Глава 25

Тея

– Доктор Чен сказала, еще месяц, минимум. Может быть, два, – пожаловалась я, когда Рита принесла мне мою утреннюю дозу лекарства.

– Процедура настолько новая, что они боятся. Объявят о победе над болезнью, а потом что-то пойдет не так, и они потеряют доверие, – пояснила она. – Или, того хуже, финансирование. Пациенты в Сиднее также сидят под замком.

– Это неправильно, – сказала я. – Дать нам чувство свободы, а затем отнять ее.

– Мне тоже это не нравится.

– Так помоги мне сорваться с поводка, Рита.

Повисла короткая тишина. Рита знала, что я имею в виду. «Дай мне лекарство».

– Ты знаешь, я не могу этого сделать, – сказала она.

– Знаю, – вздохнула я. – Я не хочу, чтобы ты потеряла работу. – Я взяла таблетку, которую она принесла с собой из запертой аптечной комнаты, и запила ее водой.

– Постарайся взглянуть на это с другой стороны. Через несколько недель ты будешь свободна.

– А если лекарство перестанет действовать до этого? Ради чего я тогда ждала?

– Хотела бы я знать ответ на твой вопрос.

Она ушла, а я уставилась в потолок. Стены. Крошечное окно. Вдруг стало трудно дышать. Мне нужно было оказаться снаружи, даже если у этого «снаружи» тоже имелись заборы.

Было еще рано; самое начало восьмого. Жара и влажность еще не завладели воздухом. Утренний свет переливался на траве серебром и золотом. Я обошла территорию вдоль забора и приблизилась к той стороне, что выходила на парковку. Зазвучал рев мотоциклетного двигателя, и я увидела, как подъехал мужчина.

На нем были джинсы, черная кожаная куртка и ботинки. Он маневрировал мотоциклом с непринужденной сексуальностью, которая приковывала к нему взгляды. Я знала, кто это был, еще до того, как он снял шлем.

– Мотоцикл, Джимми? – пробормотала я. Жар охватил меня, когда Джимми снял шлем и провел пальцами по темным волосам. – Нечестно. Совсем нечестно.

«Он играет на гитаре, поет, как Эдди Веддер, и ездит на мотоцикле. Нельзя же так с бедной девушкой!»

– Привет, – крикнула я со своей стороны забора, останавливая его на пути к дверям «Голубого хребта». – Это что? «Харлей»?

– Да, – ответил Джимми, поворачивая ко мне. – Откуда ты знаешь?

– Угадала. – Я смотрела, как он приближается к сетчатому забору.

– Ты рано встала, – заметил Джимми. – Чувствуешь себя лучше?

– Я прекрасно себя чувствую. На взводе, но отлично. И я никогда не видела тебя в обычной одежде. Ты выглядишь так по-другому. Никогда бы не подумала…

«Что ты вот такой, Джимми».

– Полагаю, в этом суть униформы, – сказал он. – Сохраняет акцент на работе.

Я кивнула.

– Делия тоже запихнула меня в форму. В те скучные тряпки. Вот настоящая я. – Я кашлянула, опять смутившись, как меня мог смутить только Джимми.

Я ожидала, что он станет меня разглядывать – на самом деле, мне этого хотелось. Желание понравиться ему снова пришло ко мне, как тогда, в торговом центре. Быть красивой для него. Но темно-карие глаза Джимми не отрывались от моего лица. Он смотрел на меня так пристально, что у меня перехватило дыхание.

– Мне нравишься настоящая ты, Тея, – сказал Джимми. – Всегда нравилась. И плевать, что на тебе надето.

Я стиснула прутья забора, когда сквозь меня пронесся еще один поток тепла.

– Продолжай говорить в том же духе, Джимми, и тогда я… – Я вздохнула. – Ничего, на самом деле. Я ничего не могу сделать из-за этого забора. Какая метафора!

Я встряхнула забор. Он загремел, и Джимми вздрогнул от звука.

– Ой, прости…

– Н-н-ничего, – сказал он. – Плохие воспоминания. Меня часто швыряли в забор в средней школе. Реакция на звук осталась.

– Тогда я ненавижу этот забор еще больше, – сказала я, желая прикоснуться к Джимми. Прогнать тяжелые воспоминания. – Ненавижу, что я на этой стороне, а ты на той. Ты свободен, а я здесь, в ловушке. Я бодрствую и жива, но в том же самом месте, где проспала два года.

– Я знаю, – сказал он.

– И?

Он оглянулся вокруг.

– Поберегись, – предупредил Джимми, затем перебросил свой мотоциклетный шлем на мою сторону. Тот приземлился в нескольких футах от меня. Джимми залез на восьмифутовый забор, перекинул ноги, а затем легко спрыгнул на мою сторону. Я чувствовала запах его одеколона и кожаной куртки.

– Лучше? – спросил он.

– На самом деле, нет. Я бы предпочла, чтобы ты спустил веревку и вытащил меня на ту сторону. Ни одному из нас здесь не место.

Он прищурился, его взгляд упал на землю, где солнечный свет пролился на траву.

– Я опоздываю на работу. – Джимми потер затылок. – Прогуляемся попозже?

Я склонила голову набок.

– Это что, такая версия свидания в «Голубом хребте»? Не купившись на шутку, он покачал головой.

– Свидания не допускаются.

– Ты всегда играешь по правилам?

– Когда речь о твоей безопасности? Да, – мрачно ответил Джимми.

– Какое отношение моя безопасность имеет к нашему свиданию? – Я послала ему кокетливую улыбку. – Ты опасен?

Я уже знала ответ на этот вопрос. Для любого, кто причинит мне боль, Джимми был опасен. Но не для меня. Никогда.

– Они хотят последить за тобой немного дольше.

Моя улыбка сползла.

– И я должна быть умничкой и просто согласиться, но я чувствую, что трачу впустую этот дар, который мне преподнесли, пока остаюсь здесь.

– Я знаю, но нам тоже нелегко пришлось, – сказал он. – Делии, я имею в виду. Видеть тебя в этой пятиминутной петле. Приступы.

– Но сейчас все по-другому. Я здесь. Я проснулась.

Он хотел что-то сказать, но передумал.

– Она добралась до тебя, не так ли? – спросила я. – Что она сказала?

– Она сказала мне, что я не должен использовать тебя в своих интересах. И она права. Это непрофессионально. Это…

– Неправильно? Потому что я пациентка, которая не может принимать решения самостоятельно? Дай угадаю, она пригрозила тебя уволить.

Он кивнул.

Силы начали покидать меня.

– Честно говоря, отчасти я хочу, чтобы тебя уволили. Тогда ты вернешься в школу и будешь следовать своей мечте. Ты здесь не в ловушке, Джимми. Ты можешь уйти в любое время.

Он покачал головой.

– Кто-то должен следить за тобой.

Еще одна волна тепла прошла сквозь меня.

– Мне больше не нужна защита.

– Я знаю, – сказал он. – Но я так долго этим з-з-занимался… – Он замолчал, провел рукой по волосам и отошел от меня на шаг. – Черт возьми, это г-г-гребаное заикание…

Я притянула его к себе.

– Ты заикаешься только тогда, когда говоришь о том, что для тебя важно.

Джимми кивнул, его карие глаза потемнели.

– Ты важна для меня.

Он подошел ближе, и я почувствовала притяжение между нами, неизбежное и мощное. Мое тело дрожало, умоляя о прикосновениях. Я так легко отнеслась к этому несколько дней назад, но теперь чувства между нами стали глубже. Сильнее. Прикосновение к нему сейчас было бы другим.

«Оно стало бы всем…»

– Ты был важен для меня уже давно, – сказала я. – Я всегда ощущала эту близость. Нет… связь. Ты тоже ее чувствуешь?

– Да. – Его рука поднялась, и большой палец коснулся моего подбородка, а затем скользнул по моей щеке. – Я не должен этого делать.

– Но я тоже этого хочу. Так сильно. – Я закрыла глаза и прижалась щекой к его руке. – В моей истории о Клеопатре ты был моим Антонием.

– Боже, Тея. – Его голос охрип от желания и чистых эмоций.

Я открыла глаза, и он был рядом, дышал моим дыханием. Я чувствовала его тело каждой клеточкой, словно сквозь меня шел ток. От щеки, где он касался меня, вниз по шее, до сосков на груди, что затвердели и ныли. Я перехватила его запястье и приподняла подбородок.

– Мой Антоний…

Его губы коснулись моих. Почти невесомо, но ощущение вызвало у меня стон и отдалось в сердце. Оно запульсировало, и Джимми снова поцеловал меня. На миг ухватил мою верхнюю губу, затем нижнюю, слегка посасывая. Исследуя.

Я прильнула к нему, едва держась на ногах, а он запустил руку мне в волосы и чуть изменил наклон головы. Мои губы охотно приоткрылись. Он издал глубокий рокочущий звук и полностью захватил мой рот – самое сладкое вторжение, – и я открылась, чтобы принять все это.

Еще один стон поднялся во мне, когда я почувствовала, как язык Джимми скользнул по моему. Он словно дарил мне всего себя в этом поцелуе – страсть и чистое желание, обернутые вокруг ядра почтения. Он целовал так, будто изливал все свои намерения. Хотел заботиться обо мне. Беречь меня.

«Трахнуть меня…»

– Боже, – прошептала я. От этой мысли у меня закружилась голова.

Каждая наэлектризованная частица в моем теле знала, что поцелуй Джимми был лишь обещанием того, что он подарит мне в своей постели. Я сдаюсь на милость своему воину, пока он поклоняется мне как своей королеве. Почтение и потребность в идеальных, равных пропорциях. Я кончу, крича его имя.

Эта мысль воспламенила мою кровь. Я наконец обрела равновесие, обхватила Джимми за шею и потянула его волосы. Он положил руку мне на талию, прижимая к себе. Низ живота охватил жар, лоно ныло от желания. Страсти. Счастья. Напор Джимми заставлял мое сердце биться чаще, огромная потребность в парне, всем телом прижатом ко мне, просто ошеломляла.

Свободная рука Джима обхватила мое лицо. Он повернул мою голову иначе, и новый порыв тепла охватил меня, когда поцелуй стал глубже. Джим давал и давал, в то время как его рот жадно исследовал мой и брал что хотел. Нежное посасывание сопровождало каждую ласку его языка.

Мы целовались и целовались, лихорадочно касаясь друг друга. Весь мой мир стал запахом Джима Уилана, его одеколона, кожи его куртки. Я упала на забор, утаскивая Джимми с собой. Сетка загремела, и он оторвался от моих губ, моргнув, словно человек, которого выдернули из сна.

«Этот звук… плохие воспоминания…»

Я держала его лицо своими руками, его тяжелое дыхание овевало мои влажные губы.

– Оставайся со мной, – прошептала я. – Прямо здесь. Создай новые воспоминания…

Наши рты снова слились, языки спутались, зубы столкнулись. Джим ухватился за звено над моей головой, чтобы прижаться ко мне сильнее. Мои ноги раздвинулись, подпуская его ближе, я выгнулась, чтобы почувствовать, как ткань его джинсов трется о ткань моих шорт. Джим спустился до моего подбородка, вниз по шее, до ключицы, до шрама там. Почтительно поцеловал его, затем провел по нему языком.

– Боже, Джимми, – выдохнула я.

Он все продолжал. Поцелуи, прикосновение щетины, ласки языка – все это вызывало у меня дрожь, что распространялась по телу как лесной пожар.

Мои глаза открылись. Затем они широко распахнулись.

Джулс стояла на углу санатория, скрестив руки и наблюдая за нами с сигаретой в руке.

«Вот дерьмо».

Джимми почувствовал, как я напряглась, и отстранился, тяжело дыша. Затем повернулся туда, куда я смотрела. Мы неохотно отошли друг от друга. Джулс сунула сигарету в уголок рта и медленно похлопала.

«Боже, сколько она там уже торчит?»

– Очень мило, мисс Хьюз, – сказала Джулс. – Пошли по санитарам?

– Что? Нет…

Джулс бросила окурок на землю и раздавила его каблуком.

– А как по мне, похоже на то. – Она с отвращением посмотрела на нас обоих и подошла к боковой двери. – Осторожнее, Джим. А то обвинит тебя в изнасиловании, и ты тоже загремишь в тюрьму.

Ее слова ударили меня по лицу точно пощечина, и Джимми напрягся. Я чувствовала исходящие от него волны гнева.

– А это откуда взялось? – спросила я после того, как дверь за ней закрылась.

– Она и Бретт были друзьями.

– Теперь ясно, – сказала я, дрожа, несмотря на утреннее тепло. – Кажется, она из тех людей, что шлют любовные письма серийным убийцам.

Суровое выражение лица Джимми не смягчилось, когда наши взгляды встретились, а все, что мы сделали, повисло между нами.

– Все в порядке? – спросил он.

– Да. Немного неприятно такое услышать, но это всего лишь слова. – Я посмотрела на него. – Подожди. Ты имеешь в виду нас?

Он кивнул.

– Я ни о чем не жалею. – Но он не ответил на мою дразнящую улыбку. – А ты?

– Я опаздываю на смену, – сказал он и добавил: – Мою последнюю смену.

– Нет, я не позволю им уволить тебя.

– Я не должен был целовать тебя здесь.

Он пошел к боковой двери. Я в последний раз с тоской оглянулась на дорогу из «Голубого хребта», а затем последовала за ним. Я тоже могла перелезть через забор, но как далеко я уйду без лекарства? Сколько миль до Нью-Йорка осилила бы, прежде чем снова начала все забывать?

И пойдет ли Джимми за мной? Или попытается остановить меня?

В помещении я отчаянно схватила его за руку.

– Что происходит? Ты отказываешься от меня?

Он приблизился, встал как можно ближе ко мне, но не касаясь меня.

– Никогда, Тея. Н-н-никогда. Я клянусь.

– Джим? – Алонзо стоял в конце коридора с мрачным и суровым выражением лица, но его тон полнился сожалением. – Можно тебя на минуту?

Последний взгляд Джимми был полон такой тоски, что мое сердце почти разбилось. Он отошел от меня по коридору и свернул за угол.

Словно прощание.

Потому что это оно и было.

Позже, в комнате отдыха, я стояла над свежим холстом, но не касалась краски. Пришла Рита, ее лицо было грустным, и я уже знала ответ, прежде чем спросила:

– Где Джимми?

«Сколько уже прошло? Где мама и папа? Где Джимми?»

Сценарий переписали, но детали остались схожими – я торчала здесь, ожидая, пока другие люди скажут мне, какой будет моя жизнь.

Рита открыла рот, но вошли Анна с Алонзо, избавив ее от необходимости отвечать.

– Джима уволили, – сказала Анна.

Меня словно ножом в грудь ударили, пусть даже я знала, чем все кончится.

– Джулс вам нажаловалась?

Алонзо склонил голову, словно в трауре.

– Сотрудник учреждения не имеет права иметь ненадлежащие отношения с резидентом. Джим знал это и ушел сам.

«Он оставил меня. Бросил меня без боя».

Я посмотрела на всех них.

– А что, если отношения были полностью взаимными?

– Это невозможно, – сказала Анна. – Не пока вы здесь, мисс Хьюз.

– Вы все так радовались моему пробуждению. Чего теперь-то переживать?

Рита выглядела больной.

– Пожалуйста, Тея. Попытайся понять…

– Моя сестра стоит за этим, не так ли?

– Нет, – ответила Анна. – Такова политика учреждения.

Я подняла голову, не желая, чтобы они увидели меня сломленной или разбитой.

– Уверена, Делия придет сегодня проверить меня, – сухо сказала я. – Я буду в своей комнате.

Я поднялась наверх и легла на кровать, глубоко вздохнув. Поцелуй Джимми еще горел на моих губах, моей коже и в моем сердце. И теперь они всерьез ожидали, что я проживу еще несколько недель в санатории без него.

Делия пришла ко мне через час. Я распахнула дверь на третий стук.

– Ты не имеешь права так поступать, – сказала я Делии.

– Я подозревала, что ты закатишь истерику.

– Что?.. – Я сжала зубы, чтобы сдержать крик.

– Я предупредила его, – заявила она. – И он все равно распустил руки.

– Не тебе решать, чьи руки я хочу.

– И не тебе тоже. – Выражение ее лица было самодовольным. – Это против политики учреждения.

– На хрен политику и на хрен тебя, Делия!

Она смотрела так, будто я ее ударила.

– Ты не можешь диктовать мне, как жить, – сказала я. – Требуешь, чтобы его уволили, потому что он поцеловал меня? Я сама этого хотела, Делия. Я хочу его. Я хочу жить. Черт возьми, мне что, нужно написать это? Больше цепочек? Больше картин? Я стою прямо перед тобой и говорю, чего хочу, а ты меня не слышишь.

– Ты закончила? – спросила Делия.

Я моргнула.

– Закончила? Нет, я не закончила. Я еще даже не начала. Я ухожу. – Я подошла к своему комоду, вытащила весь ящик и вытряхнула его на кровать.

– Ты не можешь уйти, – заявила Делия.

– Еще посмотрим.

Я подошла к шкафу, сняла с вешалок свою новую одежду и тоже бросила ее в кучу.

– Мисс Хьюз, – окликнула Рита с порога. – Все в порядке?

Я обернулась к ней и вытянула руку; мои пальцы дрожали.

– Дай мне лекарство, Рита.

– Она не может этого сделать, – отрезала Делия. – Рита, вы не могли бы оставить нас, пожалуйста?

Рита колебалась.

– Не уходи, – попросила я, и мой голос дрогнул. – Пожалуйста…

– Медсестра Сото, – огрызнулась Делия.

– Я буду неподалеку, – сказала мне Рита, умоляюще глядя на меня. Она вышла и закрыла за собой дверь.

– Я ненавижу тебя, – рявкнула я на сестру.

– Ты поступишь разумно, – парировала Делия, ее глаза сверкали. – Впервые в жизни.

– Нет. Я не буду тебя слушать. Я собираюсь написать письмо судье, чтобы аннулировать твою доверенность. Я проверяла. Я могу…

– Я буду бороться, – спокойно сказала Делия. – Пока доктора говорят…

– Зачем? – неверяще перебила я. – Что с тобой происходит? И почему ты ненавидишь Джима? Почему тебе так невыносимо представлять нас вместе? Или то, что я вообще очнулась?

– Это не…

– Ты ведешь себя так, будто жалеешь, что мне сделали ту процедуру.

– Это неправда…

– Тогда почему ты не можешь меня отпустить?

– Потому что я собиралась уйти, а теперь не могу.

Я замерла.

– Что?

Слова падали из ее рта, как камни.

– Я собиралась оставить тебя и выйти замуж за Роджера Найса. Мы собирались переехать в Ванкувер. Несколько недель назад он получил предложение работать там. Мы должны были переехать через месяц. Но потом случилась процедура и…

Я смотрела на сестру, пока она не отвела взгляд.

– Я ужасная эгоистка, – сказала Делия. – Знаю. Но мне нужно было вернуть свою жизнь. Затем Бретта Додсона поймали в твоей комнате, и я так казнила себя за саму мысль, что хотела оставить тебя.

Я опустилась на кровать рядом с перевернутым ящиком.

– Теперь я не просто не могла уйти, – продолжила Делия, – но мне пришлось ездить сюда еще чаще. Я хотела вернуть все обратно, как было до нападения. Я чуть не потеряла свою работу. – Ее голос дрогнул. – Я чуть не потеряла Роджера. А потом доктор Чен провела чудодейственную процедуру, и жизнь, которую я пыталась собрать, снова разлетелась на куски. Впервые за два года я не знала, что будет дальше. Сценарий изменился. Опять же, я попыталась вернуть все на свои места и защитить тебя. Я хочу этого больше всего. Больше, чем собственного счастья.

Наступила тишина, пока я впитывала ее слова.

– Ты собираешься выйти за Роджера? Ты его любишь?

Она кивнула.

– С младших классов. Или… всю жизнь.

– Ты никогда нам не говорила.

– Сказала бы в конце концов. Я не люблю, когда кто-то вмешивается в мои дела. Ты, мама и папа были такими… эмоциональными. Раздули бы шумиху. Ты бы стала смеяться надо мной.

– Нет, никогда…

– Да, Тея. Стала бы.

– Я поддразнила бы тебя, но все равно порадовалась бы. Я рада за тебя.

– Несмотря на то, что я собиралась тебя бросить?

Я сглотнула.

– Это больно. Очень больно, но я не могу тебя винить.

– Я думала, ты и не заметишь, – призналась Делия. – Все эти приступы, которые тебя накрывали при каждом моем появлении? Они бы прекратились. Стало бы лучше. Но оказывается, ты бы поняла, что я исчезла, да? В глубине души.

Я кивнула.

– Ты все равно должна ехать. Ты два года была ко мне прикована. Может, пришло время уехать с Роджером и построить свою жизнь.

– Нет, не могу.

– Можешь. Обещаю, все будет хорошо.

– Ты не понимаешь…

– Понимаю, и я…

– Они умерли, Алтея! – воскликнула Делия. – В прошлый раз, когда я уехала с Роджером, наша семья была разрушена. Мама и папа умерли. А теперь ты хочешь сбежать и… Что, если с тобой что-нибудь случится? Я не могу проходить через это снова.

Я покачала головой, мой голос дрогнул.

– Ты не можешь так жить, Дел. Не можешь принимать все свои решения, основываясь на страхе. Ты должна отпустить это. Отпустить меня. Тебе больше ничего не нужно делать.

Она отвела взгляд и вытерла нос.

– Кто-то должен.

Теперь я видела так ясно. Видела, как ей пришлось справляться со всем после аварии. Видела, как она пыталась создать подобие контроля над жизнью.

– Нет такой вещи, – сказала я.

Делия недоуменно подняла голову.

– Контроль, – пояснила я. – Его не существует. Можно пытаться контролировать свою жизнь. Можно попытаться отправить свою семью на выпускной пораньше, и грузовик все равно выскочит навстречу и разнесет всех на куски. Но нельзя продолжать цепляться за те страшные секунды перед самым столкновением. Я знаю, каково это, жить несколькими минутами, и это не жизнь, Дел.

Ее глаза расширились так, что я увидела белки. Вена билась на шее.

– Понятно, – сказала Делия. Ее тон был холодным и низким, а тело дрожало от долго сдерживаемых эмоций. Я никогда ее такой не видела. – Значит, я виновата, что вы сели в машину.

Я вытаращилась на нее.

– Что?

– Это моя вина. Я выталкивала вас за дверь в свой выпускной.

– Нет…

– Я сбежала, чтобы быть с Роджером.

– Я этого не говорила. Делия…

– Из-за меня в вас врезался тот грузовик.

– Я вообще такого не говорила. Боже, послушай меня…

– Это правда, – перебила Делия. – Все правда. И я не буду проходить через это снова. Я отказываюсь.

Она поднялась на ноги и резким нервным движением закинула на плечо сумочку.

– Ты никогда ничего не принимаешь всерьез. Даже если речь о твоей собственной жизни. Возможно, я не смогу контролировать, что с тобой станет вне этих стен, но здесь есть врачи, медсестры и безопасность. Посидишь тут еще несколько месяцев. Не умрешь.

Я покачала головой.

– Нет!

Она подошла к двери. Я ринулась за ней.

– Отпусти меня! Пожалуйста, Делия. Если что-то случится, оно случится все равно. Но позволь мне быть счастливой до тех пор. Не запирай все мои воспоминания в этой маленькой коробке.

Моя сестра резко открыла дверь, не отводя взгляд. Ее самообладание – ее контроль – вернулись.

– Это для твоего же блага.

Затем она ушла, плотно закрыв за собой дверь.