Дочери на бойне

Альбом и тур «Seventh Son» привели нас прямиком на территорию сольных стадионных концертов и хедлайнерских позиций на фестивалях. К концу тура я собрал солидный гардероб из феноменально узких брюк, пушистых рубашек и различных масок, в том числе и маску Бафомета с рогами длиною в два фута.

Чтобы не сойти с ума от напряженных гастролей, у меня было фехтование, у Эдриана была рыбалка, а у Стива – собственная футбольная команда, которую он часто вывозил на матчи. Большинство из нас играли сами, и некоторые матчи были по-настоящему важными, особенно для кого-то вроде меня, у которого была левая опорная нога и которого Бог оснастил еще одной, запасной левой ногой. Эдриан был довольно искусным игроком, и у него имелся некий стиль. Он был обманчиво хитрым. Размеренность, с которой он играл в футбол, во многом была похожа на то, как он играл на гитаре. Стив, конечно же, был основным нападающим – у него к тому имелись несомненные способности.

Я наслаждался игрой в полузащите. Мне нравилось приклеиваться к игрокам противника и преследовать их, нравилось видеть их разочарование, возникавшее, когда соперники видели, что их пасы перехвачены, а их нападающие заблокированы. Это был тактический стиль, и он на самом деле не сильно отличался от того, как я играл на своей самой успешной позиции в регби в возрасте с 11 до 16 лет. После этого я становился немножко меньше – или, может быть, другие люди становились немножко больше.

Футбольный клуб Iron Maiden открылся для проведения международной игры между Канадой и Грецией, и я не мог не отметить мастерство вокалиста из группы под названием Glass Tiger, который был на поле весьма полезен. К сожалению для него, состояние поля оставляло желать лучшего, и после того, как я гонялся за ним в течение 45 минут, он вывихнул лодыжку и получил растяжение. Господин судья, я его ни разу пальцем не тронул, правда!

Мы играли на Олимпийском стадионе Монреаля – сейчас я говорю об игре в качестве футбольной команды, а не рок-группы – и это было умопомрачительно. И, наконец, в 2000 году мы сыграли в Эстонии, на таллиннском стадионе «Флора» и заслужили дурную славу в «Таймс», отправив в больницу игравшего за «Дерби Каунти» эстонского вратаря Марта Поома, который принимал в том матче гостевое участие.

Полагаю, цитату из газеты, которая расскажет все, что нужно знать о том матче, можно сократить до одной фразы: «травмы яичек, которые не были продемонстрированы широкой публике».

Мы усердно работали и усердно играли. Я мог сбежать, чтобы потренироваться с канадской командой по фехтованию или, например, с японской. Это маленькие тайные миры, которые помогают держаться в хорошей психологической форме, когда находишься на гастролях. Я видел слишком много жертв на этом пути и понял, что, как я и думал в том гостиничном коридоре, где ползал на четвереньках, если дать слабину, музыкальный бизнес может запросто свести тебя с ума.

Возвращение домой после гастролей напоминает социальную реабилитацию после тюремного заключения или религиозной миссии. Или же после жизни отшельником, которому приходится ежедневно принимать огромные дозы адреналина. Это очень странно.

Из Бакингемшира я вернулся в Западный Лондон и сразу купил радиоуправляемую реплику подводной лодки длиной в четыре фута. Она все еще у меня есть, и я очень близко подошел к тому, чтобы купить настоящую субмарину.

Было не очень понятно, почему детская благотворительная организация захотела купить дизельно-электрическую подводную лодку. Однако они ее все-таки приобрели и, как гласило объявление в Daily Mail, теперь они стремились от нее избавиться.

Я придумал план организовывать подводные круизы через Атлантику для всех желающих. Когда меня, одев в смирительную рубашку, поместили в камеру с мягкими стенами, я, наконец, успокоился и понял, что в мире вряд ли найдется крупный рынок для такого рода практического опыта.

После того, как эта безумная идея меня покинула, я вернулся к привычному распорядку жизни. Выпить несколько пинт пива на берегу Темзы и понаблюдать за утками и лебедями. Именно тогда я и Яник Гере устроили серьезную заваруху.

Я знал Яника со времен его работы в группе под названием White Spirit, эти ребята были современниками Samson. Мы оба были фанатами Иэна Гиллана, и на стиль Яника весьма очевидно повлиял Ричи Блэкмор – в частности, Гере позаимствовал у него зрелищные выпады на колено, которые подчеркивали его танцевальную манеру держаться на сцене. Представьте себе дервиша, кружащегося на раскаленных углях с гитарой в руках – и у вас появится некоторое представление о том, какие гитарные фокусы вытворял этот парень.

Мы, конечно, поддерживали связь, и время от времени сталкивались на протяжении тех лет, когда я поднимался все выше на волне успеха Iron Maiden, а Яник проходил через вереницу различных групп. Когда мы разговаривали за кружкой пива, он выглядел сдавшимся и в какой-то степени подавленным, говоря о состоянии музыкальной индустрии: «Их гораздо больше интересует твоя чертова прическа, чем то, как ты играешь на гитаре».

Яник продавал свое оборудование: его старые «Стратокастеры», гитарные кабинеты «Маршалл» и винтажные усилители. Он учился на социолога и думал о том, чтобы стать преподавателем, или о чем угодно, кроме музыки. Я восхищался его искренностью, но он был слишком хорош, чтобы отпускать такой талант работать преподавателем социологии.

В своем маленьком мозгу я вынашивал план. У меня было неожиданное предложение, которое могло стать подходящим решением его проблемы.

Как вы, наверное, помните, Ральф Саймон из Zomba Music был нашим бородатым, дружелюбным южноафриканским музыкальным издателем. Однажды, будучи временно лишенным собственного жилья, я спал на матрасе в одном из пустующих помещений его студии Battery. Ральф явился туда и принял меня за грабителя.

– Ага, попался! – закричал он.

– Привет, Ральф, – сказал я в ответ.

– Кто это такой? – спросила моя подружка, быстро прикрывая те интимные части своего тела, которые еще не были скрыты моим.

Ральф тогда подумал, что все это выглядело очень по рок-н-ролльному и стал называть меня «Мистер Либидо» в приватных разговорах, которые могли звучать довольно жутко, учитывая, что слова раздавались из уст адвоката средних лет с южноафриканским акцентом.

Ральф также был своего рода ученым в вопросах, касавшихся музыки. После успеха «Run to the Hills» он отвел меня в сторону и сказал: «Знаешь, у тебя есть эта высокая октава, которая сводит американцев с ума».

– Правда? – удивился я.

– Да. Абсолютная правда. У Матта Ланга тоже это есть.

Оснащенный этим знанием, я кое-как прорвался сквозь следующие несколько лет, а потом Ральф пришел однажды к нам в головной офис.

– Как смотришь на то, чтобы сделать саундтрек к фильму?

Я только что закончил тур в поддержку «Seventh Son» и был как раз полностью готов сделать саундтрек к фильму. Вот только на самом деле это был совсем не саундтрек. Только одна песня для «Кошмара на улице Вязов» – кажется, для пятой части франшизы.

– Есть только маленький бюджет.

– Насколько маленький?

«Маленький» оказался довольно-таки большим. Я позвонил Янику.

– Не продавай свою аппаратуру. Нам нужно сделать трек вместе, а если ты все же хочешь продать эти вещи, то можешь продать их мне, и потом сможешь использовать, когда захочешь.

Я никогда не видел фильмов про Фредди Крюгера, поэтому я спросил кого-то в пабе:

– Что такое «Кошмар на улице Вязов»?

– Ну, там девушки-подростки ложатся спать, и их режет на части старый мужик, но он может добраться до них только в их снах.

А, выходит, это любовная история.

Песня нужна была очень срочно, поэтому я должен был довольно быстро придумать мелодию. Когда вы сомневаетесь в своих творческих способностях, просто возьмите гитару и играйте первое, что будет звучать хорошо. У меня есть абсолютно непроверенная теория о том, что внутри каждой отдельно взятой гитары скрывается собственная уникальная мелодия. И та конкретная гитара выдала песню «Bring Your Daughter to the Slaughter».

Это был только припев, а остальная часть песни была выдержана в стилистике AC/DC эпохи Бона Скотта, с шутливым фрагментом, где сумасшедшие монахи читали молитвы на фоне колокольного звона.

Мы записали эту песню за пару дней в студии Battery. Мы смеялись, шутили и пили пиво, чтобы отпраздновать, да и вообще, просто отдыхали, делая музыку вдали от более напряженной атмосферы, что пронизывала лагерь Maiden.

Все же мы опоздали с этой песней в фильм, но не опоздали на CBS records, которые услышали ее и навострили уши.

Ральф позвонил мне: «У тебя есть еще материал такого же плана?».

– Да у меня его тонны, – соврал я.

Но через две недели это уже было правдой.

Дом Яника в лондонском районе Хаунслоу располагался прямо в месте, над которым летали самолеты из аэропорта Хитроу. Они почти задевали колесами его крышу, когда ревели над нашими головами. Это означало, что ближайшие соседи не жаловались на странные вопли, доносившиеся из окон его гостиной, когда мы писали альбом.

Нам нужно было торопиться, поэтому я просто составил список проверенных временем рок-песен. У нас уже была вещь, похожая на AC/DC, нам нужна была баллада, гимноподобная песня, вещь с вибрациями, как у Rolling Stones, что-то типа буги-вуги… ну и, может быть, кавер-версия.

К счастью, незадолго до этого я принимал участие в благотворительном шоу на стадионе Уэмбли. Мне было поручено исполнить песню Дэвида Боуи «All the Young Dudes», которая, конечно же, изначально была записана группой Mott the Hoople. Я был удивлен больше, чем кто-либо другой, тому, что она оказалась естественной для моего голоса – хотя, если честно, я не думаю, что мы сколько-нибудь улучшили оригинал.

Как-то раз, выпив вечером пива, я зашел в общественный туалет и увидел на стене над унитазом надпись, гласившую «Мне все равно, чей член сосать, на месте буду ровно в пять». Еще пара кружек пива, и воспоминания о легендарном детском шоу «Капитан Пагуош» – вот и родилась песня «Dive! Dive! Dive!». Ну или, точнее, не родилась, а затонула. Что ж, по крайней мере, у меня была четырехфутовая подводная лодка, которую можно было показать в видеоклипе.

Сингл «Tattoed Millionaire» был неожиданно записан после разговора о бывшем вокалисте Rainbow Грэме Бонне, имевшем необычайно высокий и хриплый голос. А потом Яник сыграл то, что, на мой взгляд, стало лучшей песней в альбоме.

Поблизости стоял включенный телевизор с приглушенным звуком, а Яник начал наигрывать то, что стало впоследствии песней «Born in 58». Я спросил, что это.

– Так, вынашивал эту идею в последнее время.

Инструментальная часть была практически готова. Я просто добавил поверх нее вокальную партию.

Условия контракта Iron Maiden с EMI Records включали в себя пункт, согласно которому компания предоставляла каждому участнику возможность выпустить сольный альбом. Вот, похоже, и настало время воспользоваться этой возможностью.

Видео на песню «Tattoed Millionaire» снимал не кто иной, как Сторм Торгерсон из команды Hypgnosis, человек, работавший с Pink Floyd и имевший такую же известность, как они. На Сторма удалось выйти через одного из новых менеджеров нашей управляющей компании Sanctuary.

Центральной темой видеоклипа была, конечно, не желтая подводная лодка, а скорее подземная лодка, поднимающая свой перископ в мрачный образ жизни богатых людей, имеющих дурную славу. Я был в восторге от рубки управления подводной лодкой и хотел забрать ее к себе домой, вместе с перископом, и установить на чердаке, но люди в белых халатах объяснили, что все это принадлежит компании по декорациям. Какое разочарование.

Я посмотрел, как Сторм режиссирует, и в голову мне пришла шальная мысль, что он, кажется, получает слишком уж много удовольствия, когда снимает все эти видео.

– Ты ведь просто придумываешь все это прямо на ходу, правда? – прошептал я ему однажды.

– Никому не говори, парень, – прошептал он мне в ответ.