Кофе был, как вода в реке Миссури, – чересчур густой, чтобы можно было пить; чересчур жидкий, чтобы можно было вспахать, как говорят американцы, понимающие толк в пахоте. Ложка в нем не стояла только чудом. Неправильная какая-то ложка. Неправильный кофе. Неправильный я.

Третья чашка за двадцать минут!

Файлом «Экзотика» Нетленные Мощи меня добил. Да-с. Судьба играет человеком, а человек играет в ящик. Играл бы себе спокойно, так ведь нет. Играет с выдумкой. Глупых леммингов дурной инстинкт гонит до ближайшего фиорда; человек же, как существо высшее, способен придумать удивительные способы лишить себя жизни, иной раз со снобистским презрением отвергая простые решения. Процесс им важен или результат?

Приблизительно пять процентов самоубийств проходило по разряду экзотических. Много, ой много. Совершенно чудовищный список. Ничего удивительного, что Нетленные Мощи счел разумным подать экзотический суицид отдельно. Работай я у него аналитиком – копал бы и в этом направлении тоже.

…Сысоев Виктор Арнольдович, 47 лет, без определенных занятий. Смело и долго ковырял предплечье бритвой, вена его не удовлетворила, искал артерию. Нашел. Так… Москалева Анна Игоревна, 51 год, домохозяйка. Две попытки. В первый раз пыталась раскроить себе голову о край ванны, во второй раз перегрызла электропроводку. Закономерно летальный исход. Примечание: сосед самоубийцы Мозговитов Вадим Тимофеевич, 33 лет, строительный рабочий, показал, что вскрыл проводку по просьбе соседки, намеревавшейся якобы установить новую электророзетку. Никаких странностей в поведении соседки не заметил. Ушел, оставшись недовольным размером вознаграждения. Если бы он знал… ну и т. д., и т. п….

Так.

…Бадалян Сумбат Микаэлович, 26 лет, торговец косметикой. Летальное отравление микоалкалоидами. 18 августа с. г. замечен грибниками в лесу поедающим бледные поганки. Так сказать, на корню. Попыток спасти его не оценил: дико кричал, пытался напасть, вооружившись дрыном, подпустил к себе, лишь потеряв сознание, разумеется, катастрофически поздно… Клопин Валентин Петрович, 44 года, начинающий писатель, творящий почему-то под псевдонимом Е. Киргиз-Кайсацкий, список публикаций в периодике прилагается. Подобно бледнопоганочному гурману предпочел суицид на природе: забрался в овраг и подрубил лопатой оползнеопасный склон. Бр-р… Не всякому врагу пожелаешь такой смерти. На теле обнаружена довольно стандартная записка самоубийцы, исключающая гипотезу о несчастном случае…

Однако!

Комок кофе ожег пищевод. Я глубоко подышал, жалея о морозном воздухе за окном, допил кофе мелкими глотками, заказал еще и зажег сигарету. Однако!..

…Зозулин Евграф Иринархович (имя-отчество-то!), 30 лет, секретарь-референт. Забросил на ЛЭП голый провод, держа конец последнего в зубах. Так. Хорошо еще, зубы сохранились, по ним, видимо, и идентифицировали самоубиенного… Драч Елена Анатольевна, 62 года, пенсионерка. Удушение собственными руками. Ф-ф… Специальная справка, чтобы я не подумал чего: сведений о психических болезнях или предрасположенности к ним не имеется, на учете не состояла, соседями и знакомыми, в том числе коллегами по бывшей работе (отдел кадров режимного предприятия), в один голос характеризуется как исключительно уравновешенная женщина. Гм…

Вот именно: гм. Я подошел к зеркалу и честно попытался себя удушить. Так сказать, провел следственный эксперимент. Во-первых, я понял, что душить себя собственными руками не вполне удобно; во-вторых, имел удовольствие видеть в зеркале собственный язык; в-третьих, когда зрение восстановилось, обнаружил, что мои руки висят вдоль туловища, как плети, отцепившись от шеи сами собой. Ну то-то.

В-четвертых – вернулся к базе данных. Красный, как помидор.

…Юдин Сергей Павлович, 19 лет, студент-технолог. Взорвал себя в заброшенном карьере. Идентифицирован случайно. Небезынтересна реконструкция взрывчатки: двадцатикилограммовый мешок сильно слежавшейся аммиачной селитры, похищенный со склада удобрений ближайшей сельхозартели, плюс самодельный детонатор из «доработанного» новогоднего набора «Потешные огни» плюс электровзрыватель на батарейке. Представляю лица специалистов из «летучего отряда». Наив неописуемый, детский сад, штаны на лямках…

Самосожжения Нетленные Мощи тоже отнес к экзотике, откровенно наплевав на то, что в Средней Азии существовали (и существуют?) самосожжения… как бы это сказать… вынужденно-ритуальные. Правда, как назло, ни одного случая из Средней Азии в списке самосожженных не было – зато сыскался аспирант-биохимик из дружественной Танзании, фамилию которого я забыл немедленно по прочтении, вернулся, прочел снова и снова забыл. 23 года, холост, здоров, спортсмен (спринтерский бег с барьерами и без). Ему-то что здесь не понравилось? Не выдержал холодов?

…Стеценко Тарас Григорьевич, 42 года, вор-авторитет, в розыске с апреля 2039 года, по заключению последней судмедэкспертизы психически нормален. Совсем странная картина: на глазах многочисленных свидетелей происшествия перелез через барьер в зоопарке города Казани, чтобы кинуться в бассейн к белому медведю. Мотивы совершенно не ясны. Казалось бы, опротивело жить – иди ложись на рельсы, поезда ходят исправно, так нет же… Зверя пришлось застрелить, вот что обидно. Виноват он был в том, что его кормили впроголодь для поддержания формы?

И какие, спрашивается, зацепки можно найти для сведения в единую рабочую гипотезу самоубийств начинающего писателя, негра из Танзании и беглого вора-рецидивиста по кличке Батя-Штифт? Для коллекции добавим сюда же торговца косметикой, домохозяйку и еще одного интуриста, американского поляка с анекдотичным именем Пол Женски. Что общего между ними? Ничего не видать, как в Потьме…

Лечебная сигарета предупреждающе пискнула и самозатушилась, я и не заметил, как выкурил ее всю. Зажегши новую, я читал и читал. Теперь я очень понимал Нетленные Мощи, будь он неладен: в самом деле трудно было не запаниковать, имея на руках такую информацию и полгода до окончания срока полномочий. Взбесились они, что ли? Файл «Экзотика» существенно расширил мои представления о том, какие способы лишить себя жизни может найти человек, если не мешать ему подумать. Искусственно вызванное заражение крови было в ряду самых невинных выдумок. Согласитесь, не каждому дано так мастерски отвлечь внимание рабочих на строительстве автострады, чтобы незаметной тенью нырнуть под движущийся асфальтовый каток. И тем не менее некий Шота Теймуразович с геологической фамилией Мергели это сделал! Зачем? Господи, ну зачем?!

Непропорционально, кошмарно много экзотики, даже вычурности, больше характерной для больных клинической шизофренией, нежели для нормальных людей. Шизофреник способен утопиться, проглотив для веса килограмм свинцовых грузил, или выкинуть еще чего похлеще – но почему, собственно, шизофреники стройными рядами покидают этот мир именно теперь? Что-то тут не так… Да тьфу, дурак я, ясно же, что самоубийства душевнобольных отсеяны в «фон», о какой еще шизофрении может идти речь?

Я было собрался сварить себе еще кофе, даже встал, но тут, конечно, как назло, сердце сжалось и забухало, как набатный сполох. Нет уж, хватит… Помру еще на посту. И те, кто после меня впряжется в эту задачу, пожалуй, внесут меня в список экзотов и заподозрят в шизофрении…

Вот и давешний случай на шоссе, уныло размышлял я, оторвавшись на время от списка, – формально тоже экзотика. Преуспевающий бизнесмен портит систему безопасности своей машины и несется по встречной полосе, явно ловя партнера для лобового столкновения – неподвижные предметы его почему-то не вдохновляют, – а навстречу ему с той же скоростью прет спившийся люмпен, одержимый аналогичной манией! Совпадение? Скорее, да. Занятное, страшненькое и одновременно счастливое, потому как избавило от смерти не менее двух ни в чем не повинных посторонних людей, не имеющих к экзотам никакого отношения.

Факты вероятной, но не доказанной аномальности были занесены в специальный каталог. Его я просмотрел совсем бегло, но и тут успел подивиться. Было чему. Например, падение самолета местной авиалинии в горах хребта Черского, случившееся в августе этого года, ничем рациональным не объяснялось. Так, из расшифровки записей САРПП – системы автоматической регистрации параметров полета, которую обыватели и посейчас именуют «черным ящиком», хотя он обычно оранжевый, – следовал вывод о полной исправности систем самолета. Иное дело – запись разговоров экипажа: очень похоже на то, что между первым и вторым пилотами возникла драка, но кто из них был самоубийцей, а кто пытался ему помешать, осталось невыясненным. Неуправляемый самолет с отключенным автопилотом не вышел из штопора до самой земли… и с ним тридцать человек.

Кто когда-нибудь прежде слышал о драке в пилотской кабине гражданского самолета?! Я – не слышал. И не хочу. При том, что медицина воздушного флота – не судебная медэкспертиза, у нее иные задачи. Психически неуравновешенный человек в принципе может водить мотоцикл, но никак не авиалайнер.

По правде сказать, этот случай был одним из немногих, когда торопящиеся на тот свет люди норовили прихватить с собой попутчиков. Почти всегда они «путешествовали» в скорбном одиночестве.

НО – ЗАЧЕМ?!

Какая-то фантастика, право слово… Хотя нет. Фантастика – это то, чего не бывает. Бывает еще хуже.

Ночью мне снились синие негры, и я просыпался в ужасе. Негры топились в Яузе. Водолаз в полном глубоководном снаряжении бродил по пояс в коричневой воде от парапета к парапету, нащупывая свинцовыми подошвами утопленников, затянутых в ил. Вот еще один, а вот и еще… Медно блестел мятый шлем, компрессор гнал воздух в резиновый шланг. Мутантные рыбы мерзко хихикали. И почему-то в сумеречном моем сознании назойливо вертелось небывалое мужское имя: Месопотам. Я точно помнил, что такого имени в списках не значилось. А! Не все ли равно. Месопотам Гиппопотамович. Тигр Евфратович. Вергельд Солидович. Тьфу.

Наутро я вызвал к себе Лебедянского, Воронина и Штейна и посвятил их в суть проблемы. Надо отдать должное их выдержке – ни один из них не расхохотался мне в лицо.

– Не бывает таких эпидемий, Михаил Николаевич, – осторожно сказал Лебедянский.

Я вздохнул.

– Очень хорошо знаю, что не бывает, Юрий Савельевич. Серьезному инфекционисту не то что говорить, но и думать об этом как бы даже и неприлично. Однако я вынужден отдать вам распоряжение разрабатывать именно эту гипотезу… до тех пор, пока у нас не появится что-нибудь более правдоподобное. Это в полной мере касается и вас, Кирилл Афанасьевич. Подберите себе команду, если необходимо – мобилизуйте всю вашу группу. На все прочие дела наплевать и забыть. Поищите возбудителя. Повторяю: лично я уверен, что тут нет инфекционной природы, но пусть мое мнение вас не смущает. Какие научные центры задействовать – решайте сами. Даю вам зеленый свет – так сказать, «просите, и дастся вам»… – Я улыбнулся, чем вызвал ответную ухмылку Воронина. – Теперь то, что касается вас, Юрий Савельевич. Ваша первая задача – обеспечить мгновенную обработку данных, поступающих от группы перспективных исследований… а также от других групп, буде возникнет надобность в их создании. Пусть ваши аналитики покопаются в социопсихологических моделях. Меня интересуют два вопроса: как долго мы сможем удерживать тайну в границах Конторы и что следует предпринять, чтобы максимально увеличить это время – не в ущерб нашей работе, разумеется. Это вторая ваша задача. Понимаю, что она лежит не вполне в русле вашей обыденной работы и вообще вам не нравится… однако я прошу вас постараться. Очень постараться, Юрий Савельевич.

Лебедянский меланхолично кивнул. В глазах Воронина горели искорки – похоже, он развлекался. Штейн пребывал в невозмутимом молчании. Как хотите, а трудно представить себе более несхожих людей, в каждом из которых, наравне с Гузем, я вижу свою правую руку. Лебедянский – тощий, анемичный и как будто вечно сонный; Воронин – кругленький сангвинический живчик с вызывающе неопрятным видом; а Штейн – голубоглазый титан, тип белобрысой бестии как результат селекции разных там Зигфридов на протяжении исторических эпох. Как такой заповедник генов сохранился в нашем веке – непонятно. Чрезвычайно дисциплинирован, превыше всего ставит порядок и одновременно дьявольски умен, как-то в нем это уживается. Пожалуй, все трое умнее меня, а Лебедянский и Воронин вдобавок вышли из Школы и, следовательно, могут со временем претендовать на мое место. Сейчас они не опасны, им нет смысла идти на риск, интригуя против меня, – проще мирно дождаться моего ухода, а время интриг друг против друга еще не пришло.

Кто из них займет со временем мое место? Оба нехороши для поста функционера: один чересчур любит науку и к тому же нахватался дурных привычек от своих невоспитанных трудоголиков; другой умеет не видеть ничего, кроме поставленной перед ним задачи, и о его рассеянности вне работы ходят легенды. Вот только одна: якобы однажды у Птичьего рынка в Москве он купил булочку и сломал об нее зуб – «булочка» оказалась черепашкой. Ничего не могу сказать в подтверждение этой легенды, кроме того, что два передних зуба у Лебедянского искусственные. Может быть, черепашек было две?

– Теперь о главном, – сказал я. – Это касается всех, и в первую очередь вас, Отто Оттович. Я должен еще раз подчеркнуть: уровень секретности нашего расследования – «зеро-прим». Выводы сделайте сами. Ознакомление необходимых вам сотрудников со всей полнотой информации будет проходить исключительно с моей письменной санкции. Все обобщающие документы по этому делу должны существовать исключительно на бумаге в одном экземпляре. Обработкой наших информсетей займетесь сами, не мне вас учить. Ваши соображения по дезинформирующим версиям жду завтра с утра. Далее. Дискеты, что я вам вручил, являются спецдискетами. Хочу напомнить, что попытка копирования на любой твердый носитель или трансляции в сеть без ввода моего личного пароля приведет к потере информации и механическому разрушению дискеты… и не обещаю, что без разлета осколков. Я надеюсь, все вы понимаете, что причина не в моем недоверии к вам, а в страховании от разного рода случайностей… Подождите секунду, Кирилл Афанасьевич. Я не хуже вас понимаю, что подобные меры предосторожности могут несколько затруднить ход расследования, – однако вынужден настоять на своем. Вы ведь именно это хотели мне сказать?

– Ничего себе на! – Воронин опять ухмыльнулся надоевшему всей Конторе шедевру своего красноречия – гибриду «вот те на!» и «ничего себе!» – Кстати, и это тоже. Я тут прикинул, сколько человек придется посвятить во всю полноту информации. Получается, чуть ли не всю мою группу.

– Исключено.

– Для могзового штурма мозги нужны, Михаил Николаевич. Чем больше мозгов, – он прищурился на Лебедянского, – тем больше работы этим бухгалтерам.

– Аналитикам, Кирилл Афанасьевич. Я знаю, что вы высокого мнения о своей группе, однако не зарывайтесь. За взаимные попреки и инсинуации буду карать. В конце концов, всем нам предстоит работать в одной связке. Поэтому так: если вы затрудняетесь выбрать двоих, максимум троих своих подчиненных для пресловутого мозгового штурма, вам поможет их выбрать Отто Оттович… Вы сами? Вот и хорошо. Крайне желательно, чтобы это были люди, добровольно согласные на, скажем так, возможные ограничения личной свободы в обмен на карт-бланш по части исследования проблемы и кое-какое материальное поощрение. Это касается вас всех. Теперь о сборе новой информации по теме. Кое-чем с нами будет делиться Служба Духовного Здоровья, однако мы задействуем и наши каналы. Это я возьму на себя. Кроме того, считаю необходимым скрупулезнейшим образом расследовать случаи суицида, аномальность которых бросается в глаза. Все подряд не получится, но хотя бы выборочно. Кто, как, зачем, сопутствующие обстоятельства… Это уже ваша епархия, Отто Оттович. Одну оперативную группу будем постоянно держать в Москве, пусть работает по «горячим» следам; город большой, работы им хватит… Под командой, пожалуй, Старостина, он у нас мастер «быстрого реагирования»… Еще вот что. В СДЗН разработка проходила под кодом «Снежный ком». Я предлагаю изменить название на «Надежда», так будет лучше. Есть какие-нибудь вопросы?

– Курировать «Надежду» будете лично вы или один из ваших заместителей? – спросил Штейн, впервые подав голос.

– Лично я. Гузь пока не информирован.

Бедный Гузь, подумал я. Теперь ему придется взвалить на себя много больше, чем он тянул до сих пор, а я вместо реальной помощи буду давать ему шенкеля.

– Я бы хотел, чтобы о каждом новом допущенном сотруднике я был информирован немедленно. Включая тех, кого предполагается использовать для решения частных задач, без полного допуска.

– Обещаю, что так и будет, Отто Оттович.

Он легонько кивнул, не ожидая от меня иного ответа.

– Еще один вопрос, Михаил Николаевич. Расследование обстоятельств гибели Филина следственная группа отдела безопасности будет вести автономно?

– Нет. Полагаю, вам сразу же понадобится специалист из группы Кирилла Афанасьевича, у вас ведь там одни сыскари. А вы, Кирилл Афанасьевич, подумайте, кого можете выделить прямо сейчас. Свежий глаз, так сказать. Вы это имели в виду, Отто Оттович?

– Не только. Также рамки и границы взаимодействия с людьми из Службы Духовного Здоровья. Прошу разъяснений.

– Они передадут вам то, что накопали, а дальше – дело ваше. Не думаю, что вам станут очень уж мешать, но если возникнут проблемы – немедленно связывайтесь со мной, договорились?

– Еще одно, Михаил Николаевич. Было бы хорошо получить компьютерное «железо» этого Филина со всей периферией, какая при нем была. Необходимо ваше содействие.

– Договорюсь, – пообещал я. – Думаю, это нетрудно. Кстати, если не секрет: зачем вам пустое «железо»?

– Существует методика восстановления утраченных информмассивов путем сканирования микрочипов – знаете, остаточные потенциалы в дефектах полупроводниковых структур. Примерно то же и с твердым носителем. Методика полушаманская, никакой особенной гарантии нет, но если компьютер Филина после его гибели не шибко гоняли, можно попробовать.

– Попробуйте, Отто Оттович. Сколько времени вам на это потребуется?

– Дни, если не недели. Не начав, трудно судить.

– Начните немедленно по доставке «железа». Я прослежу, чтобы с этим не тянули. Сегодня же и получите.

– Тогда у меня пока все, Михаил Николаевич, – сказал Штейн.

– А у вас? – спросил я Лебедянского и Воронина. – Тоже нет вопросов? Очень хорошо. Приступайте. Отто Оттович, вы, пожалуйста, задержитесь…

Скверная это метода – уединяться с начальником отдела безопасности сразу после постановки задачи ближайшим соратникам. Кому угодно внушит недоверие. Не пройди Лебедянский и Воронин через Школу, я бы, пожалуй, не рискнул.

– Отто Оттович, у меня к вам буквально два слова, – сказал я. – Я прошу вас особенно тщательно продумать свою работу и ознакомить меня с принятыми мерами… скажем, не позднее, чем через два дня. Обратите особое внимание на возможную утечку информации со стороны Службы Духовного Здоровья Населения. Понимаю всю трудность и деликатность вашей задачи. Например, аналитики, которым придется составлять общую картину по миру, основываясь на прессе, – не дураки же они, сообразят. Я рассчитываю на вашу опытность и умение, Отто Оттович. На сегодня успех расследования и сохранение секретности являются для нас задачами примерно равной важности, поэтому прошу делать все от вас зависящее не в ущерб работе групп Лебедянского и Воронина. Люди не должны нервничать… Кстати, раз уж у нас вышел такой разговор, я попрошу вас хотя бы на время снять портрет Дубельта в вашем кабинете. В качестве личного одолжения мне. Я понимаю, что Леонтий Васильевич был умнейший человек и честно служил России, однако некоторых сотрудников его портрет раздражает, тогда как сейчас нам нужна максимальная внутренняя сплоченность. Вы меня понимаете?

– Вполне, Михаил Николаевич.

– Я рад, что мы договорились, Отто Оттович. В моей поддержке не сомневайтесь. Приступайте немедленно, прошу вас.