Глава 12

Находки

В двух милях от фермы Ганнесс, неподалеку от проложенной по берегу озера Мичиган железнодорожной ветки, располагалось передовое учебное заведение. Школу, где учились тринадцать мальчиков, от девяти до восемнадцати лет, в сентябре 1907 года основал один из самых уважаемых жителей Ла-Порта – доктор Эдвард Рамели. Как объяснял он в одном интервью, задача школы – воспитать «самостоятельных, инициативных и смелых молодых мужчин, способных на великие дела. Они не станут преклоняться перед прошлым и в будущем, заняв ответственные посты, смогут достойно проявить себя во благо великой промышленной республики»¹.

Одним из первых, кому, по замыслу Рамели, предстояло сделать блестящую карьеру предпринимателя, гражданского активиста и покровителя изящных искусств, в школу был зачислен Картер Хью Мэнни. Юноша – в день пожара ему не было и семнадцати – оставил воспоминания о событиях 28 апреля 1908 года. В неопубликованных мемуарах Мэнни писал, что в четыре утра его разбудил соученик – «Пузя» Уошберн. Окно в его комнате выходило на север, прямо на усадьбу Ганнесс. Уошберн сказал, что в двух милях бушует «страшный пожар». Через несколько минут все комнаты учеников обошел доктор Рамели. Он позволил мальчикам, если пожелают, не ложиться спать и наблюдать за пожаром, но ни в коем случае не покидать школу.

Пытаясь выяснить, что происходит, директор пошел звонить по телефону, а Мэнни с Уошберном, распахнув большое окно в его спальне, смотрели на горящую усадьбу. «По-видимому, полыхал фермерский дом, – записал Мэнни, – потому что пожар длился почти два часа. Сарай сгорел бы гораздо быстрее».

Когда рассвело, Рамели сообщил ученикам, что пострадала ферма вдовы Ганнесс. Тогда они в первый раз услышали это имя. Утренние занятия директор отменил и разрешил мальчикам сходить на место происшествия с условием «к полудню обязательно вернуться в школу». Вот как описал события Картер Мэнни:

После завтрака мы все бросились на ферму. То, что мы увидели, нас поразило: там были два полицейских из Ла-Порта и шериф с помощниками – все в униформе; на помощь пожарным-добровольцам из Ла-Порта прибыл вагон-цистерна с водой. На некотором удалении поставили отдельный навес для газетчиков, где собралось несколько человек из Мичиган-Сити, Ла-Порта и Саут-Бенд. Вскоре приехали репортеры из Чикаго, Индианаполиса и других городов, так как железнодорожный телеграф уже разнес весть о небывалом пожаре.

От прекрасного дома остались только «жуткие черные стены». Мэнни видел, как пожарные под началом Томаса Хорвелла, вооружившись лестницами, веревками и крюками, ломали стены. Нужно было обезопасить от падения обломков тех, кто будет разбирать завалы: когда команда Хорвелла справилась со стенами, несколько мужчин во главе со Смутцером начали раскапывать единственное уцелевшее помещение – подпол, похожий, по описанию Мэнни, «на открытый колодец»², а пожарные продолжали водой из ведер охлаждать дымящиеся руины.

Вскоре, после короткого перерыва на завтрак, к добровольцам опять присоединился Уильям Хамфри. По наблюдениям одного репортера, работа «продвигалась с большим трудом. Из раскаленных развалин все время вырывались дым и пар». Проработав несколько часов, мужчины не нашли ничего, кроме «постельных принадлежностей, кроватей, старого пистолета и еще кое-каких вещей». К середине дня раскопали почти весь подвал, но, как ни странно, тел нигде не было³.

Оставалось разобрать только юго-восточный угол. Примерно в 15:45, как вспоминал Уильям Хамфри, его лопата уткнулась «во что-то мягкое».

Он позвал находившегося рядом шерифа, и они вдвоем стали осторожно копать дальше. Вокруг сгрудились остальные. Через несколько минут Хамфри, отставив лопату, воскликнул: «Они здесь!»⁴.

Жители Ла-Порта узнали о жутких последствиях пожара уже через несколько часов, так как Гарри Дарлинг успел поместить на первую полосу своей ежедневной газеты два предложения. Он поспешил объявить, что «найдены тела всех погибших – матери и ее детей. Мать, тесно прижав их к себе, очевидно, пыталась вместе с ними вырваться из горящего дома»⁵.

На следующий день Дарлинг опубликовал еще более подробную и душераздирающую историю. Тело Филиппа Ганнесса – «младшего из троих невинных детишек» – меньше всех пострадало от огня, и это, как писал Дарлинг, «свидетельство героических, но безуспешных усилий матери спасти свое чадо»:

Разбуженная звуками пожара и запахом удушливого дыма, мать, подчиняясь инстинкту, укутала дитя стеганым одеялом. Она хотела защитить сына от ночного холода, когда они выберутся из дома. Это одеяло и сохранило тело мальчика.

Подогревая нездоровое любопытство читателей, Дарлинг не скупился на ужасающие подробности в описании детских останков. «Его лицо почернело, на лбу зияет рана, вероятно, от упавшего кирпича. Ноги обгорели до коленей, а открытый рот молчаливо свидетельствует о предсмертной агонии».

Описание сестер представляет собой такую же отвратительную смесь слащавой сентиментальности и бесстыдной сенсационности. «Тела девочек, чьи губы совсем недавно шептали слова вечерней молитвы о спасении души, не сохранили ни малейшего сходства с хранимыми Господом человеческими существами».

Используя отвратительные выражения типа «почерневшие и расчлененные» тела, Дарлинг писал, что «самое ужасное зрелище» представляли останки миссис Ганнесс. Ее тело – «бесформенная масса с костями, торчащими из нагой плоти». Отсутствие головы делало то, что осталось от миссис Ганнесс, еще более ужасающим. Очевидно, предположил Дарлинг, тело было «обезглавлено беспощадным огнем», однако череп – «единственное, что могло сохраниться от пропавшей головы», – пока не найден.

Четыре тела извлекли из руин и положили на деревянный настил в ожидании гробовщика Остина Катлера. Когда он прибыл, останки погрузили в катафалк и отправили в морг похоронного бюро⁶.

По сообщениям «Аргус-бюллетень», только Дженни – падчерица миссис Ганнесс – избежала катастрофы, погубившей злополучную семью. Девушка сейчас находится в пути «из Калифорнии в Индиану, со дня на день прибудет в Ла-Порт и, возможно, сумеет пролить свет на это странное происшествие»⁷.