Глава 6

Грация ушла на работу, а отец должен был вернуться только вечером. Франческа включила телевизор на полную громкость, чтобы было слышно в других комнатах, и начала мыть посуду, оставшуюся после вчерашнего ужина.

Непогода, которая, как думали, обошлась без жертв, все-таки принесла несчастье. Утром, когда все убытки, нанесенные грозой и ветром, были подсчитаны и народ занялся расчисткой дорог от упавших стволов и ветвей, эвакуацией покореженных машин и вывозом грязи, приплывшей с потоками дождя, выяснилось, что хозяин ресторанчика, расположившегося неподалеку в расщелине, погиб, погребенный под обрушившейся крышей заведения, на которую спустился земляной оползень. Жители острова, и так озабоченные проблемами, оставленными ненастьем, окончательно помрачнели, а местное телевидение, забыв о пропаже Энцио, беспрестанно показывало работы по расчистке территорий.

Франческа, несколько повеселевшая с приходом Грации, оставшись одна, вновь впала в отчаяние. В темноглазого, спокойного и так не похожего ни на кого другого Энцио она влюбилась еще маленькой девочкой. Вероятно, это было банальное детское обожание, но с течением времени оно не прошло, а переросло в первую девичью любовь с невинными захватывающими снами и фантазиями. Энцио в ответ не только не обращал на соседскую девчонку никакого внимания, но и относился к ней с насмешливой вежливостью и холодным пренебрежением, которые, как ей казалось, не оставляли ни единого шанса на взаимность. Франческа часто рисовала в своем воображении сцену, как Энцио спасает ее, вытаскивая из ущелья или из-под завала, – так, как это делал ее отец; а после она целовала его в благодарность, как целовали и обнимали ее отца спасенные им люди. Энцио глядел на нее другими глазами и наконец замечал, какая она необыкновенная красавица! Когда Франческа вживую увидела, как ужасно выглядят люди, спасаемые пожарными, она поменяла воображаемую сцену и стала придумывать, как Энцио отбивает ее у хулиганов, лихо раскидывая их в разные стороны, как в американских боевиках. Далее следовал нежный и трепетный поцелуй.

Когда Энцио вернулся из Рима на каникулы после окончания университета и годичной стажировки в одном из известных римских отелей, Лучано был ужасно недоволен, обнаружив, что Франческа по-прежнему пытается привлечь внимание этого парня. Однако он никогда напрямую не высказывал дочери свое мнение, стараясь, как всегда, подвести ее к правильному решению неназойливыми примерами и наводящими фразами.

Франческа знала, что семью Энцио Бротто недолюбливают на Искье, а самого его даже не воспринимают как местного. Кстати, Энцио такое положение дел даже нравилось: молодой человек при любом удобном случае подчеркивал, что живет и работает в столице. Много лет назад в автомобильной катастрофе погибла его мать Лаура, и поговаривали, что отец Карло, сидевший за рулем, был в приличном подпитии, поэтому мало кто из островитян по-настоящему соболезновал убитому горем супругу. Франческа была тогда совсем малышкой, но в ее памяти навсегда запечатлелась картина с плачущим навзрыд взрослым мужчиной в порванной грязной одежде, который только что потерял любимую женщину.

Она хорошо запомнила этот день: как буксировали черный покореженный автомобиль, докатившийся до самого моря, как дрожал и испуганно таращил свои глаза худенький Энцио, еще не отошедший от шока, и как, придя домой, ее отец сел в кресло и просидел так весь вечер, не двигаясь и не произнося ни слова. Вконец измученная нависшей тишиной маленькая Франческа спросила тогда: «Пап, ну зачем ты так? Это ведь не наша мама умерла…» Лучано повернул к ней голову, словно впервые заметил присутствие дочери, притянул ее к себе, и девочка почувствовала, как в его груди что-то заклокотало, а на самую ее макушку упала горячая соленая капля…

Посуда была помыта, пол подметен. В саду тоже царил полный порядок. Франческа остановилась у телевизора: начальник полиции давал интервью, а сзади, в углу экрана, Лучано с группой пожарных прилаживал балку под готовую обвалиться часть кровли.

– Ой, папа! – обрадованно вскрикнула Франческа и тут же вздрогнула, вспомнив, какой непростой разговор ожидает ее сегодня с отцом.

Она уже решила, что обязательно пойдет в полицию. Ну и пусть она не рассказала обо всем сразу! Ничего страшного, просто испугалась. Это с каждым может случиться. Даже если отец снова постарается ее успокоить и отговорить, она не изменит принятого решения. Да, нужно рассказать все, как было, даже если Энцио оказался совсем не таким, каким она столько лет подряд представляла его в своем воображении.

Франческа еще раз взглянула на экран. Лучано скрылся под завалом, еле сдерживаемым подставленным бревном, за ним двинулись двое пожарных, держащих носилки. «Значит, это тот самый ресторан, хозяин которого погиб под оползнем! – догадалась Франческа. – Но почему папа полез первым? Он же начальник! Мог бы руководить, и все. Как тот же Боссети: вон, стоит себе спокойно, дает интервью, а рядовые полицейские трудятся». Франческа всегда очень волновалась за отца.

Неожиданно зазвонил домофон. Франческа подошла к окну и откинула занавеску. Перед домом стояли высокий темноволосый мужчина и девушка, показавшаяся ей знакомой.

Не открывая калитку, Франческа вышла на улицу. Мужчина тут же вскинул видеокамеру, которую раньше не было видно. «Наверное, дом перепутали», – подумала девушка, успокаивая себя.

– Привет! Это ты Франческа, которая изображала монашку на празднике? – крикнула светловолосая незнакомка.

– Я, – обескураженно проговорила Франческа. Она не ожидала, что ею заинтересуется телевидение.

– Можно поговорить с тобой? Выйдешь к нам? Или, может, мы зайдем?

Неужели они собирают сведения о пропаже Энцио? Или хотят взять у нее интервью как у главной героини торжества? Интуиция подсказывала, что к празднику это не имеет никакого отношения.

Приглядевшись, Франческа узнала в гостье журналистку с пятого канала, занимавшуюся криминальными расследованиями. Сердце глухо забилось, захотелось убежать и спрятаться.

– Я сейчас выйду! – Франческа изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.

Вернувшись в дом, она тихо опустилась на стул.

«Что же делать?.. Отца рядом нет, и посоветоваться не с кем. Понятно, что они пришли поговорить об Энцио. Затаиться дома? Подождут-подождут и уйдут… Нет, правильнее будет повторить все, что я уже сказала полиции…»

Она одернула бежевый свитер, сменила домашние шлепанцы на короткие мягкие сапожки, быстро налила воды, сделала два глотка, остальное выплеснула на руки, провела ладонями по волнистым волосам и, сразу почувствовав себя увереннее, шагнула за дверь.

– Проходите в сад! – Франческа открыла калитку и подвела телевизионщиков к столу, стоявшему под гранатовым деревом, и расставленным после грозы стульям.

– Привет! – весело повторила журналистка.

– Привет! – как эхо, повторил мужчина, не отрываясь от камеры.

«Они даже не спрашивают разрешения на съемку! Или совсем меня за дурочку держат?.. Хотя… может, так и лучше, пусть расслабятся…» Франческу всегда злило, когда ее принимали за недалекого подростка.

Все расселись под деревом.

– Ну что, расскажешь нам о празднике? – Журналистка поставила сумку на край стола и открыла блокнот.

– О каком? – изобразила наивную мину Франческа.

– А что, их у вас тут много? – как показалось, с легким сарказмом парировала телеведущая.

– Самый главный – праздник Святой Анны, когда инсценируют пожар, случившийся когда-то очень давно в замке. Мой папа принимает участие в его подготовке, а потом всю ночь дежурит со своей командой на случай возгорания. Следующий – фестиваль неаполитанской песни, потом…

– Нас интересует праздник монашки, в котором ты принимала участие, – прервала ее разглагольствования Лола.

– А, ну да, конечно. – Франческа заметила, что журналистка начинает раздражаться. – Когда меня выбрали на роль монашки, я, конечно, обрадовалась. Между прочим, репетировала целую неделю, ведь совсем не просто по крепостной стене ходить!

– Ты действительно шла по стене замка или существует какая-то техническая хитрость? – напрямую спросила Лола. Она вспомнила свою недавнюю попытку просто подняться и распрямиться под порывами ветра, едва не подкосившего ее ноги и чуть не столкнувшего в море.

– По стене, конечно! – с гордостью заявила девушка. – Только под одеждой к талии мне прицепили лонжу для подстраховки. Также дежурили на всякий случай два полицейских. Да и место выбрали самое широкое.

– И где же оно находится?

– Если отсюда смотреть, то слева, с самого края.

«Однако монашку я видела справа, где стена сужается так, что даже стоять страшновато», – отметила про себя Лола.

– А мы в другую сторону ходили! – вдруг откликнулся Стефано.

– Потом об этом поговорим, – оборвала его Лола. – Итак, ты походила по стене, спустилась на дорогу, вышла на площадь и пригласила на танец Энцио. Ты сделала все, как было запланировано, или в чем-то сымпровизировала?

Этим вопросом Лола коснулась самого сердца Франчески, и оно гулко забилось в груди.

– Я могла выбрать любого… – Франческа постаралась скрыть волнение.

– Почему именно Энцио, можешь объяснить?

Ответ Франческа с отцом подготовили заранее, для полиции, поэтому девушка просто повторила то, о чем говорила прежде, стараясь при этом казаться естественной:

– Да это случайно получилось! Местных приглашать я не хотела, думала подойти к кому-то из туристов – мне на это намекали устроители праздника, но в итоге я постеснялась. Тут-то мне и попался на глаза Энцио: он сидел рядом за столиком. Я вспомнила, что он хоть и родился здесь и школу окончил, но живет в Риме и стал совсем чужим. Так что вроде как и не совсем местный…

– Вы с ним потанцевали и ушли вместе, так? Насколько я знаю, после этого его больше никто не видел. – Лола утвердительно произнесла эту фразу и намеренно сделала продолжительную паузу. Создавалось ощущение, что она ждет, чтобы Франческа все рассказала сама.

«Ну и хитрющая эта журналистка! А уставилась как! Как будто и впрямь допрос мне учиняет, а не интервью берет!»

– Вы прошли по набережной, свернули в ближайший переулок и направились к лимонному саду. Я права?

«Она действительно что-то знает! – Франческа запаниковала. – Откуда ей известно о том, что мы через сад проходили?!»

– Ну да… вроде… – Она не выдержала пристального взгляда Лолы и опустила глаза.

«Боже, идет съемка! А на крупных планах обычно так заметно, когда человек что-то недоговаривает!» Сама Франческа часто угадывала, когда кто-то говорил неправду в репортажах этой журналистки.

– Пересекли сад, вышли к церкви и…

Франческа еле владела собой. «Откуда она все знает? Откуда?! А что, если ей рассказал кто-то из… Нет, не может быть!»

– …направились к кладбищу, – продолжала Лола. – И там, между кладбищем и церковью, что-то произошло… Что? – Лола впилась глазами в девушку.

«Собаки!.. – вдруг осенило Франческу. – Грация говорила, что полиция привезла ищеек, и они до грозы успели взять след. Ну конечно! А журналистка просто пронюхала об этом, или в полиции сказали! А может, сама видела, как работали ищейки».

– С Энцио я только по саду прогулялась, а потом домой пошла, – решила наивным голоском ответить девушка.

– Одна? – не сдавалась Лола.

– Да. Он прилично выпил, поэтому даже провожать меня не пошел. Если бы я знала об этом заранее, на танец его не пригласила бы.

Профессиональный нюх подсказывал Лоле, что она нащупала какую-то болезненную для Франчески точку, потому что девушка сначала дрогнула и заволновалась, но теперь ее речь снова стала сдержанной и спокойной.

– А дома ты одна была? – Лолу не оставляла уверенность, что от нее что-то скрывают.

– Нет, с папой. Он как раз с работы вернулся.

Лола переглянулась со Стефано.

– Хорошо, спасибо тебе. Смотри наш репортаж по розыску Энцио! Там будет и это интервью.

По опыту Лола знала, что молодые девушки шли на многое, чтобы только оказаться на экране телевизора, но Франческа не проявила ни малейшего интереса, и закономерный вопрос, который Лола готовилась услышать: «А когда будет эфир?», так и не был задан.

Проводив журналистов, Франческа вернулась в дом и села в глубокое кресло рядом с холодным камином. Тягостные думы болезненно копошились в голове.

«Представляю, каково сейчас Карло, отцу Энцио… Хорошо, что папа взял на себя разговор с ним. Я просто никогда бы не смогла обмануть этого человека… Но подожди, о каком, собственно, обмане идет речь?.. Папа посоветовал просто забыть последние пятнадцать минут, которые я провела с Энцио… Но легко сказать и тяжело сделать…»

Теперь она понимала, что все еще больше запуталось и придется идти в полицию самостоятельно.