Глава 10

Свадьба в замке Шерези

Погожим весенним днем в Ардере, столице Ардеры, в королевском замке, называемом ардерским, что многое может поведать о фантазии тех, кто эти названия придумывал, проходил самый малый королевский совет. Присутствовали на нем: королевский коннетабль, дювалийский коннетабль, профессор королевского университета и главный королевский менестрель. То есть этот совет можно было назвать даже не малым, а крошечным. Профессор же, не особо заботясь о политесе, назвал сборище заговором и был недалек от истины.

– Итак, подытожив страстную речь леди Виклунд… – Патрик изящно поклонился единственной даме. – Наш канцлер обезумел.

– А подытожив твои итоги, – сказал лорд Виклунд, – предлагаю наконец поговорить с ним об этом начистоту.

– Я пыталась, – Дидиан была одета в мужской дорожный костюм, поэтому свободно закинула ногу на ногу, – но мой любезный кузен, во всех прочих вопросах продолжающий поражать меня расчетливостью и хладнокровием…

Она вздохнула и пожала плечами:

– Я мчалась из Шерези сломя голову, чуть было не загнав до смерти лошадей, и первым делом потребовала аудиенции у канцлера. Он не желает ничего знать о Бастиане графе Шерези.

– Что не помешало ему издать на последнем заседании указ о посмертном награждении дворянина.

– Гэб режет по живому. После официального объявления о смерти мы не сможем вернуть Басти в столицу.

– Ни в каком качестве? – Станислас тронул струны мандолины. – Оливер отпадает, но есть еще я и Патрик.

Лорд Уолес грустно улыбнулся:

– Леди Доре либо леди Уолес? Боюсь, она не согласится ни с одним из этих вариантов.

– Я не была бы столь категорична, – вдруг произнесла Дидиан. – Теперь ей приходится думать не только о себе. Вопрос в другом: так ли глубоки ваши, милорды, дружеские узы, чтоб…

Она посмотрела на супруга, тот опустил глаза и отчаянно покраснел:

– Я дам ребенку свое имя.

Повисла тяжелая тишина, мужчины переглядывались. Затем, леди Дидиан, не сдержавшись, хихикнула:

– Видели бы вы свои рожи, благородные лорды! Будь я обычной новобрачной, ты, тиририйский болван, получил бы самую эпичную дамскую истерику из возможных. И рефреном ей служили бы стенания о том, что такие решения принимаются обоими супругами, а имя, которым ты разбрасываешься, – не «твое», а «наше». Но, к твоей невыразимой удаче, эта же идея пришла в голову мне получасом ранее. Но вот здесь я не уверена. Потому что представить себе женщину, отдающую свое дитя в чужие руки, чтоб сохранить репутацию, я могу. Но вот вообразить такой женщиной мою подругу Бастиану…

– Нашу, любимая, – улыбнулся Виклунд. – Нашу подругу Бастиану. Мы с этими благородными лордами давали клятву дружбы, и неважно, какого пола друг, этой клятвы ничто не отменит.

Лорд Доре, не сдержавшись, исполнил песенку про «у каждого свои недостатки».

– Пора нам отправиться на помощь другу, – решил Патрик. – Только как объяснить отъезд?

– Не знаю, как ты, – Оливер сокрушенно пожал плечами, – но я с леди Виклунд собираюсь присутствовать на бракосочетании своего достойного учителя лорда Биркелана.

– Кстати, новобрачные не откажутся от музыкального сопровождения церемонии, – радостно подхватил Станислас. – Лорд Биркелан, знаете ли, не последний в королевстве военачальник, и достоин того, чтоб на его свадьбе играл главный ардерский менестрель.

– А мы не опоздаем? – спросил Патрик.

– А ты придумал повод?

– Ходят слухи, господа, что я питал нежные противоестественные чувства к своему другу Цветочку.

– Продолжай, – попросил друга лорд Доре. – Пока я не заметил связи.

– Полноте, милорд. Вы сами неоднократно во время дружеских попоек предлагали мне посетить родину нашего Басти с целью поиска похожей на него девушки.

– Вы меня всегда отговаривали.

– Потому что, в отличие от вас, – как бы сокрушаясь глупости собеседника, протянул Уолес, – знал, какую именно, похожую на Басти, красотку изображает на полотнах художник Аданто.

– Засчитано, – благосклонно кивнул менестрель. – Тогда позвольте и мне внести лепту в наш небольшой заговор.

Он положил на стол атласный мешочек.

– Моя дорогая Вилена поведала мне на прощание, что феи могут путешествовать в нашем мире, перемещаясь между своими волшебными озерами.

– Очень любопытно. – Лорд Уолес схватил мешочек, заглянул внутрь, понюхал содержимое. – Ты у нас теперь просто кладезь знаний о феях. Что это?

– Это высушенная тина, – ответил Станислас. – И Вилена уверена, что это тина из того озера, которым владеет фата, присматривающая за Шерези.

– Ты хочешь сказать, – раздраженно перебила его Дидиан, – что заранее знал, где Басти? Твоя фата попрощалась с нами еще в замке Блюр! Сколько же месяцев мы потеряли?!

– Ну разумеется, знал, – нисколько не смутившись, кивнул менестрель. – Вилена разыскала ее играючи и со смехом мне об этом рассказала. Но наложила печать молчания на мои уста. Как же она забавлялась, наблюдая мои потуги вам открыться! И тут я вынужден горестно признаться, леди и лорды, что нежная дружба между феей и человеком чревата страданиями последнего.

– А ведь ты намекал! – Оливер посмотрел на друга с сочувствием. – Ты спел столько корявых куплетов, каждая строчка которых рифмовалась с «Шерези», что я уж испугался, что талант тебя покинул.

– К счастью, твоя великолепная Ди сама решила отправиться в разведку именно в те края.

Дидиан улыбнулась комплименту.

– Под конец, видимо, утомившись моими страданиями, – продолжил Станислас, – фата Вилена пообещала, что печать спадет, как только кто-нибудь раскроет тайну.

Он опять поклонился леди Виклунд:

– И подарила мне этот мешочек с тиной.

– Мы знаем, как ею воспользоваться?

– Знаем. Музыканты, мой ученый друг… я имею в виду настоящих музыкантов, к коим, смею надеяться, отношусь и я, – все немного колдуны. Порошок требуется растворить в какой-нибудь большой емкости либо в закрытом водоеме и с помощью волшебных аккордов создать подобие того самого шерезского озера. В случае удачи, войдя в воду здесь, мы выйдем из нее уже в вотчине фаты Илоретты. Видите, со мною даже поделились тем, как зовут хозяйку.

Дидиан уже была у двери. Она распахнула ее и прокричала в коридор:

– Ванну сюда, живо! Из купальни, ту, что побольше! И воды в нее натаскать! Отставить греть! Холодной воды, ведер двадцать или тридцать!

Топот множества сапог сообщил заговорщикам, что приказ леди-коннетабля принят к исполнению ее подчиненными.

– Если твоя фея решила подшутить, – вдруг проговорил Патрик, – и нас утащит в какой-нибудь Малихабар, Ардера останется без своих главных вельмож.

– Вельможи в королевстве, – поучительно пропел менестрель, – как хвост у ящерицы – обязательно отрастают.

– Лучше пусть мы исчезнем, – голос Оливера был полон спокойного достоинства, – чем останемся у трона обесчещенными, предав друга.

– Ардера достойна лучшего, – согласилась вернувшаяся от двери леди Дидиан.

* * *

Невеста была прекрасна. И вовсе не потому, что была моей матушкой, хотя и поэтому тоже.

– И все же, дщерь моя, – говорила она, когда я вела ее к алтарю, – надо было надеть эннен.

– Мать моя, – говорила я уже не в первый раз. – Эти головные уборы вышли из моды сто лет назад.

– Фата Илоретта свой надела.

– Для феи, дарующей имена, сто лет – не срок. Я говорила вам, что время для фей – всего лишь один из компонентов волшебства?

Эта тема леди Консуэло была абсолютно безразлична, особенно в сравнении с темой нарядов. Она с завистью смотрела на островерхий силуэт фаты Илоретты, ожидающей нас у алтаря.

Брак заключался именем Спящего пред ликом его. На середине поля за пределами замка была возведена высокая в три человеческих роста арка, украшенная весенними цветами, яркими лентами и стеклянной мишурой.

Поле уже успели вспахать, поэтому к алтарю вели две параллельные линии мостков, дощатые дорожки, на каждой из которых плечом к плечу могло идти не более двух человек. Мы с маменькой шли по левой. Справа, я видела его уголком глаза, шествовал лорд Биркелан. Мы обе были в алом, шлейф новобрачной придерживали шесть деревенских девчушек, продолжающих процессию. Жених щеголял в лиловом форменном плаще, подчеркивая как свои воинские заслуги, так и презрение к соразмеренному сочетанию цветов.

– Солдафон! – умильно вздохнула невеста.

«А мне бы вы, матушка, такого не спустили, – подумала я. – Ах, любовь!»

Прочие гости и свидетели ждали у алтаря, там тоже был сколочен помост, чтоб туфельки дам и ботфорты мужчин не вязли в сырой почве. Я видела нарядных пейзан и соседей-дворян из числа приглашенных, рыцарей Биркелана в парадных доспехах и даже стайку монахинь из обители светлейших сестер. Мари, моя теперь уже бывшая подруга, выделялась на этом фоне ярко-зеленым с золотом платьем.

Мы с той памятной ночи с ней не разговаривали, дать ей возможность оправдаться я не собиралась.

Дорожка уткнулась в помост, я пропустила родительницу вперед на полшага. Лорд Биркелан приблизился.

– Обещайте, – проговорила я строго, передавая ему руку леди Консуэло, – что сделаете ее счастливой.

– Клянусь посвятить этому всю свою жизнь, – поклонился вояка. – Долг мужчины – заботиться о женщине, которую подарила ему судьба.

– Вы, главное, не плачьте, матушка, – прошептала я, услышав тоненький всхлип.

– Не буду, – согласилась родительница и заплакала.

Я почувствовала, что и по моим щекам заструились слезы. Жених и невеста рука об руку пошли к алтарю, я осталась на месте, провожая их затуманенным взглядом.

Когда лорд наш Солнце явил свой лик в цветочной арке, обряд свершился. Фата Илоретта взмахнула руками, цветы ожили, захлопав крыльями, и взлетели к солнцу стайками бабочек, мишура, искрясь, зазвенела.

– Этот мужчина и эта женщина! – Голос феи разносился на много лье окрест. – Отныне принадлежат друг другу, и никто не в силах их разлучить!

– Слава Спящему! – прошептала я. – И еще раз простите за вишневую косточку.

Видимо, из-за слез показалось, что солнечный диск мне подмигнул.

А потом был праздник. Столы, расставленные прямо вдоль деревенских улиц, ломились от снеди и вина, музыканты, которых наняли не только в графстве, но и за его пределами, исполняли веселые мелодии на каждом перекрестке. Молодожены бродили рука об руку от стола к столу, останавливались, чтоб принять поздравления или выпить предложенную здравицу. Я заметила, что лорд Биркелан крайне осторожен в возлияниях. Накануне я предупредила будущего родственника, что делом чести любого шерезийца является напоить жениха до состояния невозможности исполнения супружеского долга.

– Если вы не дойдете до спальни, свалившись по дороге, это доставит всем удовольствие, – говорила я с извиняющейся улыбкой. – Всем, кроме вашей супруги, разумеется. Но не тревожьтесь, мало кому в наших краях удавалось добраться до супружеской постели в первый же день свадьбы. Есть даже куцый список из двух героев, один из которых не пил вовсе, связанный зароком Спящему, а второго, по слухам, так блюла новобрачная, что не позволила выпить на собственной свадьбе ни капли.

Сейчас мне казалось, что в конце нашего исторического списка завтра вполне можно будет написать имя лорда Биркелана. Матушка же не осторожничала, с готовностью осушая бокал за бокалом. Наконец, когда она покачнулась, хихикнув при этом, лорд Томас подхватил ее на руки и понес к замку, оставив на дороге оторванный алый шлейф платья.

Гости проводили их аплодисментами и напутствиями, даже самое пристойное из которых повторить я бы не осмелилась.

В толпе меня разыскала Мари.

– Если желаешь извиниться за предательство, – грозно начала я, отдернув схваченную бывшей подругой руку, – пустое!

Она огладила на бедрах зеленый шелк:

– Ты в своих приключениях, видимо, позабыла, как тяжко живется простой девушке в провинции.

– Не пытайся вызвать жалость. Ты продала меня не за кусок хлеба, и никто не угрожал твоей жизни!

Я замолчала, заметив, что гневная тирада оставила ее равнодушной. Ну разумеется, гораздо приятнее любоваться дорогой тряпкой!

– Мы больше не подруги, – сказала я грустно.

– Я видела здесь ту мужеподобную леди, что подарила мне платье, – вдруг сказала Мари. – Мы, может, и не подруги, не очень-то и хотелось, но я решила тебя об этом предупредить.

– Спасибо.

Поблагодарила я искренне – обрадовалась возможности вновь увидеться с Дидиан.

– Где именно ты ее заметила, ту леди?

– Ты разыщешь ее без труда, иди на вопли нашей милой Сюзетт. Мужеподобность леди нисколько не смутила нашего бравого Пьера, так что леди сейчас как раз тягают за ее белокурые космы у кузни, где Сюзетт застукала прелюбодеев. Ну, с Пьером-то понятно, но с чего даму благородных кровей потянуло после деликатесов на черный шерезийский хлебушек…

Я уже не слушала – не попрощавшись, побежала к кузне.

Светопреставление было в самом разгаре. Сюзетт, визжа и грязно ругаясь, как раз колотила по стропилам вырванной из забора доской.

Стропила страдали лишь потому, что леди Дидиан удавалось уворачиваться от ударов.

– Падшая женщина!

Ну, разумеется, слово было лишь одно, и гораздо более экспрессивное.

– Ты ошиблась, милая девушка, – пригибалась леди Виклунд. – Твой достойный супруг и я вовсе не собирались «тру-ля-ля»!

– Прелюбодеи!

Пьер обнаружился у стены. Не знаю, что собирался делать именно он, но штаны кузнеца не спадали лишь потому, что он держал их руками у пояса.

– Мой сдобный пирожок, – дрожащим басом вещал кузнец. – Я абсолютно ни в чем не виноват! Эта леди, Спящий подари ей здравомыслия, сама затащила меня внутрь.

– Кстати, добрый человек, – Дидиан развернулась к страдальцу, приняла удар предплечьем и стряхнула под ноги обломки доски, – давай-ка разберемся. Я позвала тебя для беседы. Ты предложил уединенное место и сразу снял штаны. Беседы в ваших краях ведутся голышом?

– Ах ты!!! – И Сюзетт вцепилась в волосы изменщика.

– Это все она! Ее бей!

Девушка царапалась, как дикая кошка, обхватив кузнеца ногами, он не защищался, потому что штаны сами себя держать не могли. Собравшаяся во дворе толпа подбадривала обоих, заключались пари на победителя и на то, покажут ли зрителям голый зад прелюбодея. Кто-то поднес леди Дидиан бокал, она приняла его с легким поклоном, потом, заметив меня, широко улыбнулась.

– Ты могла свернуть ей шею в одно мгновение, – сказала я, пробравшись к ней сквозь зрителей.

– Твой бывший? – кивнула подруга в сторону драчунов.

Она осушила бокал и, перевернув его, потрясла в воздухе. Один из парней, правильно понявший пантомиму, протянул нам бутыль.

– Хорошее вино. – Дидиан отбросила бокал и отпила из горлышка. – Так это он? Тот самый, что разбил твое сердце?

– Мое сердце разбил совсем другой, и ты об этом знаешь. – Я доверчиво прислонилась виском к ее плечу. – Как же я рада, что ты вернулась!

Одежда леди Виклунд оказалась мокрой.

– Озерная вода, – ответила она на мой вопрос. – Я обо всем тебе расскажу. Фах-хан! В этом твоем Шерези есть хотя бы одно место, где не пьют, не едят, не дерутся, где нет толпы и музыкантов, от творчества которых у лорда Доре пошла бы ушами кровь?

Я хихикнула:

– Если леди-коннетабль сможет скрытно провести нас в замок, мои покои будут к ее услугам. Там совершенно точно нет ни бывших парней, ни бывших подруг, ни музыкантов.

– Вина там тоже нет? Давай захватим несколько бутылок с собой.

Дидиан была, как всегда, великолепна. Она обняла меня за плечи и повела сквозь толпу. Сюзетт и Пьер уже валялись на земле, и было мало понятно, что там происходит – окончание драки или начало примирительного «тру-ля-ля».

Пару раз со мной пытались заговорить знакомые, но леди Виклунд не давала мне остановиться, увлекая к воротам замка.

– Твоя комната? – Дидиан уселась на постели, вытянув ноги в ботфортах.

Во дворе раздалась песня, исполняемая пьяными голосами.

– Местная традиция, – я пожала плечами, как бы извиняясь. – Они ходят вокруг замка и орут под окнами, в которых есть свет.

– Ну так давай его потушим.

Я задула обе свечи.

– Дать тебе сухую одежду?

– Пустое. – Почти вся фигура леди Виклунд скрывалась теперь в тенях балдахина.

Голоса снаружи удалялись.

– Так и собираешься подпирать подоконник?

Я вдруг ощутила какую-то непонятную робость, поэтому ответила с нервным смешком:

– Размышляю, какие еще обязанности хозяйки не выполнила. Расскажи об озере.

Присев на постель рядом с Дидиан вполоборота, я сложила руки на коленях. Из окна в комнату проникал лунный свет.

– Ты осунулась, – грустно сказала подруга. – И на твоем лице следы слез.

– Это были слезы радости.

Мы помолчали, потом Дидан, будто спохватившись, продолжила:

– Озеро нам пришлось преодолеть, чтоб вовремя добраться на свадьбу лорда Биркелана.

– «Нам»?

– Мы все отправились спасать тебя: я, Оливер, Патрик и Станислас.

– Спасать от чего?

– От судьбы беременной брошенки?

– Фи, леди Виклунд, какие противные сентенции вылетают из вашего рта!

– Твой бывший молодой человек описывал ситуацию именно этими словами.

– Вот уж его мысли меня волнуют меньше всего. Так где они? Где трое достойных лордов-спасителей?

– Озеро было волшебным, и по пути нас немного раскидало. Надеюсь, утром наши лорды появятся в замке. Доремарец пел что-то о том, что сможет направить в правильное место только одного из нас, а на остальных понадобится чуть больше времени. Ты плачешь?

– Это сентиментальные слезы. Мне приятно, что мои друзья проявляют заботу обо мне, несмотря ни на что.

– Они дали клятву дружбы. – Судя по звукам, Дидиан прислонилась спиной к изголовью. – Теперь они собираются защищать тебя и твоего ребенка. Канцлер объявил о гибели лорда Шерези, и у них осталось мало вариантов.

– Тысяча фаханов! – ругнулась я. – Какая жалость, лорд Томас вложил уйму денег в ремонт замка, а теперь его придется отдать господину Фроше!

– Тебя заботит только это?

– Ну да. Маменька теперь леди Биркелан, она не останется без крыши над головой. Есть, конечно, еще некое нежелание отдавать отчий дом, за который столько сражалась с судьбой и обстоятельствами.

– Лорд Гэбриел еще два года назад провел в королевском совете закон, по которому наследование в исключительных случаях дозволяется по женской линии.

– Мне это ничего не даст. У предпоследнего графа Шерези дочери никогда не было. Кстати, как поживает твой кузен?

– Твой ребенок унаследует лорду Биркелану?

– Если это будет мальчик, – честно ответила я. – Если девочка – нам придется добавить в узор еще один стежок. Лорд Томас удочерит меня, а затем, подарив таким образом дворянство, подыщет мужа среди своей дальней родни.

– Ты готова так поступить?

– Ради ребенка я готова на все.

Темнота спальни и монотонная неторопливая беседа убаюкивали. Сбросив туфли, я влезла с ногами на постель, Дидиан пододвинулась, уступая место.

– Так зачем тебе какой-то биркелановский племянник?

– Хочешь предложить своего? – зевнула я тихонько.

– Лорд Уолес и лорд Доре желают просить твоей руки.

– Глупости. Ты рассказала им о беременности?

– Да! Если ты не хочешь отягощать чужим ребенком своего мужа, мы с Оливером заберем его себе.

– Мужа?

– Беременность совсем лишила тебя разума?

– А тебя, Ди? Моя беременность, может быть, заразна? Как можно было измыслить такую гадость? Ты понимаешь, что такое брак? Это быть связанным всю свою жизнь с одним человеком! Мои друзья не заслуживают этого! Не заслуживают брака без любви, которую я никогда не смогу никому из них дать!

– Тебе нравился Патрик.

– Да мало ли кто мне нравился? Даже этот Пьер, который пытался тебя «тру-ля-ля» в кузне! Знаешь, меня ведь обидело, когда он предпочел мне мою подругу.

Дидиан хихикнула, позабавленная, видимо, моею горячностью.

– Есть женщины, которые всю жизнь любят только одного мужчину. Помнишь, мы когда-то охарактеризовали так Аврору. Я оказалась такой же, как моя леди. Я любила только одного мужчину. Скажу тебе больше: я люблю его сейчас и буду любить до самой смерти. А если лорд Мармадюк, который мне, к слову, тоже нравился, окажется прав и за земной юдолью нас ждет продолжение, я буду любить этого своего мужчину и там!

– Ты не произносишь его имени… – прошептала Дидиан.

– Гэбриел! Гэбриел ван Хорн, Гэбриел ван Харт, меченый красавчик, избавленный от шрама! Миньон ее величества! Канцлер Ардеры. Как бы его ни звали, я люблю его. И пусть никогда больше не увижу… Ди?

Я обернулась к подруге, пальцы встретили влажную ткань одежды, только сорочку теперь плотно натягивали абсолютно мужские плечи. И абсолютно мужские руки нашли меня в темноте.

– Мерзавец! – отбивалась я. – Что ты сделал с Дидиан?

– Да что ей станется… – Лорд Гэбриел, которого я больше никогда не должна была видеть, расстегивал сотни пуговок моего алого платья.

К слову, я вышеозначенного лорда не видела, луны, видимо, скрылись за тучами, и в спальне царила темнота.

– Завтра примчится твоя леди-коннетабль с остальными заговорщиками.

Он ругнулся и дернул ворот платья, разрывая ткань.

– Зачем ты ею притворялся?

Я, с одной стороны, продолжала сопротивляться, а с другой – чуть приподнялась на постели, чтоб ему удобнее было меня раздевать.

– Потому что она орала мне что-то вроде: «Мне Бастиана говорила больше, чем тебе!» И мысль эта засела у меня в голове. Поэтому я позволил им сговориться за моей спиной… Чтоб избежать недопонимания – это все правда, про твоих болванов. Каждый готов жениться и воспитывать моего ребенка.

– Он мой!

– Твоего потом родим, – пообещал Гэбриел. – Например, четвертым я, может быть, с тобой поделюсь.

Я захихикала, как от щекотки.

– Стоп. – Он отодвинулся. – Чуть не забыл. Ты ведь выйдешь за меня замуж?

– Надеюсь, ты стоишь на одном колене? Так положено.

– Можно именно так это обозначить, – после паузы ответил Гэб. – Это какой-то местный обычай?

– Это мечта каждой девушки!

– Так, Басти! – Он расслабил руки и навалился на меня всем телом. – Быстро отвечай «да».

– Нет.

Гэбриел зарылся носом в мои волосы и жарко шепнул в ухо:

– Я люблю тебя больше жизни, дурочка, и буду любить после нее. Я хочу заниматься с тобой любовью, встречать каждый новый день, глядя в твои глаза. Я хочу достигать высот ради того, чтоб быть в силах защитить тебя и наших детей. Ты согласна?

– Нет.

– Что еще? – почти прорычал он.

– Предложение руки и сердца, милорд, – сдерживая смех, сообщила я, – состоит из трех частей: рыцарь становится на колено, объясняется в любви и дарит даме поцелуй.

И когда губы Гэбриела встретились с моими, я прошептала в них:

– Да! Да. Да…

* * *

Оливер лорд Виклунд снес дверь одним ударом. Леди Виклунд вихрем влетела в комнату, заняла позицию у окна и, рассмотрев лежащих на постели, ахнула.

– Все? Можно заходить? – Лорд Доре прошлепал в спальню, оставляя мокрые отпечатки на каменном полу, сел в кресло и, потрясая мандолиной, стал выливать из нее воду. – Ты! Гэб! Должен! Мне!

– Ты знал? – Дидиан обвиняюще уставилась на менестреля.

– Уймите свою супругу, лорд-коннетабль! – Доремарец махнул мокрым инструментом в сторону Оливера. – Я ничего не знал. Но если я вижу запертую дверь спальни, а слуги в один голос твердят, что из-за нее всю ночь раздавались стоны, я скорее предположу, что здесь занимались любовью, а не убийствами. И я не буду заставлять своего друга выбивать эту дверь, а вежливо в нее постучу!

– Где вы потеряли настоящего менестреля и нашли его сварливую копию? – Бастиана натянула на грудь простыню.

– Мы были у цвергов, и Брок победил в музыкальном состязании, – пояснила Дидиан.

– У него была волшебная лютня!

– Я сделаю тебе даже лучше, – пообещал Патрик, заглядывая в спальню. – Позвольте войти.

– Валяй, – разрешил Гэбриел и повернулся к Бастиане: – А следующую ночь, любезная супруга, мы проведем в подвале. Предварительно установив баррикады у входа.

Патрик вошел, за ним, цокая копытами по валяющейся на полу двери, появился осел.

– Супруга? – спросило животное, повертев головой.

– Это еще кто?

– Болтун? – Бастиана вскочила с постели, завернувшись в простыню. – Тебя так наградили?

Артефакт горестно заржал:

– Наградили? Это унижение! Меня, величайшее творение, отрядили в человеческий мир набираться опыта… Бастинда, прекращай гладить осла! Я на его шее. Да, вот.

– Так ты теперь ошейник? Снять?

Басти осторожно расстегнула серебристое кольцо. Осел, почуяв свободу, рысью устремился прочь.

– Тупое создание! – пожаловался Болтун. – Я с трудом смог управлять им. Так кто на ком женился?

– Маменька вышла замуж за Томаса лорда Биркелана.

– А доченька – за лорда Гэбриела, – проговорил последний, все еще лежа в постели.

– Но момент своего бракосочетания дочь как-то не заметила!

– Ты, Бастинда, наверное, забыла, что этот вот мужчина, – Болтун качнулся в ее руке, – жрец Спящего лорда, соответственно, имеет право и возможность освятить брачные узы.

– Но празднеств по этому поводу мы отменять не будем, – сообщил «тот самый мужчина». – Завтра в Шерези прибудет торжественная процессия, которая доставит мою супругу ко двору с тем, чтоб представить леди Гэбриелу его величеству Арктуру. А там…

– Он обо всем заранее позаботился, – умилился Болтун.

– А что бы ты делал, если бы я тебе отказала?

– Оказался в очень неловком положении, – пробормотал Гэбриел.

Бастиана бросилась к нему с поцелуями.

– Оставим их наедине! – Лорд Патрик поднял с пола Болтуна и поманил всех за собой.

– Дверь на место поставь, – велела супругу леди Виклунд. – Кстати, мы тоже устали с дороги и займем, с вашего позволения, первую попавшуюся пустую спальню.

– А мы вдвоем отправимся в столовую, – кивнул менестрелю Патрик.

– Втроем, – поправил его Болтун. – Я, драгоценные лорды, просто кладезь информации по волшебным устройствам подгорных цвергов.

* * *

Так закончилась эта история. Одна из тех, что до сих пор остались в песнях и сказаниях всех пяти королевств. История о королевских миньонах, козырных валетах в колоде большой игры. О мудрейшем Гэбриеле, чья хитрость вошла в легенды, о лорде Уолесе, гербовый мятный клевер которого до сих пор украшает стены Королевского университета, о мужественном Оливере Виклунде, чей меч всегда был на стороне справедливости, о талантливом Станисласе Шарле Доре, великом менестреле, и конечно же о Бастиане Мартере Шерези, чья судьба была загадочна, а ослепительный блеск – недолог.

Через много-много лет леди Гэбриела, мать в том числе и королевской супруги, а также бабушка уже полудюжины принцев и принцесс, путешествовала со свитой в предгорьях Авалона. Проезжая через городишко, название которого никому не запомнилось, леди велела остановить карету на рыночной площади. Там как раз давал представление бродячий цирк, и рыжеволосая канатная плясунья парила над толпой, вызывая восторг зрителей.

Леди Гэбриела долго смотрела на нее, и когда девушка, заметив ее взгляд, изящно поклонилась, смахнула набежавшую слезу:

– Вы, кажется, счастливы, моя королева…

Циркачка оттолкнулась от каната, перевернулась в воздухе и спрыгнула на брусчатку. Толпа рукоплескала, прочие циркачи сновали в ней, собирая плату за представление. А канатная плясунья подошла к мужчине, что стоял неподалеку, и повисла у него на шее:

– Я была хороша, любовь моя?

– Лучше всех, – он ответил на поцелуй, – моя Аврора.

Леди Гэбриела смутилась, будто ее застали за подглядыванием, и велела кучеру трогать. Как только карета двинулась, циркачка сорвалась с места, подбежала к окну и весело спросила:

– Мы, кажется, знакомы?

– Сейчас нет, – ответила леди, – но в будущем – кто знает… Ведь любой конец – это всегда начало чего-то нового.

– Ты всегда будешь с ним, в любом воплощении.

– А ты с ним.

– Разве это не весело?

– Ненавижу эти ваши потусторонние штучки.

– Хорошо, что твое отношение их нисколько не заботит. – Девушка почти легла животом на раму окна, засунув голову внутрь кареты. – Меня просили передать тебе два слова. Птичья… вишня…

И циркачка заливисто расхохоталась, убегая прочь.

* * *

А еще через много-много лет в одной отдаленной от мира чародейской башне некая юная и прекрасная дева бесстрашно уставилась в черные глаза некоего мага и сказала:

– Я – Мармадель графиня Шерези, и сейчас я вам здесь устрою!

И именно это послужило началом другой истории.