Глава 19

Дополненная реальность

Питер Джексон благодарно принимает чашку чая. Он сидит на другом диване в другом кабинете, стены которого обшиты деревянными панелями. Вокруг царит порядок (ходят слухи, что кабинет обставляла Фрэн Уолш).

Раньше святая святых режиссера на «Portsmouth Road Post» скрывалась за книжным шкафом в обычной архивной комнате, которая открывалась, словно по волшебству. Внутри был мини-музей, где Джексон собрал множество прелюбопытных вещей: артефакты Первой мировой, униформу англо-бурских войн, старые номера «Famous Monsters of Filmland» и первоклассную технику «Apple». Все лежало на своих местах, но стол казался полем боя. «Найти хоть что-то на этом столе было чудом», – беззлобно ворчит Филиппа Бойенс. Высокие, как энты, стеллажи были уставлены вещами, недоступными большинству коллекционеров: там были пришельцы из фильма «Марс атакует!» (настоящие), куклы из «Трупа невесты» (настоящие), куклы братьев Трейси (реплики, но у него были и «невероятно хрупкие» оригиналы) и даже два макета голографических шахмат с «Сокола тысячелетия». Это были настоящие макеты, изготовленные Филом Типпеттом в 1977 году, и вскоре «Weta Digital» отсканирует их для Джей Джея Абрамса, чтобы он использовал их в «Пробуждении силы» – новом фильме франшизы «Звездные войны». Джексон посетил съемочную площадку картины в Великобритании, но утверждает, что не фанатеет от «Звездных войн». Он предпочитает «Доктора Кто».

Все эти коллекции перенесли в другое место, когда штаб-квартира кинопроизводства Джексона переместилась в недавно обновленное здание «Park Road Post», построенное в стиле ар-деко и оборудованное монтажными комнатами, просмотровыми залами и студиями звукозаписи. Чтобы защитить здание от землетрясений, в его фундамент заложен слой резины, на котором оно может безопасно шататься. Штаб режиссера «В плохом вкусе» официально защищен.

Сегодня 23 ноября 2016 года. С момента моего первого визита в Новую Зеландию прошло четырнадцать с половиной лет, но за окном бульвары Мирамара поливает знакомый весенний дождик. В период между съемками на «Park Road Post» царит жутковатая тишина курорта в межсезонье. Вспоминается отель «Оверлук». Коридоры застелены мягкими коврами, а на стенах висят винтажные плакаты, приглашающие туристов в Новую Зеландию, где скрывается «целый мир».

Босоногий Джексон ничуть не изменился – разве что в лохматых волосах добавилось седины, а от очков он отказался после лазерной операции. Он садится на диван, заранее извиняясь за возможные пробелы в памяти, но стоит ему задуматься, как на него накатывают воспоминания. Как говорит другой образец непоколебимой стойкости: «Чувак смиряется».

В разгаре наше последнее и самое длинное интервью, в ходе которого Джексон признает, что давно не видел «Властелина колец». «Забавно, что всегда повторяется одно и то же, – говорит он, – после премьеры, на которой смотришь завершенный фильм, у меня не возникает желания смотреть его снова. Я даже «Познакомьтесь с Фиблами» со дня премьеры не пересматривал».

А сто́ит, отвечаю я: фильмы выдержали проверку временем. В некотором роде ее прошла даже картина «Познакомьтесь с Фиблами».

Он лишь поморщился от моего предположения. «Они меня разочаруют: я буду себя корить. Я увижу все, что мы должны были сделать. Я стану представлять, как сцены смотрелись бы с другого ракурса, и новые версии понравятся мне больше старых…»

Он стал бы думать обо всем, что сделал бы, будь у него больше времени и денег или если бы судьба распорядилась иначе. Он и сегодня продолжил бы снимать эти фильмы в своей голове.

Джексон лишь однажды вернулся к ним после премьер, когда при подготовке к съемкам «Хоббита» пересмотрел все части трилогии на большом экране вместе с Гильермо дель Торо, пока Уолш и Бойенс хихикали на галерке.

Бойенс тоже не стремится пересматривать картины. «Было сложно просто сидеть и смотреть их, понимаете?»

Она признает, что больше не получает удовольствия и от чтения книги. Она вдоль и поперек изучила эту тысячу страниц и теперь не может познакомиться с ними заново.

Джексон дружит с уважаемым британским гипнотизером Дерреном Брауном. Режиссер часто полушутя спрашивает Брауна, может ли тот загипнотизировать его так, чтобы он забыл, что вообще снимал какой-нибудь фильм. Тогда он смог бы посмотреть картину, не понимая, что вообще участвовал в ее создании. «И не зная, что случится дальше, – поясняет он. – Потому что, когда снимаешь фильм, когда находишься внутри фильма, не понимаешь, что хорошо, а что плохо».

Браун предложил ему попробовать, но Джексон опасается, что он недостаточно «восприимчив» для гипноза. И все же он полагает, что лучше всего режиссеру было бы приступать к постпроизводству, не имея воспоминаний о съемках. «Тогда можно было бы смотреть смонтированную версию и делать осознанные правки. Именно поэтому я не пересматриваю свои фильмы. Я думаю: «Какого черта я так сделал?» Нужно уметь отстраняться».

* * *

С той судьбоносной встречи с Бобом Шайе в «New Line» прошло двадцать лет. За два десятилетия фильмы вышли на экраны, добились оглушительного успеха и перешли в категорию нетленных шедевров нестареющей классики (как правило, чтобы фильм был признан классикой, с момента его выхода должно пройти хотя бы десять лет).

За это время кинематографистам пришлось испытать боль утраты, особенно в апреле 2015 года, когда от сердечного приступа безвременно скончался оператор и близкий друг Джексона Эндрю Лесни, которому было всего пятьдесят девять лет.

«Я единственный ребенок, а потому не раз задумывался в детстве, каково это – иметь брата, – написал Джексон после его смерти. – Только сегодня, пытаясь смириться с ужасной новостью о смерти Эндрю, я понял, что он стал для меня братом…»

Сайт «Ain’t It Cool News» написал, что Лесни «был Чеширским котом за камерой с Питером Джексоном». В некрологе говорилось, как они смеялись вместе, словно замышляя озорство, и творили невероятную магию.

«Властелин колец» был признан самым популярным романом двадцатого века, «Унесенными ветром» в жанре фэнтези, что по умолчанию должно было сделать его самой желанной ИС (интеллектуальной собственностью – главным термином Голливуда двадцать первого века) в мире кино. И все же никто не мог покорить эту гору, удовлетворив при этом легионы фанатов.

Кинематографическая вершина в итоге покорилась озорному, невзыскательному и упрямому новозеландцу, и его достижение сравнимо с подвигом другого новозеландца, сэра Эдмунда Хиллари, который первым покорил Эверест. Однажды Хиллари даже заглянул на съемочную площадку, чем привел в восторг всех актеров. За обедом они во все уши слушали его рассказы о настоящих путешествиях – в крови новозеландцев явно есть что-то, манящее их в небо.

Невозможно представить Джексона вдали от Новой Зеландии. «Вряд ли в мире найдется еще хоть один режиссер, который так же тесно связан со своей страной, как Питер, – говорит Кен Каминс. – Стоит взглянуть на Питера, как сразу вспоминаешь о Новой Зеландии».

Джексон не мог бы жить в Беверли-Хиллз, держать офис на окраине Бербанка и обедать с нужными людьми, обсуждая новые идеи и сценарии. Он прекрасно разбирается в кинобизнесе и знает, что связан со студийной системой, но с радостью остается аутсайдером.

Каминс продолжает свою проповедь. «Не считая груза ответственности за множество сотрудников «Weta Digital», «Park Road Post» и «Stone Street», он во многом остается тем же самым парнем, с которым я познакомился почти двадцать пять лет назад. Изменилась лишь высота забора вокруг его дома. И не в последнюю очередь это объясняется его решением остаться в Новой Зеландии. Он остался новозеландцем – как в культурном, так и в духовном отношении. Такова его сущность. Дело в том, что Питер был бы счастлив, даже если бы ему сказали, что отныне он может снимать лишь низкобюджетное жанровое кино».

Но Каминс настаивает, что это не позерство, а мировоззрение, образ жизни, состояние души. Необходимость снимать в отдаленных районах – достаточно веская причина отклонить проект. Пока «Властелин колец» собирал награды по всему свету, Джексон предпочитал не посещать мероприятия, а готовить комичные благодарственные речи (именно он предложил идею вульгарного появления Голлума на «MTV»), что свидетельствовало о его нежелании путешествовать и слишком серьезно воспринимать эти чествования. Для церемонии вручения наград журнала «Empire» (на которой работал и я) он прислал трилогию видеороликов по случаю победы в номинации «Лучший фильм»: в первом Джексон буквально тонул в море спутанной пленки (очевидно, он как раз монтировал «Две крепости»), во втором Джексон и Ричард Тейлор были одеты в роханские доспехи, поверх которых режиссер водрузил свои очки, а в третьем он выкрикивал благодарности из вагончика американских горок (что, вероятно, несло в себе символический смысл).

Однажды Джексон сказал мне, что главным преимуществом расположения базы «Властелина колец» на Мирамаре стало то, что «до дома было всего пять минут». Он не шутил – дом всегда на первом месте. Он стал темой обеих трилогий о Средиземье. Гномы пытаются отвоевать любимую родину, и Бильбо понимает их желание, когда осознает, что у него не так уж мало общего с его спутниками. Фродо движет стремление защитить Шир, которое и заставляет его нести Кольцо в Мордор. Взявшись за экранизацию Толкина, Джексон среди прочего хотел показать миру, что Новая Зеландия способна на это, хотя задача и казалась многим невыполнимой. Горы ждут, чтобы их покорили.

Через двадцать лет после той самой встречи последней надежды Джексон сторонится голливудских танцев. Его не привлекают зыбучие пески влияния. Каминс признает, что его клиент немного разочарован методами современного Голливуда: он равнодушен к супергеройскому кино, хотя студии всеми силами стараются заманить Джексона в комиксовое безумие.

«Думаю, он считает модель студийного кино подорванной».

В то же время «Weta Digital» помогла создать доблестные пиксели для «Человека из стали», «Мстителей» и «Лиги справедливости». Третью и четвертую части «Мстителей» в «Marvel» снимали подряд. Интересно, кто подкинул им эту идею?

Кроме того, разве Джексон не всегда был таким? Не разочарованным, но отстраненным от безликих, перепуганных, зацикленных сотрудников студий, отчаянно желающих сберечь свои инвестиции и не лишиться работы. Именно эта отстраненность позволила ему сделать свои фильмы такими личными. Шайе тоже не был пассивно-агрессивным корпоративным хамом. Он словно вышел из старого Голливуда, угрюмый и осторожный, но всегда готовый с головой окунуться в удивительный мир кинематографа.

Победа на «Оскаре» не выбила Джексона из колеи. Получив одну награду, он не бросился искать материал, с которым мог бы сразу завоевать и вторую. «Я даже рад, что мне не приходится об этом думать», – смеется он. Если сказать такое в Голливуде, тебя тотчас заточат в кабинете психотерапевта.

«Я тот же человек, который снимал кино на «Super 8» и сделал «В плохом вкусе»», – говорит он. Он добился всего, о чем только мог мечтать, когда занялся кинематографом в нежном возрасте девяти лет (правда, пока не снял фильм о Бонде), и ему приятно ни о чем не волноваться.

«У меня нет стимула превосходить себя, пытаясь сделать каждый следующий фильм масштабнее и лучше «Властелина колец», потому что этого, возможно, так и не случится». Джексон лишь стремится укрепить ту самую джексоновость, которая позволила ему снять «Властелина колец».

В этом отношении невозможно переоценить влияние, которое на Джексона и Средиземье оказала Уолш. Многими ироническими моментами, темными сторонами героев и глубиной характеров мы обязаны ее талантам и предпочтениям. Можно даже сказать, что она стала вторым режиссером фильмов. Помимо съемки сцен со второй группой, она помогала вести повествование. В конце концов, именно она предложила экранизировать именно эту книгу.

Но правильнее будет сказать, что Джексон и Уолш нашли идеальный баланс, дополняя друг друга: Джексон отвечал за визуальную составляющую и был номинальным руководителем предприятия, который видел фильм у себя в голове; Уолш стала главным архитектором персонажей.

Их партнерство основано на абсолютном доверии. Я редко видел Уолш и Джексона вместе во время съемок. У них не возникало необходимости обсуждать каждый шаг. Джексон отмечает, что Уолш как раз уехала в Лос-Анджелес на пробы для их следующего проекта, которым станут «Хроники хищных городов». Режиссерское кресло на этот раз уступили Кристиану Риверсу, а непревзойденная команда из трех сценаристов и продюсеров занялась сценарием и инфраструктурой.

«Это правильно, – говорит Каминс. – И очень по-семейному. Вся команда здесь очень рада, что Кристиан получил масштабный проект, который поддерживает студия. Все это навевает воспоминания».

«Я доволен, что стал продюсером», – уверяет меня Джексон. В 2008 году он хотел сам снять адаптацию научно-фантастического романа Филипа Рива, действие которого разворачивается в далеком будущем, где города на огромных колесах передвигаются по лежащей в руинах земле, но ему в конце концов пришлось заняться «Хоббитом». Десять лет спустя он решил снова войти в роль наставника, направляя режиссера нового поколения.

В творческом отношении его интересуют возможности дополненной реальности (AR). При использовании технологии дополненной реальности мир дополняется компьютерной графикой и звуками при помощи смартфона, планшета или даже новейших очков. Пока технология была ориентирована на игры (особенно успешной стала «Pokemon Go»), но Джексон и Уолш основали новое подразделение компании, «WingNutAR», и объединили усилия с «Apple», чтобы изучить возможности дополненной реальности в мире историй и сказок. Иными словами, Джексон мог бы принести Средиземье прямо к вам в гостиную.

* * *

Двадцать лет прошло и с того момента, когда Бойенс прилетела из Окленда, полная мыслей о Толкине и решимости объяснить, что его книга значит для людей. Именно Бойенс написала пролог, своего рода аперитив для древнего мира Средиземья. Именно Бойенс задала тон, показав безграничность и необычность толкиновского ви́дения. Именно Бойенс проконтролировала, что они снимают литературную адаптацию, а не фэнтези-фильм.

Список людей, приложивших руку к созданию трилогии, можно продолжать и дальше: Ричард Тейлор, Эндрю Лесни, Дэн Хенна, Каролин Каннингем, Барри Осборн, Кен Каминс, Марк Ордески, Алан Ли, Джон Хоув, Джо Леттери, Энди Серкис, Вигго Мортенсен, сэр Иэн Маккеллен, Элайджа Вуд и все остальные актеры и члены съемочной группы, работавшие засучив рукава, чтобы воплотить ви́дение Джексона. Сейчас кажется, что все они стали отдельными кусочками мозаики. Свою роль сыграли даже Шайе и Майкл Линн.

Джексон склонен к совместной работе. Словно губка, он впитывает все и затем выбирает лучшее. Его соратники, в свою очередь, показывают, насколько многогранна личность режиссера, благодаря которой появились эти фильмы.

Часто Джексона сравнивают с Фродо, ведь он не слишком похож на режиссера, для которого нет преград. Он замкнут и немного стеснителен. Он живет в собственном мире. Сохранив детскую непосредственность, он создает новые миры для того девятилетнего паренька, которого однажды поразил «Кинг-Конг».

«Мне не хочется называть его гиком, – сказал мне Хьюго Уивинг при съемках «Хоббита», – но в нем всегда угадывается мальчишка, играющий с солдатиками. И при этом он очень умен».

«Он самый мудрый, самый упорный девятилетний пацан, с которым вы встречались в своей жизни», – отметила Бойенс в 2005 году.

За юмором и энтузиазмом Джексона скрывается стальная воля. Джексон не предрасположен к истерикам, и запугать его невозможно. «На него не воздействуют никакие внешние силы», – говорит Нил Бломкамп. Несмотря на ураганы Харви, разборки с «New Line», голливудскую фальшь и новозеландскую погоду, он все же умудрился снять свои фильмы.

А это требует душевных сил.

Закаленный съемками «В плохом вкусе», когда он отвечал за все аспекты фильма, в котором также сам исполнил одну из главных ролей, Питер блестяще справляется с техническими задачами. Он не только прекрасно рисует и ваяет, но и может заняться любым аспектом кинопроизводства. Он не умеет писать код, но в остальном он мог бы работать в любом отделе киностудии.

«У меня такое впечатление, что во «Властелине колец» не возникало ни одной проблемы, которую невозможно было бы решить клонированием Питера, – говорит Коста Боутс. – Он не может быть везде и всюду одновременно, но ему этого хочется. Он хочет все контролировать. Полагаю, это стремление разделяет любой кинематографист, желающий оставить след в своем творении».

Джексон – гикнутый режиссер с индивидуальным почерком, воспитанный на фильмах Харрихаузена и студии «Hammer». Он человек здоровых противоречий. «Все мои фильмы – личные, – сказал он мне однажды. – Да и как иначе?» Картины «В плохом вкусе», «Живая мертвечина», «Небесные создания» и «Властелин колец» – результаты творчества одной восприимчивой души, способной убедить других принять ее безумство.

Он привнес в свои фильмы дотошность моделиста и способность полностью погрузиться в работу. «Он любит все контролировать, но это прекрасно, – отметил Мартин Фримен. – Он будет снимать до умопомрачения, пока результат ему не понравится».

«При монтаже «Властелина колец» я обратил внимание на то, что Питер смотрит всё, – говорит Боутс. – Бесконечные сцены с мечами, со скачущими лошадьми – материала было очень много. Материала было невероятно много. Но чем больше у него было вариантов, тем больше он радовался. Я еще думал: «От такого я сошел бы с ума». Но он так устроен. Он прекрасно подходит для такой работы».

«Он мог бы выбирать только лучшее, следуя классическим принципам кинематографа, – утверждает Бойенс, – но предпочел другой подход. Он просто хочет рассказывать истории».

Джексон с удовольствием обсуждает психологию отдельных сцен из фильмов Скорсезе, но сочетает интеллектуальность и художественное чутье с непокорным духом прирожденного шутника. Когда его пригласили на голливудский ужин в честь другого новозеландца, Сэма Нилла, Джексон никого не удивил, отправив короткометражку, которую снял с помощью Боутса. Она начинается с того, что Джексон, сидя в машине, говорит: «Пожалуй, стоит показать твоим друзьям твой дом в Веллингтоне, потому что он прекрасен». В снятой одним планом сцене он подъезжает к дому, возле которого стоит целая толпа «Ангелов ада». Они вломились в дом Нилла. «Это и правда был его дом, – хохочет Боутс. – Питер достал ключ – и на видео мы приезжаем в разгар ограбления».

Попытавшись остановить грабителей, Джексон в конце концов убежал от них поджав хвост и сказал прямо в камеру: «Не беспокойся, Сэм, мы с этим разберемся. Мы найдем способ свести с ковра эти ужасные пятна…» Пока он говорит, дом на заднем фоне загорается и взрывается. Все это было снято на ручную камеру, после чего Джексон передал материал в «Weta Digital», чтобы там добавили спецэффекты.

Режиссер нисколько не сомневается, что способ можно найти всегда. Если способа нет, его нужно придумать. Хенна рассказывал, как сообщил Джексону, что они нашли идеальное место для съемок Эдораса в отдаленной ледниковой долине. При этом он предупредил своего друга, что долина очень труднодоступна: чтобы начать там стройку, нужно было возвести три моста и проложить полтора километра дороги. «В ответ он сказал, что мы снимаем эпический фильм, для которого нужны эпические панорамы, а потому пара мостов и кусок дороги нам не помеха».

Всякий раз, когда что-то казалось пугающим, Хенна вспоминал позицию режиссера: всегда можно построить дорогу.

«Питер давит, и давит, и давит, – смеется Тейлор, – но он давит, чтобы все выкладывались на полную, а не чтобы укрепить свое эго. Никакого эго нет вовсе».

На горе Руапеху, их священной Роковой горе, работали несколько съемочных групп. Сопродюсер Рик Поррас, который вырос в Сан-Франциско и на заре карьеры был ассистентом Роберта Земекиса, возглавлял вторую группу на склоне горы, в стороне от Питера, командовавшего основной группой. «В какой-то момент мы заметили, что свет меняется: солнце входило в свой золотой час, а на небе появилась невероятная облачная башня. Казалось, здесь не обошлось без волшебства, потому что это случилось само собой, прямо у нас на глазах. У нас была камера, поэтому мы начали снимать и не могли дождаться просмотра, чтобы похвалиться своим облаком. На следующий день все собрались на просмотр – и это облако появлялось на экране снова и снова, снятое с разных ракурсов… Все побросали свои дела, чтобы снять красивое облако».

Шон Эстин сказал, что работать под руководством Питера – значит, «чувствовать себя частью вселенской игры».

* * *

Перефразируя другого знаменитого американца, можно сказать, что нам следует спрашивать не только что Джексон сделал для «Властелина колец», но и что «Властелин колец» сделал для этого скромного новозеландца. Не стоит забывать, что эти фильмы основаны на трудах смиренного оксфордского профессора, наделенного феноменальным воображением. Решив снять фэнтези-фильм, Джексон и Уолш обратились к истокам. Бойенс внесла свой ценный вклад как человек, наиболее преданный профессору. Ли и Хоува вдохновили книги. Что-то в этой грандиозной, но в то же время камерной истории исполнило актеров и членов съемочной группы сверхъестественной преданности общему делу.

«Любовь к «Властелину колец» и изображенному в нем миру, – говорит Тейлор, – заставила всех на порядок превзойти себя. Она задала нам планку».

Во время съемок на заляпанных клеем скамейках «Weta Workshop» и на столах уставших аниматоров «Weta Digital» постоянно лежали основательно потрепанные экземпляры книги – казалось, на съемках незримо присутствовал сам Толкин.

Мир Толкина настолько убедителен, что сама история и нашедшие в ней отражение архетипы затронули и затрагивают сердца миллионов. Миссия Фродо универсальна – темная лошадка побеждает, просто потому что победа маловероятна, но герой выбирает верных спутников.

«Невозможно отрицать, что книга Толкина вдохновляет, ведь она задела за живое так много людей, – говорит Хоув. – Я встречал немало детей, которые первым делом посмотрели фильмы, а затем уже взялись за книги. Это любопытно, ведь для таких, как я, все было наоборот».

Наша любовь к Средиземью не лишена духовной составляющей. Став проводником древних мифологических традиций (скандинавской, греческой и даже библейской), Толкин пробудил любовь к глубоким, историческим, псевдорелигиозным загадкам, которой ныне пронизана вселенная комиксов. Явно наблюдается культурная зависимость от этой формы воображаемой археологии (необходимость истории сама по себе становится темой книги).

Толкин поставил перед собой серьезную задачу создать мифологию для Британии. В итоге он создал мифологию для всего мира. В 1977 году, приступив к работе над «Звездными войнами», Джордж Лукас внимательно изучил эти мифологические архетипы и пришел к выводу, что они по-прежнему взывают к людям новых поколений, даже шитые белыми нитками.

И все же книги стали не просто вместилищем мифов. Толкин утверждал, что главной их темой была смерть и «стремление к бессмертию». Иными словами, он говорил о вечной жизни истории. Лишенная религиозных предписаний, книга все же оказалась пропитана глубокой католической верой писателя, а тонкие намеки на католическую образность критики нашли и в фильмах Джексона. Разве Галадриэль не напоминает Мадонну?

Толкин поднимает вопросы, которыми мы часто задаемся в реальном мире. Руководствуются ли герои Средиземья лишь собственными соображениями или же судьба играет свою роль? «В этом мире действуют иные силы, Фродо», – говорит Гэндальф Кольценосцу в прекрасный момент затишья перед бурей Мории. Не вдаваясь в ненужные подробности, Бойенс сделала так, чтобы сценарий намекал на разные уровни толкиновского пантеона. Волшебник, оберегающий мир по указу незримых сил, предсказывает, что Голлум еще сыграет свою роль. Когда он гибнет в схватке с Балрогом, его «возвращают назад», чтобы он выполнил свою задачу.

Фильмы показывают, как Толкину ненавистно разрастание городов, которые поглощают деревни его детства. Считается, что в книгах писатель выступил против индустриализации. Природу он изобразил порядочной и мудрой, а пришествие машин, воплощенное копями Изенгарда (и звоном наковален Говарда Шора), приравнял ко злу.

Толкин отрицал, что его история представляет собой аллегорию Второй мировой войны и натиска нацистов, но признавал, что чувствовал этот «гнет», работая над «Властелином колец» в военные годы. Как уже отмечалось, в его литературе нашли отражение его воспоминания о Первой мировой войне и битве на Сомме.

Трактовать историю Средиземья можно по-разному. Мне импонирует оригинальная интерпретация событий, в которой Фродо с остальными хоббитами символизируют подростков на пути из идиллического детства (Шира) в пугающий взрослый мир (Средиземье). Проклятое Кольцо символизирует гибель наивности под гнетом взрослой ответственности. Впереди одни совещания (совет у Элронда), работа (Фродо «нанимают» на должность Кольценосца) и тяготы взросления (опасный мир). Даже женщины изображаются недоступными ангелами…

Джексон рассказывает, как вскоре после премьеры «Братства Кольца» на автограф-сессию в Нью-Йорке пришла женщина, которая терпеливо дождалась своей очереди, чтобы подписать книгу (вероятно, одну из множества книг о создании фильмов, появившихся после их выхода), и наконец удостоилась краткой аудиенции у режиссера.

«Я посмотрела ваш фильм двадцать три раза», – без предисловий сообщила она.

«Даже я его столько раз не видел», – смеется Джексон, вспоминая об этом.

Через пару месяцев он прилетел в Лос-Анджелес на другое мероприятие, где фанаты получали возможность хотя бы пару минут пообщаться с создателями популярной эпопеи (слава Джексона росла с каждым фильмом, поэтому вскоре такие публичные встречи стали невыносимы), и эта женщина опять была там, терпеливо дожидаясь своей очереди.

«Помните меня?» – спросила она.

«Это вы посмотрели «Братство Кольца» двадцать три раза», – улыбнулся Джексон.

«Уже сорок семь!» – просияла фанатка.

Благодаря освещению съемок в интернете и инстинктивной связи Джексона с потенциальной аудиторией, фильмы обзавелись фанатской базой еще до выхода на экраны. В основном это были поклонники книги, количество которых росло не по дням, а по часам. Само собой, пуристы воротили нос от фильмов. Им нужно было увидеть на экране каждый закоулок и каждую Золотинку грандиозной мифологии Толкина, но многие серьезные поклонники книги сочли фильмы невероятными.

Показанное на экране совпадало с тем, что мы представляли, читая книгу. Я видел свой Хоббитон, свою Морию, Лотлориэн и Эдорас. Джексон полагает, что во многом это объясняется тем, что наша картина Средиземья сформировалась на основе иллюстраций Ли и Хоува, но все же казалось, будто кинематографисты нашли тот мир, который уже существовал. Творение Толкина вошло в культуру. Минас Тирит действительно выглядел именно так – и точка.

После успеха трилогии границы реальности размылись: фанаты теперь прилетают в Новую Зеландию, чтобы совершить паломничество в вымышленный мир и увидеть реальные места съемок картин.

«Как только забываешь о том, что заплатил семьдесят баксов, чтобы толкаться в толпе, все это отходит на второй план, – говорит Хоув, вспоминая фанатов, которые посещают популярный новозеландский музей и проходят по дороге от сувенирных лавок, чтобы своими глазами увидеть великолепный уголок ожившего мифа. – Ты не только обозреваешь ландшафт, но и накладываешь на него свои воспоминания. Это правда берет за душу. На мой взгляд, это очень важная часть жизни».

Как ни странно, о фильмах написали не так уж много научных работ – похоже, киноакадемики боятся Толкина не меньше, чем их коллеги из мира литературы. В одной из немногих претенциозных статей, написанной для журнала «Film Comment!», Грэм Фуллер восхищается «внутренним движением» фильма, представленным серией флешбэков, воспоминаний и снов, вплетенных в канву истории. Он считает это «частью процесса создания мифа». Каждый пролог становится окном в прошлое, будь то рассказ Галадриэль о давней истории, видение Фродо о судьбе Гэндальфа или самый яркий из трех пролог с воспоминанием Голлума о его падении под властью Кольца. Память – важная тема в книге и фильме. Толкин считал «накопление памяти» в форме историй одним из способов победить смерть.

Несмотря на стремление Джексона к реализму, трилогия кажется неземной (и это отличает ее от «Игры престолов»). Арагорн часто грезит об Арвен (немалая часть их романа происходит у него в голове), а Галадриэль (через свое жидкое зеркало) и Элронд провозглашают эфемерные эльфийские пророчества. Под влиянием искусства (по большей части рисунков Ли и Хоува) Средиземье получило прелестную живописную, а не резкую цифровую текстуру, что стало еще одной причиной осуждения съемки с частотой 48 кадров в «Хоббите».

Фуллер называет фильмы «сном кинематографа».

Он также задается вопросом, не вышли ли они за пределы «псевдомифологического» мира книги, добившись большего психологического реализма. Одним из несомненных завоеваний фильмов можно считать тот факт, что Джексон, другие сценаристы и актеры не позволяют своим героям казаться архетипическими – все персонажи совершенно живые.

Появились ли новые темы через пятьдесят лет после публикации книг? Вигго Мортенсен, который стал камертоном великой трактовки романа, считает, что да. Мифы столь же актуальны сегодня, как были актуальны тогда.

Фродо не ищет волшебное оружие, а избавляет мир от него. Может, Толкина и считают эскапистом, но и книга, и невероятные экранизации с каждым годом становятся лишь более актуальными и дарят надежду перед лицом тьмы.

У троих сценаристов есть шутка. Когда один из них предлагает потенциальный проект, приступить к которому они смогут лет через пять, Джексон качает головой. «Затем я говорю: «Нет, нет, нет, у нас не будет времени. Впереди «Сильмариллион», а это целых семь фильмов». Такая уж у нас шутка… По крайней мере, я надеюсь, что это шутка».

В «Сильмариллионе», который стал для Толкина проектом всей жизни, излагается история Средиземья с момента его сотворения. Толкин не успел опубликовать эту книгу: в 1977 году мифопоэтические сочинения и стихотворения отца, включая подробные генеалогии, отредактировал и подготовил к публикации его сын Кристофер. В связи с этим права на экранизацию книги не вошли в соглашение, заключенное Толкином с «United Artists», что рушит планы мечтателя Джексона, который давно положил глаз на великие трагедии людей и эльфов.

Он философски относится к этому. «Кристофер Толкин, управляющий наследием [отца], не хочет продавать права на экранизацию книги, и имеет на это полное право».

К тому же книга не так уж проста для адаптации – впрочем, то же самое однажды говорили и о «Властелине колец». Прежде всего, не стоит забывать, что она представляет собой сборник историй, в основном поэтических. В ней также нет хоббитов. Я предполагаю, что после переработки она скорее подойдет для сериала в стиле «HBO».

«Или для серии фильмов! Вы думаете об «HBO», а «Warner» думает о фильмах, – говорит Джексон, который явно уже задумывался об этом. – Вы мыслите узко. «Warner» мыслит широко! Об одном фильме не идет и речи. Историям нужно обрасти деталями».

Поскольку книга рассказывает о тысячелетнем противостоянии, вместо одного протагониста в ней действуют целые поколения.

«Да, это история, – рассуждает Джексон. – Она стала бы серией фильмов с разными героями. Эльфы задержались бы надолго, но ни один персонаж… Слушайте, я не буду об этом говорить! Вы не заставите меня говорить о «Сильмариллионе»!»

* * *

В конце концов, фильмы – это просто фильмы. Книги – просто книги. Тем не менее джексоновская адаптация «Властелина колец» стала не просто суммой трех частей. Можно сказать, что эти фильмы были предопределены судьбой: они стали несравненным творческим путешествием, неповторимым и историческим, завершенным – по крайней мере, так кажется, – несмотря ни на что.

«Да, «Властелин колец» разделил мою карьеру надвое, – говорит Джексон. – Но меня это не тревожит».

Осыпанные наградами, расхваленные критиками, финансово успешные фильмы стали триумфом повествовательного искусства в мире, который жаждал хорошей истории. Они также показали, на что способен кинематограф: не ограничиваясь великолепным зрелищем, техническим мастерством и прекрасной игрой актеров, они перенесли зрителей в волшебный мир. Само собой, Джексон не намеревался создать шедевр – он намеревался восхитить того мальчишку, которым был когда-то, и следовал своим инстинктам. Великие фильмы рассказывают две истории: одна прописана в сценарии и разворачивается в глазах режиссера, а другая описывает их создание. Тяготы на съемках «Апокалипсиса сегодня» нашли отражение на пленке. Одержимость Дэвида Лина обогатила мир «Лоуренса Аравийского». Невероятное упорство и веселое воображение, сформировавшие «В плохом вкусе», продемонстрировали собственный потенциал.

При создании трилогии Средиземье сливалось с Новой Зеландией, стремления были дерзновенны, запреты отсутствовали, а вдохновленные режиссером и книгой актеры и члены съемочной группы готовы были прыгать выше головы – и все это сделало фильмы еще лучше.

Последнее слово справедливо будет отдать Фродо и сыгравшему его Элайдже Вуду.

«Отправившись туда, я чувствовал себя взрослым, но мне кажется, что я стал еще взрослее, когда мы закончили. Это правда. И дело было в том жизненном опыте, который я получил, работая над этими фильмами. Мы все пошли своей дорогой. Люди умирали. Рождались дети. Были свадьбы, и были расставания. За годы работы над «Властелином колец» мы повидали жизнь как она есть. Все взлеты и падения, все нюансы и аспекты жизни: мы делились всем. Все это было замечательно. И осталось с нами навсегда. А в итоге получились три довольно хороших фильма. Понимаете?»

Понимаем.