Сталин, Италия и США

Год 1948-й в Италии выдался жарким. Предстояли выборы, и именно в этой выборной кампании в Италии огромную роль сыграло… Центральное разведывательное управление США. После гражданской войны, которая началась после возвращения к власти Муссолини и протекала до разгрома нацистов в 1945 году, авторитет коммунистов в Италии был очень высок. После войны Итальянская коммунистическая партия (ИКП) под руководством Пальмиро Тольятти увеличила численность своих членов с 500 тысяч до 1,7 миллиона человек. Коммунисты и социалисты входили в коалиционное правительство, которое возглавил христианский демократ Альчиде Де Гаспери. Далее началось грубое вмешательство Вашингтона во внутренние дела Италии – президент США Г. Трумэн заявил, что Италия получит американские кредиты только в случае, если в правительстве не будет коммунистов. И в мае 1947 года коммунисты были выведены из правительства, вместе с ними в знак солидарности оттуда ушли и социалисты.

ЦРУ всеми силами старалось не допустить победы коммунистов на выборах. В 1948 году Италия получила американскую экономическую помощь по «плану Маршалла», но ее предоставление было обусловлено «правильными» итогами голосования. Здесь впервые была опробована международная спам-рассылка. Поскольку Интернет тогда еще не изобрели, то американцы вмешались в ход итальянских выборов по почте. Из США в Италию было направлено более 10 миллионов писем, открыток и телеграмм – якобы от имени газет, радиостанций, церквей и даже выдуманных «итальянцев, проживающих в США». В этих письмах адресатам-итальянцам предлагалось не голосовать «за диктатуру» или даже за «иностранную диктатуру». «Если силы истинной демократии проиграют на итальянских выборах, американское правительство больше не будет оказывать финансовую помощь Италии, и мы не будем больше отправлять деньги вам, нашим родственникам», – писалось в этом «спаме».

Специалисты ЦРУ разрабатывали и оплачивали публикации в прессе, демонизировавшие коммунистов. На улицах итальянских городов появились плакаты, на которых смерть в обличье красноармейца, сжимая автомат ППШ, скалилась на итальянских избирателей. На другом плакате на фоне Колизея изображались звероподобные русские казаки с саблями, на третьем – плачущие дети, которых коммунисты вырывают из рук матерей. Говоря языком российских 90-х, итальянского избирателя призывали проголосовать «сердцем», а не головой, ровно как политтехнологи, обеспечившие победу Б. Ельцина на выборах 1996 года.

В итальянских портах одно за другим разгружались суда из США с гуманитарной помощью, которые пришли по «случайному совпадению» как раз к выборам. В ход пошли все доступные методы от теневого финансирования и подкупа до насилия. Так, с 1948 по 1968 год ЦРУ выделило итальянским партиям и профсоюзам более $65 млн, передавая итальянским консервативным партиям сумки с наличными. Агент ЦРУ Марк Уайетт, стоявший за итальянской кампанией 1948 года, вспоминал на CNN, как тогда работали: «У нас были мешки денег, которые мы поставляли избранным политикам, чтобы покрыть их политические расходы». В случае неудачи Вашингтон был готов отправить в Италию и морских пехотинцев, которые стали бы «последним аргументом» на выборах. Иными словами, США были готовы на все, лишь бы не допустить симпатизировавших СССР и Сталину коммунистов к власти. В эти же годы возродилась и итальянская мафия, практически ликвидированная при Муссолини. Теперь мафиози были нужны для организации грязных дел во время выборной кампании.

Глава коммунистов Пальмиро Тольятти входил в три первых коалиционных правительства, был даже министром юстиции, пользовался популярностью. А потому – был опасен. 14 июля 1948 года в итальянской столице рядом с палаццо Монтечиторио на Тольятти было совершено покушение. Преступник выпустил четыре пули, три из которых попали в цель, причем одна – в затылок. При этом Пальмиро Тольятти просто повезло, и его ранения не были серьезными. Многие расценили происшедшее как правительственный заговор, а газета ИКП (“Unita” – «Единство») выпустила экстренный номер с заголовком «Долой правительство убийц!»

Террористом оказался Антонио Палланте, студент юриспруденции, который совершил покушение по политическим мотивам. Стоит отметить, что в тот момент ситуация в Италии была весьма накалена: в день, когда Тольятти был ранен, в различных стычках и демонстрациях в Италии погибло 14 человек, а сотни получили ранения. В последующие два дня еще 16 человек погибли и около 600 были ранены. Антонио Палланте вышел из тюрьмы в конце 1953 года, отсидев пять лет и 5 месяцев, хотя первоначальный приговор был куда более жестким: тринадцать лет и восемь месяцев лишения свободы.

В день покушения из Кремля в Рим ушла телеграмма: «ЦК ВКП(б) негодует по поводу злодейского покушения извергов человеческого рода на жизнь вождя рабочего класса и всех трудящихся Италии – нашего любимого товарища Тольятти. ЦК ВКП(б) опечален, что друзьям тов. Тольятти не удалось уберечь его от подлого нападения из-за угла.

От имени Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза

Иосиф Сталин 14 июля 1948 года».

Глава итальянских коммунистов пережил Сталина на целое десятилетие. В августе 1964 года он находился на отдыхе и лечении в Крыму, где во время посещения детского лагеря «Артек» потерял сознание, а вскоре скончался. Благодарные советские товарищи отнеслись к памяти Пальмиро Тольятти с максимальным уважением. Гроб с его телом в Италию сопровождала партийная делегация во главе с Л. И. Брежневым, который всего через два месяца после этого сменит Хрущева на посту главы СССР. Именем итальянского коммуниста назовут город и даже высшее учебное заведение, которое заканчивал автор этой книги. Стоит заметить, что и раньше этот вуз носил имена очень уважаемых в сталинском СССР людей: Фридриха Энгельса, а потом В. М. Молотова (до 1957 года). Ленинградский инженерно-экономический институт им. Пальмиро Тольятти сохранил свое имя до конца Советского Союза и был переименован лишь в 1992 году. А далее «реформа образования» вообще привела к тому, что подобного учебного заведения в нашей стране более нет…

Многие мемуаристы указывают на то, что именно Сталин, что называется, персонально, и Советский Союз, как новая сверхдержава, несколько поумерили пыл западноевропейских коммунистов. В условиях отсутствия у нас атомного оружия попытки «левых» элементов призвать к вооруженной борьбе в Италии, Франции Сталиным категорически не поддерживались. В Греции ситуация все же пришла к гражданской войне, несмотря на все призывы Сталина, но тут помощь грекам оказывала Югославия, которая в очень близкой перспективе вообще разошлась с СССР.

Почему Сталин не поддерживал «революционное горение» в странах Западной Европы? Из соображений прагматизма. Экспортировать мировую революцию и социализм он не собирался. Идеология, выкованная в горниле революции и Великой Отечественной войны, окончательно стала инструментом внутренней и внешней политики, направленной на достижение интересов России-СССР. Сталин считал необходимым удерживать лишь те страны, что попали в нашу зону влияния в ходе Второй мировой войны. Причем проводимые ради этого социальные реформы отнюдь не копировали советскую модель: сохранялись частная собственность и даже многопартийность.

Сталин действовал пошагово, соизмеряя свои силы и возможности с возможностями и силами противника. С точки зрения Сталина, воевать с США или Великобританией за контроль над Италией или Францией – это государственный идиотизм. Поэтому компартии поддерживали, финансировали, направляли и консультировали, но к вооруженной борьбе не призывали и не подталкивали. Говоря сегодняшним языком, компартии должны были стать элементом «мягкой силы» СССР. Чтобы не давать повода для репрессий, Сталин был готов предложить им отказаться даже от названия «коммунистическая» и немного «подкорректировать» программу. Такой совет он дал на встрече с руководителями Восточной Германии Вильгельмом Пиком и Отто Гротеволем, состоявшейся 26 марта 1948 года, предложив им отказаться от слова «коммунистическая» в названии партии и объединиться с социал-демократами.

Эту политику Сталин вел не только в Европе. Исторический факт – после Второй мировой войны он подталкивал Мао Цзэдуна к договоренностям с Чан Кайши и прекращению гражданской войны! Именно так – настоятельно советовал не воевать, а решать дело миром. Мао поступил по-своему, выиграл гражданскую войну и получил признание СССР. Это случилось также в 1949 году, и об этом мы поговорим в следующей книге. Отказ от конфронтации, максимально возможный уход от прямого военного столкновения – вот тактика Сталина после Второй мировой войны. При этом, в случае победы коммунистических сил где-либо, Иосиф Виссарионович с удовольствием принимал их под свою «юрисдикцию», если это было возможно геополитически и не грозило войной с Западом.

10 февраля 1948 года делегация Югославии во главе с Миланом Джиласом встретилась со Сталиным. Подробности того, что произошло между двумя странами, мы рассмотрим в другой книге. Пока же для нас важны слова Сталина, сказанные слишком «левым» югославам, которые своими резкими действиями провоцировали военный конфликт СССР и США.

Обращаясь к югославским товарищам, вождь поинтересовался, верят ли они в успех восстания в Греции.

– Если не усилится иностранная интервенция и не будет допущено серьезных политических и военных ошибок, – последовал ответ.

Реакцию Сталина нужно было бы донести до современных «леваков» из Интернета и из реальности, у которых все просто, быстро и легко.

– Если, если! Нет, у них совсем нет перспектив на успех. Вы что думаете, что Великобритания и Соединенные Штаты – Соединенные Штаты, самое могущественное государство в мире, – позволят вам разорвать их линию связи в Средиземном море! Чепуха. А у нас нет военно-морского флота. Восстание в Греции должно быть остановлено, и как можно скорее.

Вот она, прагматика Сталина наглядно! Будет флот у СССР – будет иная ситуация. А пока флота нет, надо сворачивать восстание в Греции. Шансов на успех у него нет.

Кто-то возразил ему, ссылаясь на успехи китайских коммунистов.

– Да, китайские товарищи добились успехов, но в Греции совершенно другая ситуация, – ответил Сталин. – Там напрямую вовлечены Соединенные Штаты – самое сильное государство в мире. Китай – это другой случай, отношения на Дальнем Востоке другие. Правильно, мы тоже можем делать ошибки! Когда закончилась война с Японией, мы предложили китайским товарищам достигнуть согласия в отношении того, как можно добиться временного соглашения с Чан Кайши. На словах они с нами согласились, а на деле, когда вернулись домой, поступили по-своему: они собрали силы и нанесли удар. Было продемонстрировано, что правы оказались они, а не мы. Но Греция – это другой случай, мы не должны колебаться, давайте положим конец греческому восстанию.

Милан Джилас признает, что не понял мотивов Сталина в греческом вопросе. Видимо, потому, что знал он гораздо меньше, нежели Сталин. И вряд ли ведал, что Трумэн уже угрожал применением ядерного оружия в ситуации с Ираном. Какие еще сигналы от «союзников» получал вождь по каналам тайной дипломатии в 1948 году, не знаем и мы…

Здесь будет уместным напомнить и еще один безусловный исторический факт, который был обнародован У. Черчиллем гораздо позже. Речь идет о личной встрече Сталина и сэра Уинстона в Москве 9 октября 1944 года. Тогда премьер Великобритании прямо предложил поделить зоны влияния в Европе. Вот как сам Черчилль описывал эту сцену:

«Создалась деловая атмосфера, и я заявил: «Давайте урегулируем наши дела на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, на то, чтобы мы занимали также преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам – в Югославии?» Пока это переводилось, я взял пол-листа бумаги и написал:

«Румыния

Россия – 90 процентов

Другие – 10 процентов

Греция

Великобритания (в согласии с США) – 90 процентов

Россия – 10 процентов

Югославия – 50:50 процентов

Венгрия

50:50 процентов

Болгария

Россия – 75 процентов

Другие – 25 процентов».

Я передал этот листок Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем он взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул его мне. Для урегулирования всего этого вопроса потребовалось не больше времени, чем нужно было для того, чтобы это написать. Конечно, мы долго и тщательно обсуждали наш вопрос и, кроме того, касались лишь непосредственных мероприятий военного времени. Обе стороны откладывали все более крупные вопросы до мирной конференции, которая, как мы тогда надеялись, состоится после того, как будет выиграна война.

Затем наступило длительное молчание. Исписанный карандашом листок бумаги лежал в центре стола. Наконец, я сказал:

«Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку».

«Нет, оставьте ее себе», – сказал Сталин».

Влияние России и «союзников» в послевоенной Европе распределилось несколько иначе, нежели предлагал Черчилль, однако зафиксированная им цифра для Греции – 90 % – ясно обозначила претензии англосаксов. Сталин это знал, а Милан Джилас нет.

И потому недоумевал…

Свое удерживать, развивать экономику, соревноваться на поприще прав, свобод и достатка, развивать гордость советских людей за свою страну – вот «краткий курс» послевоенной политики Сталина.