17

Жизнь продолжала идти своим чередом. После того как мы с Игорем решили начать все сначала, я порхала по жизни как влюблённая дурочка. За версту обходя кофейню и Алекса. Сбрасывая его звонки и не отвечая на сообщения. Боясь даже подумать о том, что наша встреча когда-то произойдёт.

А сегодня… взяла и сама зашла в нашу кофейню! У меня было отличное настроение, и я подумала, что нет смысла больше прятаться и сбегать. Я хотела увидеть Алекса. Я готова была ему всё рассказать и прояснить ситуацию. Сказать, что я очень люблю своего мужа и больше не хочу причинять ему боль. Поэтому нам лучше не видеться больше. Без обид. Без претензий. И спасибо за всё!

Да, таким был мой идеальный план! Я решительно толкнула тяжёлую дверь кофейни и сразу же провалилась в забытую атмосферу лёгкости и тепла. Запах любимого кофе, смех официанток, лаунж-музыка и, конечно, капучиновые глаза моего старого друга.

Я стояла у двери и смотрела на него. Он смотрел на меня. Молчал. Делал кому-то кофе. Мне стало неловко, и я отошла к столику у окна. Подожду здесь.

Через какое-то время подошёл Алекс. Поставил передо мной большую чашку капучино с корицей на кокосовом молоке. У меня впервые побежали мурашки от такого привычного аромата. Алекс молчал. Я подняла на него глаза. Он взял меня за руку, потянул. Я встала. И тогда он молча обнял меня. Я прижалась к нему всем телом и поняла, что не могу! Не могу сказать ему правду. Не могу сделать ему больно! Не могу просто прогнать его из своей жизни, как ненужную собачонку. Это нечестно…

* * *

Следующие полчаса мы с Алексом проговорили за столиком у окна. Я придумала какую-то нелепую историю о том, как я уезжала к маме и не смогла с ним выйти на связь. Он сделал вид, что поверил мне, и рассказал о том, что уже давно приехала его подруга Мари, и они с ней теперь частенько тусуются и отрываются. Что он очень хочет нас познакомить. Что скоро состоится его концерт, и он будет рад там меня видеть. Весь наш разговор был настолько натянутым и пустым, что я, наскоро попрощавшись, выскользнула за дверь и облегчённо выдохнула на улице.

Что за бред? Теперь я должна скрывать от Алекса отношения с собственным мужем? Настасья, ты вообще в своём уме? Почему мне так сложно просто сказать ему правду? Почему я теперь ощущаю, что изменяю Алексу с Игорем? Почему мы просто не можем быть с ним друзьями?

Я чувствовала, как мои лёгкие, радостные отношения с Алексом обрели тяжесть и чувство вины, как только я выбрала мужа сердцем. Они стали вдруг для меня обузой, хотя я понимала, что Алекс не изменился! Он был таким же весёлым и харизматичным. Вот только я не могла сказать ему правду. И это вранье душило меня.

* * *

Чтобы не думать о нём, я поехала на встречу Женского Круга. Сегодня круг вела Джая, но Ноана тоже была там. И я надеялась, что эта встреча поможет мне выбраться из липкой паутины вины и вранья.

Мои отношения с Женским Кругом обрели совершенно новую форму. Я была искренне рада каждой девушке в этом Кругу! Я больше не ревновала Ноану к Кругу, а с удовольствием участвовала в групповых практиках и звучании. Я обняла девочек, Джаю, к которой испытывала особенно тёплые чувства, и заняла своё место у очага.

Сегодня Джая говорила о звучании Правдой. О том, как важно не предавать себя и не идти на компромисс со своей совестью. О том, как враньё разрушает женщину. Что это яд, отравляющий отношения. Я скривилась в притворной улыбке. Как неслучайны все случайности в этом мире! Мне хотелось сбежать с этой встречи. Но я понимала, что она как раз под мой запрос.

Мы делали разные практики. Мы звучали и танцевали. Мы смотрели друг другу в глаза и находили опору для правды. А затем была практика в парах.

Джая села напротив меня. Ноана издалека наблюдала за происходящим. Меня начинало всё раздражать. Полвстречи уже позади, а тяжесть от встречи с Алексом не покидала меня.

Все эти высокие речи о правде! Вся эта праведная мораль не работала! Вы что, предлагаете мне прямо сейчас стать святой и забыть о реальной жизни? Или, наоборот, стать бессердечной? Причиняя боль близким людям. В этом ваша любовь и добро? Я начинаю думать, что врать иногда гораздо более человечно…

– Ты злишься? – осторожно спросила Джая, читая это в моих глазах и тяжёлом дыхании. Я ничего не имела против неё. Она даже мне нравилась. Но её душеспасительные беседы сегодня уже стояли поперёк горла! Мы в паре? Надо звучать своей правдой?! Отлично! Вот и посмотрим, чья правда окажется сегодня сильней!

– Мне просто кажется, что нечестно будет восхвалять правду, не давая её обратной стороне и шанса на оправдание! – сказала я с вызовом, чувствуя, как приятный азарт разливается по моему телу. Я понимала, что просто оправдываю себя. Но это было мне необходимо. Я словно спасала себя. Вытаскивала себя из ямы своей вины. Я была неплохим оратором, и пришло время вспомнить свой талант бунтаря. – Ложь во спасение! Ложь во благо! Сколько раз ложь буквально спасала мне жизнь. Просто я, например, умею врать гармонично. Экологично, если хотите. Я делаю это красиво! Виртуозно! Изящно! Я училась этому всю свою жизнь… набивая синяки и опасные шишки. Я выстрадала этот талант! И, наверное, даже горжусь им.

Нет, это не ложь! Это красивый спектакль!

Я не манипулирую! Я импровизирую!

Я раскрашиваю вашу серую жизнь яркими красками! Я жонглирую фактами и эпитетами, словно артист на арене цирка! Я талантливая актриса! Просто вместо маленькой сцены я предпочитаю весь мир.

Я поняла, что уже кричу. Размахивая руками и яростно жестикулируя. Девушки на поляне отвлеклись от своих пар и, развернувшись к нам, наблюдали за этим спектаклем. Тем лучше. Я люблю, когда много зрителей. Вы хотели правду? Так вот она! Кушайте на здоровье!

При этом я, не отрываясь, смотрела Джае в глаза. Она была моим главным оппонентом сегодня. Это она подняла тему правды. Расхлёбывай, дорогая! Джая смотрела на меня спокойно, с капелькой сожаления. Чем ещё больше злила и раззадоривала меня.

– Я никому не делаю плохо своим враньём! Наоборот, сегодня своим враньём я спасла человека от боли. Я тонко чувствую каждого и даю людям то, что они хотят получить! Даже если это неправда. Я забочусь о людях. Я уберегаю их. От самих себя. От реальности. Даже от Правды! От этой боли и мучительной безысходности! Я увожу их от конфликтов! Я избегаю наказания. Я делаю людям лучше! Что же в этом плохого? – Торжественно закончила я и в ожидании смотрела на Джаю. Девушки вокруг переглядывались и шептались. Джая молчала. Моя хвалебная ода Лжи, кажется, не произвела на неё ни малейшего впечатления. Она смотрела будто бы мимо меня и наконец равнодушно проговорила:

– Я не вижу тебя сейчас. Ты мне больше неинтересна. В тебе нет ничего настоящего. Только фальшь. Начиная с нарисованного краской лица и заканчивая этой приторно-радостной речью.

Ты сама не веришь себе. Но самое грустное – ты уже не способна даже это понять.

Я задохнулась от возмущения! Как она смеет так со мной разговаривать?! Тоже мне Ноана нашлась. Я поискала глазами Ноану и увидела, что она с интересом наблюдает за нами издалека. Что ж, наш батл ещё не закончен. А Джая между тем продолжала:

– Каждая твоя ложь искажает пространство вокруг тебя! Каждое лживое слово наносит удар по твоему энергетическому полю. Создаёт помехи в твоём пространстве. И с каждым словом, с каждым решением, с каждой уловкой ты отрезаешь себя от мира Души, от своего чувственного опыта, от себя Настоящей! Ты так далека от себя, моя девочка. Настолько далека, что даже уже не скучаешь.

В её голосе было столько нежности и сожаления, что мне стало страшно. Я поняла, что опять воюю. Воюю с ней. Воюю с собой. Я не знаю, как вылезти из этого водоворота. Как перестать воевать?!

– Ты тоскуешь от одиночества. Потому что люди вокруг тоже не видят тебя. Им не прорваться сквозь искаженное ложью пространство. Их любовь разбивается о твою холодную лживую маску. Мёртвую и Убогую. Они несут тебе свои Души, но ты не способна почувствовать их. Упиваясь весь день своей мнимой свободой. И скуля по ночам о своём одиночестве. Что ж, продолжай! Зрители жаждут шоу! – последние слова она произнесла громко и нарочито торжественно…

Я вздрогнула и подняла на неё глаза. Красивая картинка моей жизни уже не казалась мне столь заманчивой. Эта хрупкая женщина вытащила на свет то, что я прятала от себя многие годы. Карточный домик моих убеждений снова рассыпался в прах.

Я столкнулась лицом к лицу со своим Одиночеством. Холодным и беспощадным. Это чувство, что накрывало меня долгое время, пока я врала Игорю. И ещё сегодня, когда я соврала Алексу. Это чувство, в котором я, по сути, живу.

Я судорожно попыталась поймать взгляд Джаи. Такой доброй, заботливой, хрупкой подруги. Мне хотелось её участия и поддержки! Но ей, кажется, я и правда стала неинтересна. Она глядела мимо меня.

«Я не вижу тебя…» – эхом звучали её слова. Девушки на поляне тоже вернулись к своим беседам. И даже Ноана опять занялась костром.

* * *

Я почувствовала себя тенью. Пустой оболочкой. Неживой Куклой.

Куклой, которую дёргали за веревочки все, кому только не лень. Родители и реклама, мужчины и общество.

Кукла, которая вообразила себя кукловодом! Упиваясь иллюзией власти и ложной свободой. Ду-у-ура-а-а!

Мне отчаянно захотелось БЫТЬ! Не понарошку! Не по написанному кем-то сценарию! Не по выдуманной кем-то фантазии! А по-настоящему! Из плоти и крови! Здесь и сейчас!

Мне так захотелось дышать! Петь! Кричать! Стать ВИДИМОЙ! Неудобной! Конфликтной! ЖИВО-О-ОЙ!

Внутри всё клокотало и бурлило. Где-то там глубоко мелкой судорогой пробивались рыдания. Но на лице по-прежнему была маска. Я по привычке старалась «держать лицо»! Не сейчас. Не здесь. Здесь же люди!

Горло сковало предательской хваткой. Лицевые мышцы сводило до острой боли. Тело было уже готово отдаться, но внутренняя актриса не желала сдавать позиции.

– Правда обладает огромной Силой, – голос Джаи звучал будто издалека, но и от него моё тело покрылось мурашками, словно это была Ноана. – Иногда Правда приносит боль. Но эта боль исцеляет и освобождает.

Вот и всё… больше не было сил сопротивляться. Последний бастион взят.

Я уронила лицо на колени и зарыдала в голос.

Да-да-да! Боль вскрывала всё моё тело, и я просто захлёбывалась в ней! Больше я не хотела сопротивляться.

Всё тело ломило, словно цепи, сковывавшие меня все эти годы, вдруг проявились, оголив кровоточащие раны на теле.

Я увидела то невероятное напряжение, которое носила на своих плечах. Весь этот страх, что моя ложь раскроется! Необходимость держать в голове всю цепочку событий, чтобы врать правдоподобно. Необходимость всё время быть «в голове».

Эту зависимость от привычки всё время врать. Этот наркотик.

– Говори… – звучал в тишине голос Джаи. – Я слушаю, говори…

Я с трудом разлепила губы. Глотнула холодный воздух. И начала говорить.

Я говорила о самых страшных вещах в моей жизни! О том, в чём боялась признаться самой себе! О том, о чём обещала больше не вспоминать! Похоронить глубоко, в самых тёмных уголках своей памяти. Я ворошила эти могилы. Мне было больно и страшно. Но больше я не хотела молчать!

Говорила о своих преступлениях и грехах. О том, что почти изменила своему мужу.

Говорила о том, как меня изнасиловали в юности. И что, кажется, я сама спровоцировала это насилие.

Говорила о том, как я изменила своему первому мужу. Да, чёрт возьми, изменила! А потом ещё раз… и ещё…

О том, как обижала родителей…

О том, как предавала подруг…

О том, как предавала себя…

В какой-то момент я почувствовала непонятный кайф мазохиста! Мне хотелось идти в эту правду всё глубже и глубже! Доставать подробности всё постыднее и страшней! Я чувствовала эту силу, эту энергию, которую давала мне правда! Мне хотелось, чтобы все слышали о моём позоре! Я словно шагала со скалы! И уже в полёте я обретала крылья!

Я говорила всё громче и все увереннее! Возбуждённо и быстро!

И вдруг… замолчала.

Я подошла вплотную к самому страшному. К тому, что нельзя не то что простить, даже произнести.

Ноги мои свела судорога, живот горел и болел.

Горло, которое, кажется, освободилось от такого потока правды, вдруг снова сжала невидимая рука. И слёзы… даже слёзы остановились, застряв где-то на полпути.

Я не могла! Нет! Это же невозможно! Лучше молчать! Лучше врать! Лучше забыть! Притвориться, что этого не было, никогда.

Джая сидела напротив и смотрела мне прямо в глаза.

Дерзко. Смело. Открыто.

Я проваливалась в эту честность и, кажется, напитывалась её силой.

– Правда часто приносит боль, – тихо проговорила она, – но боль эта исцеляет и освобождает.

Долгий протяжный вой вырвался из моего живота. Вой волчицы, тоскующей по убитому детенышу. А я… недостойна была даже тосковать!

Я снова начала говорить. Чужим, глухим голосом, пряча глаза. Сдирая новую маску с лица вместе с кровью.

С каждым словом, всё больше погружаясь в эту боль. С каждым словом, всё больше обретая свободу.

– Я убила его! – прохрипела я. – Я убила его… Убила своего собственного ребёнка! Я сделала аборт! Я убила его…

Отчаянно, с вызовом я подняла глаза на Джаю. На эту хрупкую нимфу из доброй сказки. Что ты скажешь теперь?! Но её взгляд не изменился. Она всё так же смотрела на меня тепло и открыто. Ни тени осуждения не промелькнуло на её лице. Будто бы она уже знала. Или просто готова была принять меня любой.

Волна напряжения вдруг скатилась с моих плеч, словно тяжёлая лавина снега с высокой горы. И рыдания сотрясли всё мое тело. Боже! Какое облегчение было просто признаться в этом страшном грехе! Просто произнести! Просто сказать!

Я рыдала, кричала и выла… жадно глотая этот новый холодный воздух. Воздух честности и свободы! Я отпускала себя! Я наконец-то могла говорить!

Я говорила о своих бессонных ночах, когда сожалела об этом убийстве и проклинала себя!

О долгих годах тщетных попыток забеременеть! В первом и во втором браке… И снова вина! И проклятья в свой адрес.

О лживых улыбках, слащавых рассказах о том, что жизнь без детей наш осознанный выбор! Ведь мы так молоды и успешны! Активны и счастливы.

О том, как поверила в это сама. Пришлось поверить. Чтобы хоть как-то жить дальше.

Я не простила себя в этот вечер.

Но я смогла обрести что-то не менее ценное. Я обрела опыт Правды. Я испытала её воскрешающую и исцеляющую Душу силу. Я поверила Ей. И мне захотелось поверить Себе. Снова.

Заново. По-другому. Мне захотелось быть. А значит, я буду говорить правду. Я просто буду.

Мой дневник

Ух! Я до сих пор под впечатлением от Джаи и её практики. Вот уж не ожидала, что кто-то ещё сможет пробить меня как Ноана! А с виду такая хрупкая, воздушная, скромная. Невольно закрадывается мысль: неужели и я так смогу? Что там они говорили про потенциал Женской Энергии и Силу Сестёр? Про то, что, возможно, и я смогу вести свой Женский Круг?

Опишу здесь практику Отпускания, которую дала мне Ноана для продолжения этой темы.

Остаться одной, чтобы никто не мешал. Отключить телефон. Поставить музыку. Зажечь свечи. Взять бумагу и ручку. Настроиться на процесс.

Закрыть глаза и вспомнить ситуацию, которую мне важно сейчас прожить. То, за что мне, например, стыдно. То, за что я не могу себя простить. То, что гложет меня и о чём я не хочу вспоминать. Погрузиться именно в чувства этой ситуации! Потому что плохо нам только от наших чувств, как повторяет всегда Ноана.

Открыть глаза и просто начать писать. Писать всё, что чувствую в этот момент. Не сдерживаясь в выражениях и не пытаясь себя оправдать. Ноана называет это необходимостью выписаться, разрешить своим чувствам подняться со дна и актуализироваться в пространстве. Потому что, пока я прячу их сама от себя, я и повлиять на них не могу!

Самое главное здесь – писать правду! То, как это на самом деле, а не то, как я это себе объяснила. Признаваться и каяться.

Мне всегда казалось, что покаяние – это какой-то отживший себя архаизм. Но в практиках у Ноаны я увидела, как оно мощно работает по сей день. Открывая сердце и искренне каясь в грехе, не важно, перед Богом, перед своей душой, перед каким-то ещё человеком, я чувствую, как мне становится легче! Как груз, который годами я носила на своих хрупких плечах, скатывается с меня и вина ослабляет свою смертельную хватку! Главное, как говорит Ноана, – в покаянии принять решение больше не делать так. Потому что иначе оно из «душевной работы» превратится в «магический ритуал» и очень скоро перестанет работать.

Так и в практике отпускания, важно не просто признать себя виноватым, покаяться в ситуации, но и принять решение, что больше я никогда так не поступлю.

И затем, только после того как я ощутила глубокое покаяние и решение больше никогда так не поступать, можно «выписать себе индульгенцию». Принять, что в той страшной ситуации я не могла поступить иначе. Просто принять как факт. Если бы могла, поступила бы! Но я не могла. В каждый момент времени своей жизни мы делаем лучший из возможных выборов. И не один мой выбор не был ошибкой. Всё это запрос моей Души. Это её чувственный опыт. Путь обретения Любви. Он не снимает с меня ответственности. Но позволяет начать снова дышать и идти вперёд.

Здесь можно положить свою левую руку на низ живота, правую на свое сердце. Закрыть глаза и, глубоко проживая каждое слово, сказать: «Несмотря на то, что мне пришлось это пережить. Несмотря на то, что я сделала этот выбор (можно конкретизировать), я люблю и принимаю себя. Я люблю и принимаю себя. Я люблю и принимаю себя!»

Если в письме моём много боли и я почувствую такую потребность, письмо можно сжечь, наблюдая внимательно за огнём, представляя, как всё ненужное оставляет меня! Мне действительно после этого стало легче!