Январь

11 января, четверг

Утром зазвонил телефон. В такое время мне может звонить только мама.

– Из куртки твоей дочери выпала маленькая бутылочка «Campari», – трагическим голосом сообщила мама.

Почему, когда Мура провинится, она немедленно превращается в «твою дочь»? А если Мура станет горькой пьяницей? Неужели мама вообще откажется от своей внучки?

Мурка поклялась, что она не имеет ни малейшего представления, откуда у неё в кармане бутылочка, но точно знает, что бутылочка вывалилась из рук проходившего мимо неё Петюни и случайно упала прямо к ней в карман.

Странно, почему Петюня вдруг перешёл на «Campari»?..

– Зато у меня есть две новости, плохая и хорошая, – тараторила покрасневшая Мура, отводя глаза. – Плохая – тебя вызывают в школу за то, что я распылила в гардеробе баллончик, а хорошая – я больше не буду, потому что баллончик уже закончился.

– Я купила тебе газовый баллончик для защиты, а не для мелкого школьного хулиганства, – сказала я, но Мурка уже была в дверях – почему-то раньше, чем обычно, убежала в школу.

Только Мура хлопнула дверью, раздался телефонный звонок. Думала, это мама – наверняка хочет холодным голосом прочитать мне лекцию про детский алкоголизм.

Может быть, сделать вид, что меня нет дома? А вдруг это звонит завкафедрой с просьбой срочно кого-то заменить?

«Вы непорядочная женщина!» – раздался в трубке хриплый голос, и тут же послышались гудки.

Недоуменно смотрела на телефон. Кто это? Мама, Женька, завкафедрой? Но почему я непорядочная женщина? Если я плохо себя веду, мама никогда не называет меня непорядочной женщиной, она называет меня «УтебяСовсемНетСовести». Женька называет меня неприличным словом (…), а завкафедрой вообще не за что обзывать меня непорядочной женщиной, потому что я никогда не отказываюсь прочитать лекцию вместо заболевших коллег. Наверное, ошиблись номером.

Опять звонок.

– Это кто? – опять этот хриплый голос. – Я… это самое… Тёща Романа.

Я вдруг почувствовала себя, как будто мне лет пятнадцать и я в гостях у мальчика, и вдруг приходят родители с работы и сейчас будут ругать нас, что мы не делаем уроки, а в темноте смотрим телевизор.

Тёща Романа молча сопела.

– Я… это самое… вот что… – и вдруг решительно: – Вы, это самое… я хочу сказать…

– Как вас зовут?

– Это неважно, – с неожиданно драматической интонацией проговорила тёща. – Вы… это… встречаетесь с Романом? У вас серьёзно?

Я честно сказала: «Нет. Я видела Романа несколько дней назад, и он мне не говорил, что у нас это серьёзно».

– Вы должны с ним расстаться!

Ужас! Только настоящей, качественной психодрамы у гастронома мне не хватало на старости моих лет! Так, необходимо сохранять спокойствие и рассмотреть ситуацию со всех сторон. Хотелось залезть под диван и рассматривать ситуацию оттуда.

– Вы что, собираетесь выйти за него замуж?

– Нет-нет, что вы! У меня уже есть семья, спасибо.

Зачем я ей соврала? От ужаса? Но у меня же действительно есть семья: Мура, мама, Лев Евгеньич, Савва Игнатьич.

– Обещайте мне, что не расскажете этому… Роману! Это… он меня убьёт, если узнает!

Я поклялась сохранять тайну, и тёща повесила трубку.

Как неприятно быть врагом кому-либо, пусть даже хриплому голосу. Я больше люблю, когда меня любят.

Вот это новости! Неужели Роман любит меня настолько, что сказал об этом тёще? Любит меня, любит, любит!

Мне, конечно, это приятно. И жалость к его жене, приходится признаться, тоже очень приятная. Все вместе как яйцо в мешочек – снаружи рыхлая благородная жалость, а внутри – жёлтенькая радость.

Но я же ничего от него не хотела! Нам просто было хорошо вместе. Мне было приятно, что он меня тоже любит. Я знала, что он женат, но… я чувствовала себя такой… живой, что ли… как будто во мне много-много радости, и она бежит со мной наперегонки… Меня очень устраивает роман с Романом, но как о муже я ещё о нём не думала. А почему бы не подумать об этом прямо сейчас? А то ведь как бывает – «придёт печальный возраст, все женихи исчезнут…»

Любит меня, любит, любит! Неужели мы будем жить вместе? Пусть тогда гуляет с Львом Евгеньичем, утром и вечером.

Но всё-таки – почему я непорядочная женщина, почему?!

А может, я, и правда, непорядочная? Проклятая привычка рассматривать любую ситуацию с разных сторон! Как будто все женщины разделились на две армии – в одной жены, а в другой непорядочные. Вот и тёща считает, что виновата я, а не Роман. Как будто Роман – плохо лежащий товар на полке, подходи и бери кто хочет?!

Я очень сильно разволновалась от разговора с тёщей, а когда у человека стресс, ему необходимы физические упражнения – кататься на лыжах, танцевать, убирать квартиру. Я буду убирать квартиру.

Убирать квартиру не стала, вместо этого позвонила Женьке и Алёне. Обе сказали, что я ни в коем случае не должна рассказывать об этих звонках Роману, чтобы не нагнетать ситуацию. Я и не собиралась, ведь я же обещала тёще, что это будет наш с ней секрет.

День не заладился с самого утра…

Почему Ирина Андреевна так себя ведёт? Мы же с ней договаривались – приходит раз в неделю, когда у меня свободное утро, на целый день. Целый день, по-моему, это с десяти до пяти. А она приходит то к двенадцати, то к часу, а уходит в четыре. Я решила навести порядок. Вот, пожалуйста, десять минут второго, а она только идёт. С этим безобразием нельзя мириться! Сейчас я ей всё скажу!

Открыла дверь со злобным лицом.

– Ирина Андреевна! Я очень зла. Посмотрите, который час!

– А что ты злишься, что я рано пришла?

Нет, ну это уже слишком! Хотела надеть свой любимый чёрный свитер с белой полоской на груди. Оказывается, Ирина Андреевна его постирала, и теперь это не свитер, а кукольная одежка на пупсика.

– Ирина Андреевна! Вот… свитер…

– А что? Хороший свитер. Толстенький такой свитерок.

– Пожалуйста, не стирайте больше мои вещи, я сама…

Потом Ирина Андреевна очень страшным голосом кричала: «Это не я, он сам уменьшился!»

Я просила прощения, в знак примирения и вечной дружбы подарила новый комплект постельного белья, долго пила с ней чай и слушала истории из её жизни. Подарила Ирине новое издание «Гордости и предубеждения», её совсем истрепалось.

Я почувствовала, что в такой экстремальной ситуации, когда необходимо всё обдумать, совершенно не могу идти в университет, тем более что у меня сегодня нет лекций, а только заседание кафедры. Позвонила на кафедру и прогнусавила, сильно зажав нос платком:

– Я себодя де приду да заседание, у бедя дасморк.

Повесила трубку, повалилась на кровать и захихикала сначала басом, а потом тоненько – хи-хи-хи! Это реакция на шок, стресс и раскрытие тёщей наших с Романом отношений.

Вообще-то мы с Ириной Андреевной не вруньи, просто у нас обеих сработало здоровое чувство самосохранения: в минуту опасности мы с ней повели себя совершенно одинаково – наврали с три короба. Она не стирала свитер, а я не встречаюсь с Романом и прогуляла заседание кафедры.

Самое губительное для моего человеческого организма – это то, что я всегда всюду должна быть к определённому времени – к примеру, лекции начинаются в двенадцать десять или в тринадцать двадцать, и на консультации тоже нельзя опаздывать. Поэтому я не могу в любой момент, когда мне захочется, посмотреть на звёздное небо или залюбоваться водной гладью, послушать шум ручья, и вся эта ситуация – очень серьёзная причина для стресса.

Решила выйти погулять, чтобы почувствовать себя частью Вселенной и на ходу обдумать ситуацию с тёщей, и вот пожалуйста – у Лысого для меня очень плохие новости. Лысый развернулся и нанял консьержку.

В подъезде на стуле сидела толстая тётенька в платках: один на голове, другой вокруг тренировочных штанов. Оказывается, эта обмотанная платками спортсменка и есть наш консьерж. Лысый вменил ей в обязанности спрашивать всех, к кому они идут и зачем. Затем консьержка должна подняться в квартиру и спросить, желаю ли я видеть визитёра. А я могу ответить: «Мы сегодня не принимаем» или «Не пускать!»

– Зачем мне не пускать? – удивилась я.

– Ну мало ли придут… – неопределённо сказал Лысый. – Партнёры там, или ещё кто… Будем теперь не хуже других новых русских. – Лысый радовался как дитя.

Я – новая русская. Я – новая русская?..

Мой виртуальный долг Лысому за то, чтобы чувствовать себя новой русской, вырос уже до двухсот долларов в месяц, из которых сто долларов за парковку моего старого джипа и сто – за обмотанную платками тётеньку. Ужас!

Бессмысленно ходила взад-вперед по Владимирскому, пытаясь разглядеть дали, услышать шум воды и развить в себе философский взгляд на тёщу. Купила автоответчик – если тёща будет звонить ещё, не буду брать трубку.

Забрела в книжный магазин, и там, среди детективов, меня осенило – я всё-таки буду писать книгу! Подошла к этому с научной точки зрения (перед написанием диссертации всегда необходимо сделать обзор литературы, которая уже существует) и приобрела несколько образцов книг самого популярного жанра – детектив, он же любовный роман.

Дома оказалось, что с автоответчиком я просчиталась – в моей квартире с длинным коридором можно пользоваться только трубкой, а автоответчик стационарный. Убрала пока автоответчик в шкаф вместе с телефоном.

Принялась за изучение литературы – с научной точки зрения. Решила расписать все сюжеты, как в детской игре, когда по кругу передают листочек, на котором каждый пишет ответ на вопрос, а потом зачитывают, что получилось, и смеются.

1. Она – немолодая толстая девственница (в рваном лифчике, в очках, с дряблыми руками).

2. Он – олигарх с плотными ногами. Когда-то в яслях у него отняли леденец, и он, стремясь вернуть отнятое, стал олигархом.

3. Где – в простых, доступных всем человеческих местах (в трамвае, на соседних шести сотках, всюду, где обычно водятся олигархи).

4. Что делали – у тётеньки с олигархом неожиданно происходит Всё. Олигарх, застревая пальцем в дырке на лифчике, понимает, что дожил до своих немолодых годов, а никогда не знал, что Это бывает Так.

5. Кто увидел – киллер (хочет убить олигарха или тётеньку, потому что она не знает, что случайно владеет главной военной или коммерческой тайной).

6. Чем кончилось – тётенька застрелила киллера, олигарх спас тётеньку. Свадьба, новый лифчик, линзы вместо очков.

Каждый должен писать про то, что хорошо знает. Очевидно, автор хорошо знает, что Это бывает именно Так…

Но все же писатели очень неосторожны! Совсем не боятся психологов, которые по их произведениям легко могут составить точный психологический портрет писателя! Например, книжки про толстых тётенек явно пишет человек с комплексом Золушки – жила-была Золушка, вся в золе, и вдруг…

Я буду умнее – не хочу, чтобы читатели знали про меня всякие интимные вещи… Напишу романчик о чем-нибудь совсем отвлечённом – например, про то, как одинокая женщина за тридцать с дочерью-подростком, собакой и котом, жила-была в большом городе, например в Питере, и вдруг… она у меня встретит большую любовь, и любовь эта окажется на всю жизнь!

Романчик будет не длинный, скорее короткий, чтобы побыстрее закончить.

Набросала сюжет – как герои встретились и полюбили друг друга, потом ненадолго расстались и опять встретились для того, чтобы не расставаться никогда. А что, по-моему, неплохо. Осталось чем-то закончить, пока не знаю, чем. Придумать конец – самое трудное. Я давно заметила, что в произведениях, написанных женщинами, всегда какой-то невнятный конец, и получается вроде как непонятно, зачем вообще писали.

Надеюсь, что мой романчик станет бестселлером и я получу большой гонорар! На гонорар сделаю ремонт или хотя бы кусок ремонта. Начну с прихожей, потому что прихожая – это лицо квартиры, а моё лицо, то есть не моё, а квартиры, весьма потрёпанное, такое бывает у пятидесятилетнего мужичка, подрабатывающего извозом и давно уже махнувшего на себя рукой.

Уже два часа не вспоминаю про тёщу – целиком погрузилась в творчество.

Представляла, как буду сидеть в телевизоре, высказываться по разным вопросам, о международном положении, народном образовании, НЛО и этом… ВВП. С собачьим шоу у меня проблем не будет – Лев Евгеньич знает две команды: «Валяться!» и «Выпрашивать!»

А вот на кулинарном… что я буду готовить, неужели варить пельмени «Дарья»? Попрошу у Алёны рецепт испанских меренг и всех удивлю!..

И вдруг из шкафа раздался жуткий загробный голос: «Вам звонят. Номер 585-33-97». Минут десять сидела, замерев от ужаса, пока не сообразила, что это не инопланетянин, свивший гнездо в моем шкафу, а чёртов автоответчик.

За вечер тёща позвонила мне в шкаф пять раз. Хорошо, что можно не брать трубку, а номера моего мобильного она не знает. Я решила ещё некоторое время посвятить творчеству и обсудить по телефону сюжет с Алёной, мамой и Ольгой. Ольга сказала, что хорошо бы по моему романчику сняли кино или лучше сериал, тогда в одно прекрасное утро я проснусь богатой и знаменитой. Звучит заманчиво, буду очень стараться.

Вечером ходили к маме прощаться с тётей Верой, она завтра уезжает. Тётя Вера испекла пирожки с капустой и заварные булочки с кремом. Непонятно, зачем она весь вечер стояла у плиты – лучше бы мы просто сели и поговорили, но с едой всегда очень странно: почему-то получается, что в этих пирожках вся её любовь к нам, и в булочках с кремом тоже.

Я осталась совсем одна, без взрослых. Мама не в счёт, она так ужасно волнуется по всяким разным поводам, что мне только и остаётся врать, что у нас с Мурой одни пятёрки по всем предметам.

Расстроилась, хотела зализать свои душевные раны во сне, но не могу лечь спать, пока не позвонит Женька. Почему она не звонит? А-а, вот она.

Обсуждали с ней мою книгу и немножко поругались. Женька сказала, чтобы я ни за что не ходила на собачье шоу без её разрешения (когда стану знаменитой). Она сама проверит, чтобы я оделась прилично, а не отправилась в телевизор в кислотных ботинках.

– Ботинки такие коричневые, в зелёных разводах, почему в них нельзя в телевизор? С носом, на толстой подошве, сейчас все такие носят…

– Кто все?! В паспорт загляни, идиотка, – сказала Женька.

Считаю, несправедливо – человек носит точно такие ботинки, на сколько лет он себя чувствует.

Перед сном думала, действительно ли мы уже вышли из молодежной моды. Решила, нет. А в паспорт я не могу заглянуть, потому что он потерялся.

12 января, пятница

Два раза звонила тёща. Оба раза на мобильный, прямо на лекцию.

Я не умею управляться с мобильным, не знаю разных его хитростей, а умею только звонить. В перерыве студенты понажимали какие-то кнопки, и этот тёщин номер теперь не пройдёт, то есть он звонит, но звонок не слышен. После лекции посмотрела: десять непринятых звонков от одного номера. Десять!

Как психолог, я бы ей посоветовала не звонить и вообще не обострять ситуацию. Не провоцировать людей на необдуманные поступки, которые они могут совершить от избытка эмоций. Десять звонков! Мне кажется, эта тёща всё-таки звонит не по адресу, ей бы надо не к психологу.

Сегодня было три записи в салоне, и все, как нарочно, – женщины, которым изменяют мужья.

Когда ко мне приходят обманутые жены, я всегда вспоминаю свою тётю Веру. Она так любила своего мужа, дядю Игоря, просто как в кино. Ну, он того и стоил – большой, добрый, остроумный, плюс все то, что когда-то называлось «настоящий человек». Построил завод где-то на Севере, стал директором, орденоносцем тоже стал. И вот тётя Вера так его любила, что ничего, кроме него и работы, не замечала, даже их двоих детей. Такая любовь бывает не у всех. А дети у неё где-то на заднем плане жизни болтались. Их растили ясли и пионерская организация.

Это были люди старого советского производства. В лучшем смысле, как из старых советских фильмов. Тётя Вера была прежде всего врач, и не прежде всего тоже врач.

Так вот, дядя Игорь был очень привлекательный мужчина. К тому же директор завода, в их маленьком городке – самый главный царь и бог. И у него, конечно, частенько случались женщины. Но тётя Вера считала, что её Игорю положено все, чего ему хочется, и пусть он будет счастлив как ему нравится. Тем более все эти женщины были не всерьёз.

Но вдруг у дяди Игоря случился роман! Им тогда было лет по тридцать с небольшим, самый «романный» возраст, когда первые чувства уже потеряли остроту, а сил на любовь у человека ещё очень много. И мой дядя Игорь полюбил другую женщину и сказал моей тёте Вере, что он от неё как честный человек непременно уйдёт, но не сразу, а перед уходом ещё немножко подумает, что ему делать. А тёте Вере придётся немного подождать, что он решит, или много, он пока не знает.

И вот тётя Вера стала ждать, что он решит. А он ей не просто – муж, отец двоих детей и кормилец семьи, а – ЛЮБОВЬ. И она ждала. Полгода, или шесть месяцев. Без глупых вопросов, мол, решил ли уже, а если решил, то нельзя ли узнать, что? Без косых взглядов и выяснения отношений. И уж тем более без никакого «у нас же дети». Она просто любила его, как всегда. Ну, плакала, конечно, но только когда он засыпал, очень тихо, чтобы его не разбудить, не вызвать жалость и не повлиять случайно на его решение. И через три месяца муж сказал моей тёте Вере: «Не могу с тобой расстаться. Хотел, но не могу ни за что».

Заметим, не с детьми, а с ней. С ней, с ней!!! Ура!

И они прожили вместе ещё двадцать пять лет. Когда он умер, тётя Вера на мой вопрос, очень ли ей ужасно одиноко вечерами, удивлённо сказала: «Я же не одна, я с Игорем». Да…

…Каждому хочется, чтобы одна большая любовь на всю жизнь, и умереть в один день, и вообще…

Звонила Алёна. Кардиолог поставил пуделю диагноз «порок митрального клапана», прописал внутривенные уколы. Сказала, что так он вроде пудель как пудель, весёлый, укусил Никиту при попытке сексуального домогательства (Алёны).

Перед тем как принять душ, подралась с Муркой, хлестала её полотенцем по попе. (Давно не заглядывала в Мурин дневник. Безобразие! Он весь исписан замечаниями классной руководительницей Муриной жизни. И двойки по физике.)

Жаловалась Женьке, что физичка не любит Мурку.

– А почему учителя должны любить учеников? – удивилась Женька. – Они любят новую обувь.

(Когда Женька ещё жила в Питере, Катькина учительница однажды прислала ей записку: «Мой размер: босоножки с закрытым мысом – размер 38, с открытым мысом – 38,5».)

– Отнеси ей куря! – велела Женька. – Курем могут быть конфеты, духи и прочие излишества.

Решила – ни за что! Мура уже большая девочка, пусть сама носит куря.

15 января, понедельник

Утром понеслась с конфетами в школу, даже толком не одевшись, нацепила длинное пальто на пижаму. Надеюсь, раздеваться не заставят. Собираюсь поставить классную (физичку) на место.

– Почему вы все время защищаете вашу дочь? – строго спросила физичка.

– Потому что вы все время нападаёте на неё, – честно ответила я, и тут же отползла в сторону, улыбнувшись физичке фальшивой улыбкой.

– Извините, пожалуйста, простите меня за всё, если можете… – сложив руки зайкой, пропищала я. – Понимаю, как вам трудно с ними… (А сама думала – чёрт бы тебя взял!)

Физичка подалась ко мне. Ноги-столбики, немигающий взгляд, острые зубы…

– Ваша дочь очень несобранная…

– Да-да. (Чёрт бы тебя взял!)

Я кивала и смотрела на физичку безнадёжно печальным взором – научилась у Льва Евгеньича, с таким выражением лица он обычно сидит у холодильника.

Классная говорила, что девочку надо приучать к трудностям. Всех остальных тоже, но девочек особенно, а уж мою Муру – в обязательном порядке.

Не поняла, зачем именно девочек выращивать несчастными и готовить к всеобщей фиге, которую, по мнению физички, им непременно покажет жизнь?

– Я приму меры, прямо сейчас, – приду домой и буду приучать её к трудностям! – поклялась я, из последних сил притворяясь взрослой, Матерью «вашей дочери».

Неожиданно физичка вдруг наклонилась ко мне и проговорила низким интимным голосом:

– Знаете, что я вам скажу…

(Таким голосом лиса в сказке подманивает петушка: «Петушок-петушок, выгляни в окошко», и я решила не поддаваться!)

– Мы с вами обе одинокие женщины, – продолжала физичка.

«Ой! – подумала я. – Ой-ой-ой! Я не одинокая, у меня есть мама, Мура, Лев с Саввой, Роман, девочки, студенты тоже есть…» А потом мне вдруг стало ужасно, прямо до слёз, жалко физичку:

1. У меня есть Роман, а вдруг у физички нет?

2. Мурка уйдёт в другую жизнь, а она останется.

3. И ещё… за многими учениками приезжают родители на дорогих машинах, и ребята в школьном буфете разменивают пятисотрублёвые купюры, а она получает очень маленькую зарплату, почти такую же, как я. И ученики в сочинениях «Как я провёл лето» пишут, что они побывали в Англии, Швейцарии и на Канарах, а она никогда не была за границей, только в глубоко советское время по путёвке в Болгарии…

16 января, вторник

Сегодня вечером у меня была Очень Важная Бесплатная Консультация.

– Лариса Сергеевна просила вас задержаться, – сказала мне администратор почти перед закрытием салона, когда я после последней консультации убирала салфетки (сегодня не понадобились, никто не плакал), чашки (вымою потом) и фантики от конфет (съела несколько штук, немного, пять).

– Кто это? – удивилась я и тут же по администраторскому лицу поняла, что упомянутая дама – очень важная персона.

– Лариса Сергеевна – наша хозяйка! – с лёгким укором ответила администраторша. – Она раньше у нас в салоне сидела, а сейчас открывает второй салон, поэтому все время там. Такая ответственная, всё сама… Хочет вас проверить.

И тут я испугалась. Вдруг Лариса Сергеевна разочаруется во мне и… и что? Не знаю ЧТО, но все равно побаиваюсь. Да и как именно она может меня проверить?

Как только Лариса Сергеевна вошла в кабинет, я сразу же перестала её бояться (вот оно, профессиональное умение взять себя в руки), потому что у неё оказалась толстоватая попа. Не то чтобы я злобный монстр и радуюсь изъянам других женщин, но всё-таки чувствую себя как-то уютней, если перед мной обычный человек вроде меня, а красивые люди без единого недостатка вызывают во мне робость и чувство неполноценности.

Что касается всего остального, то, кроме попы, хозяйка салона оказалась очень приятной женщиной. Я в точности так и представляла себе хозяйку салона. Аппетитная розовая блондинка в облегающем костюмчике, вроде бы ничего и нет в этом костюмчике, а сразу видно, что ужасно дорогой. Приветливая, улыбчивая, уверенная в себе, голос громкий.

Мне нравятся такие женщины, хотя я не понимаю, как это они ухитряются достичь такой нечеловеческой аккуратности в макияже?! У меня, например, всегда что-нибудь не так: или один глаз накрашу, а второй забуду, или вымою голову, а высушить не успею, а уже надо бежать…

Лариса Сергеевна по-хозяйски уселась напротив меня с таким видом, как будто сейчас спросит: «Ну, и какие же у вас проблемы?», и я уже приготовилась доложить ей по всей форме.

Обычному человеку, не психологу, Лариса Сергеевна могла бы показаться излишне самоуверенной. Есть такой тип – всегда и всюду начальница, но я (проф. психолог) моментально поняла, что под её резковатыми манерами скрывается милая нежная женщина.

Лариса Сергеевна взяла со стола список моих сегодняшних клиентов и принялась рисовать на нем квадратики. Рисует и закрашивает, рисует и закрашивает…

– Я хочу во втором салоне тоже психолога посадить, если мне понравится, – сказала она.

ЧТО ей понравится, я?

И тут она принялась официально-приветливым тоном рассказывать о себе, и вскоре я уже знала, что она ужасно устала, что во втором салоне приглядывает за всем сама, и даже сама ведет всю бухгалтерию, а вот мастера попадаются какие-то неудачные, а сегодня у неё ещё к тому же неприятное жжение в горле, а также имеется лёгкая тошнота, она вчера подстриглась (раньше у неё были длинные волосы)… и как мне нравится её стрижка?

Я только кивала, признавая её успехи в бизнесе, особенно по сравнению с моими, а также сочувствуя лёгкой тошноте и одобряя новую стрижку.

– Называйте меня просто Ларисой, – велела Лариса Сергеевна (результат мастерского использования мною ряда очень сложных псих. приемов, кивания головой, etc).

Она продолжала подробно рассказывать о своих делах, и вскоре мне стало казаться, что мы с Ларисой старые подруги, и я уже начала подпрыгивать от нетерпения – сейчас настанет моя очередь поведать, что у меня вчера вечером болел живот, Лев Евгеньевич опять вскрыл холодильник, а у Мурки очередная двойка по физике.

Но мне так и не удалось вставить ни слова про живот, холодильник или хотя бы про Муру, потому что Лариса опередила меня – пожаловалась на свой персонал, абсолютно не умеет работать с Ларисой.

Лариса, в прошлом завуч средней школы Московского района, могла бы сама запросто научить их, как нужно с ней общаться, так как довольно много знает про психологию, потому что преподавала географию. А если она, Лариса, чего-нибудь не знает, то с удовольствием научится, – как бывшая учительница она очень любит учиться.

– Не могли бы вы провести со мной несколько занятий? – Лариса впилась в меня немигающим взглядом.

Поскольку между нами уже установились приятельские, очень доверительные отношения, я откровенно сказала: ни за какие коврижки, лучше иногда просто встречаться, выпить кофе, поболтать, В ответ Лариса сказала, что не прочь просто поболтать прямо сейчас.

– Но только чтобы это заняло у нас не больше часа, потому что уже поздно и я устала.

Удобно ли сказать моей новой подруге, что я тоже устала, вполне готова с ней расстаться, да и время психолога стоит денег?

– Я… э-э… мне бы домой… – пискнула я.

И тут Лариса взглянула на меня так неприязненно, как будто я её дебет и, если я мгновенно не сойдусь с кредитом, мне не поздоровится.

Когда два человека дружат, то один из них всегда стремится побыть с другим чуть больше, чем этого хочется другому… и тогда другой должен ждать, пока он сам не надоест… К тому же всегда приятно встретить человека с жаждой немедленных психологических знаний. Поэтому я решила – расскажу ей про техники общения, и тогда она меня отпустит.

– Ну… существуют разные техники общения, некоторые совсем простые, – начала я лекторским голосом. – Например, никогда не говорите: «Не могли бы вы дать мне это?» Вместо этого просто говорите: «Дайте мне это».

– О-о! А можно заставить человека сделать так, как хочешь?

– Заставить вряд ли, но можно тонко подвести человека к ответу «да», хотя он и собирался сказать «нет»…

– А как это? – встрепенулась пытливая Лариса.

Рассказала Ларисе про Закон трёх «да». (Это просто: нужно всего лишь задать человеку три вопроса, на которые он точно ответит утвердительно, а затем задать тот самый вопрос, ради которого и был затеян весь этот разговор.)

Мы ещё немного поболтали о разных научных способах, которые смогут помочь моей новой подруге добиваться своего, и Лариса собралась уходить.

– Вы живёте в Петербурге? – оглянулась Лариса от двери.

– Да, – удивлённо отозвалась я. Хочет прийти ко мне в гости и боится, что я езжу на работу из Москвы?

– Вы женщина?

– Да… – Странный вопрос, что именно она имеет в виду, не может быть, что…

– Вы действительно профессиональный психолог?

– Да. – Покажу ей в следующий раз свой диплом, и ещё кандидатский диплом, и все справки о разных курсах тоже принесу…

– Вы будете со мной заниматься два раза в неделю?

– Э-э… да, – опешила я.

Лариса очень обрадовалась.

– Не могли бы вы в субботу?.. Нет, так будет не по науке… В общем, ждите меня в субботу! – сказала она с искренней симпатией.

У Очень Хорошего Преподавателя всегда есть его гордость – Один Очень Способный Ученик. Моя новая приятельница – человек с повышенными способностями к психологии.

Перед сном смотрела по телевизору «Служебный роман». Случайно включила на середине и не смогла оторваться. Очевидно, в этот фильм тайно заложили специальную гипнотизирующую программу, которая приковывает внимание знающих его наизусть людей и заставляет их выглядеть растроганными идиотами, особенно когда… Нет, пожалуй, в течение всего фильма. В любой момент можно посмотреть это кино на кассете, но это будет совсем не то, что смотреть его по телевизору вместе со всеми.

17 января, среда

Утром пыталась включить автоответчик.

Не могу с ним разобраться: он пищит, мигает и повторяет сам себе: «Оставьте ваше сообщение после длинного сигнала…»

Изучив инструкцию, я смирилась с тем, что автоответчик живёт своей жизнью, и начала бояться, что позвонит тёща. Но не могу же я вообще не подходить к телефону!

В половине одиннадцатого утра раздался звонок. Не хотела брать трубку, хорошо, что все же переборола свой страх, – звонила Ольга, очень довольная. Её проф. жизнь потихоньку устраивается, ситуация с деньгами тоже налаживается – много пишет для разных интернет-изданий.

Очень рада за Ольгину проф. жизнь и ситуацию с деньгами, но в хорошем всегда есть что-то плохое – подозреваю, что Васе-Абонементу дана отставка, а ведь он один из немногих мужчин, кого мы с Ольгой можем попросить поднять, принести, передвинуть, и вообще милый!

– У меня предчувствие, что я смогу на гонорары за последний месяц купить Димочке небольшой бинокль. Представляешь, он выдвинул новую астрономическую гипотезу!

– Куда выдвинул?

– Димочка говорит, что, когда он раздвигает занавески и смотрит с дивана в небо, у него лучше протекает процесс самоидентификации, – ответила Ольга и победительно добавила: – Ну что? Гений?!

Раньше я не была уверена, но в одиннадцать ноль пять жизнь меня научила, и теперь я точно знаю: никогда нельзя бояться. Если чего-нибудь боишься, оно тут как тут. В общем, позвонила тёща.

– Мне надо знать! – прохрипела тёща. – Вы собираетесь замуж или нет?

Я была настолько ошеломлена таким бурным развитием событий и не знала, что сказать. Ведь такие решения люди должны принимать вдвоём. Есть очень много заинтересованных сторон – мы с Романом, Роман с женой, жена с тёщей. А с нашей стороны я с Мурой и Лев Евгеньич с Саввой, которые тоже имеют право жить с теми, кто им приятен и не запирает от них холодильник.

Тёща прокашлялась и продолжила:

– А вот как вы считаете? Если у человека с кем-нибудь любовь, так он же верит, что другой его не предаст?

– Это сложный вопрос, я должна подумать…

Предложила тёще рассмотреть ситуацию с другой стороны. Молодая женщина живёт с мужем плохо, недружно, не даёт ему ни тепла, ни чего там положено давать, а если он полюбил кого-то другого, она очень удивляется и считает, что её предали. Хитрая какая! Раньше надо было думать!

– А если человек другому человеку… ну, в общем, признался в любви… а его обманули…

– В современном мире каждый второй брак заканчивается разводом, так что, видимо, это бывает… к сожалению, – сказала я.

– Мне мама говорила, что разводятся только люди, которых плохо воспитали! – прогудела тёща.

– Ваша мама, очевидно, очень давно это говорила, – возразила я, – знаете, это патриархальный взгляд на вещи, – ответила я и сама задумалась: ведь раньше люди были чище, наивнее и ближе к правильному пониманию семьи… А что если тёщина мама была права? Значит, меня плохо воспитали?

…Неприятное чувство, как будто мне написали замечание в дневник. (Пора изживать комплекс хорошей девочки, отличницы, папиной дочки, которую все любят и хвалят…) Когда папа умер и я перестала быть папиной дочкой, я осмелела и на пике независимости развелась с Денисом. Больше всего я тогда боялась, что хорошие девочки так не поступают… А теперь вот как – мудрость предыдущих поколений утверждает, что я – плохая девочка…

– Если один человек обманул, тогда другой тоже может ему изменить.

– Нет, только не это! – закричала я.

– А это ещё почему? – возмутилась тёща.

Объяснила тёще свою точку зрения – считаю, что измена иногда может оживить безрадостные отношения, но измена назло партнёру не принесёт коварному изменщику радости, а только ухудшит отношения.

– Мне пора идти на лекцию, до свидания.

– До свидания, я ещё позвоню, – прокуренным голосом ответила тёща.

Кажется, у нас с ней начинают налаживаться правильные партнёрские отношения, т. е. взаимопонимание, уважение, интерес к проблемам друг друга.

18 января, четверг

Четверг – очень плохой день, почти как суббота (не все субботы, а когда просыпаешься и не знаешь, где провести субботний вечер, – ужаснее этого нет ничего на свете, только четверг). В четверг первая лекция в восемь тридцать, и каждому ясно, что это самое настоящее зверство.

Некоторым людям (мне, др.) нужно запретить рано вставать и насильно удерживать под одеялом, если они захотят встать с постели раньше десяти, а лучше половины одиннадцатого. Поэтому в семь часов утра мне было так страшно и неприятно просыпаться, словно я заново рождалась на свет.

Забыла дома мобильный и решила вернуться (может позвонить Роман, да и тёща тоже всегда со мной на связи).

Разворачивалась на Владимирском проспекте. Согласиться с критикой своих недостатков гораздо удобнее, чем доказывать свою правоту, и, пожалуй, я не стала бы возражать тем, кто сказал бы: разворачивалась – это слишком самонадеянно, просто крупным тихоходным жуком еле-еле выползала с трамвайных путей, пытаясь изменить направление движения на противоположное.

Конечно, я за рулём – не главная быстроногая лань Петербурга, но у меня имеются на это уважительные причины:

1. Старикашка не хочет ездить быстро, боится потерять дверь и бампер.

2. Я сама езжу быстро, но не рискованно, – не более сорока километров в час, потому что в пересчёте на мили это получается вполне приличная скорость.

3. Разворачиваясь, я задумалась над сюжетом моей книги, а всем известно, что «служенье муз не терпит…» и т. д.

4. Разворачиваясь, я задумалась о том, что Роман не звонил вчера и позавчера, и как это влияет на мою утреннюю самооценку. Влияние плохое; самооценка хуже некуда, в душе совершенно не понимаю мужчин – как можно не позвонить, если обещал позвонить, ведь я же, например, обещала прийти сегодня на лекцию, и вот еду, выполняю своё обещание. И от других людей я тоже ожидаю, что они будут выполнять свои обещания. Наивная!

И в тот момент, когда я вслух сказала «Наивная!» и саркастически засмеялась над собой, я внезапно почувствовала резкий толчок и ткнулась головой в лобовое стекло. (Не знаю, может ли произойти такое НЕ внезапно, просто так принято говорить – «внезапно почувствовала толчок».)

Справа или слева, в нескольких метрах от себя, я увидела довольно неприятную для меня картину, – из синей «мазды» медленно вылезал человек. Наконец-то мне повезло – я увидела настоящего маньяка. Я и раньше представляла маньяка в точности таким, как мой новый знакомый, – хищные глаза, хищный нос и хищные уши – а теперь я его увидела.

Приняла решение поднять стекло, заблокировать дверь и закрыть глаза. Не знаю точно, сколько времени я так просидела, но, вспомнив про лекцию, всё-таки открыла глаза, надеясь, что все как-нибудь обошлось, но не тут-то было. Вокруг кишмя кишело гаишниками, и мне пришлось выйти из машины и познакомиться с маньяком, в которого я ненарочно въехала.

– Вы должны мне две тысячи долларов, – прошептал мне на ухо маньяк.

Я засмотрелась на него и поэтому не очень внимательно слушала гаишников, которые задавали мне не относящиеся к делу вопросы: сколько метров от меня до чего-то, какая у меня была скорость и где тормозной путь от трамвайных путей.

– Трамвайные пути вот, – я удивилась, что они сами не видят, – а тормозной путь я не знаю где…

– Вы ехали с недозволенной скоростью, – сказал мне высокий полный гаишник. У него была одна или две звездочки на погонах, и я поняла, что он не просто гаишник, а генерал ГАИ.

– Километров пять, я думаю, может быть, шесть, – ответила я, – а что, нужно ещё медленнее?

– Подпишите схему происшествия, – велел генерал ГАИ после некоторого раздумья и я уже начала выводить свою подпись, кто-то сзади выхватил у меня ручку и зарычал в ухо:

– Не смейте ничего подписывать!

Оглянувшись, я замерла в изумлении: это был тот самый Небритый Красавец из секс-шопа, то есть из рыболовного магазина.

– Я свидетель, – сердито обратился он к генералу. – Она ничего не подпишет и требует экспертизы водителя «мазды». А «мазда»-то государственная. Кто там у нас за рулём? Водитель или Сам (не поняла точно, кто именно, но Очень Важный Чиновник из мэрии или Администрации).

А маньяк-то, которого я подбила, значит, вовсе не маньяк, а важный чиновник. Жаль, а так похож на маньяка… Вот почему здесь столько гаишников и даже сам генерал ГАИ. Но зачем мне экспертиза, и экспертиза чего? Не может же Очень Важный Чиновник быть пьяным в половине девятого утра в будний день? Или может?

…А студенты между тем уже собрались и скучают по мне, совсем одни в аудитории…

– Зачем вы с ним так? – испуганно шепнула я Красавцу. – Он же генерал.

Небритый Красавец посмотрел на меня с жалостью как на умственно отсталую.

– А почему вы стояли посреди дороги? – спросил он. – Заснули?

– Почему заснула? Разворачивалась, – ответила я.

– И не заметили, как он пронёсся мимо вас по встречной? – злобно прорычал Красавец. – Он думает, что ему все сойдёт с рук! Как бы не так!

Я объяснила, что просто задумалась, и попросила Небритого Красавца (сегодня был побрит, но я уже привыкла так его называть) и генерала ГАИ отпустить меня на лекцию, но они не согласились и повезли меня в специальное отделение милиции для таких, как я, нарушителей правил уличного движения.

Мы тронулись красивой кавалькадой: впереди генерал ГАИ, затем я на старом чёрном джипе, за мной Небритый Красавец на новом чёрном «лэндровере».

Я впервые была в милиции, потому что раньше не привлекалась, и мне было интересно. На всякий случай изображала актрису Ренату Литвинову, закатывала глаза, говорила нараспев с детскими интонациями (очень удобный имидж):

– С какой скоростью? Ехала? Кто, я? Не зна-аю… А куда я ехала?

Несмотря на то что у меня здорово получилось, меня всё равно заставили писать объяснительную записку.

«Стоя на месте в движущемся транспортном средстве»… Нет, не так… «Сидя в самодвижущемся транспортном средстве…»

Генерал ГАИ покрикивал на меня, и я чувствовала себя некомфортно и беззащитно: видимо, так чувствуют себя все люди, преступившие закон.

– Заполните графу «Место работы» и можете быть свободны, – сказал генерал.

«Место работы», «Должность»… – Я задумалась, потом быстро написала «Певица» и удалилась вместе со своим свидетелем.

Мы курили в милицейском дворе как настоящие преступники. Моего свидетеля зовут Андрей.

– Смешное имя, – вежливо сказала я. – У меня в детстве был пупс, продавался в синем ватничке, а на спине у него была этикетка с надписью «Кукла Андрюша в пальто».

Андрей сказал, что у меня тоже очень хорошее имя, главное, редкое.

– Я бегу на лекцию, спасибо вам за все, – проговорила я и вспомнила: – Ой, а этот… чиновник, вы говорите, он на государственной машине… а зачем он попросил у меня две тысячи долларов… наверное, пошутил… или хотел отдать их государству.

– Ах, так! – помрачнел Андрей. – Нам нужно обсудить наши действия. Я не допущу, чтобы этому… (неразборчиво) всё сошло с рук. Вам вполне могут присудить ущерб пару тысяч.

Я охнула.

Не могу поверить, что гаишники могут поступить со мной так несправедливо!

– Спасибо вам за помощь, мне неловко, что вы тратите время…

– Ну, кто-то же должен вам помочь, – резонно заметил Андрей. – Тем более ваши… ну, ваши друзья, с которыми вы живёте? Судя по всему, они вам не поддержка…

Вспомнила: я же рассказывала ему, как Лев Евгеньич украл мой бутерброд, а Савва Игнатьич бродит по помойкам, и решила кое-что прояснить:

– Я же вам говорила – они у меня звери, настоящие звери!

– Ну, и я про это, на них нельзя рассчитывать…

Андрей всё-таки решил, что я проживаю с маргинальной парочкой – ворюгой и гулякой. Не буду больше уточнять – мужчине всегда приятно почувствовать себя единственным защитником слабой женщины, неудачно устроившей свою жизнь.

Очень хотела выпить с Андреем кофе, но нужно было бежать. Пригласила его зайти вечером. (Мама меня пугать не будет, потому что это чисто деловые отношения с целью поставить на место зарвавшуюся власть. Можно даже сказать, это политика. Тем более что Лев с Саввой тоже хороши, настолько опустились, что даже не могут свидетельствовать в суде.)

Андрей не ответил, только молча сиял своей невероятной красотой: прямой крупный нос, глаза серые, подбородок выдаётся вперед, очень хорошая стрижка (была недели три назад), поэтому я быстро нацарапала ему адрес на пачке сигарет и убежала.

Вечером рассказала Муре про ДТП – рассчитывала, что она меня пожалеет и сама приготовит ужин: пельмени сварит или ещё что-нибудь… Но не тут-то было! Мура только критически оглядела меня и сказала:

– Теперь ты должна очень внимательно следить за тем, как ты выглядишь. Смотри больше не надевай эти клетчатые брюки для пожилых Карлсонов, а то тебя на улице заметут… Ещё один привод, и тебя поставят на учёт.

…Странно, а я думала, что эти брюки, чёрные в жёлтенькую клеточку, как раз очень меня молодят…

19 января, пятница

– А ведь она ему… ну, это… всю жизнь отдала, – сказала тёща. – Стирала, убирала, готовила первое, второе, третье и компот…

(Бедная женщина! Я не очень кровожадный человек, но если бы меня скрутили и велели постирать, убрать и приготовить обед из трёх блюд, они бы ещё об этом пожалели! Тем более компот, это уже просто издевательство! Чаю попьют! Но, может быть, некоторым женщинам нравится сначала отдать свою жизнь, а потом упрекать, что вот они могли бы стать космонавтами и дрессировщиками львов, а сидят компот варят?)

– Если компот, тогда конечно… Вы разрешите дать вам совет? Тактично скажите вашей дочери, чтобы она никогда не упрекала мужа. Если человека обвиняют в том, что он съел на обед чью-то жизнь, это будет его только раздражать, потому что никто не любит испытывать чувство вины.

– Что, по-вашему, уже и сказать ничего нельзя?

– По-моему, лучше пусть человек сам подумает, что ему делать со своей жизнью, а не винит своего мужа. В мире столько интересного! Я, например, давно мечтаю научиться играть на саксофоне, только времени нет…

– Ещё на мотороллере можно… – мечтательно сказала тёща, – если в шлеме.

Андрей не пришёл и не позвонил, наверное, потерял пачку с моим телефоном. Зато позвонил Роман. Считает, что поведение гаишников – чистое безобразие, но что можно поделать?!

20 января, суббота

В восемь часов в салон как неотвратимая поступь судьбы пришла Лариса, и с ходу завела со мной беседу о психоанализе. То есть о психоанализе Лариса не имела никакого представления, но намеревалась его получить, потому что психоанализ – это очень светская тема, а ей случается принимать участие в беседах о культурном.

Лариса ужасно удивилась, услышав, что по Фрейду у человека главное подсознание, а все сознание – так, ерунда, всего лишь крошечный островок в бушующем море не очень симпатичных инстинктов – агрессии и либидо, то есть сексуального влечения.

– Да-а, вот вам люди, им бы только подраться и переспать с кем попало, – скорбно констатировала Лариса.

Сказала Ларисе, что по Фрейду её, Ларисина, психика представляет собой три враждующих между собой уровня: эго, суперэго и ид.

– Пример! – потребовала Лариса.

– Ну, допустим, ваше ид проголодалось и хочет украсть булку из супермаркета, – сказала я.

– Ну и что?

Я объяснила, что суперэго, представленное в Ларисином сознании ближайшим милиционером и другими условностями (совесть, др.), не разрешает ей украсть булку…

– А эго, эго-то моё где?! – подозревая, что я её обжуливаю на эго, вскричала Лариса.

– А эго тоже при деле – мучается угрызениями совести, – пояснила я.

– Что-то не доверяю я этому Фрейду, – с сомнением произнесла Лариса и потребовала показать ей её бессознательное.

Пришлось перейти в массажный кабинет и уложить её на кушетку.

– Сейчас будет вам ваше бессознательное, – пообещала я и накрыла Ларису простыней (для подсознания это не важно, просто в кабинете прохладно).

Лариса улеглась поудобнее и закрыла глаза, но вдруг приподнялась и потребовала свою сумку, затем вытащила помаду, пудру и принялась краситься.

– Хочу быть в порядке перед встречей с бессознательным, – пояснила она, слизывая с губ лишнюю помаду.

Лариса – настоящая женщина: даже не думает, что бессознательному все равно, накрашены у неё губы или нет, просто хочет ему понравиться, и всё тут.

– Закройте глаза, пять минут лежите спокойно и думайте о прекрасном, а я пока покурю и съем яблоко, – велела я.

Лариса мерно дышала с закрытыми глазами, и я решила – пора.

– Начинаем, – сказала я. – Я буду называть слово, а вы быстро говорить в ответ слово-ассоциацию.

– Что?

– Что придёт в голову, то и говорите, главное, быстро, чтобы бессознательное успело выйти наружу. Внимание, начинаем… Работа.

– Деньги! – не открывая глаз, выкрикнула Лариса.

– Счастье.

– Салон, второй салон, потом третий… – мечтательно пробормотала Лариса.

– Муж, – требовательно продолжала я.

– Тряпка.

– Вот это да! – непрофессионально ахнула я.

– Я нечаянно! – закричала Лариса. – Нечаянно!

Успокоила Ларису, что это её бессознательное обозвало её мужа тряпкой, а она тут совсем ни при чём.

– За что оно его так?! – причитала Лариса. – Получается, моё бессознательное его совсем не любит…

Пообещала Ларисе разобраться с бессознательным. В самом деле, неужели оно не могло вести себя прилично и не оскорблять её мужа?

Вообще-то я недолюбливаю психоанализ, хотя никогда в этом не признаюсь в профессиональном кругу, потому что тогда коллеги перестанут считать меня приличным психологом. Главная причина, по которой я не люблю психоанализ, заключается в том, что психоаналитики не нравятся мне как мужчины. Все мои знакомые психоаналитики похожи друг на друга – сутуловатые, с печальным взглядом, скорбно поджатым ртом. К тому же они, как правило, слегка покашливают, как будто у них постоянно субфебрильная температура. Так что я всегда вежливо говорю: «Ах, какая прелесть ваш психоанализ!», но в душе ужасно осуждаю эту их манеру – при помощи палки и верёвки вызовут у взрослого дяденьки его бессознательное (к примеру, узнают, кто у него в детстве отнял совочек в песочнице), а потом принимаются ковырять ранку, пока дяденька не начнёт горевать – совочек-то и красненький был, и удобный, без совочка того мне не жизнь! Ага, удовлетворённо потирают руки психоаналитики, – вот мы и нашли ваше больное место, ура! И начинают долго и дорого (для клиента) объяснять дяденьке, как ужасно этот совочек повлиял на всю его последующую жизнь.

Я, как психолог, стараюсь ни за что не допустить, чтобы мои клиенты уходили от меня несчастными. Зачем вообще людям чувствовать себя несчастными, в то время как они могут просто сказать себе: «Подумаешь!»

«Я одинок!» – «Подумаешь! Зато я сам себе хозяин»; «Моя мать меня не любила!» – «Подумаешь! Зато я её любил», – и можно сразу же начать думать о хорошем. Нет, я не утверждаю, что жизнь совсем безоблачна и проста – бывают, конечно, очень серьёзные проблемы, которые просто так не скинешь со счетов. Вот, например, моя проблема с весом. Очень уж быстро набираю вес. С лета привесила два килограмма триста двадцать граммов, а мечтаю о сорок втором размере, который был у меня в двадцать лет, – ем и мечтаю, ем и мечтаю…

– …Неужели я совсем его не люблю? – расстраивалась Лариса, и я тоже расстроилась за неё, всё-таки она мне не обычная клиентка, а почти подруга.

– Разберёмся, – авторитетно сказала я. – Лучше бы, конечно, муж – любовь или муж – секс, но будем работать с тем, что есть.

Очень устала и хотела есть, поэтому собрала психологические навыки в кулак и легко уговорила Ларису – её подсознание вовсе не имело в виду, что её муж тряпка в смысле слабости характера или внешнего вида, а просто у неё возникла такая ассоциация: муж – семья – дом – уборка – тряпка.

– Ну, до свидания? – с надеждой спросила я.

– До встречи! – с угрожающей интонацией ответила Лариса. – …Да… Я вот что хотела спросить… Неужели сексуальный инстинкт всё-таки главный? Как-то это не изящно…

Я от имени Фрейда заверила, что, да, не изящно, но тут уж ничего не поделаешь. Лучше бы какой-нибудь другой инстинкт был главным, например тяга к знаниям или любовь к прекрасному…

Дома Мура радостно сообщила:

– Танцуй, тебе письмо!

Я очень устала, но хотелось получить письмо, поэтому пришлось танцевать вальс (одной, Лев Евгеньич скакал рядом и не в такт) и танго (с Мурой).

Интересно, кто бы это мог прислать мне письмо? Получать письма всегда ужасно волнующе. Не могла аккуратно вскрыть конверт, от нетерпения разорвала его вместе с самим письмом. Так, от кого же это?

«Приглашаем Вас на вязку 21 сентября по адресу: ул. Пушкинская, дом 15, кв. 8».

Что это значит? Безобразие, вот так впрямую, безо всяких предисловий!.. Интересно, кто там живёт? На Пушкинской, дом 15, кв. 8?

Но Мурка сказала, это письмо не мне, а Льву Евгеньевичу. Вот же подпись – «Клуб собаководов Центрального района г. Санкт-Петербурга».

22 января, понедельник

Три часа дня, заседание кафедры.

Преподаватели разделились на две группы с четко выраженной границей – молодые поближе к выходу, старушки и пожилые, но старой закалки, – в передних рядах.

Молодые сидели на низком старте, поглядывали на часы и дрожали от нетерпения так, что парты приплясывали. Все они, особенно я, мечтали быстро-быстро слинять. Надо было бежать – зарабатывать деньги: консультировать, вести корпоративные тренинги, учить людей продавать, вести переговоры и повышать уверенность в себе. А я торопилась в Дом книги, потому что сегодня была зарплата.

Старушки пришли принаряженные, с заранее приготовленными тоскливыми журналами успеваемости. Они зачитывали свои журналы и подробно рассказывали, какие у них в группах учатся девочки и какие мальчики.

Обсуждали крайне плохую посещаемость. Особенно плохо посещает Андрюша из Свердловска. Декан рассказал, что ему вчера звонила Андрюшина мама:

– Мы посылаем Андрюше двадцать тысяч в месяц, как вы думаете, Андрюше хватает?

– Посылайте ему тысячу в месяц, тогда, может быть, у нас появится возможность увидеть Андрюшу в университете, а так он в других местах обретается, с двадцатью-то тысячами, – ответила декан Андрюшиной маме.

Я немножко задремала, а потом проснулась и прислушалась – кого-то ругали. Оказалось, меня! Сначала я испугалась, но быстро приободрилась, потому что ругали не одну меня (я не очень злобное существо, просто люблю всегда быть в компании). Критиковали одного молодого преподавателя, который приносит на занятия гитару, поёт со студентами песни, танцует и играет в разные игры, и все студенты просятся к нему в группу. Старушки требовали запретить ему танцевать.

– А вы, – обратился ко мне декан, и я втянула голову в плечи, надеясь, что «вы» – это не я, но это была я. – А вы, хотя пока и не танцуете на лекциях (кстати, не знаю, чего от вас ждать в ближайшем будущем), но поёте на своих лекциях неизвестно про что и зарабатываете тем самым дешёвую популярность!

Понимаю, в чём дело. Всё из-за того, что вчера мою лекцию заменили лекцией по истории, и половина студентов свалила. Несправедливо со стороны декана говорить, что я зарабатываю дешёвую популярность, рассказывая студентам о простых и нужных вещах вроде любви и всего такого. И моя популярность вовсе даже не дешёвая, а самая обычная – ведь студенты заплатили за мои лекции ровно столько же, сколько и за все остальные.

Твёрдо решила выступить в свою защиту, но, подумав, решила, что лучше посижу тихонечко – все равно скоро все закончится, и я в хорошем настроении отправлюсь в Дом книги.

В Доме книги много лет работает Инна Игоревна. Инна Игоревна – настоящая питерская достопримечательность, она знает все про литературную жизнь Питера, и литературная жизнь Питера тоже хорошо знает Инну Игоревну.

Мне приятно, что знаменитая Инна Игоревна считает меня настоящим интеллектуалом, поэтому я, как обычно, послушно взяла все книги, которые она велела. А когда Инна Игоревна отвернулась, я ловко схватила две жёлтенькие книжки Донцовой и как заяц поскакала по залу от Инны Игоревны с Донцовой за спиной.

– Вот, возьмите, тут очень-очень глубокий анализ современного литературного процесса, – Инна Игоревна догнала меня и протянула чёрную книгу, довольно толстенькую.

Но я не растерялась и, улучив подходящий момент, сунула «очень-очень глубокий анализ» обратно на полку.

Затем мы с Донцовой спрятались от Инны Игоревны за стеллажом с философской литературой и думали, что там она нас не найдёт, но не тут-то было.

– А это что у вас такое? – брезгливо спросила Инна Игоревна и, презрительно поджав губы, указала на жёлтые томики.

– Это?.. А это я купила для второй жены моего мужа, она в Германии живёт и вот… читает… – оправдывалась я, нежно прижимая к груди Донцову.

– А… Ну тогда ладно! Им можно, – разрешила Инна Игоревна.

(Кто живёт в Германии, тот умственно отсталый?)

Может быть, отбросить условности, наплевать на то, что я культурный человек, и открыть Инне Игоревне своё истинное лицо? Вот так сейчас и скажу: «ЛЮБЛЮ ДЕТЕКТИВЫ!»

Инна Игоревна протянула уже знакомый мне чёрный, толстенький том: «Вот же он, анализ, вы забыли!» А я думала, что так ловко избавилась от книги… Пришлось покупать.

Итак, я купила два килограмма Донцовой (для Аллы, не для меня), анализ современного литературного процесса (для Инны Игоревны), и ещё кое-что, совсем немного, парочку современных иностранных авторов (восемь толстеньких и три тоненьких томика).

Истратила некоторую часть своей зарплаты, надеюсь, меньшую, но лучше не проверять.

Вечером позвонила мама.

– Ты получила зарплату? Была в Доме книги? Что купила? А мне дашь? Дашь сразу две? Сейчас прибегу.

Мама прибежала через десять минут (удобно жить рядом) и с вожделением стала перебирать новые книги.

– Как ты думаешь, может быть, мне сначала читать ЭТО, а потом ЭТО? – спрашивала она, поочерёдно прижимая книги к груди. – Или лучше сначала ЭТО, а потом ТО?.. Послушай, а можешь дать мне сразу три, нет, четыре?

И вдруг, с видом человека, решившегося на все и не заботящегося больше ни о каких приличиях, произнесла: «А можно, я возьму ВСЕ?»

23 января, вторник

Лариса пожаловалась, что сегодня неважно спала. Мне тоже было что ей рассказать – в воскресенье я спала до обеда и ещё часок после ужина, а ночью почему-то вертелась, не могла заснуть.

Я знаю один очень действенный научный способ быстрого засыпания, поэтому с удовольствием поделилась им с Ларисой.

– Если я не могу заснуть, то беру книгу и читаю до утра. Зачитаешься, и бессонницы как не бывало, и вот уже пора вставать…

Лариса сказала, что я немного путаюсь, и мой способ, наоборот, для того, чтобы не заснуть.

– Нужно успокоиться, чтобы никаких разговоров на ночь, и уж тем более никакого чтения после пяти вечера, – убеждённо сказала Лариса и потом выразила некоторое удивление: странно, что я психолог, а такая несобранная, а вот у неё, Ларисы, во всем порядок – и в салоне, и дома.

Несколько лет я копила постельное белье, не в смысле коллекционировала, а хотела накопить побольше и отнести в прачечную… и что из этого вышло?! Забыла забрать его из прачечной, и тут уж ничего не исправишь, – это случилось два года назад…

А мои любимые чёрные брюки, которые так и остались в химчистке, а потерянный паспорт… А если бы Лариса была моим мужем, у меня во всем был порядок.

– Сегодня я хочу поговорить о семейной жизни, например моей, – сказала Лариса. – Мы будем делать вид, что я ваш клиент и пришла к вам на консультацию.

– Знаете, Лариса, бесплатная психологическая помощь обычно не даёт никакого результата, – намекнула я.

– Да ладно, – отмахнулась Лариса. – Это всё будет не по-настоящему, а понарошку, как будто мы играем.

– Ну, начинайте играть, – сказала я. – Только недолго.

(Через час встречаюсь с Романом, ура, ура!).

– Я быстро! – обрадовалась Лариса. – Так вот. Я всё-всё сама, и на работе, и дома! Мужу квартира от бабушки досталась, так я её сама продала и на эти деньги сама салон открыла… Теперь мы с мужем связаны навсегда – что же нам, в случае развода, салон продавать и деньги делить?! Так мы оба станем беднее на половину салона. Поэтому мы с ним всегда будем вместе и синхронно умрём в один день…

– Тогда в чем проблема, Лариса? – Я украдкой кинула взгляд на часы.

Лариса посмотрела на меня с упрёком:

– Не понимаете? А ещё психолог!

Она обиженно замолчала, но, заметив, что я постукиваю карандашом по столу и поглядываю на часы, решила не терять время впустую.

– Вот вы с Фрейдом говорите: сексуальный инстинкт, либидо какое-то… Я как узнала, что либидо самое главное, стала сама не своя! В ведомости ошибку допустила, а вчера вообще молоко убежало… Знаете, постороннему психологу я бы ни за что не призналась, но вы у меня работаете… – в общем, у меня с ним, с либидо этим, последние года три не очень…

– Аналогичный случай произошел у нас в Урюпинске, – сказала я, имея в виду Алёниного Никиту.

(Считаю, Алёна зря притворяется такой страстной требовательной женщиной, ей бы нужно чем-нибудь заняться, и тогда её сексуальность сама собой сублимируется во что-нибудь другое, кроме Никиты, например, в плавание в закрытом бассейне, флор-дизайн, etc).

– Вы из Урюпинска? – удивилась Лариса.

– Нет, я родилась в Ленинграде. Я имею в виду, что с моими знакомыми и со мной тоже так бывает…

Если бы у нас с ней была настоящая консультация, я бы ни за что не рассказала Ларисе о своих проблемах. Не положено, хотя я и не уверена, что это правильно. Я всегда немного стесняюсь врачей и не рассказываю им обо всех своих симптомах, а вот если бы врач рассказал мне, что у него сегодня тоже болит голова и не очень хорошо со стулом, я бы перестала стесняться этого недоступного божества – врача – и почувствовала себя с ним на равных.

Но с Ларисой у нас была не платная консультация, а просто такая игра двух внезапно близких подруг. Поэтому я сообщила, что у меня есть на неё ещё десять минут и что у меня в последние годы брака тоже либидо было так себе, можно сказать, совсем никудышное было либидо.

Почувствовав, что не окончательно утешила Ларису своим примером, я принялась быстренько вспоминать все, что обычно советуют в таких случаях (до конца консультации оставалось шесть минут).

– Лариса, возьмите блокнот и записывайте план действий для улучшения либидо, – сказала я и принялась диктовать: «Пункт первый. Перед сексом для возникновения эмоциональной близости поговорить с мужем о чем-нибудь приятном…»

– О чем? – спросила Лариса, не отрываясь от блокнота.

– Ну… поболтайте с ним о втором салоне.

Лариса записала.

– «Пункт второй…» Потом… что же ещё? А-а, сексуальное белье.

Лариса посмотрела на меня с презрительным удивлением, и я тут же поняла, что, пожалуй, сглупила. Вряд ли такая женщина спит в старой фланелевой пижаме, наверняка у неё полно пеньюаров – красный, чёрный, розовый…

– Я тоже когда-нибудь обязательно куплю себе пеньюар, с перьями, кружевами и стразами! – сказала я. – Запишите это для меня.

Лариса записала, вырвала листок из блокнота и отдала мне.

– «Пункт третий. Перед сексом вспомните свою любимую эротическую фантазию, героем которой обязательно должен быть муж, а не Мэл Гибсон или Ди Каприо».

– А у вас есть эта… фантазия? – спросила Лариса.

Она не клиентка, а подруга, поэтому имеет право на такой личный вопрос.

Я удручённо покачала головой. Действительно, почему у меня нет в запасе никакой эротической фантазии? Хотя… как раз вчера мне приснился эротический сон. Как будто я шла по двору с пакетом, а ко мне пришёл Лысый и сообщил, что Савва Игнатьич беременный. Означает ли этот сон, что у меня непреодолимое подсознательное влечение к Лысому или к Савве Игнатьичу? А в пакете были огурцы и дыня. Огурец – это фаллический символ. Нужно будет проконсультироваться с психоаналитиком.

Господи, что бы ещё придумать? Ура, ура! Вспомнила один очень простой совет из книги «Как стать неотразимой»!

– «Пункт четвёртый. Вы должны напомнить себе, что ваша сексуальность уникальна, и затем полностью забыть о себе и сосредоточиться на уникальной сексуальности своего партнёра».

– Что-то я не понимаю, как это, – подняв голову от блокнота, Лариса смотрела на меня с возмущением первой ученицы – уж если даже она не понимает, как же тогда остальные..

– Ну-у, это как раз очень просто, – уклончиво произнесла я, решительно встала и взяла сумку. – Игра окончена, до свидания. Я побежала!

– До встречи! – крикнула мне вслед Лариса.

24 января, среда

– Давайте договоримся – вы точно обещаете, что не будете выходить замуж за Романа – настойчиво басила тёща, закрепляя свой достигнутый в последней беседе успех.

– Кто может знать, как сложится жизнь, – честно ответила я, – но вашей дочери обязательно нужно наладить отношения с мужем, потому что причина нашего романа не во мне, а в их отношениях. Знаете, что я вам скажу? У Романа с женой маловато ритуалов.

– Чего?

Рассказала тёще (чтобы она передала жене Романа), что в семейной жизни очень важны ритуалы: можно, например, петь хором вечерами, приглашать гостей по любым поводам, на рыбалку вместе ходить, за грибами или, в крайнем случае, просто тихонечко посидеть рядом и подышать в унисон. Потому что именно в эти моменты происходят невидимые совместные колебания душ. (У Алёны с Никитой тоже не всегда бывало гладко, но они очень сблизились во время ремонта квартиры, особенно когда выбирали кафель для туалета и обои в прихожую.)

– Если не будет совместных колебаний, то у Романа все равно заведутся другие внебрачные связи, опасные для семьи и здоровья.

– Для здоровья?! Что для здоровья? – оживилась тёща. – А вы не знаете, если пользоваться, ну, этим… Ну, вы знаете чем, тогда точно не заразишься? А то СПИД и вообще…

Неужели у тёщи внебрачная связь? С другой стороны, что тут такого? Нинон де Ланкло до восьмидесяти лет имела любовников, а теперь тёща, ещё один пример неувядаемой женственности!

– А вот ещё я хочу сказать… вы думаете, легко детям, у которых родители развелись? – с личной интонацией спросила тёща… Я её понимаю, волнуется за свою внучку…

Услышала Мурино шуршание у входной двери и быстренько распрощалась с тёщей. Больше всего боюсь, что Мура как-нибудь узнает про всю эту историю!

– Внимание, черепаха! – от двери заорала Мурка.

В руке у неё действительно была черепаха. А я до смерти боюсь этих членистоногих, или как там они называются…

– Мне подарили в школе.

Глаза бегают. Меня не так просто провести – с каких это пор в школе бесплатно раздают зверей? Это какая-то Мурина интрига, наверняка выменяла черепаху на две контрольные по математике или придумала ещё какую-нибудь хитрость…

Савва Игнатьич к черепахе не вышел, а Лев Евгеньевич понюхал черепаху и грустно отошёл. Подумал, дрянь какую-то в дом приволокли – ни съесть, ни поиграть.

В долгой интимной беседе по душам удалось заставить Мурку признаться, что она не особенно дорожит черепахой, но что это черепаха трудной судьбы, поэтому она временно побудет у нас.

Попросила Муру спрятать черепаху в её комнате (Муриной, не черепахиной) и плотно закрыть дверь. Надеюсь, черепаха не обидится, и ей хватит места побегать, поиграть… Боюсь я её, очень-очень боюсь черепаху!..

Что-то мне немножко не по себе. Во-первых, черепаха, а во-вторых, после всех этих бесед с тёщей чувствую себя подлой разлучницей. Но чего человеку стыдиться в наше время, когда развод – такое обычное дело? Развестись – честнее, чем поддерживать неудачный брак, когда людям скучно друг с другом и они друг друга разлюбили. И дети от этого страдают, потому что ложь и негативные эмоции окружают их как туман. Они там, в этом тумане, стараются грести к берегу счастья, но им же трудно.

Все разводятся, и никто никого не осуждает. А может, всё-таки осуждает? Или эти мои мысли – атавизм, вроде мохнатого хвоста? С пещерных времён существования стабильной семьи, когда прелюбодейку гоняли голой по улицам?

…У Романа ребёнок, девочка. Он будет встречаться со своей девочкой по воскресеньям, а мы с Муркой в это время будем заниматься своими делами. Но ведь мы и так занимаемся своими делами. Я работаю, читаю книжки, разговариваю по телефону и встречаюсь с Романом, а Мура просто так живёт.

Я себя знаю. Я очень ревнивая. Я буду думать, что вот, он проводит со своей дочкой выходной день: идёт с ней в кино или зоопарк. И это правильно. Ну а я как же? Я тоже захочу проводить с ним свой выходной день. Но интересы ребёнка выше, чем мои. Значит, он своего ребёнка-девочку любит больше, чем меня. А уж тем более мою Мурку, которая тут вообще получается ни при чем. А она ещё тоже очень маленькая. Тоже ребёнок-девочка. Я сначала буду молча страдать, потом обижаться, кидаться тарелками и бросаться на пол, закатывая глаза, с криком: «А мы, мы-то тебе кто?» Возможно, это с моей стороны эгоистично, но своим мужем я хочу владеть сама. Или уж тогда вовсе никакого мужа мне не надо, чем такой, который уходит каждый-каждый выходной! Пускай лучше он приводит свою девочку к нам. Буду ей готовить, что она любит: мороженое, пирог с маком из булочной напротив. А вдруг ей не понравятся пельмени «Дарья»? А что если она любит не замороженную, а приготовленную еду, вроде жареной картошки с сосисками? Я буду стараться подружиться, заискивающе смотреть ей в глаза, а она будет думать: «Мой папа ушёл к ней от моей мамы…» А она ещё не такая большая, чтобы понять, что мужчине очень трудно сделать правильный выбор сразу и навсегда, что каждый второй брак заканчивается разводом, что в жизни бывает всякое и каждый человек имеет право на счастье, а дети вырастут, и у них будет своя жизнь и т. п. В общем, все то, что мы говорим себе и другим. Потому что конкретно она, эта девочка, ещё не выросла и знает одно – папа и мама должны быть вместе. А я – враг мамин и бабушкин. (Какая бойкая, однако, тёща Романа, возможно, у неё даже есть боевые награды.)

Может быть, женщины, чьи мужья имеют детей от предыдущего брака, обладают какими-то особенными свойствами. А я ими не обладаю, а люблю только свою личную Мурку и Женькину Катьку, а остальных детей тоже люблю, но в принципе.

Получается, это заранее проигранный бой. Тем более у девочки такой возраст, девять лет, когда все очень-очень травматично. Но ведь и в двенадцать травматично, и в пятнадцать… Лучше бы ей было к сорока, тогда она смогла бы легче все это пережить… Сколько же мне будет лет, когда ей будет сорок? А что, женщины и в этом возрасте выходят замуж. Тёща, к примеру, явно не безразлична к сексу, хотя и пытается скрывать это от меня. Но меня не обманешь – её очень волнует безопасный секс.

Я от этих мыслей так разнервничалась, что захотелось метаться по дому и каждые пять минут нервно курить в туалете – типичный стресс. Но если человек – психолог, он всегда знает, как поступить при стрессе. Итак, мне необходима физическая нагрузка. Можно постирать, убрать квартиру, пельменей налепить, вареников. Вареники с черникой очень вкусны со сметаной…

– Поехали на Дворцовую кататься на роликах, – предложила Мура.

– А снег? – удивилась я.

– Девчонки говорят, нормально, кататься можно.

…Кружили с Мурой на роликах вокруг Александрийского столпа.

Дворцовая была полна народу, дети катались, взрослые просто так гуляли. У Муры ролики красные, у меня чёрные. Мура в короткой белой курточке, я в короткой красной курточке. Приятно, что все люди вокруг думают, что я – одна из этих ребят, таких юных и красивых.

– Смотрите, мама на роликах едет! – показав на меня пальцем, крикнул мальчишка лет десяти.

Надо же, «мама»! От обиды я споткнулась и больно ударила ногу.

– Мамочка, он дурак, ты очень-очень молодо выглядишь! – сказала Мура, и я моментально встала на ноги и воспряла духом. – Твоя молодость – заслуга корма «Вискас».

Когда мы с Мурой вернулись домой, под нашей дверью стояли Лысый (неделю назад я гордо сказала Лысому, что у меня теперь очень хорошая работа и, получив следующую зарплату, я смогу принять участие в его затеях) и тренажёр – огромная беговая дорожка. Когда-то Ирка-хомяк уговорила меня приобрести беговую дорожку на двоих. Ни она, ни я ни разу на неё не встали, а только с тех пор постоянно интересовались, чья очередь держать её у себя. Когда подходит моя очередь хранить у себя тренажёр, занимающий половину прихожей (на нем любит спать Савва), я обычно просто ставлю его под дверь Ирке и убегаю. И вот теперь она последовала моему примеру…

Решила сегодня спать в утешительной пижаме.