– Не понимаю, с чего, ради бездны, ты так разнервничалась.

Ульф Сигурссон опустил подзорную трубу и облокотился на перила, вглядываясь в воду. Ветер бойко дул им в спину, море покрылось пенистыми гребнями, корабль стремительно мчался вперед. «Черная Банши» рассекала волны, как стрела из лука мастера – гладко и прямо к прекрасному горизонту.

– Будем надеяться, что ты не узнаешь, – ответила Мия.

Они отплыли из Амая в Море Сожалений две перемены назад, но Леди Бурь и Леди Океанов до сих пор не проявили характер. «Черная Банши» отправилась покорять синие просторы с соответствующим уровнем почестей – на проводы королевы в первое плаванье пришли многие «подданные», большинство городских жителей хотели хоть мельком увидеть девушку, которая убила Эйнара Вальдира и забрала его трон.

За те шесть перемен, что она провела взаперти в Зале Мерзавцев, по Амаю разошлись красочные сплетни, и, бродя неночами по тавернам, Эклипс услышала десятки разных рассказов о том, как Мия одолела короля пиратов. Поговаривали, что она прибегла к темной магике. Вызвала его на бой один на один и голыми руками вырвала его сердце из груди. Разорвала ему глотку зубами во время грандиозного пиршества и съела его печень в сыром виде. В любимой версии Мии она соблазнила Вальдира и отрезала его достоинство – которое теперь, судя по всему, носила на шее на удачу.

Впрочем, она избежала всей этой шумихи, проскользнув на борт «Банши» под плащом из теней. Рассматривая капитанов и экипажи других кораблей, явившихся на проводы, она насчитала как минимум двадцать, которые с радостью бы перерезали глотки собственным бабушкам, чтобы бросить ей вызов. Казалось куда более благоразумным просто появиться на палубе под восторженный ропот толпы, низко надвинув треуголку на лоб, и с мрачным видом стоять у штурвала, пока они отплывали в море.

Наступала их вторая неночь в плаванье, два оставшихся солнца неуклонно приближались в своему истинотемному отдыху. Спуск Саана близился к концу, его алое сияние заливало весь горизонт. Саай по-прежнему горел высоко в небе – багряное и лазурное свечения встречались на небосводе и смешивались в сиреневый оттенок, прекрасный и захватывающий дух. Мия чувствовала, как истинотьма подползает все ближе. Как в ее груди и в юноше, стоящем рядом, пылает черный огонь.

Трик постоянно был начеку и держался поблизости. Охранял ее каюту снаружи, пока она спала. Прикрывал ей спину. Даже после их ссоры, стоило позвать – и он был рядом. Но они почти не разговаривали с тех пор, как чуть было…

…чуть было.

Мия не знала, как это исправить. Не знала, что сказать. В неудачные перемены ее даже бесило, что она вообще должна об этом задумываться. У нее была куча собственных проблем – да такая высокая, что доставала до гребаных небес. Но смягчаясь, Мия чувствовала его горе, горящее подобно тому темному пламени, и сама невольно его испытывала. Она знала, что все это несправедливо. Что он очень ее любит.

Чего она не знала, так это как Трик поступит дальше, приняв тот факт, что Мия никогда не будет с ним.

Любовь нередко ржавеет до ненависти, если ее часто поливать пренебрежением.

«Могу ли я и дальше ему доверять? Могу ли я быть спокойна за Эшлин, когда он рядом?»

– В небе ни одной тучи, – доложил Сигурссон, прищуренно глядя на горизонт. – Готов поспорить на свой корабль, что путь в Ашках пройдет как по маслу.

– Это пока не твой корабль, Ульф, – ответила Мия. – И заверяю тебя, у него еще все впереди. Позаботься о том, чтобы Якопо и Рэддог смотрели в оба. И передай Юсту, что я запрещаю разводить огонь в камбузе. Будем есть только холодное, пока не доберемся до берега. Леди еще покажут себя, даже не сомневайся. И обрушат на нас саму Бездну.

Ваанианец окинул взглядом своего капитана, его красивый лоб слегка сморщился.

– Моя королева, можно поинтересоваться, что именно ты сделала, чтобы так их разгневать?

– ЭТО НЕ ТВОЯ ЗАБОТА, – прорычал Трик. – ТВОЯ ЗАБОТА – ДОСТАВИТЬ НАС В ПОСЛЕДНЮЮ НАДЕЖДУ.

– Не рассказывай мне о моих заботах, мальчик, – огрызнулся Сигурссон.

– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ МАЛЬЧИКОМ, СМЕРТНЫЙ.

Сигурссон посмотрел Трику в глаза. Крепко поджал губы. Расправил плечи. Ваанианец был старшим помощником одной из самых жестоких группировок, когда-либо плававших по Четырем Морям – банды убийц и скотов, которая всюду сеяла ужас. Узнав их получше, Мия понемногу начала понимать, каких беспощадных ублюдков набрал к себе в команду Вальдир. Самый добрый из них, несомненно, прокладывал себе путь через моря насилием. Худший из них, вероятно, пытал и убивал детей для развлечения.

Но хоть «Банши» и ее экипаж выглядели так, будто их породила сама Бездна, Трик действительно побывал там. Двеймерец был выше ваанианца, бледным и мускулистым, и его рука никогда не отрывалась от рукояти клинка из могильной кости. Его глаза отражали Ночь, которую ему довелось повидать. Когда эти двое встали нос к носу, Трик даже не моргнул. Не отвел взгляд.

Если Сигурссон хотел его напугать, то его ждало полное разочарование.

В конце концов вульфгард повернулся к Мие и низко поклонился.

– Моя королева.

А затем, развернувшись на каблуках, ушел по своим делам.

Мия прищуренными глазами наблюдала за уходом ваанианца. Последние две перемены она пристально следила за ним и знала, что Сигурссон не питал к ней теплых чувств. Знала, что танцевала на остриях ножей, приструнивая его. Но все равно невольно восхищалась им.

Может, они ублюдки и скоты, но команда «Банши» знала свой корабль и, что важнее, знала, что вскоре Мия сойдет с него. Да, они боялись ее – чтобы подкрепить этот страх, она постоянно ходила с Эклипс и Триком. Но им нравился Сигурссон. Он был сильным. Умным. Не хвастуном и не шутом. Мелочного мужчину ослепила бы гордость после смерти его капитана. Но Ульф понимал, что мало выиграет, если выступит против Мии, а потерять может все. Поэтому он проглотил свою гордость и выжидал, мечтая о троне, который получит по окончании плаванья.

– Он станет хорошим королем, когда вернется в Амай, – задумчиво произнесла Мия.

– ЕСЛИ ОН ВЕРНЕТСЯ В АМАЙ, – ответил Трик.

Мия повернулась к нему и почувствовала холодок в животе.

– Ты знаешь, что нас ждет, не так ли?

Трик кивнул, его взгляд сосредоточился на пылающем горизонте.

– ЭТИ СТОЛЬ ПРИЯТНЫЕ ВЕТРА СЛУЖАТ ЛИШЬ ОДНОЙ ЦЕЛИ – ЗАГНАТЬ НАС ГЛУБЖЕ В ОКЕАН. ПОДАЛЬШЕ ОТ БЕЗОПАСНОЙ СУШИ. ЛЕДИ СОБИРАЮТСЯ С СИЛАМИ. Я ЭТО ЧУВСТВУЮ.

Тень Мии задрожала, и на половицах перед ней вытянулся темный силуэт волчицы.

– …Я тоже чувствую, Мия. Они идут за нами…

Мия посмотрела на край мира, ветер разметал ее волосы по лицу.

– ТЕПЕРЬ ТЫ ВЕРИШЬ? – спросил Трик. – В ТО, КТО ТЫ ЕСТЬ? В ТО, КЕМ ТЫ ДОЛЖНА СТАТЬ?

Она облизнула соленые губы.

Откровенно говоря, Мия тоже это чувствовала. Точно так же, как силу тьмы внутри себя, набухающую по мере захода солнц. Точно так же, как видела новый румянец на коже Трика. В то время его история, рассказанная в подземье Годсгрейва, казалась безумием. Какой-то ерундой об убитых богах и раздробленных душах. Но вот злоба, которую Мия ощущала в небе, в воде, в воспоминаниях о тянущихся к ней по мехам язычках пламени, видениях, которые преследовали ее во снах… отрицать это становилось все сложнее и сложнее.

Здесь действительно была замешана какая-то высшая сила. Теперь Мия это понимала. Нечто большее, чем они все. Огонь, Буря, Море. Свет и Тьма. Все. Мия чувствовала это, как растущий груз на своих плечах. Как тень, поднимающуюся ей навстречу.

«ЕДИНСТВЕННОЕ ОРУЖИЕ В ЭТОЙ ВОЙНЕ – ЭТО ВЕРА».

Мия много лет назад отбросила всякую веру. Перестала молиться Аа, когда осознала, что никакая религия в мире не вернет ей семью. Даже на службе у Черной Матери, даже в недрах Тихой горы, она никогда по-настоящему не верила в божеств – по крайней мере, в божеств, которым не плевать. Которые знали о ее существовании, для которых оно что-то да значило, которые были не просто пустыми звуками и именами.

А теперь? Луны, короны, матери и отцы – все это?

«Верю ли я по-настоящему?»

Мия покачала головой, отметая мысли о богах и богинях. Что бы ни чувствовали Трик с Эклипс, что бы ни зарождалось в ее собственной груди, правда заключалась в том, что у нее были более насущные проблемы.

Меркурио нуждался в ней.

Из-за Мии он попал в опасность. Он стал ей отцом, когда мир забрал ее собственного. Пока она молилась Аа о помощи, Меркурио спас ее. Но что важнее ее долга перед ним, Мия просто любила этого ворчливого старого ублюдка. Скучала по запаху его сигарилл. По его черному юмору и сквернословию. По лицу, которое будто было создано для демонстрации хмурого выражения, по светло-голубым глазам, которые видели ее насквозь – все ее дерьмо и сердце за ним.

Скаева утверждал, что это он ее создал. Но, честно говоря, если Мия и была кому-то обязана тем, кем она стала, теми чертами своего характера, которые ей даже нравились, то это Меркурио. И она смотрела на океан между ними. Сотни миль синевы под ногами и над головой, которая вскоре почернеет от ярости. Сейчас не имело значения, во что она верила. Боги и богини. Отцы и дочери. Что толку от этих разговоров о божествах и предназначениях? О том, кто она или кем может стать?

Важно лишь одно – что она будет делать.

Что всегда делала.

Боролась. Всем своим естеством.

Мия перегнулась через перила. И плюнула в море.

– Ну, я жду вас, сучки.

Буря настигла их на четвертую перемену.

Когда раздались первые крики из вороньего гнезда, Мия спала у себя в каюте, ворочаясь от беспокойного сна и пытаясь изменить его, как советовала Мечница. Каждую неночь ей снилось одно и то же – Аа и Ная в обличье ее родителей, окруженные Четырьмя Дочерьми, спорили друг с другом под бескрайним небом. Затем сцена блекла, и, проснувшись, она обнаруживала над собой Скаеву с ножом в руке.

«Прости меня, дитя».

После этого она уже действительно просыпалась. Задыхаясь, в холодном поту. Но в эту неночь, прежде чем его нож опустился, сквозь сон прорвался крик и вытащил ее в упрямый мрак каюты. Мия потерла заспанные глаза и нахмурилась, подумав, что крик ей послышался. Пока он не раздался вновь, вместе со звоном колоколов – по палубе «Банши» раскатывался сигнал тревоги.

Трик, как обычно, дежурил за дверью. Вместе они поднялись наверх и обнаружили Сигурссона на корме. По краям океана сгустились черные тучи и мчались в их сторону, как кони, плюющиеся пеной и волочащие покров темноты по залитым солнцами небесам. Сигурссон смотрел в подзорную трубу и наблюдал с приоткрытым ртом, как смыкается тьма – быстрее, чем любой обычный шторм. Когда он повернулся к Мие, ей показалось, что она уловила беспокойство в его пронзительных зеленых глазах.

– Надвигается буря? – спросила она.

– Да.

– Серьезная?

Мужчина оглянулся на чернеющий горизонт. Поднял голову к небу.

– …Да.

Ее старший помощник прошагал по палубе и начал стальным голосом выкрикивать приказы. Мия наблюдала, как ее команда бросилась исполнять их, словно отлаженный механизм, кинув в ее сторону парочку злобных взглядов. Теперь ветер яростно дул им в лицо, отгоняя от Ашкаха, «Банши» раскачивалась взад-вперед на волнах и медленно ползла по курсу. Мия слышала ругань и песни, удары вздымающегося моря о корпуса и завывания ветра под мрачнеющим небом. Далекий горизонт облизнула молния, озаряя девственно-белым сиянием чернеющую завесу, лазурная вода внизу постепенно становилась свинцово-серой, пенистые клыки впивались в борта «Банши».

И, после оглушительного раската грома, от которого содрогнулось все ее тело, хлынул ливень.

Пронизывающий холодом. Жалящий, как острия клинков. Мия сильнее укуталась в плащ Вальдира, но рубашка под ним сразу промокла насквозь. Ветер смел с нее треуголку и расхлестал волосы вокруг лица. Ее темные глаза сосредоточились на восточном крае горизонта, моля корабль плыть дальше. Эклипс быстро поглощала ее страх перед могуществом, нарастающим вокруг них. С вороньего гнезда послышался срывающийся вопль:

– Бездна и кровь, только взгляните на это!

Мия посмотрела на дозорного и увидела, что он указывает на воду. Поначалу она ничего не заметила, кроме скрежещущих волн и челюстей океана. Но затем под этой холмистой серой сталью промелькнули тени. Длинные, змеевидные. Они быстро рассекали воду прямо под поверхностью и собирались вокруг «Банши». Черные глаза, острые зубы и кожа цвета древних костей.

– БЕЛЫЕ ДРАКИ, – сказал Трик.

– Черная Мать, – прошептала Мия.

Десятки. Может быть, сотни. Самые крупные были десять-двенадцать метров в длину. Каждый из них – машина из мышц и сухожилий с полной пастью клинков. Разумеется, ни один из них не был настолько большим, чтобы продырявить «Банши», но Мия знала, что белые драки – одинокие хищники, которые никогда не сбиваются в стаи. И зрелища десятков этих ублюдков, кишащих в воде вокруг них, было достаточно, чтобы передать легкую вибрацию паники каждому человеку на палубе. Мия чувствовала ее так же отчетливо, как струи дождя, падающие на ее кожу, и ветер в ее мокрых волосах. Крупицу страха, пронзающую сердца матросов. Если их не смутила скорость, с какой налетела буря, то драки уже были верным признаком, что их путешествие далеко не то, чем кажется. Что теперь они часть чего-то крайне… сверхъестественного.

Мия посмотрела на море. На грозовые тучи, несущиеся прямо на них. Каждого врага, каждого противника на своем пути она встречала с мечом в руке или пузырьком яда в ладони. Мия убивала мужчин. Женщин. Сенаторов и кардиналов, гладиатов и Клинков. Людей столь разных, как истинотьма и истиносвет. Но каждый из них, все они, имели кое-что общее.

Они были смертными. Из плоти, крови и костей.

«Как, во имя Богини, я должна сражаться с этим?»

– МНЕ ПОРА ИДТИ, – сказал Трик.

– Идти? – Несмотря на Эклипс, Мия ощутила укол страха. – Куда?

Юноша покосился на нее. Сколько бы между ними ни было боли и крови, она все равно увидела невеселую усмешку в его полночных глазах.

– ВПЕРЕД, – он кивнул на нос корабля. – МОЛИТЬСЯ.

– О, – Мия улыбнулась. – Поняла. Это поможет?

– У НАС, ДВЕЙМЕРЦЕВ, ЕСТЬ ПОГОВОРКА. МОЛИСЬ БОГИНЕ, НО ГРЕБИ К БЕРЕГУ.

– Что значит, что на нее вообще нельзя полагаться.

– ЧТО ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ДАЛЕКО ОТ ИСТИНОТЬМЫ. А СИЛА МАТЕРИ ЗДЕСЬ НЕЗНАЧИТЕЛЬНА. НО ОНИ – ЕЕ ДОЧЕРИ. – Трик пожал плечами, и небо расколола молния. – МОЛИТВЫ НЕ ПОМЕШАЮТ.

– Ладно, – кивнула она. – Только будь осторожен. Не хочу, чтобы ты свалился за борт.

Его лицо озарила милая и грустная улыбка.

– Я НЕ ПОКИНУ ТЕБЯ. ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ. НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЙ, ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МИЯ. И С ПОЗВОЛЕНИЯ БОГИНИ, Я БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВЕЧНО.

Он развернулся и спустился по лестнице, его рубашка прилипла к коже, на черном бархате проступили контуры мышц. Мия с ноющим сердцем наблюдала, как Трик направляется к носу корабля и прирастает ногами к палубе, подобно древнему дереву, – руки подняты вверх, голова откинута. Гремел гром и вспыхивали молнии, дождь лился холодными ручьями, подобным ледяным стрелам, которые целились прямо в черное сердце «Банши». Ее паруса натягивались до предела, корпус стонал, бушприты и канаты гудели от разыгравшейся бури. Волны быстро увеличивались в размере – еще не те ужасающие водяные башни, которые Мия видела на борту «Девы», но скоро и до них дойдет. На горизонте не было видно берега. Они по-прежнему были далеко от Ашкаха. Их ждали перемены войны, в которой она не знала как сражаться. Войны, в которой ей не поможет меч.

Беспомощная.

Бесполезная.

Один из вульфгардов посмотрел на Мию и показал защитный знак от зла.

– Может, не стоило называть их сучками, Эклипс, – прошептала она.

– …Не бойся… – раздался ответ из тени. – …Я с тобой…

Мия убрала мокрые волосы с лица и покачала головой.

– Хотела бы я…

– …Знаю… – вздохнула тенистая волчица. – …Как бы странно это ни звучало, я тоже по нему скучаю…

– Думаешь, с ним все хорошо? Где бы он ни был?

Эклипс посмотрела своими не-глазами на горизонт.

– …Думаю, что сейчас тебе стоит больше беспокоиться о нас, Мия…

Мия посмотрела на сгущающуюся черноту в небе. Прислушалась к скрипу, стонам и вздохам корабля. К песне канатов, парусов и мужчин наверху и внизу. Они были крошечной щепкой, плывущей по голодному морю в окружении водяных клыков и костей.

Мия провела руками по черным перилам и прошептала кораблю:

– Крепись, девочка.

Молния расколола небо надвое.

Дождь копьями падал с небес.

Гром, напоминавший топот голодных великанов, сотрясал ей спину.

Полный

гребаный

хаос.

Они плыли в грозу уже целую перемену, и Мия еще никогда не видела подобной ярости. Если шторм, ударивший по «Кровавой Деве» в Море Мечей, был впечатляющим, то нынешняя демонстрация силы просто ошеломляла до потери дара речи. Черные тучи висели так низко, что казалось, к ним можно прикоснуться. Гром грохотал с такой силой, что приносил физическую боль. Волны, эти искаженные гримасы моря, нависали над ними, как скалы, и кишели белыми драками. Поднимаясь выше деревьев, при падении они образовывали такие глубокие и темные ущелья, что их можно было спутать с самой Бездной.

Каждый подъем был сродни восхождению на гору, каждый спуск – мгновением жуткой невесомости, за которым следовало стремительное, костедробящее крушение во впадине внизу. Они уже потеряли четверых матросов – их сорвало с мачт цепким ветром или утащило на глубину волнами. Крики мужчин звучали не громче шепота в завывании бури и быстро прерывались пастью, поджидающей в воде. В небе клубилась чернота, которую царапали когтистые молнии. И всему этому не виделось конца-края.

Мия вернулась в каюту – она оставалась наверху, сколько могла, но поскольку не умела плавать под парусами и ничем не в состоянии была помочь, она только мешалась под ногами у матросов. Трика ничто не могло сдвинуть с места, но волны, врезающиеся в «Банши», непременно бы смыли Мию к верной гибели, если бы она попалась им на пути. Так что она сидела в гамаке, раскачиваясь в разные стороны, и прислушивалась к стонам и скрипу древесины, гадая, как долго продержится ее корабль.

Тени вокруг нее двигались, как живые существа. Эклипс расхаживал а вдоль стен – темное очертание, вырезанное в сиянии аркимических фонариков. Мия не осмеливалась курить, не хотела даже рисковать высечь искру – если уж Леди Бурь и Океанов так разгневаны, кто знал, что сделает Леди Огня, появись у нее возможность. Мия сосредоточилась на мраке вокруг себя. На тьме снаружи и внутри.

Она по-прежнему чувствовала жар двух солнц, проклятая сила Аа слабо молотила ее по спине. Но под густыми черными тучами, ниспосланными его дочерьми, было почти так же темно, как ночью. Свет Всевидящего померк. Его злоба ослабла. Мия почти полностью исчезла из-под его взора. И чувствовала, как усиливается ее мощь. Это была не та бесстрашная сила, которой она овладела в истинотьму, когда превратила Философский Камень в щебень, нет. Но все же сила.

И Мия решила ее испробовать. Проверить, как далеко она распространяется теперь, когда она оказалась вне поля зрения Аа, и использовать единственное оружие, которое у нее имелось в этой войне. Меч из могильной кости висел в ножнах на настенном крючке. Темнота покрылась рябью. Взмахнув рукой, Мия заставила тени перенести ножны через каюту в ее раскрытую ладонь. Затем сосредоточенно прищурилась, и щупальца ожившего мрака ласково, как возлюбленный, обхватили ее гамак, чтобы тот перестал раскачиваться, несмотря на царящий вокруг бедлам. Затем Мия схватила свою тень, растянула ее по полу и

гамаку, и все это за пару секунд. Мия шагала по комнате, появляясь и исчезая, как призрак в старой страшилке, которую рассказывали у костра. Ее дыхание участилось, в груди нарастало восхищение, губы изогнулись от мрачной радости. Эти дары были ей знакомы: она и прежде перешагивала из тени в тень или использовала их как продолжение собственных рук. Но ей еще никогда не давалось это с такой легкостью. Ее сила в тенях еще никогда не была такой мощной. Очевидно, в своих попытках убить ее – и заодно заслонив свет отца, – Леди Бурь и Леди Океанов также сделали Мию…

Сильнее.

Впрочем, Мия сомневалась, что ее новообретенное могущество сильно утешит экипаж корабля или сможет побороть шторм, свирепствующий наверху. «Банши» в очередной раз рухнула вниз, древесина мучительно содрогнулась. В иллюминаторах сверкнула молния – они вспыхивали каждые пару секунд, – ненадолго осветив каюту. В небесах вновь прогремел гром – громче, чем прежде, – и Мия невольно скривилась. Она думала о том, выдержит ли «Банши», вынесет ли команда, сколько еще они смогут вытерпеть, прежде чем…

Мия подняла голову к палубе, гадая, что происходит. По левому борту «Банши» пришелся громоподобный удар, словно молотом в руках самого Аа. Корабль покачнулся, и Мия чуть не полетела в угол каюты, но тени вовремя подхватили ее в свои руки. Тьма помогала ей удерживаться на ногах, пока вокруг стенали корпуса, крики становились громче, корабль накренился, и Мия наконец поняла…

«В нас что-то врезалось».

– Эклипс, рядом.

– …Всегда…

Она взглядом приказала теням распахнуть дверь и

по лестнице на шканцы. «Банши» снова пошатнулась. Сквозь гром послышались новые крики, треск дерева, проклятья на голову Аа и всех его Дочерей. Мия прищурилась в слепящем ливне, густом, как суп, мраке, и увидела силуэты, метавшиеся по палубе внизу. «Банши» опять накренилась, на ее нос обрушилась огромная волна, грозя затянуть их на дно, и тут на глазах Мии тучи пронзил шквал молний и осветил палубу корабля.

– Черная Мать… – выдохнула она.

Щупальца. Длиной с обоз. Черные сверху и призрачно-белые снизу, состоящие из сплошных присосок, шрамов и острых крючков. Шесть из них вырастали по обеим сторонам палубы и заключали «Банши» в свои жуткие объятия. Гигантский отросток одним взмахом смел гики, и полдюжины матросов с криком упали на палубу, а оттуда – в воды внизу.

– Левиафан! – раздался рев.

Мия посмотрела на корму и увидела Сигурссона за штурвалом, выкрикивающего приказы.

– Режьте щупальца, он потопит нас!

Некоторые из храбрецов достали клинки и в отчаянии и ужасе начали рубить зверя. Для шкуры чудовища это были комариные укусы. Но с Эклипс в своей тени Мия не знала страха и

и обеими руками опустила меч рубящей дугой. Щупальце, по которому она ударила, было толщиной с бочку и жестким, как засоленная кожа. Но меч прошел как сквозь масло, разрезая его пополам. Брызнула черная кровь, густая и соленая, и «Банши» содрогнулась. Второе щупальце озверело и заметалось в разные стороны, круша все вокруг, ломая перила и фок-мачту на корню с оглушительным тре-е-еском. Матросы с воплями падали в бурлящую воду прямо в пасти поджидающих белых драков. Канаты лопнули, бушприт упал, на палубу рухнул клубок парусов и мачт, «Банши» сильно завалилась вправо, и сквозь бурю послышались крики экипажа.

В бок им ударила огромная волна, и Мия шагнула

Трик орудовал собственным клинком из могильной кости в окружении извивающихся щупалец левиафана. Его сила потрясала, могущество темной Богини впервые поистине вырвалось на свободу. От его вида – промокшего от черной крови и дождя, с точеными мускулами на мраморной коже – у Мии перехватило дыхание. Трик крутанулся на месте, брызгая водой во все стороны, его дреды полетели за ним следом. Он рубил мечами снова и снова, отсекая очередное щупальце и скидывая его за борт свирепым пинком. По палубе текли тонны морской воды, и лишь хватка теней спасала Мию от того, чтобы ее не смыло в море вместе с еще тремя членами экипажа, но Трик стоял твердо, как гора. К ней потянулось еще одно щупальце, и она разрезала его надвое, промокая насквозь от крови и ливня, а затем встала спиной к спине с Триком.

– Мне определенно не стоило называть их сучками!

– ПОЖАЛУЙ!

– «Банши» так долго не протянет! Толку от твоих молитв?!

– ГРЕБИ К БЕРЕГУ, МИЯ!

– Так помоги мне!

– ВСЕГДА!

Бок о бок. Спина к спине. Они сражались вместе, как в былые перемены, когда тренировались в Зале Песен. Теперь они повзрослели, ожесточились, познали горе; их разделяли годы и мили и сама грань между жизнью и смертью. Однако они кружили и покачивались, как партнеры в черном и кровавом вальсе, и Мия вспомнила об их первом танце, несколько лет назад в Годсгрейве. Как Трик подхватил ее на руки, закружил, закачал под нарастающую музыку, и мир вокруг превратился в ничто. Их клинки двигались как одно целое, пока они пробивали себе путь по палубе, отсекая, отрубая и танцуя среди капель дождя. На них обрушилась волна, и Мия оперлась на Трика; корабль накренился еще сильнее, и Трик прижал к себе Мию. Они были как идеально сбалансированный маятник, раскачивающийся из стороны в сторону сверкающей, острой дугой.

Сверху, словно топор, опускалось щупальце, но Эклипс возникла в шести метрах дальше по палубе, и, схватив Трика за руку, Мия

в тенистую волчицу как раз в тот момент, когда двадцать тонн мышц и костяных крючков врезались в доски, где они раньше стояли. Глаза Трика полыхали огнем от происходящего безумия, и он приосанился за ее спиной, такой дикий, сильный и непобедимый даже перед лицом самой смерти. Гром бил в барабаны, буря завывала свою бесконечную песнь. Щеки Трика усеивали капли крови и дождя. Он оглянулся через плечо и улыбнулся Мие, и часть ее была готова жить в этом мгновении вечно.

Сигурссон спустился с кормы в сопровождении группы вульфгардов, размахивая мечом. Клинок Мии резал со скоростью молнии, мечи Трика рассекали воздух, как разделочные ножи на скотобойне, и оставляли на нем черные кровавые полосы, которые быстро смывали дождь и волны. Белый свет и гром, рев моря и ярость бури, сила двух богинь давила на них, и все равно, все равно этого было недостаточно. Когда клинок Мии разделил шестое щупальце надвое, когда кровь полилась обильней дождя, левиафан содрогнулся, взбрыкнул и наконец выпустил измученные борта «Банши».

В правый борт врезалась очередная волна, чуть не перевернув судно. Но рулевые согнулись, напрягли мышцы, хребет «Банши» чуть не сломался, однако корабль все-таки выдержал и медленно восстановил равновесие. Океан продолжал буйствовать, шторм – бушевать, небеса оставались черными, как ночь. Мия и Трик стояли спина к спине, с их лезвий капала чернильная жидкость. Вокруг Сигурссона собралось полдюжины соленых, их шкуры из черных волков промокли, взгляды прожигали капитана и королеву.

– Это не обычный шторм! – крикнул один.

– Я же говорил, что эта сука проклята! – поддержал другой.

– Это она навлекла на нас гнев Дочерей!

Мия знала, что моряки – суеверный народ. Знала, что ей грозит опасность – как на корабле, так и вне его. После четырех перемен грозы, белых драков, левиафанов и волн, высотой с горы, терпение ее экипажа подошло к концу. Но она знала и то, что Эйнар Вальдир был капитаном и королем, который правил при помощи страха, а Мия Корвере досконально изучила его цвет, когда ей было всего десять лет.

– Я думала, вы самая матерая шайка во всех Четырех Морях! – сплюнула она. – И что я вижу – ноете, как младенцы, которых оторвали от сиськи!

– Она всех нас погубит, Сигурссон! – крикнул высокий матрос.

– Скинь ее за борт! Богини нас отпустят!

Трик выпрямился, его мечи сверкнули во вспышке молнии, корабль содрогнулся. Мия посмотрела в глаза своему старшему помощнику и увидела в них кипящую смесь злобы и мятежа.

– Возьми свои яйца в руки, Ульф! – Мия многозначительно посмотрела на свой плащ из лиц. – Может, они и богини, но, Пасть тому свидетель, меня тебе стоит бояться гораздо больше!

Вокруг нее вспыхнула тьма, тень каждого мужчины, корчась, поползла по палубе. Волчица, которая не была волчицей, возникла позади Сигурссона, вздыбила загривок и оскалила черные зубы. Безочажный юноша крепче ухватил свои окровавленные мечи. Мрак вокруг Мии заклубился. Небо расколола молния, освещая брызги дождя и поджигая воздух вокруг нее своим сиянием.

– Возвращайтесь по местам, вы, бесхребетные ублюдки! – потребовала Мия, поднимая меч. – Или я сама скормлю вас этим гребаным дракам!

Буря будто замерла на мгновение. Гром затаил дыхание. Мия посмотрела Сигурссону в глаза и увидела, что он боится. Ее. Их. Всего вокруг.

Единственный вопрос: кого он боится больше?

А затем по ним что-то ударило. Что-то гигантское. Что-то невероятное. Оно бесшумно поднялось из глубины. Мия ощутила громоподобную отдачу. Услышала рев бури, треск древесины и крики разлетающегося экипажа. «Банши» поднялась из воды, и лишь тени не дали Мие покатиться по палубе. Из моря показались массивные черные щупальца и сомкнулись вокруг корабля в смертельных, сокрушительных тисках.

«Еще один левиафан».

Этот был таким крупным, что в него почти было невозможно поверить. Его древние щупальца покрывала корка ракушек. Бледные острые крючки были больше самой Мии. Чудовище из самых сказочных сказок, пробужденное Леди Океанов. Распаляемое ее ненавистью и поднимающееся с глубин лишь с одной целью: утащить Мию в беспросветную черноту.

Конечность зверя врезалась в палубу, срывая гики с грот-мачты, словно сучья. Паруса порвались, будто они были сшиты из влажного пергамента, дерево треснуло, будто оно было тонким, как лист бумаги. «Банши» стенала и готова была сломаться пополам. Мия и Трик повернулись к зверю, ее тени ожили, его черные глаза заблестели. Вокруг них, подобно ножам, падал дождь.

Ульф Сигурссон с трудом поднялся на ноги, капая на половицы морской водой.

– Вульфгарды! – взревел старший помощник Мии.

А затем поднял меч, и за тучами сверкнула молния.

– Убейте эту ебаную суку!