявил мальчик-модель, подошедший оценить результаты.
– Процедуру, говорите? Это значит, на все лицо?
Я принялась разглядывать кожу вокруг глаз. Если такие чудеса можно сотворить с остальной частью лица… Мне отчаянно захотелось попробовать.
Ну я и купила этот волшебный крем за четыре сотни и записалась на процедуру на следующий день в три часа.
– Вам повезло, – заметил парень постарше. – Завтра у нас работает Кристал, она вами займется.
– А кто такая Кристал? – спросила я.
– Она творит чудеса!
– Она просто богиня!
– Она – мать Тереза!
И они принялись расхваливать таинственную русскую женщину по имени Кристал.
– В общем, вы должны делать все, что она вам скажет! – подытожил парень.
Господи, во что я ввязалась?
На следующее утро я проснулась с твердым желанием выпутаться из этой ситуации. Видимо, русские предвидели такой исход, поскольку ровно в девять утра позвонили из магазина, чтобы подтвердить запись. Девушка еще раз подчеркнула, как мне повезло попасть к Кристал и как та изменит всю мою жизнь.
У меня не хватило духу отменить встречу.
Я ожидала, что процедура будет высокотехничной и немножко медицинской. Вместо этого меня подвели к очередному стенду с косметикой и посадили на вращающийся стул. Видимо, на моем лице отчетливо читался скепсис, поскольку вся команда вновь принялась восхвалять добродетели Кристал – настоящего гения по части косметологии. Парень постарше еще раз подчеркнул, как мне повезло, что Кристал оказалась в Нью-Йорке, поскольку здесь ее почти не застать.
– А где же она бывает?
– Ездит по всему миру: Калифорния, Швейцария, Париж…
– И Россия, да?
Парень бросил на меня странный взгляд.
Наконец меня оставили одну. Я сняла очки, чтобы разглядеть телефон, и тут из бокового коридора вышла очень красивая блондинка. Белоснежная рубашка, черная юбка-карандаш и черные туфли. В вырезе рубашки виднелась грудь. У девушки были очень интересные глаза: светло-голубая радужка, окруженная более темным кольцом. В руках Кристал несла айпад и блокнот из тех, что продаются в универсамах. Вид у нее был самый что ни на есть решительный, она излучала целеустремленность, словно играла некую роль.
А еще у нее на подбородке был прыщ. Я приметила его, когда Кристал склонилась ко мне, разглядывая мою кожу.
Я забеспокоилась. Разве она не пользуется собственными продуктами? Кто-нибудь из них вообще пользуется этими кремами? Или, как и я, не могут себе позволить? Ни у одного из них кожа не отличалась особой ухоженностью – как, впрочем, и у меня.
Кристал выпрямилась и устремила на меня суровый взгляд.
– Что вы за человек? – спросила она вдруг.
– Э-э… То есть?
– Вы способны выдержать правду?
– Да, пожалуй…
– Наверняка все ваши друзья говорят, что вы хорошо выглядите, так?
– На то они и друзья…
– Но я не ваша подруга, – вздохнула Кристал. – Поэтому буду с вами откровенна: у вас плохая кожа.
Я почувствовала себя уязвленной. К черту друзей – Кристал права!
– За этим я и пришла – хочу выглядеть лучше.
Кристал потрогала мое лицо.
– У вас слишком много филлеров…
Эту фразу произносил каждый косметолог, а затем вкалывал еще «самую малость».
– И розацеа!
Да, и это тоже правда. Пока ничего особенного я не услышала.
Однако имелись и хорошие новости.
– Я смогу вам помочь, если вы будете меня слушаться. Мы добьемся идеальной кожи, омолодим ее лет на двадцать.
На двадцать лет? Звучит как-то неправдоподобно: физически такое вряд ли выполнимо, – однако я не была готова сдаться.
– И вам больше не понадобятся ни филлеры, ни ботокс, – добавила Кристал.
Тут я встрепенулась. Ботокс и филлеры – два столпа, на которых зиждется понятие «выглядеть моложе». Если и вправду существовал какой-то крем, работающий лучше ботокса, я бы наверняка о нем слышала.
И тут до меня дошло.
Мне же Куини об этом рассказывала! О том, как в Верхнем Ист-Сайде обрабатывают женщин, заставляя покупать кучу косметики за тысячи долларов и обещая, что им больше не понадобятся ни филлеры, ни ботокс.
Я тогда еще удивилась: неужели существуют такие легковерные дуры?
Вот сейчас и узнаем…
– Думаю, я смогу вам помочь, – продолжала меж тем Кристал и наклонилась ближе, как делает молодежь, когда им кажется, что люди старшего возраста плохо слышат. Я уперлась взглядом в ее декольте и быстро подняла глаза. – Только вы должны обещать мне одну вещь!
– Какую?
– Если я вам скажу, что делать, вы послушаетесь?
Я помедлила, прикидывая, как бы повежливее откланяться, однако в тот момент гречанка набросила на мои плечи накидку, а шею обернула полотенцем и сверху обмотала пленкой. Стул развернули так, чтобы я видела себя в зеркало.
Замотанная по уши, разлученная со своими очками, я оказалась совершенно беспомощна, а потому вытаращила глаза и приготовилась к испытанию.
– А теперь начнем процедуру, – объявила Кристал.
Быстрыми движениями она нанесла мне на лицо какую-то пастообразную массу, а закончив, отошла в сторону, чтобы я тоже полюбовалась, затем приблизила свое лицо к моему, словно мы делали совместное селфи.
– Сперва обработаем одну половину лица, потом другую – это для того, чтобы вы могли видеть разницу. Здорово, правда?
– Да-да, очень здорово…
Кристал присела на стул напротив. Мы улыбнулись друг другу.
– А долго это? – спросила я после паузы. – Сколько времени понадобится на каждую сторону?
– Минут двадцать – двадцать пять, – пожала плечами Кристал.
Я окончательно приуныла. Значит, я застряла здесь как минимум на час. Кошмар! Я вообще не фанатка косметических процедур – не хватает терпения. Что прикажете делать целых пятьдесят минут?
Впрочем, скоро и это выяснилось.
Кристал вытащила блокнот и ручку и придвинулась ближе. Я думала, она просто хочет поболтать, однако Кристал ни с того ни с сего начала задавать неудобные вопросы о моих финансах.
Сколько я трачу в год на ботокс и филлеры?
– Пару тысяч… – неуверенно предположила я.
Кристал бросила на меня снисходительный взгляд.
– Большинство тратит десять – двенадцать.
И она с деловым видом записала что-то в блокнот.
– Сколько вы тратите на ежедневный уход?
– Какой уход?
– Гель для умывания, тоник, кремы. Сколько? Тысячу в месяц?
«Нет, конечно!»
Кристал кивнула и занялась подсчетом.
– А теперь смотрите, – пододвинула она блокнот. – Вот столько вы тратите на лицо в год. А вот столько, – Кристал ткнула карандашом в другое число, – за два года.
Не хотелось искать очки и надевать их поверх маски, поэтому я сделала как обычно: притворилась, что вижу. Тем более по выражению лица Кристал было понятно, что я должна изобразить удивление пополам с возмущением. Я подчинилась.
Размашистым движением Кристал перечеркнула цифры и начала новую страницу.
– А что бы вы сказали, если бы ваша кожа улучшилась безо всякого ботокса и филлеров и вам не пришлось бы покупать крем для лица в течение двух лет за половину этой суммы? А если бы через два года ваша кожа выглядела на двадцать лет моложе даже за меньшую сумму? Что бы вы сказали, если бы я вам помогла? Сколько бы вы за это заплатили?
– Понятия не имею.
Кристал записала какое-то число и обвела, словно школьный учитель.
У меня закружилась голова. Я окончательно перестала контролировать ситуацию.
Как такое вообще могло случиться? Я взрослая женщина, я отвечаю за свою жизнь и свой кошелек. Да и потом, сколько уж там стоит этот несчастный крем?
Тем временем Кристал начала расстреливать меня вопросами о моих привычках. Насколько я дисциплинированна? Есть ли у меня программа по уходу за лицом?
– Какая программа?
– Значит, нету. Если я вам все подробно распишу, будете выполнять?
Сильно сомневаюсь. Терпеть не могу всякие там списки задач, ритуалы, процедуры, особенно бессмысленные. Нет уж, увольте! Должно быть, я просто слишком ленива?
– Ну-у… Можно попробовать, – ответила я уклончиво.
– И вы будете следовать инструкциям?
– Наверное…
– Ведь вам придется выполнять эту процедуру раз в месяц.
– Какую процедуру? – Я была совершенно сбита с толку.
– Я научу. А сейчас будем активировать маску. Вы почувствуете легкое жжение.
Кристал принялась втирать поверх маски какой-то прозрачный гель.
– Чувствуете жжение? – приговаривала она. – Чувствуете?
– Да…
– Значит, продукт работает.
– И будет эффект?
Кристал бросила на меня укоризненный взгляд.
– Конечно, будет!
И она предъявила «доказательства»: фотографии «до и после» на айпаде.
– Вообще-то мы не должны их никому показывать, – воровато оглянулась Кристал, – но для вас, так и быть, сделаю исключение.
Странный метод продаж… Если продукт работает, разве не логично показывать клиентам результаты «до и после»?
Кристал рассказала, что на фотографиях люди из маленькой сибирской деревни, где никто ни разу не пользовался кремом для лица.
– Разумеется, мы им платим, – добавила она.
Я почти не слушала, завороженно разглядывая фотографии женщин с лицами «до», похожими на сморщенное яблочко, и гладколицых королев красоты «после».
Ну ладно: положим, результаты были не такими потрясающими, но все же вполне убедительными – настолько, что я представила себе, как разглаживается мое лицо, как исчезают морщины…
Мне нужен этот крем.
Итак, я созрела для обсуждения цены, однако именно в этот момент Кристал вдруг захотелось поговорить о Боге.
– Утром я проснулась и помолилась, – заявила она. – И Господь услышал мои молитвы.
– Правда? – озадачилась я.
Опять странный маркетинговый ход… Если бы я продавала крем в «Мире Мэдисон», то вряд ли стала бы использовать Бога для привлечения клиентов.
– Вы попали сюда не просто так, а с особой целью, – продолжала Кристал.
Да неужели?
Если сидишь в кресле, обмазанная какой-то загадочной штукой, ежу понятно, что ты здесь с особой целью, и эта цель предельно проста: так или иначе выманить у тебя деньги. Они могут сделать это нежно или болезненно, но в любом случае ты не встанешь с этого кресла и не попадешь домой до тех пор, пока не откроешь бумажник и не позволишь им вытащить несколько тысяч.
И снова я спросила сколько.
И снова Кристал начала пудрить мне мозги своей математикой про «раз в два года, две трети общей стоимости». Я перебила ее и попросила назвать финальную сумму. В душе зарождалось очередное нехорошее предчувствие: Кристал отказалась произнести сумму вслух. Очень плохой знак – так делают продавцы машин. Вместо этого она написала что-то на листке бумаги, обвела ручкой и пододвинула мне блокнот.
На сей раз мне было наплевать, что я выгляжу старой. Я наклонилась и прищурилась, разглядывая мутные цифры: единица, пятерка и три нуля.
Разум отказывался складывать их воедино.
Пятнадцать тысяч?
Пятнадцать косых?
Пятнадцать тысяч долларов за крем для лица?!
Сердце бешено заколотилось о ребра. Я знала, что крем может быть дорогим, но до такой степени? На мгновение мне показалась, что меня запустили в другую вселенную. Я попыталась еще раз объяснить Кристал ситуацию:
– Простите, но я не могу себе позволить тратить пятнадцать тысяч на крем для лица.
– Но это же, по сути, семь с половиной тысяч в год!
– Простите, но я не могу себе позволить тратить и семь с половиной тысяч в год на крем для лица.
– Но это же ваше лицо! – воскликнула Кристал, словно я посягала на Святой Грааль женственности. – Ваша самопрезентация миру, ваш паспорт в жизнь!
Слово «паспорт» напомнило мне о последней фотографии на документы, сделанной полгода назад: я выглядела просто кошмарно.
Тем не менее моя решительность была сильнее неудачной фотографии.
Я глубоко вздохнула.
– Не могу.
Словно почуяв неладное, к нам подошел русский парень.
– Какие-то проблемы?
Он переводил суровый взгляд с меня на Кристал, словно строгий учитель на расшалившихся школьниц. Видимо, я выбивалась из сценария, и Кристал следовало вернуть меня в привычное русло.
– Неа, – ответила я, покосившись на Кристал. – Никаких проблем.
– Кристал изменит вашу жизнь, вот увидите! Вы должны во всем ее слушаться! – напомнил он и строго потряс пальцем.
Кристал объявила, что пришло время снимать маску.
Легче сказать, чем сделать. Процесс оказался долгим и утомительным. Разумеется, все столпились вокруг, чтобы увидеть результат, и разумеется, никакого результата не было. Впрочем, на тот момент это уже не имело значения.
Когда маску наконец сняли, я поняла, что у меня остался последний шанс вырваться на свободу. Если позволить им намазать вторую половину, я застряну здесь еще на полчаса – тридцать минут бесконечных «нет». На улицу в таком виде я уж точно не выбегу, и они тоже это прекрасно понимали, поэтому все мои возражения с ходу отметались. Русские упорно настаивали на том, что я не могу уйти, когда одна половина лица выглядит лучше, чем другая.
– У меня хорошее предчувствие, – заявила Кристал. – Я уверена, что вы попали сюда не случайно. Все, решено – я вам помогу!
– Но…
– У вас ведь есть друзья?
– Да, конечно.
– Вот что: я предлагаю вам сделку.
Я немедленно ухватилась за эту возможность. Даже если я не могу позволить себе дорогой крем, то мои друзья наверняка могут!
– Да-да, у меня много друзей, – подхватила я, – и все они, конечно же, захотят купить ваш крем. Я сразу им расскажу, как только выйду отсюда.
Однако Кристал не попалась на удочку.
– Расскажете, но не сейчас, а когда я велю.
– Не поняла…
– Никому не рассказывайте! Вы должны хранить всю информацию в тайне, пока ваши друзья сами не заметят разницы, пока не скажут: «Эй, да ты прекрасно выглядишь! Твоя кожа просто сияет!» Тогда и только тогда вы им все расскажете.
– Какая-то маркетинговая фишка, вроде «Фейсбука»?
– Я думаю, это произойдет месяца через три-четыре. – Кристал пододвинулась ближе. – Скажите честно, неужели дело и правда в деньгах?
– Ну…
– Сколько вы тратите на сумки?
– Не знаю…
У меня возникло ощущение, что мне в глаза втыкают иголки.
– Ну а туфли? Давайте так: я предоставлю вам двухгодовой запас наших продуктов по цене десяти пар туфель.
– Нет.
– Вы тратите больше денег на ноги, чем на лицо? И долго вы собираетесь так жить?
– Не знаю.
– Как насчет восьми пар?
– Хватит! – воскликнула я в отчаянии.
– Пять?
– Я не могу!
– Ну а сколько можете?
Ну, что мне было отвечать? «Нисколько»?
Я огляделась. Все собрались вокруг и уставились на нас.
– Может, две с половиной…
– Этого мало. Как насчет… – Кристал написала на бумаге очередное число и поднесла листок к моему лицу.
– Ну? – спросила она.
Я поглядела на сумму и сдалась.
– Да.
Из магазина я вышла с кошельком, похудевшим на четыре тысячи долларов, и с сумкой, потяжелевшей на двадцать фунтов. Меня нагрузили кучей разноцветных коробочек: маски, ампулы, кремы, тоники, гели, скрабы… Все это сопровождалось подробными инструкциями с мутными фотографиями.
– Значит, они тебя все-таки развели, – покачала головой Куини, когда я вернулась в деревню и все рассказала.
– Ага.
– И на сколько?
– Ну-у-у… – замялась я.
Сказать правду? Нет. Я даже себе не могла честно признаться – душа не принимала.
– Пару-тройку тысяч, – соврала я.
Я силилась найти объяснение произошедшему. Может, Кристал меня загипнотизировала? Или я просто боялась ее огорчить или разозлить?
Был и еще один момент, который я отказывалась признавать: дело в том, что мне действительно хотелось заполучить этот крем, а главное – хотелось, чтобы он принес результаты.
Мне необходимо было извлечь из этой истории хоть какой-то смысл, чтобы не горевать о полной потере времени и денег.
Использовать косметику оказалось не так-то просто. Согласно инструкции, нужно наносить жидкие маски и лежать с ватными дисками на глазах строго по расписанию.
Каково же было мое изумление, когда выяснилось: крем работает, и главное – именно так, как предсказывала Кристал!
Первые полтора месяца никто ничего не замечал, а потом я пришла на прием к дерматологу, и тот с удивлением отметил, что моя розацеа существенно сократилась. Через три месяца домработница заявила, что я выгляжу гораздо моложе и счастливее. Через четыре месяца я наткнулась на старых друзей, и те утверждали, что совершенно меня не узнали, – до того я помолодела!
Разумеется, я понимала, что эффект не будет длиться вечно. Возник вопрос: что делать, когда крем закончится?
Произошло это раньше, чем я ожидала: ровно в тот момент, когда моя кожа была на пике свежести, разом кончились три продукта. Тогда я сделала то, что на моем месте сделал бы любой разумный человек: посмотрела ингредиенты в Интернете и нашла другие кремы с таким же заявленным эффектом, но гораздо дешевле.
На какое-то время я забыла обо всей истории, пока не наступила долгожданная весна. Начало потихоньку пригревать, и жители «Мира Мэдисон» снова выползли на солнышко.
И опять в витринах сияли драгоценности, а манекены щеголяли в одежде, которую можно носить лишь в воображении.
И все же кое-что изменилось: появилось больше темных пятен, пустых магазинов с витринами, загороженными строительным картоном.
Со странным чувством облегчения я обнаружила, что русские все еще на месте и все так же задирают прохожих.
Интересно, узнают ли они меня?
– Эй, – крикнула мне гречанка. – Клевый прикид!
Я замерла. Это что, «день сурка»?
И тут я вдруг разозлилась.
– Вы серьезно? Вы что, меня не помните? Я же заходила сюда полгода назад, и меня уговорили купить крем!
– Так вы наш клиент?
Девушка смотрела с недоверием. Что это значит? Я недостаточно хороша для их магазина? Или на моем лице слишком много морщин?
И тут до меня дошло. Наверное, она не могла поверить, что я и вправду оказалась такой дурой.
– Вот, держи! – И гречанка сунула мне в руки бесплатный пробник.
Войти с помощью соц. сетей: