Глава 20

Все встало на свои места: убийство Надежды собственным мужем и совсем не относящееся к нему падение куклы; странное поведение хозяина гостиницы и его ночной телефонный разговор; представление с монашкой, устроенное сторожем замка, который, как выяснилось, действительно следил за ними, чтобы понять, догадались ли столичные журналисты о том, что привидение ненастоящее; невообразимые слухи, намеренно распускаемые группой заговорщиков, подхваченные охочими до них островитянами. Итак, все сложилось и получило логическое объяснение. И только расследование пропажи Энцио продолжало буксовать.

Отец Энцио Карло, по слухам, ездивший в Неаполь с намерением подключить к делу тамошнюю полицию, вернулся на Искью вместе с начальством. Но и эти усилия пока не открыли ничего нового в обстоятельствах исчезновения его сына.

Лола открыла глаза и блаженно потянулась. Первое, что она увидела, – все тот же средневековый замок, царственно возвышающийся над морем в лучах солнца.

– Ну вот чего ты смотришь? – С некоторых пор Лола стала воспринимать его как нечто одушевленное. – Ведь ты оказался здесь ни при чем. Или где-то в твоих потайных лабиринтах затерялся Энцио? А что? Неплохая идея! Весь остров полиция прочесала и только в замок не заглянула! Почему? Потому что след закончился на площадке перед кладбищем, которая находится на приличном расстоянии от крепости, – ответила она сама себе.

Удивительно, но специально выписанные ищейки, натасканные на розыск мертвых тел, тоже ничего не смогли унюхать. Хотя полиция провозилась с ними очень долго. Лола вместе с местными жителями наблюдала, как бедные псы возвращались к своим наставникам, недовольно подтявкивая, обиженные тем, что им подсунули «чистую» местность.

Она опять потянулась. Ей вспомнился вечерний разговор с Капелини. Может, и правда махнуть в Рим на денек, пока здесь полное затишье и ничего не предвидится?

«Но я ведь так и не закончила обход кладбища, которое находится в каких-то двадцати метрах от площадки, где испарился Энцио… Да-да, испарился, другого слова просто не подберешь. Нет ни человека, ни трупа!»

Лола быстро натянула джинсы. Пока чистила зубы, план действий сложился сам собой: еще раз проверить злополучный пятачок, а главное – само кладбище, поговорить со смотрителем и, если не обнаружится ничего интересного, после обеда поехать в Рим. Пусть даже на один вечер. «Дорога туда и обратно займет почти то же время, что и пребывание дома. Ну и что? Устрою Николе сюрприз!»

Позавтракала она в полном одиночестве. Дана и Стефано еще накануне отпросились до полудня и отправились в бассейн. Несколько неаполитанских журналистов натужно поздоровались с Лолой, проходя мимо ее столика. Она понимала их недовольство: проиграть заезжей команде на собственном поле вдвойне неприятно для хозяев. А ей это удалось! Конечно, спасибо Дане, которая успела проникнуть в участок до приезда начальства из Неаполя, а то не видать бы им эксклюзива! Но только она, Лола, запустившая в эфир историю с появлением и падением монашки, должна была преподнести зрителю полное разоблачение этого загадочного события и рассказать о стороже, сделанной им кукле и заговоре предпринимателей Искьи. Что она с успехом и совершила.

Лола поежилась от одной мысли, что кто-то еще мог подвести черту под открытой ею сенсацией. Отставив пустую кофейную чашку, она выпила из стакана прохладной воды, которую здесь подавали к эспрессо, и встала из-за стола. Из-за стены замка виднелись головы посетителей и вспышки фотоаппаратов.

«Надеюсь, мой последний репортаж не отобьет у туристов охоту к посещению Искьи», – подумала она, выходя из бара и направляясь к машине.

Лола быстро доехала до нужного места. Подходя к площадке, заметила, что желтая с черной надписью лента, оставленная полицией, уже прилично провисла и помялась. Все-таки прошло около трех недель… Бедный отец Энцио! Потерять жену, а потом и сына… Лола почему-то уже смирилась с мыслью, что Энцио нет в живых.

Она остановилась, собираясь с мыслями и настраиваясь на нужную разыскную волну. Вдали виднелся ставший почти игрушечным замок.

– Давай, давай, помоги мне, – прошептала она себе под нос.

Однако свежие идеи не спешили посещать ее голову, и только настырные вопросы блуждали в мозгу, наскакивая и перекрывая друг друга.

«А если труп спрятали на кладбище? Как говорится, подобное к подобному… Но почему тогда ищейки не унюхали его присутствия? Да и можно ли его учуять, если здесь одни мертвецы? Собаки должны были указать путь, по которому перетаскивали труп… Или нет? Надо будет уточнить в полиции, как они обучены действовать в подобных ситуациях».

С легким скрипом под ее рукой отворилась кладбищенская калитка. Высокие кипарисы встретили тихим шорохом ветвей. Вокруг не было ни души. Лола невольно сжалась, ступая на центральную дорожку и оглядываясь. Почему-то ей совсем не хотелось опять столкнуться с садовником.

– Ах, карнавал, цветной карнавал! – послышался веселый голос из-за дальней часовенки.

«Очень интересно! Вокруг могилы, а кто-то вспомнил о карнавале…»

Надо сказать, в Италии смерть всегда воспринималась не так тяжело, как в России. Весь ритуал проходил с закрытым гробом, и Лола никогда не видела, чтобы кто-то стенал и убивался во время траурного прощания. Так что эта песня не столько удивила, сколько порадовала и успокоила ее.

«Что я хочу здесь найти? Что необычного хочу увидеть? Может, начать со свежих захоронений?»

– Здравствуйте! – Уже знакомый садовник появился на соседней тропинке. Лоб его, казалось, дергался еще больше, белесые брови поднимались и опускались, невразумительные глаза косили в сторону.

«Да здесь полно народу!» – подумала Лола, отвечая на приветствие и прислушиваясь к песне.

– Кругом улыбки и шумные танцы! – выводил дальний голос, набирая силу.

«Весело у них здесь…»

– А кто это поет? – спросила она.

– Падре Грациано, он из Бразилии у нас, – почему-то с гордостью пояснил работник, топчась на месте.

Не успел он договорить, как на дорожке появился человек в длинном одеянии и с зеленой лейкой. Лола узнала в нем священника, судившего игру мальчишек на футбольном поле за церковью. Распевая в полный голос и отставив лейку на расстояние вытянутой руки, он с изяществом профессионального танцовщика отбил несколько чечеточных па на коричневой плитке.

Лола застыла от изумления, а падре, слегка сконфузившись, улыбнулся:

– Пусть и они повеселятся немного, – он указал на блеклые фотографии на мраморных досках.

– Конечно, конечно, – обескураженно кивнула Лола.

«Один другого чуднее! Добьюсь ли я от них чего-то внятного?»

– А когда здесь последний раз хоронили людей, можно узнать? – все-таки задала она свой вопрос.

– Три дня тому назад, – без всякой грусти сообщил падре Грациано. – Лучию Цаникелли. Один год до ста лет не дожила! И умерла легко, во сне.

«Совсем по времени не подходит», – подумала Лола.

– А до этого, не помните?

– Где-то около полугода уже прошло.

– На острове ведь еще одно кладбище имеется, – нервно раскачиваясь, вставил садовник.

– Ничего странного не заметили во время праздника монашки? Сами знаете, след Энцио теряется совсем близко.

– Что мы могли здесь заметить, если праздник начался вечером и продолжался чуть ли не до утра? Мы здесь ночью не гуляем! – поспешил заверить садовник и странно ощерился, поигрывая бровями.

– А на другой день? – не сдавалась Лола.

– Я ведь сюда каждый день не хожу, а вот Джованни… – Падре повернулся к работнику, который заробел под его взглядом и заметно заволновался.

– Я… да… работал здесь… цветы поливал… Все было как всегда, – сбивчиво произнес он.

– А ведь и правда! Ты в парокии  тогда пару дней ночевал. Неужели не слышал ничего? – поддержал Лолу падре.

– Нет, не слышал, – неуверенно ответил Джованни, и на этот раз все лицо его испуганно сморщилось.

Вместе они медленно прошли вперед по центральной дорожке. Солнце пригревало совсем по-летнему. Лола рассматривала причудливые сооружения.

– А парокия где находится? – осведомилась она.

– Так здесь, совсем рядом. К церкви пристроена со стороны кладбища. – Падре вытянул шею и, поднявшись на цыпочки, указал на покатую крышу, отходившую от церковной стены.

Лола посмотрела в ту сторону. Действительно, небольшое строение почти примыкало к погосту.

– Стало быть, здесь вы ночевали несколько дней? – Лола обратилась к Джованни, пытаясь поймать ускользавшую мысль, но заметила, что он немного отстал, и ей пришлось обернуться.

– Да. Я же сказал. Только не видел ничего!

Он остановился. Его напряженное лицо превратилось в сгусток двигающихся морщин, из которого торчал острый нос.

Они дошли до конца дорожки и уперлись в блеклое здание.

– Не пойму, откуда здесь новый замо́к? – проговорил падре Грациано.

Ему никто не ответил: служитель остался далеко позади.

– Что это за строение? – поинтересовалась Лола, разглядывая высокую дубовую дверь и не видя на ней никакого замка.

– Это крематорий. Старый, уже неработающий. Закрыли за несоответствие очистных фильтров современному стандарту. Чтобы окружающую среду не загрязнять. Кстати, чуть не забыл, – расстроенно заметил падре, – придется в Центрогаз ехать разбираться. Целый день терять!

– А что такое? – поинтересовалась Лола.

– Да квитанция пришла на девять кубов газа! Откуда только они эти цифры берут, уму непостижимо! Крематорий год как не работает. Разве у вас бывает такое в Риме, чтобы расход газа или электроэнергии завышали? – раздраженно спросил он.

– Бывает и у нас… – задумчиво произнесла Лола.

Ее мысли судорожно завертелись бешеным хороводом. Неработающий крематорий… Квитанция на девять кубов газа… Смотритель, ночевавший в примыкавшей к кладбищу парокии…

– Эй, Джованни! – крикнул падре остановившемуся вдали работнику. – Ты зачем другой замок на ворота крематория повесил?!

Только теперь Лола рассмотрела в стороне еще одну дверь, прикрытую решетчатыми воротами, на которых блестел новый замок. «Отдельный вход в печной зал», – догадалась она.

Вопрос падре Грациано застал Джованни врасплох. Он хлопнул себя по бокам, потом несмело попятился; взгляд его стал стеклянным, а лицо обрело вид испуганной морщинистой маски.

– А до этого как у вас этот вход закрывался? – быстро спросила Лола, не спуская глаз с крутившегося на месте садовника.

– Ворота просто на задвижку, а дверь на ключ, который у меня в церкви висит.

– А эта дверь куда ведет? – на всякий случай уточнила она.

– В отдел, где находится камера сжигания, а та, центральная, – в зал прощания. Они разделены полностью. Только ведь не работает ничего давно, – напомнил падре.

«Квитанция и новый замок! Джованни хотел быть уверен, что никто, кроме него, не сможет подойти к печи! – взорвалось у Лолы в мозгу. – Вот оно! Бедный Энцио…»

Она заметила, как Джованни бросился к выходу и, оставив падре в полном недоумении, неуклюже, но прытко выбежал за кладбищенскую ограду.