Глава 36

Тея

Мы провели ночь, снова и снова вознося друг друга к вершинам удовольствия, отчаянно пытаясь не думать об этом. Теперь настало утро, и яркий свет дня скользил по простыням. Джимми зашевелился и проснулся, когда я оторвалась от него и выскользнула из кровати. Он моргнул и посмотрел на часы. 9:23 утра. Два с половиной часа, как я должна была принять лекарство.

– Куда ты собираешься? – спросил он.

– За утренним кофе, – сказала я, подбирая свои трусики и бюстгальтер.

Он сел, потер глаза.

– Погоди. Я пойду с тобой.

– Я в порядке, – заверила я, натягивая его футболку через голову. Мне хотелось взять его аромат с собой. – Я вернусь через пятнадцать минут.

– Тея…

– Это наше последнее утро в Нью-Йорке.

И один из последних разов, когда я могу сделать что-то простое самостоятельно, например купить кофе.

– Возьми свой телефон, – велел он. – Куда ты собираешься? Через дорогу?

– Ага. Я скоро вернусь.

– Пятнадцать минут.

Я улыбнулась.

– А потом ты отправишь за мной военные корабли?

Он не улыбался.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

«Не прощайся со мной. Пока».

Я послала ему воздушный поцелуй и направилась к выходу.

День был уже душным, а солнечный свет смехотворно ярким. Но я вдыхала все это и думала, сколько времени у меня осталось до того, как начнется медленное возвращение в забвение.

– Думай о хорошем, – пробормотала я, ожидая светофора, чтобы перейти улицу. – Не ищи его.

И, может быть, он не найдет меня. Возможно, мои нейроны соединились и больше не нуждаются в «Хазарине».

Я встала в очередь в пекарне. Утренний менеджер, Грегори, дежурил за прилавком, улыбнулся мне и махнул рукой. Я помахала в ответ, вытащила телефон и включила его. Миллион телефонных звонков и сообщений от Делии, доктора Чен и Риты.

«Плохая идея».

Я начала убирать сотовый обратно в карман шорт, когда пришло сообщение от Джимми.

Ты в порядке?

В ответ мне в голову пришло полдюжины шикарных шуток.

Все отлично. Я люблю тебя, набрала я вместо этого. Он никогда не читал подобной фразы в свой адрес. Это было намного лучше, чем глупая шутка.

Люблю тебя, отправил он обратно.

Улыбка расплылась на моем лице. Никогда еще мужчина не признавался мне в любви. Вслух или в сообщении. У меня были серьезные отношения в старшей школе, но после окончания школы мы расстались друзьями. Несколько встреч в художественной школе, но я никого не любила. Никого, кто любил бы меня в ответ. И теперь я любила мужчину больше, чем когда-либо, кого-либо или что-либо. Он половинка моей души.

Я посмотрела на слова Джимми, заключенные в веселый маленький синий пузырь, но перечеркнутые молниями моего потрескавшегося экрана.

«Не целый. Мы оба немного сломлены и несовершенны, но я люблю нас обоих».

Я сделала мысленный снимок текста Джимми и спрятала свой телефон.

– Как ты сегодня, дорогая? – спросил Грегори, когда настала моя очередь сделать заказ. Со своей седеющей бородой он напомнил мне моего отца. – Что пожелаешь?

– Два кофе. Один черный…

– Другой, цитирую: с тонной сливок и сахара. – Грегори просиял, затем наклонил голову. – Ты в порядке?

– Да, все хорошо. Мне просто грустно уезжать. Сегодня наш последний день в Нью-Йорке. – Слова били меня по сердцу.

– Это очень плохо, – сказал он, занимаясь моим заказом. – Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, верно?

Я сглотнула и кивнула.

– Я не хочу возвращаться. Я хочу чуть больше времени.

Грегори не слышал моих тихих слов и не видел, как я отчаянно смаргиваю слезы.

– Ну вот. – Он протянул мне стаканчик с кофе в держателях. – А вот еще немного сливок и сахара для тебя.

Я потянулась забрать заказ, и он кивнул на мою руку.

– Новая татуировка?

– О да. Сделала ее сегодня.

– Этим утром? – переспросил Грегори. – Рановато эти татуировщики открылись.

– О нет, я имею в виду вчера.

«Это было вчера? Или позавчера?»

– Что там написано? – Он перегнулся через стойку, чтобы прочитать. – «Защити меня».

– Это то, что делает Джимми.

– Ты немного бледная, – нахмурился Грегори. – Ты уверена, что в порядке?

Я кивнула.

– Мне пора идти.

– Что ж, приятно было пообщаться, юная леди, – сказал Грегори. – В следующий раз, когда будете в городе, обязательно зайдите.

– Непременно.

– Тея?

Я моргнула.

– Да?

Грегори кивнул на очередь за мной.

– Мне нужно обслужить следующего клиента, дорогая, – мягко сказал он.

Я посмотрела назад, затем на кофе в руках.

– О, верно. Извините. До свидания.

Снова навернулись слезы. И почему Грегори внезапно вытолкал меня за дверь?

«Он занят, вот и все. А ты слишком остро на все реагируешь».

Я вынесла кофе на улицу, часто моргая от солнечного света, который был чрезвычайно ярким этим утром. Я дошла до перекрестка и нажала кнопку светофора. Свет был красным, затем сменился на зеленый, и отсчет времени в двадцать секунд начал сообщать пешеходам, сколько времени им осталось.

– Ты что, ждешь личного приглашения? – спросил мужчина, проходя мимо меня, чтобы перейти улицу.

Я моргнула.

– Что?

Таймер на пешеходном переходе сократился до восьми секунд. Я поспешила и попыталась успокоить свое грохочущее сердце.

Я потеряла двенадцать секунд?

– Пока нет, – пробормотала я про себя, глубоко вздохнув. – Это не может быть так быстро.

Я пересекла вестибюль гостиницы, где, к счастью, было темно и прохладно. Поехала на шестнадцатый этаж. Никаких проблем. Никакого потерянного времени. У двери нашего гостиничного номера я сделала последний успокаивающий вдох и вставила ключ в замок.

– Вот, пожалуйста, – сказала я, слишком громко и пронзительно.

Я поставила кофе на столик рядом с окном, возле которого стоял Джимми, одетый в одни лишь джинсы.

– В чем дело? – спросил он.

– В смысле, почему я пялюсь на тебя, пока ты торчишь у окна и выглядишь невероятно растрепанным и сексуальным?

Он скрестил руки на груди.

Я вздохнула.

– Ты прав. Шутки в сторону. Я… я думаю, что потеряла несколько секунд. Дважды. Один раз в кафе и второй – переходя улицу.

Обнаженные плечи Джимми опустились, но он быстро выпрямился, мысленно собравшись.

– Но сейчас я в порядке, – заверила я. – Мне нужно позвонить Делии. Дать ей знать.

«Мне нужно позвонить ей, прежде чем я забуду, что хотела ей сказать».

– Я пойду в душ, – медленно сказал Джимми. – Не…

– Не выходить за дверь? – Я мрачно улыбнулась. – Не буду. Мне могло почудиться. Иди помойся. Я позвоню своей сестре.

Он кивнул и пошел в ванную, вероятно, чтобы принять самый быстрый душ в жизни. Я села на кровать и набрала Делию.

Она ответила после одного гудка.

– Как ты?

– Я в порядке, – сказала я. – Нам нужно поговорить.

– Когда ты вернешься? Джеймс сказал, что сегодня. Ты сейчас за рулем?

– Отмени опеку или доверенность, или что там у тебя есть.

– Сейчас не время об этом говорить. Тебе нужно вернуться. В безопасный…

– Я в безопасности с Джимми, – перебила я. – Я возвращаюсь, но клянусь Богом, ты не можешь использовать свою силу, чтобы держать его вдали от «Голубого хребта». Или где бы я ни оказалась. Ты не можешь.

Она вздохнула.

– Тея, просто вернись, и мы поговорим об этом.

– Нет, сейчас. Я могу не быть собой, чтобы поговорить, когда вернусь. Или, может быть, ты предпочла бы это? – Я закрыла глаза. – Прости. Я знаю, ты просто присматриваешь за мной.

– Началось? – тихо спросила она.

– Я не знаю. Может быть. Доктор Чен знает, сколько мне осталось, прежде чем я… вернусь? – Я приложила руку ко лбу, чтобы не развалиться на части.

– Нет, – ответила Делия. – Я спрашивала ее, но в Сиднее была настоящая катастрофа. Она пытается получить как можно больше информации от доктора Милтона о выживших пациентах.

– Держи меня в курсе. – Вода стихла в ванной комнате. – Мы скоро уходим. Но мы не помчимся назад. Мы собираемся остановиться и пообедать и не торопиться.

«Если у меня будет время».

– Слушай, я думаю, тебе нужно в больницу. Пациенты, перенесшие инсульт…

– Они принимали «Хазарин» на недели дольше меня. Я возвращаюсь с Джимми и больше ничего не услышу об этом. Это настолько ужасно, что я теряю…

«Себя. Мое сознание. Все, что я выстроила с Джимми…»

– Но я имею в виду, – быстро добавила я, поворачиваясь спиной к двери ванной. – Если ты вообще заботишься обо мне, ты не будешь запрещать Джимми видеть меня. Я пришла сюда по доброй воле. Ты меня слышишь? Моя собственная свободная воля. Я люблю его.

Дверь ванной открылась, и Джимми вышел в полотенце. Облегчение на его лице стало таким явным, что я поняла: это был последний раз, когда он выпустил меня из виду.

– Мне пора, – сказала я. – Я позвоню тебе с дороги. – Я закончила разговор и бросила телефон на кровать.

– Как дела? – спросил Джимми, надевая трусы.

– Боюсь, она не позволит тебе быть со мной.

– Пусть попробует. – Он натянул джинсы.

– Она может. Ты больше не работаешь в санатории. Она может запретить тебе посещение, а я даже не узнаю об этом. Или узнаю, но это знание будет похоронено там, где меня никто не услышит.

Джимми сел на кровать рядом со мной.

– Я этого не допущу.

– Ты не можешь ее остановить…

Он поцеловал меня.

– Я не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась.

Я беспокоилась. Я знала, что мой Антоний будет драться с Делией за меня. Он будет сражаться слишком сильно, и она его арестует.

– Все та чертова доверенность, – сказала я. – Если бы я знала, что Делия не имеет власти надо мной, то чувствовала бы себя намного лучше…

«Скользя обратно в забвение?»

Я вздрогнула.

– Есть способ, как отобрать у нее силу, – медленно сказал Джимми. – Я много думал об этом, на самом деле.

– Переворот? Скрытая атака? Подлить ей что-нибудь в кофе?

– Пожениться.

Мои глаза расширились, а сердце стало биться так громко, что я едва себя слышала.

– Пожениться?

– Я не ожидаю… Я имею в виду, все так быстро, знаю. Но по закону она не может помешать мне видеться с тобой, если я твой муж.

«Мой муж. Джим Уилан будет моим мужем. Я буду его женой».

– Ты сделал бы это для меня?

– Конечно. Это не должно быть по-настоящему, – поспешно добавил он. – Если ты не хочешь.

Я взглянула на покрывало в цветочек, обводя лилию.

– Что, если хочу?

Мягкий звук его дыхания. Выдох.

– Правда?

Я кивнула и подняла глаза.

– Думаю, да, Джимми. Я никогда не буду любить кого-то, как люблю тебя. Никогда. Мое сердце, моя душа это знает. Но ты прав. Это так быстро и…

– Тогда все будет по-настоящему. – Его пальцы гладили мою щеку. – Потому что я тоже этого хочу. Я люблю тебя, Тея. Я никогда не буду любить кого-либо еще.

Когда я поцеловала его, меня затопило горько-сладкое счастье, за которым последовала реальность.

«Он станет навещать меня каждый день. Разрушит свою жизнь. Может быть, не вернется в школу».

– Подожди, Джимми, мы не должны. – Я держала его руку в своей. – Это нечестно по отношению к тебе. Нельзя так тебя приковывать. Мы понятия не имеем, сколько времени пройдет, прежде чем Милтон найдет новый препарат. Может быть, годы. Или вообще никогда.

– Мне все равно, сколько времени это займет.

– Я знаю, но хочу быть твоей женой, а не твоей работой. Я хочу, чтобы ты вернулся в школу. Чтобы осуществил свои мечты. Я хочу, чтобы ты стал логопедом, который по выходным поет в микрофон. Хочу, чтобы у тебя были друзья, с которыми ты можешь поговорить обо мне. Я хочу, чтобы у тебя было место, куда пойти на День благодарения. Я хочу, чтобы у тебя была жизнь.

Голос Джимми был низким и ровным, а взгляд – сильным.

– Так и будет. Я позабочусь о тебе, и я собираюсь пойти и построить жизнь, чтобы у тебя было место, куда вернуться, когда они найдут новый препарат. Когда. Ты вернешься, а я буду здесь, ждать и строить. Я никогда не откажусь от тебя. Я никогда не оставлю тебя одну в пустыне или запечатанной в гробнице.

Он поспешно поцеловал меня, а затем слез с кровати и встал на одно колено.

– Боже, – ахнула я. – Ты серьезно?

С душераздирающей улыбкой на лице он взял мои руки.

– Без рубашки. – Теперь я всхлипывала и смеялась. – Так нечестно.

Выражение его лица стало напряженным, темные глаза смотрели в мои.

– Алтея Хьюз, – сказал он, – ты выйдешь за меня з-з-замуж?

Он опустил голову, услышав заикание, и пробормотал проклятие. Я подняла его, взяв ладонью подбородок.

– Ты заикаешься, когда говоришь что-то важное для тебя, – прошептала я, мои глаза и сердце были переполнены. – Да, Джимми. Я выйду за тебя. Ничто не сделает меня счастливее. – Смех вырвался из меня. – У меня даже белое платье уже есть.

Теперь Джимми засмеялся, и мы снова поцеловались. Счастье победило страх, и мы как можно дольше держались за победу, пока не показалось, что тикающие часы в комнате становятся все громче и громче.

Я принимала душ, а Джимми просматривал на своем телефоне требования о вступлении в брак в штате Нью-Йорк. Я зашнуровала свое белое платье, когда услышала, как Джим выругался.

– Мы можем получить брачную лицензию сегодня, но есть 24-часовой период ожидания для церемонии.

– Нужна ли нам церемония?

– Должностное лицо должно подписать лицензию, чтобы брак считался законным.

– Хорошо, подождем еще один день. Не то чтобы я очень торопилась покинуть Нью-Йорк, и я чувствую себя хорошо.

– Ты сказала, что потеряла время в кафе.

– Но с тех пор все хорошо. – Я подошла к нему. – Давай получим лицензию и проведем еще одну ночь в городе. Вернемся в Вирджинию молодоженами.

Джимми обнял меня.

– Делия обделается от злости.

– Точно, – сказала я со смехом. – Но после завтрашнего дня не будет имеет значения, что она думает. – Я поцеловала его в нос. – Убедись, что мэрия может зарегистрировать нас завтра, а я расскажу ей об изменениях в планах.

– Как пожелаешь, – сказал Джимми, целуя меня в ответ.

– Уже говоришь как настоящий муж.

Я позвонила Делии, и невероятно, но мой звонок попал на голосовую почту.

«Ее свадебный подарок нам».

– Привет, Дел, это снова я. Изменение планов. Мы останемся еще на один день. Я не принимаю лекарство, правда. Я его выбросила. Но мы хотим сделать еще кое-что, прежде чем покинуть город. Завтра утром мы уедем отсюда, а завтра вечером вернемся. Или, может быть, послезавтра утром, если будет слишком поздно и нам потребуется мотель.

«Наш медовый месяц».

– Пожалуйста, не названивай мне или Джимми по миллиону раз. Я в порядке. Мы будем держать тебя в курсе, чтобы ты не беспокоилась, точно так же, как делали всю эту поездку. Хорошо?

Я хотела закончить разговор, но счастье теперь бежало по моим венам.

– Я люблю тебя. До свидания.

– Ты не рассказала ей про наш план, – упрекнул Джимми, отрываясь от своего телефона.

– Она скоро узнает. Готов?

– Вперед.

Я хотела сохранить платье для церемонии, поэтому переоделась в шорты и майку. Джимми держал меня за руку, наши пальцы переплелись, когда мы вошли в лифт.

– Я люблю тебя, детка, – сказал он.

– Я тоже тебя люблю, – сказала я и положила свою щеку на его плечо. Двери лифта закрылись, а затем снова открылись, уже в вестибюле гостиницы.

Я замерла.

– Ты в порядке? – спросил Джимми.

Я слабо кивнула.

– Отлично.

Мы пересекли вестибюль и вышли на солнце, которое казалось слишком ярким. Жара тоже окутала меня, и я вспотела. Джимми отпустил мою руку, чтобы поймать такси. Я оглянулась; мимо проезжали машины и шли по своим делам пешеходы. Столько шума, цвета и жгучего солнечного света. Я надела солнцезащитные очки и потянулась к руке Джимми, когда он вернулся.

– Сегодня так людно… о боже!

Сердце разбилось в моей груди; лицо Джимми преобразилось: голубые глаза, большой нос, маленький подбородок… Я отпустила руку незнакомца и отступила назад.

– Простите. Я обозналась.

– Без проблем, леди.

С колотящимся сердцем я медленно осмотрелась. Я уже была не на углу, а на тротуаре, посреди квартала.

– Тея! – Я развернулась, Джимми спешил ко мне. – Что, черт возьми, случилось?

– Н-ничего. Я запуталась. Теперь я в порядке.

Джимми провел рукой по губам.

– Я думаю, что мы должны вернуться.

– Нет, я в порядке. Я в порядке, правда.

– Ты не в порядке.

– Честно. Сегодня очень жарко, вот и все. И если мы вернемся в Вирджинию, не поженившись, Делия не даст нам видеться.

– Может, и нет, – сказал он. – Мы можем поговорить с ней. Но я не думаю…

– Что я в здравом уме? – Мои руки сжались в кулаки; ногти впились в ладони. – Я могу сделать это, Джимми. Давай больше не будем тратить время.

Он колебался, и я видела сомнение в его глазах. Наконец Джимми кивнул, и мы вернулись на перекресток, чтобы сесть в такси, которое он поймал. Джим крепко сжимал мою руку и не отпускал. Я сосредоточилась на том, чтобы оставаться на месте, разглядывала город за окнами, пока такси не остановилось на углу Ворса и Центра.

– Двадцать два пятьдесят, – сказал таксист.

Я зарылась в свой рюкзак.

– У меня есть деньги.

– Я заплачу, – возразил Джимми.

Внезапно я оказалась на тротуаре, и он снова потянулся к моей руке.

– О боже, – прошептала я.

– Что такое? Черт, еще один?

Я глубоко вздохнула.

– Джимми, я…

У меня зазвонил телефон, и я поспешила вытащить его из сумки, чтобы мне не пришлось смотреть на полное муки лицо Джима.

Это была Делия.

– Что значит, ты остаешься еще на один день? – закричала она. – Ты не можешь оставаться в Нью-Йорке, если бросила принимать лекарство. Доктор Чен сказала, что пациенты Милтона, которые прекратили его принимать, начали регрессировать почти сразу.

Я смотрела на город, моя рука дрожала.

– Боже, Тея, прости, – сказала Делия. – Мне очень жаль. Я не хочу пугать тебя. Я не могу представить, как это тяжело для тебя…

Брови Джимми поднялись, он побледнел.

– Что она говорит?

– Что еще сказала доктор Чен? – сумела выдавить я в телефон.

– Что тебе нужно немедленно вернуться. – Теперь голос Делии был мягким. – Или пойти в больницу.

– Ни за что, – отрезала я.

– Ты должна находиться в безопасной, контролируемой среде, поскольку «Хазарин» покидает твой организм. Внешние стимулы могут быть слишком сильными. Тебе нужны тишина и спокойствие, а не семичасовое путешествие на автомобиле с этим человеком.

– Мне просто нужно немного больше времени.

Я моргнула.

– …тогда дайте нам знать, где вы находитесь, и мы можем прийти и забрать вас. Тея? Ты там?

Я пропустила то, что она сказала.

«Нет, это телефон. Не я. Он не работает. Он ломается и скоро не будет работать вообще».

Приглушенные рыдания вырвались из моего горла. Джимми вынул телефон из моей дрожащей руки и обхватил меня свободной.

– Это Джим, – сказал он. – Что происходит?

Я уткнулась лицом в его грудь, пока он разговаривал с Делией. Я услышала, как он спросил, нужно ли мне в больницу, а в следующую секунду я уже сидела с ним на скамейке возле городских офисов.

– Мы возвращаемся в отель, – сказал он. – С тобой все будет в порядке, если вокруг тихо и спокойно. Они придут нам на помощь.

– Нет, – заплакала я. – Нам нужно пожениться…

– Мы не можем, – сказал Джимми ломким голосом. – Не так. Пришло время вернуться. Или идем в больницу.

– Нет, – отрезала я. – Никаких больниц. Я буду кричать и никогда не остановлюсь, если мне придется провести последние часы или минуты своей нормальной жизни в больнице.

– Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себя не прощу.

Я покачала головой.

– Боже, я такая дура. Почему я выбросила таблетки? Почему? Надо было сначала за тебя выйти. Мне следовало…

– Нет, – сказал он, задыхаясь от слез. – Ты не дура. Ты храбрее всех, кого я когда-либо встречал. Ты правильно сделала.

– Это неправильно. – Я схватила его за куртку. – Все происходит так быстро. Почему это должно происходить так быстро?

Ужас начал охватывать меня. Я пыталась выровнять дыхание, когда Джимми начал петь. Низкий и дрожащий, его голос звучал рядом с моим ухом: «Я последую за тобой во тьму», – пока я цеплялась за него.

Я сконцентрировалась на его голосе, а Джим осторожно поднял меня на ноги, повел на улицу, и мы сели в другое такси. Он пел все время, его голос привязывал меня к настоящему, и я цеплялась за него как утопающая.

Оказавшись в нашем гостиничном номере, Джимми помог мне снять обувь и забраться под одеяло. Он опустил шторы на окнах, а затем лег рядом со мной. Я свернулась рядом с ним, а он гладил мои волосы. Его лицо было таким невероятно красивым, таким полным любви и заботы, и мое сердце разбилось при мысли, что однажды, когда он посмотрит на меня так, я не смогу понять почему.

«Ты сможешь. В глубине души ты вспомнишь его любовь к тебе».

– Я люблю тебя, – сказала я ему, слезы текли у меня по носу и увлажняли подушку. – Я так сильно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – произнес он, и его глаза сияли.

– Тебе не хватит времени, чтобы продолжать любить меня. Всего пять минут.

– Это все, что мне нужно. Это все, что мне когда-либо было нужно.

Он держал меня, пока не пришел сон. Я боролась с ним так долго, как могла, боясь, что проснусь в тюрьме. Но истощение победило, и когда я снова открыла глаза, то знала, где я. Знала когда. Вот. Я все еще была здесь. Темная, тихая комната, казалось, держала амнезию в страхе, но я чувствовала невидимое пространство, бесконечное и одновременно клаустрофобное, что подбиралось ко мне. Душило меня пустотой.

Джимми спал на спине, одна рука закрывала глаза, уголки рта опущены. Я хотела разбудить его, поцеловать и поговорить с ним. Рассказать ему все. На одну ночь окунуться в жизнь слов и мыслей. Но я угасала.

Я слезла с кровати и подошла к столу у окна. Был поздний вечер, но опущенные портьеры не пропускали свет. Я нажала на настольную лампу и посмотрела на Джимми. Он спал.

Я взяла ручку и бумагу из канцелярских принадлежностей отеля и начала писать. Трижды я уходила и возвращалась, обнаруживая свою ручку в воздухе или рисуя ошибочную линию на бумаге. Я как можно лучше сфокусировалась и, когда закончила, сложила страницу пополам, и пошла обратно через всю комнату к стене, где стоял футляр для гитары Джимми.

Я опустилась на колени и…

«Почему я на полу перед гитарой Джимми?»

В моей руке была сложенная пополам бумага.

Воспоминание вернулось ко мне, и я схватилась за сознание всем своим существом.

«Останься. Пожалуйста, останься».

Спокойно, осторожно я положила футляр для гитары на пол и открыла маленькие защелки. Я положила записку на теплое бледное дерево его гитары, закрыла футляр и поставила обратно к стене.

Джимми перевернулся на бок, когда я скользнула обратно в кровать. Я лежала лицом к лицу с ним. Мой красивый мужчина. Такой мирный во сне.

Мои глаза уже закрылись. Мои мысли рассыпались, и я почему-то знала, что они не вернутся. «Я не вернусь. Не целиком. Не такой, какой была».

– Я люблю тебя, Джимми, – прошептала я.

Наклонилась и мягко поцеловала его на прощание.