Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Город просыпался. Литейный проспект, прямой как шпага, вонзался в раструб широкого моста, под ним урчали седые барашки волн. Предрассветную синь неба позолотили солнечные лучи.
Громыхнула жесть, покрывающая крышу дома. Согнанные с привычных мест обитания голуби кружили в небе. Липкие кляксы усеяли трубы, будто художник-абстракционист в приступе безумного вдохновения замарал белой краской кирпич. Оборотни активизировались. Долговязый парень промчал по желобу, балансируя в двух сантиметрах от края, перемахнул раструб водосточной трубы. Оборотень, представший в обличье сельского мужичка, расправил крылья, оттолкнулся от крыши и воспарил, как Икар, над грешной землей. Дротики закончились, в кармане оставались крупицы соли. Странник швырнул пригоршню, попал в лицо батату, истошный крик потряс стены старинного здания. Краткая передышка дала возможность людям осмотреться по сторонам. Во двор спускалась пожарная лестница, поручни побурели от ржавчины.
– Идем туда! – закричал Странник.
– Мы разобьемся!
– Другого выхода нет!
Донна оперлась ногой на ступень, металл предательски скрипнул. Угадав намерения людей, бататы поменяли тактику. Оправившийся от ожога оборотень спикировал в дворовый проем и завис на уровне четвертого этажа, трепеща крыльями, как огромная стрекоза. Двое других кинулись наперерез людям. Хорошего бокса никто не отменял! Странник врезал сельскому мужичку, кулак угодил точно в кошачий зеленый глаз. Любой смертный гражданин, заполучив свинг подобной силы, лежал бы бездыханным пару минут, но батат только крякнул.
– Открывай счет, засранец! – свирепо проорал Странник.
Перила лестницы застонали, как живое существо. Два дюбеля выскочили из стены, створка повисла, лестница готова была в любое мгновение рухнуть. Оборотень вцепился в поручень и дернул его со страшной силой.
– Не смотри вниз! – крикнул Странник.
Донна торопливо спускалась по лестнице. В результате зловредных манипуляций батата треть опоры повисла в воздухе. Оборотень захлопал крыльями, перья взлетали, подхватываемые ветром. Будто гигантскую курицу ощипали. Верхняя часть лестницы опрокинулась, с гулким звоном рухнули ступени. Беглецы успели спуститься до уровня третьего этажа. Колыхнулась занавеска, за стеклом возникло бледное лицо. Заспанный мужчина открыл форточку, удар крылом по оконной раме заставил его отшатнуться. Взвизгнув, промчалась и впилась острием в клумбу железная стойка. До спасительной земли оставалось пять метров.
Пламенеющий солнечный диск отразился в черном окне. Оборотень злобно зашипел, перекувырнулся через голову, капитальная стена разверзлась. Оттуда пахнуло серой и горящей листвой. Оборотень дернул напоследок поручень и скрылся в бездне. Его примеру последовали остальные бататы. Последним промчался нокаутированный Странником мужичок. Он погрозил кулаком, под зеленым глазом расплылся лиловый шишак. Донна ухитрилась вцепиться рукой за ступеньку, благодаря чему смягчила падение. Странник прыгнул следом. Скрипнули стойки, под тяжестью собственного веса лестница рухнула…
Город просыпался. Умытые ночным дождем улицы пахли цветущей сиренью. С приглушенным шуршанием промчались по асфальту первые автомобили. Видеть жизнь города, какой она была с полсотни лет назад, было непривычно, возбуждающе и немного страшно. Наперерез путникам выскочил худой рыжий кот – обитатель местных помоек. Котяра выгнул спину дугой, зашипел. Мимо проехал милицейский УАЗ – гордость советского автопрома. Машина остановилась, молодой сержант суровым взором окинул странную парочку. Донна одернула рваную блузку, одарила блюстителя порядка ослепительной улыбкой. Автомобиль тронулся с места, повернул на улицу Моховую и остановился на углу. Приглушенно урчал мотор внедорожника.
– Коты и милиционеры нас не любят! – усмехнулся Странник.
– И еще оборотни! – подхватила Донна.
– Мальчик-полукровка называл их бататами.
– Прикольное название! – рассмеялась девушка.
– Что здесь прикольного?!
– Было такое молодежное движение на западе в эпоху Битлов. Только те назывались битники. Вроде наших стиляг…
– Не очень-то они на стиляг похожи! – заметил Странник.
Кот шмыгнул в подворотню, сержант поправил кобуру, поднес к губам черный ящичек рации. Вырубать симпатичного мальчишку-милиционера не хотелось.
– Валил бы он отсюда! – тоскливо посмотрел на безоблачное небо Странник.
– Отключишь его и угоним тачку! – беззаботно сказала Донна.
УАЗ выпустил порцию выхлопных газов и умчался прочь.
– Пронесло! Не в жилу к обрушению лестницы и парочке ДТП присовокупить сопротивление властям! – сказал Странник.
– С какой поры Странник стал законопослушным гражданином? – рассмеялась девушка.
Они остановились на углу Литейного проспекта и улицы Чайковского. С Невы подул пронизывающий ледяной ветер – погода весной в Северной столице бывает переменчива. Инна уткнулась лицом мужчине в грудь.
– Ты возвращался туда…
Вопрос прозвучал как утверждение. Имеет ли он права скрывать от нее истину? Он потянул за мочку левого уха. Девушка коснулась пальчиками, на коже сохранились следы клея.
– Меня долго не было? – спросил Роман.
– Не знаю… – Она закусила губу. – Время… Оно как будто остановилось. Я просто ощутила, что тебя не стало рядом.
– Ты не оторвала свой маячок…
– Я знала, что ты вернешься, – просто ответила девушка. – Я зажмурилась, а когда открыла глаза, ты сжимал меня в объятиях.
– Круто! – сказал он бодрым тоном, хотя на душе было тревожно.
Несколько часов, проведенные в Петербурге, спрессовались для клона в пару мгновений. Вот и не верь после этого Эйнштейну!
– Что там было? – спросила она небрежно, словно речь шла о пустячных вещах, но выдавал голос, дрожащий как натянутая струна.
– Ничего не поменялось за время нашего круиза! – ответил он преувеличенно бодрым тоном. – Твои коллеги караулят возле офиса. Познакомился с забавным парнем, его зовут Леон Запесоцкий, – великий прохиндей!
– Я знаю Запесоцкого! Там что-то поменялось?!
– Нет. Пока нет…
Инна отвернулась. Умная девочка! Она догадалась, что расспрашивать нет нужды. Иногда лучше не знать правду, а довериться силам провидения. Делай, что должен, а как оно случится – не твоя забота! У перекрестка притормозила «Волга», зеленый глазок приветливо горел в верхнем углу лобового стекла. Таксист заметил парочку и остановился, просигналил, высунулся из окна:
– Куда ехать?
– Никуда! – отрезал Роман.
Из окна автомобиля вылетел тлеющий окурок, «Волга» укатила в сторону Невского проспекта.
– Почему ты не дала мне возможность оторвать твой маячок? – спросил Роман.
– Я испугалась…
– Оборотней не побоялась и дома родимого испугалась! – сказал он шутливо.
– Мне показалось, что они растерялись. Словно их планы оказались нарушены.
В бирюзовых глазах сверкнули слезы, крошечные и прозрачные, как осколки ледяного хрусталя. Странник закашлялся, отвернулся, делая вид, что соринка попала в глаз. Оказывается, герои бывают сентиментальны, как кисейная барышня! Верно говорят: чем тверже шкурка, тем нежнее мякоть! Они понимали друг друга с полуслова. Не надо было разъяснять, кто такие «они». Оборотни, духи, бататы, демиурги. Формулировка не имела значения.
Инна обняла его за шею.
– Знаешь, Ромео, а я счастлива!
Он прижался к ее губам, ощутив соленый привкус. Закружилась голова, жгучее желание охватило любовников.
– Нас точно арестуют! – возбужденно рассмеялась она. – Не за лестницу, так за аморалку!
Роман обернулся. Его внимание привлекла живописная фигура, появившаяся на противоположной стороне улицы.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Глянь, кто идет! – Он кивнул на серую громаду Большого дома – печально известное каждому горожанину здание, занимающее целый квартал на пересечении Литейного проспекта и улицы Чайковского.
Надо полагать, персонажей подобного рода нетрудно было увидеть в злачных районах Бангкока, в притонах Амстердама или на трансвечеринке в индийском штате Гоа. Советские граждане про Гоа знали мало, а дружественная Индия ассоциировалась не иначе как с обаятельной интеллектуалкой Индирой Ганди и полуголым чудаком Махатмой. Человек, покинувший в столь ранний час гостеприимное здание главного следственного управления Ленинграда, выглядел экзотично для пуританской Страны Советов. Он был облачен в малиновые штаны свободного покроя и короткую жилетку ярко-желтого цвета. На ногах были обуты обыкновенные кеды синего цвета, шнурков и носок также не наблюдалась. Если шнурки вынули злобные цырики при поступлении в изолятор, то носками человек пренебрег по причине рассеянности. Пугливо озираясь по сторонам, он перебежал улицу.
– Знаешь, кто это такой?! – улыбнулся Странник.
– Месье Воланд!
– Он самый! А для близких друзей – Леша Буткевич, великий маг и чародей.
– Салют, Леша! – приветливо помахал рукой Роман. – И рот закрой, влетит муха, подавишься!
Буткевич безбоязненно подошел ближе, судя по запашку немытого тела, узник совести провел в заключении не меньше недели. Он отступил на шаг, прикрыл левый глаз, словно намереваясь прицелиться для стрельбы, и глубокомысленно изрек:
– Я так и знал!
Первый приступ изумления миновал, челюсть встала на положенное анатомией место.
– Что именно ты «так и знал»? – спросил Странник.
– Я видел тебя и твою шмару!
– Насчет шмары поаккуратней!
– Я не возражаю! – радостно кивнула Инна. – Согласна на шмару!
– Шикарная чикса! – одобрительно воскликнул Буткевич. – Я ожидал вашего появления!
– Расскажи!
– Здесь неудобно… – Буткевич оглянулся на серое здание. – Там везде камеры! – Он сделал страшные глаза, придвинулся ближе. – Они слепят меня лучами!
– Пошло-поехало! – воскликнул Роман.
Прорицатель ступил на зыбкую почву. Сейчас он расскажет о всесильном КГБ, мировом заговоре, сталинских лагерях смерти, где на политических заключенных испытывали новые смертельные вакцины. И еще очень много другого. Настоящего диссидента практически невозможно было увести в сторону от излюбленной темы. Он возвращался на нее с маниакальным упорством, как грузовик в сельской местности ныряет в удобную колею. По счастью, как любая творческая личность, Буткевич имел простые человеческие слабости. Он заговорщически подмигнул:
– Возьми полбанки у таксистов и пообщаемся у меня дома! Там безопасно!
Роман обрадовался такому повороту событий, а умная Донна уже голосовала, стоя на краю тротуара.
– Деньги-то есть? – с тоской в голосе спросил Буткевич.
– Гусары денег не берут! – усмехнулся Странник.
Таксомотор будто материализовался на пустом месте. Опустилось ветровое окно, усатый шофер подозрительно посмотрел на живописную компанию.
– Куда поедем?!
– Нам бы водочки, папаша! – сладко улыбнулась Инна.
– Пятнашка флакон!
– Дороговато просишь за нектар! – заметил Странник. – Наживаешься на временных трудностях, чувачок!
– Берете за пятнадцать рябчиков или я поехал! – Шофер обиженно нахмурился.
– Гони микстуру, лекарь!
В руках усача появился округлый предмет, бережно завернутый в газету. Странник преспокойно взял бутылку, помахал таксисту рукой.
– Отдам в будущей жизни!
– Стой, сука!
Усач выскочил из салона «Волги» и тотчас осел на задницу, получив увесистый тычок в печень.
– Спекуляция и коррупция приведут эту замечательную страну к краху! – изрек Странник. – И это случится гораздо раньше, чем ты думаешь, месье коммерсант! Адью!
Вся компания спешно покинула место преступления, слушая несущиеся в спину проклятия. Буткевич ханжески поджал губы.
– Кто сеет ветер, пожнет бурю!
Во дворе дома номер 10 по улице Чайковского было людно. Жильцы оживленно обсуждали катастрофу, повсюду валялись обломки пожарной лестницы, а в центре живописной клумбы, рядом с гипсовой фигурой пионера, кормящего гуся, торчал двухметровый железный штырь. Складывалось впечатление, что мирную скульптуру намеревался поразить копьем варвар-захватчик. Пожилой мужчина в накинутом на плечи пиджаке влез в эпицентр людского общества.
– Ежь твою маковку! Видел все своими глазами, энто самое! Чертяки летали по стенам, как те стрекозы! – закричал он, оживленно жестикулируя.
На лацкане засаленного пиджака воинственно звякнули боевые медали, белья под пиджаком не было. На голой груди была запечатлена татуировка – голая русалка, а справа от ее раздвоенного хвоста синел гордый профиль генералиссимуса и отца народов Иосифа Сталина. От свидетеля сильно пахло чесноком и сивухой, седой пух на его макушке воинственно встал дыбом, как гребень у боевого петуха перед брачными играми. Участковый милиционер слушал показания свидетеля невнимательно. Дело ясное, что дело темное! Вчерашний дембель нахмурил белесые брови, стараясь выглядеть взрослее своих двадцати с хвостиком лет. Громыхнулась лестница, никого не пришибло, и слава богу! Впутывать нечистую силу по уставу было не положено!
– Разберемся! – как мантру повторил он заветное слово.
– Факт налицо! Обрушение навесной конструкции! – авторитетно сказал дородный мужчина. – Власти не произвели своевременной реставрации лестницы, и кое-кто ответит за халатность! – Он угрожающе воздел палец к небу, как бы призывая на роль свидетелей, представителей высшей инстанции. – Факт налицо!
Мужчина был одет в черный пиджак, белую рубашку с галстуком и тренировочные штаны, но держался с достоинством. У него были густые черные брови и аккуратно постриженные усики.
Милиционер обреченно посмотрел на усики гражданина.
– Где вы находились в момент аварии? – спросил он.
– Спал! – возмущенно сказал мужчина. – Где еще, по-вашему, я мог находиться в пять часов утра?!
– Чертяки летали, ежь твою маковку! И лесенку нарочно раскачивали, гражданин начальник! – заорал пьянчужка.
Милиционер отвел взор от гражданина с усиками и неохотно достал блокнот, не решаясь заносить показания буйного алкоголика. Он уже сообщил о произошедшей аварии начальнику местного ЖЭКа, тот сонным голосом обещал прибыть.
– Пиши, начальник! – Мужичонка дыхнул представителю власти в лицо свежим перегаром. – Один демон с крыльями, что твой Вельзевул! Другие вроде на честных граждан похожи, ан нет! Глаза горят, как у нашего Степки, когда валерьянки обожрется…
Милиционер вопросительно поднял бровь, стоящая поодаль пожилая женщина объяснила:
– Кота нашего так зовут…
– Не лезь, чумичка! – грозно прикрикнул на супругу мужичок. – Ты пиши, начальник! Они повсюду шастают! Отличить можно по полосам черным на башке, словно партак набитый, вона как мой! – Он распахнул пиджак, продемонстрировав гордый профиль товарища Кобы. – И смердит от них! Запах такой сладкий, будто трава горит!
– Некоторые видят больше остальных! Судьба таких провидцев не всегда бывает успешной, – сказала красавица.
Роман легонько сжал пальцы спутницы.
– Тебе не страшно?
– Немного… – призналась девушка. – Почему не все люди видят демонов?
– Это – дар! – охотно объяснил Буткевич. – Мы не выбираем, нас выбирают. Одному дается физическая сила, другому – ум, третьему – талант. Избранные могут видеть параллельные миры.
Буткевич бегло осмотрел следы катастрофы, подбежал к капитальной стене, опустился на четвереньки, как собака, зачем-то понюхал землю. Придвинулся к стене, коснулся ухом камня. Солидный мужчина посмотрел на диссидента с отвращением. Леша зажмурился, будто получая наслаждение от чудесной музыки, неожиданно громко икнул. На его шее вздулись толстые вены, он икнул вторично. После чего довольно фыркнул, отряхнул свои удивительные красные штаны.
– Что ты там учуял? – спросил Роман.
– Тоннель.
– Какой тоннель?! – сунулась любопытная Инна.
– Без полбанки не объяснить!
Из подвала поднимались клубы горячего пара, Буткевич повел носом, будто овчарка, учуявшая след.
– Один опоздал! – торжествующе объявил он. – Застрял, сучий потрох, на границе, прячется теперь в подвале.
– Может, туда соли насыпать? – задумчиво проговорил Роман.
– Нет нужды. Он не вылезет.
– Почему?
– Света дневного боится. До ночи будет в подвале скрываться, если не вспугнут! – равнодушно ответил прорицатель.
– А если спугнут?
– Свалит отсюда, пойдет шляться по улицам, мирных граждан задирать и спрячется в другом подвале. Они любят подвалы. Найдет новый тоннель, вернется к своим, если до того момента охотники не прикончат.
– Охотники?!
– Тебе лучше знать, кто такие охотники!
– А нам что теперь делать? – спросила девушка.
Она с интересом заглянула в подвальную нишу, на всякий случай тоже понюхала воздух.
– Надо выпить! – стоял на своем Буткевич.
– Вона! – завопил свидетель. – Зырь туда, сержант! Вона рожи корчит, чертеняка!
Мужичок спрятался за спину милиционера, оглашая двор громкими воплями, размашисто осенил себя крестным знамением. Он указывал на крохотное подвальное окошко, расположенное вровень с асфальтом. Сквозь черное стекло решительно ничего было не видно, но мужчина придерживался другого мнения.
– Стреляй, ежь твою морковку! Пали из всех орудий!
– Приступ белой горячки! – авторитетно заявил солидный гражданин. – Факт налицо!
– Немедленно выпить! – повторил Буткевич и решительно направился к парадной.
Инна с Романом пошли за ним, сожалея о том, что не удалось наблюдать, как будут развиваться дальнейшие события.
Тем временем мужик разошелся не на шутку. Он требовал призвать священников, замполитов, кагэбэшников и, на всякий случай, оросить подвал святой водой. Не желая стать соучастником антисоветской заварушки, солидный гражданин удалился. Вслед за ним разошлись по домам остальные зеваки. Жена попыталась увести буйного мужичка, бормоча извинения. Шепнула что-то ему на ухо, сунув мятую трешку, мужичок тотчас убежал в магазин. Сержант остался в одиночестве. Он чувствовал себя неуверенно, и страшнее всего было признаться в том, что в темном подвале действительно мелькнули какие-то тени. Появился запах горящих листьев, что косвенно подтверждало показания похмельного свидетеля, сверкнули изумрудные огоньки во тьме. Солнце закрыла косматая туча, во дворе-колодце стало темно, сыро и неуютно. Превозмогая робость, милиционер приблизился к подвалу. Старая дверь повисла на одной петле. Зеленые огоньки сместились вправо, на миг исчезли и возникли вновь. Во рту у сержанта появился металлический привкус, будто он лизал медный пятак. Шуршание быстрых шагов прилетело из подвала, светлячки надвигались на него.
– Стой, стрелять буду!
Он расстегнул кобуру, твердая рукоять «макарова» согрела ладонь.
– Подними руки и выходи наружу!
Он пытался отдать твердый приказ, как наставляли в учебной части милиции, но голос выдал позорного петуха. Хочешь быть героем – стань им! Если не я, то кто же! Вереница комсомольских речовок звенела в голове, понуждая к действиям.
В темном проеме подвала замаячили очертания человеческой фигуры.
– Руки верх – была команда!
Он передернул затворную раму. Перекрестье прицела совпало с зелеными огоньками. Первый выстрел – предупредительный, должен быть в воздух! Так гласил устав. Сержант вспомнил это железное правило, но страх – плохой советчик! Требовательно запищала рация, он вдруг понял, что кричит во весь голос. Не опуская оружия, милиционер нажал черную кнопку на пластике.
– Бондаренко! Бондаренко, немедленно ответь!
– Слушаю, сержант Бондаренко!
Он не узнал собственного голоса!
– Куда ты подевался?!
Сквозь треск и помехи ругань дежурного офицера прозвучала как волшебная музыка.
– Я на Чайковского, десять, по вызову. Обрушение пожарной лестницы.
– Леший с ней, с лестницей! Руки в ноги и живо дуй по адресу Моховая, тридцать семь. Там гопники дверь в седьмую квартиру подожгли. Понял?!
– Так точно! Понял!
Сержант покинул двор, мысленно благословляя неурочный вызов. Ему было стыдно за свою минутную слабость, на будущей неделе он намеревался подать заявление на вступление в кандидаты в коммунистическую партию, на том настаивал отец, ветеран войны. А батю своего Дима Бондаренко уважал выше всякой меры! Дима не посмеет рассказать отцу, будто его сын поверил в чертовщину, демоны причудились ему в обычном подвале, каких тысячи в Ленинграде!
«А что, по-твоему, там было?!» – вкрадчиво прошептал чужой голос.
– Самый обыкновенный человек! – крикнул он громко. – Бомж забрался в подвал, что особенного?!
«Смешной ты парень, Димыч! – засмеялся кто-то в его черепке. – У бомжа глаза светятся в темноте, как у бродячего кота?!»
– Это был бомж!!! – заорал Бондаренко.
На него испуганно посмотрели люди, столпившиеся у входа в техникум морского приборостроения. Май – пора подачи документов в приемную комиссию. Граждане увидели милиционера, который блажил, как бабка на рынке, обнаружив, что карманник стащил кошелек. Жуткую картину дополнял тот факт, что сержант продолжал сжимать в руке пистолет. Он спохватился, спрятал оружие в кобуру. Лицо и шею молодого человека покрыл густой румянец. Через две минуты он стоял возле подъезда дома номер тридцать семь. Изнутри тянуло гарью, столпились встревоженные горожане.
– Это был бомж… – прошептал милиционер едва слышно.
Внутренний голос молчал, подбежала растрепанная женщина, сбивчиво что-то причитая, прижимая к груди толстого сиамского кота. Кот посмотрел в упор на милиционера.
– Разберемся! – проговорил сержант.
Поднимаясь по лестнице, они услышали угрожающие крики участкового. Леша Буткевич снисходительно ухмыльнулся:
– Им страшно потому, что они исповедуют диалектический материализм!
Он пропустил гостей в комнату, и спустя пару минут все сидели в жилище месье Воланда. Маг и прорицатель советской поры гражданин Буткевич, завсегдатай больниц на Пряжке и санатория имени Кащенко. Человек в малиновых штанах, запросто вхожий в кабинеты Большого дома. Не переставая икать, он поставил три запыленных граненых стакана на стол.
– Водка – лучший дезинфектор. Не хочешь – не пей! Нам с чуваком больше достанется! Ик! И-ик!
– Не дождешься! – отрезала Инна и требовательно протянула свой стакан.
– Хватит икать! – крикнул Странник.
Буткевич укоризненно посмотрел на гостя, попытался сдержать дыхание, впалая грудная клетка дважды содрогнулась. Он отчаянно развел руками, мол, ничего не получается, извини, чувак! Потом умело обезглавил бутылку, прозрачная жидкость наполнила стаканы.
Роман внимательно изучил обстановку жилища прорицателя. Он вспомнил интерьер комнаты. Различия образа жилья, запечатленного в памяти, и того, что он увидел, несомненно, были. Стену украшал муляж человеческого черепа, разрисованный синей акварелью; раньше под ним красовался глянцевый черно-белый плакат группы The Doors. Такие детали не забываются. Сейчас к обоям крепился булавками плакат группы Led Zeppelin. О вкусах не спорят, предсказатель мог изменить любимой рок-группе. На потолке готическим шрифтом было выведено изречение: «Ты смертен, Алекс! Но важно другое. Ты смертен внезапно!»
Сорок лет назад потолок был чист. Что еще не так? Гамак! Леша Буткевич спал в гамаке, прикрученном к стенам. В нынешней версии в углу стояла кровать, застеленная лоскутным одеялом. Самая невероятная деталь! Над стареньким приемником марки «Спидола» стоял самодельный аквариум. Стекла по краям были залиты эпоксидной смолой, для верности углы замазаны лиловым пластилином. В мутной воде барахталась маленькая декоративная черепаха. Любопытное земноводное вскарабкалось на острый край кирпича, при помощи которого хозяин решил украсить скудное убранство жилища рептилии. Черепаха была крохотной, панцирь пять сантиметров в диаметре.
Прорицатель поймал взгляд гостя, ухмыльнулся:
– Ты надеешься увидеть знаки?
– Откуда у тебя черепаха, Леша?
– Подарил один важный чувак! – неохотно ответил Буткевич, ясно давая понять, что личность дарителя он разглашать не намерен.
Черепаха бултыхнулась в воду и скрылась в глубине. Послышался скрежет коготков о стекло. Мало ли черепах на свете?! И все они похожи, попробуй отличить! И тем не менее Роман был уверен, что в грязном аквариуме обитает юный Цезарь. Объяснения парадоксу он не находил, как и прочим удивительным совпадениям.
– Я жил в этой квартире! – сказал он.
– Жил не тужил! – пропел Буткевич.
– Ты ведь должен помнить меня, Леша!
– Здесь много кто жил… – уклончиво ответил Буткевич. – Всех запоминать – череп треснет! – Он два раза кряду икнул, поднял стакан на уровень глаз. – Поехали!
Водка эпохи застоя порадовала отменной крепостью и отсутствием сивушных примесей. Не водка – слеза! В голове приятно зашумело, опытная Инна радостно причмокнула, уничтожив свою порцию.
– Моя блондиночка радует с каждым новым днем! Квасит, как ханыга Вяземская, а алкоголизмом не страдает!
– Любое заболевания приходит со временем! – со знанием дела сообщил прорицатель, погладил себя по животу, прислушиваясь к ощущениям, поднял верх большой палец. – Прошло!
– Икота? – улыбнулся Роман.
– Всякий раз так случается, когда вижу тоннель. У одних голова болит, другого пучит. Я икаю…
Инна посмотрела на него с уважением. Выпитая водка пробудила у нее зверский аппетит. На столе плесневела недоеденная яичница в чугунной сковороде с кусочками засушенного черного хлеба. Вероятно, трапеза сохранилась со дня ареста инакомыслящего провидца. Взяли за едой. Девушка потыкала вилкой в застывший желток, но потреблять сомнительную пищу не решилась.
– Икота – не самый худший случай, поверьте, друзья! – разговорился мигом захмелевший Буткевич. – Я знал одного провидца, тот писался, прошу прощения у шмары! Представляете казус! Стоит такое чмо на Невском проспекте, прямо напротив Дома книги, а ему приспичило! Что делать?! Расстегнул порты и прудит на глазах у интуристов в Фонтанку! Иди потом доказывай, что у тебя не было диверсионного замысла!
Инна представила себе красочно описанную прорицателем сцену и усмехнулась. Многолетний опыт алкоголички Вяземской свидетельствовал в пользу дешевой водочки советского разлива. Напиток богов! Никакой «Абсолют» не сравнится!
Роман понюхал черную корочку.
– Раньше хлеб был гораздо вкуснее!
– Ностальгия, брат! – снисходительно улыбнулся Буткевич. После ста граммов он подобрел, размяк, с симпатией поглядывал на пришельцев. – Раньше и деревья были выше, и солнце ярче. Парадокс искаженных воспоминаний.
– Откуда ты так много знаешь?!
– Много читаю… – икнул Буткевич. – Ну, гости дорогие! Из каких скрижалей времени вас занесла нелегкая?
– Ты доживешь!
– Вряд ли! – Прорицатель плеснул на донышко. – У меня работа вредная. Что там интересного? Союз распался?
– Бьешь в самую точку! Теперь у нас Российская империя, зрелый капитализм.
– Следовало ожидать. Янки – лучшие кореша, атомные бомбы меняем на жвачку, джинсура в продаже, колбасы в лабазах на каждом шагу, водяру по ночам можно прикупить, молодежь наркотиками балуется, а не бухает, как положено, и платных шмар больше, чем честных девочек!
– Ну ты, брат, даешь! – ахнул Странник, пораженный лаконичной точностью, с которой месье Воланд описал состояние истерзанной державы последних десятилетий.
– Подумаешь, кроссворд! – самодовольно ухмыльнулся Леша.
– Последнее время ситуация меняется! – заметила Инна. – У тебя устаревшие сведения, мы с Америкой теперь не дружим.
– Это не важно… – зевнул Буткевич. – Один хрен, скоро всему капут!
– Ты обещал рассказать… – напомнил Роман.
– Рассказать о чем?
– Тошнит от гнилых намеков! – Благодушие вмиг улетучилось, Странник начал закипать. – Чувствуешь себя, как лох среди барыг!
– Ты не лох, милый! – Донна обняла Странника за шею, пьяно засмеялась. – Ты – клевый!
– Что вы хотите услышать от сумасшедшего гения?! – воскликнул Буткевич. – Космос наделил меня умением видеть другие миры, угадывать будущее. Я вижу смычки между пространствами, через них шастают демоны. Это будто в стене возникает дырка. Немногие люди могут видеть демонов!
– Какого рожна демонам здесь нужно?!
– Я не знаю их намерений. В древних книжках пишут, что раньше земля была заселена ими. У них тоже есть начальники и подчиненные. В подвале спряталась местная шестерка.
– Знаем, слышали, – сказал Роман. – Бататами зовут…
– Бататы, битники… Поклонники Битлов?
– Почти так…
– Не люблю «Битлз». Сладкий музон для сладких шмар. То ли дело «Цеппелины»! Хотите классную тему послушать? – Он потянулся к магнитофону.
– Обязательно послушаем! – вмешался Роман. – Пока расскажи, что ты знаешь про демонов.
Буткевич нацедил на треть стакана, испил, запрокинув голову, как пианист.
– Существуют силы, противостоящие демонам. Они посылают охотников. Таких бойцов называют Странники.
Леша громко рыгнул.
– Ты говорил, что видел нас с девушкой… – спросил Роман. – Расскажи – когда и где?!
– Ты прям как опер на допросе! – хихикнул Буткевич. – Где, когда, с кем и при каких обстоятельствах…
Неделя, проведенная в бесконечных допросах, вымотала прорицателя. Он захмелел и клевал носом, путая слова.
– Ты сам сказал, что видел нас! – настаивал Роман.
– Я говорил? Ну, конечно, говорил! Как не сказать?! У меня случаются видения. Вы с чиксой приходите сюда… – Он всхлипнул, размазывая по чумазым щекам слезы, указал рукой на зловещую надпись на потолке. – От судьбы не уйдешь! Ну, помню я тебя, Костян, а что с того?!
– Поплыл наш гений! – понимающе сказала Инна.
Роман тряхнул Буткевича за плечи, возвращая к бодрствованию.
– Что нам делать, Алекс?! Скажи! Ты назвал меня Костей. Почему?
Буткевич открыл глаза, словно и не дремал вовсе. Глаза были ясными, в них читался ум и проницательность. На заросшем щетиной лице отразился ужас.
– Ты – серьезный чувак, Костян! Низовые демиурги боятся дневного света. Демонам высшего ранга по фигу, что свет, что мгла!
– От тебя мало проку, Леша!
Прорицатель наклонил голову по-птичьи, слушая звуки улицы, три раза громко икнул.
– Хватит икать, прорицатель недоделанный! – закричал Роман. – Скажи, что нам делать?!
Леша строго посмотрел трезвыми глазами, съежился в комок, закрыв руками голову, от истошного крика заложило уши.
– Бежать!!!
С громким хлопком в коридоре упала вешалка. Потянуло сквозняком, стукнула оконная рама, задребезжало стекло. Сгустились сумерки, протяжно завыла собака во дворе. Едкий запах ацетона и горящих листьев втек в комнату.
– Бежать! Бежать!!! – надрывался Буткевич.
Проявив необычайную прыть, он подскочил к объемистому старинному шкафу, распахнул дверцу и спрятался внутри. За тонкой переборкой послышалось бесперебойное, как пулеметная дробь, икание провидца. Муляж черепа клацнул беззубой челюстью, стены покрылись багровыми тенями. Скрипнули половицы паркета, скривилось лицо на плакате, дрогнули пальцы, сжимающие гитарный гриф. Будто ожил барабанщик, воздетая с палочкой рука, того и гляди, жахнет по басовой тарелке. Легендарный музыкант, ушедший из жизни от лошадиной дозы наркотиков, готов был сойти с плаката. Тени крадучись заполонили тесную комнатку, крючковатая заусеница, похожая на сморщенную старушечью руку, тронула Инну за лицо. Девушка охнула, отвесила себе пощечину.
– Жжется!
Дрогнула на столе и упала на бок початая бутылка водки. Прозрачная лужица вытекла на цветастую клеенку.
– Бежать!!! – несся приглушенный крик из шкафа.
Время, всегда такое устойчивое и стабильное, изменило свою природу. Мгновения расплавились в текучем горниле безвременья. Беззащитно хлопнула и разбилась лампочка. Странник схватил со стола бутылку с остатками водки, одним прыжком оказался возле стены, сорвал плакат. Донна как завороженная наблюдала за действиями любовника.
– Какой-то шизанутый перформанс! – проговорила она.
– Спички!!! – закричал Странник.
Понятливая девушка метнулась к комоду, ловко увернувшись от черного крыла, схватила коробок.
– Лови!
Странник свернул плакат в рулон, наспех облил бумагу водкой, чиркнул спичкой. Загорелось бодро. В пляшущих языках пламени отразились уродливые лица демонов. Высшая иерархия. «Ошибаешься!» – Он будто услышал детский голосок Бибика-полукровки. – Пока вас проверяют на прочность демиурги, используя терминологию господина Буткевича. Не бататы, конечно, посерьезней господа! В отличие от скромных бататов, эти господа дневного света не боятся!»
Странник махнул горящим факелом.
– Бежим!
Он схватил девушку за руку. Слишком часто они убегали в этом путешествии! Негоже драпать охотнику! Пора бы сменить программку, как говорят компьютерщики! Он распахнул дверцу шкафа, среди лежалого тряпья в позе эмбриона скорчился икающий Леша Буткевич.
– Валим отсюда!
– Черта с два! – ответил провидец. – Здесь единственное защищенное место в городе. Я сюда пять литров освященной воды залил. Ик! А вы валите подобру-поздорову! – Он потянул на себя дверь. – Разыщи своего кореша, попытай его как следует… И еще! Сыскари про тебя пытали. Когда приходил, с кем приходил… И-ик!
– Какие сыскари?!
– Совсем тупой?! Те самые, что сидят в сером доме с черной окантовочкой! – огрызнулся Буткевич, с неожиданной силой дернул дверцу. – Будь начеку, чувак! – Из шкафа донесся сдавленный крик. – Некоторые сыскари совсем не такие, какими кажутся!
Медлить дальше было небезопасно. Леша заперся в своем шкафу. Демоны столпились возле дверей, держась на безопасном расстоянии от пылающего факела. Розовели бугристые лица гигантских летучих мышей. Странник ткнул горящим концом в грудь демиургу, от вопля заложило уши. Огонь перекинулся на обои, старая бумага занялась, синие огоньки весело побежали по стенам. Путники выскочили на лестницу. По пути едва не сбили с ног свидетеля обрушения лестницы. Тот поднимался на свой этаж, бережно прижимая к животу бутылку темного стекла. Наметанным глазом Роман успел признать портвейн марки «Агдам». Мечта советского алкоголика. Два рубля две копейки. Найти заветные две копейки зачастую оказывалось труднее, чем всю сумму, но добросердечные продавщицы прощали долг страждущим. Мужичок испуганно шарахнулся в сторону, но бутылку держал крепко, оберегая, как живот роженица.
– Вызывай пожарных, мужик! – прокричал на бегу Странник.
Громким ударом салютовала парадная дверь. Мужичок потянул носом, учуяв запах гари, многозначительно изрек:
– Чертеняки, гадом буду! Ежь твой жупел!
И поспешно нырнул в свою квартиру…
Утро застало путников в кафе на углу улицы Рубинштейна и Невского проспекта. Учреждение общепита называлось «У камина». Откуда возникло такое романтическое название, никто сказать точно не мог. В послевоенные годы в старинном здании был произведен капитальный ремонт, старые перекрытия поменяли на железобетонные конструкции, если здесь когда и существовал камин, то нынче и следа не сохранилось. Обстановка в кафе соответствовала духу советского аскетизма. Здесь имелись три ряда однотипных столов, покрашенная в унылый коричневый цвет стойка бара, за которой вершил судьбы страждущих неприветливый бармен. Под застекленным прилавком лежали древние как мир бутерброды с сыром и колбасой. Вероятно, по причине непосредственной близости тусовочного «Сайгона», как называлась элитарная тусовка молодежи на Литейном проспекте, кафе считалось излюбленным местом встреч ленинградских мажоров, валютчиков и спекулянтов всех мастей. Возле дверей обычно толпилась длинная очередь. В кафе готовили жареное мясо и подавали свежий кофе. Избранные проходили по стуку, прочие граждане провожали счастливчиков завистливыми взглядами. Могучий, как исполин, сошедший с иллюстраций к детским сказкам, швейцар лишал неудачников надежды попасть вовнутрь грубым, но эффективным способом.
– Не наседай, халява! – Огромная, как сковорода, ладонь упиралась в грудь, и посрамленный гражданин скатывался в конец очереди.
Швейцара звали дядя Паша. У него были сросшиеся косматые брови и огромная нижняя челюсть, а зычному басу мог позавидовать сам Шаляпин, от голоса которого, как утверждали очевидцы, лопались бокалы из тончайшего венецианского стекла. Говорили, что дядя Паша отсидел в общей сложности двенадцать лет в колониях строгого режима, данное обстоятельство прибавляло его личности изрядную долю зловещего шарма. Завидя через туманное стекло Романа с Инной, громила повел себя непредсказуемо. Он распахнул дверь и посторонился, пропуская их вовнутрь.
– Рады видеть! Всегда рады! – пробасил он скороговоркой.
Роман удивился столь радушному приему, но дальше начались и вовсе чудеса. Хмурое лицо официантки озарила приветливая улыбка, гостей проводили за удобный столик. Табличка с грозной надписью «Зарезервировано» без следа исчезла, на столе немедленно появились тарелки с дымящимися антрекотами и две кружки пива в придачу.
– Твой клон – подпольный директор этого заведения? – шепнула Инна.
– Хотел спросить у тебя то же самое!
Манящие ароматы, исходящие от блюд, не давали времени на раздумье. Голод – величайший из инстинктов! Они умяли трапезу за обе щеки. Насытившись, Роман мечтательно посмотрел в окно.
– Интересно, что дальше будет?
– Платить нам нечем… – Инна клевала носом. Сытная еда и кружка пива после бессонной ночи вызвали у нее зевоту.
Лучезарно улыбаясь, появилась официантка. Она подвела глаза, накрасила губы и выглядела почти привлекательно.
– Желаете еще что-нибудь?
– Н-н-ет, спасибо!
Признаваться в неплатежеспособности после хлебосольного приема было мучительно стыдно.
– Бумажник в машине оставил… – мучительно покраснел Роман.
– О каких деньгах идет речь?! – воскликнула официантка. – Принять дорогих клиентов – радость для заведения! Приходите чаще!
– Обязательно! – пискнула Инна, но официантка не удостоила ее взглядом. Она созерцала Странника, будто в грязной джинсуре заявился Пол Маккартни или член Президиума Верховного Совета!
Путешественники покинули ресторан, сопровождаемые умилительными взглядами швейцара, который предупредительно распахнул дверь.
– Добрый гость завсегда в радость! – прогудел дядя Паша. И тотчас оглушил ревом: – Не наседай, халява!
– Мой клон – большая шишка! – улыбнулся Роман.
Как бы то ни было, а решение о финансовой независимости пришло после посещения кафе.
– Совесть грызет! – так он объяснил девушке.
– Без денег даже при социализме не прожить! – согласилась Инна.
– Превратимся в благородных разбойников! Грабанем фарцовщиков!
Остановив частника на «москвиче», они в считаные минуты домчали до Гостиного двора. В районе улицы Некрасова им повстречались грузовики пожарных служб. Пожарные неслись по трамвайным путям, оглушая жителей Ленинграда ревом сирен. Странник с Донной переглянулись. За сутки они причинили внушительный ущерб родного городу! Разбили угнанную «Волгу», лестницу разрушили, по счастью, никто не пострадал, оставалось надеяться, что пожар был вовремя потушен. Надо горевать, а они хохочут, как сумасшедшие влюбленные! Бессонная ночь не сказалась на красоте Донны, глаза сверкали, щеки пылали румянцем.
«Москвич» остановился напротив здания Городской думы. В ранний час в темных галереях Гостиного двора уже маячили фигуры людей.
– Вернусь через пару минут! – объявил Роман. – А ты, дорогая, расскажи нашему доброму другу парочку свежих анекдотов!
Странник нарочно оставил девушку в машине, не желая вовлекать ее в очередное преступление. Хватит и того, чего они наворотили!
Мажоры встретили раннего гостя недружелюбно. Высокий парень смерил Романа оценивающим взглядом. На нем была надета тончайшая лайка, как именовалась кожаная куртка. Нежная, как масло, и тонкая, как бумага! Наверняка только что из-за бугра привезли. Такие шмотки и за границей стоят недешево. Жаль будет портить, подумал Странник. Он улыбнулся.
– Привет рабочему классу!
Парень в кожанке хмуро на него посмотрел.
– Чё хотел?!
Другой, улыбчивый, ладно сложенный молодец в коричневой финской кепке, надвинутой на лоб, хрустнул костяшками пальцев.
– Молодой человек заблудился! Я правильно говорю?
– Ошибаешься, мажор! – ответил Странник. – Я точно по адресу попал!
– На здоровье ты попал! – огрызнулся «кожаный». – Гостинка до одиннадцати часов закрыта, иди погуляй…
– Мне бы валюту слить! Поможете, герои труда?
Парни обменялись короткими взглядами.
– Вы о чем сейчас говорите, гражданин?! – демонстрируя недоумение, воскликнул «кожаный». – Торговля иностранной валютой запрещена советским законодательством. Восемьдесят восьмая статья уголовно-процессуального кодекса. Строго преследуется!
– Постой, Марик! – нервно потер ладони парень в кепке. – Я тебя знаю?!
Роман ощутил легкое беспокойство. Он не страшился предстоящей схватки, хотя парней было четверо и все молодцы как на подбор – румяные, здоровые. Отожрались на временных трудностях, как писали про спекулянтов фельетоны советской поры. В глазах спекулянта была видна неуверенность иного рода. Он узнал Странника! Сначала их кормят в ресторане, как представителей партийной элиты, теперь его узнают мажоры!
– Короче, валюту возьмете?! – грубо спросил Странник. Улыбка сошла с лица, шрам вытянулся в бескровную нить.
«Кожаный» покосился на товарищей.
– Что у тебя? «Морковка», «бундесы»… – Мажор перечислял наименования валют.
– Что ты лепишь, мужик?!
– Доллары, твою мать! Американские доллары!
– Не ори так… – поморщился парень в кепке. Жадность пересилила страх. Желание «обуть» лоха оказалось сильнее интуиции. Он отогнал навязчивое состояние, будто знал этого чудаковатого парня раньше. Он точно не из спецуры и на «крутящегося» не похож.
– Сколько?
– Две сотни!
– Покажи доллары!
– Так дела не делаются! Объяви курс вначале!
– Три пятьдесят! – встрял «кожаный». – Семьдесят рябчиков срубишь, чувачок, как с куста!
– Много капусты… – прокомментировал невысокий коренастый кавказец, стоящий поодаль.
Роман без особых усилий вспомнил спекулятивный курс валюты этого периода времени. Пять рублей, а то и пять пятьдесят. Его «нагревают» играючи, как сытые хищники лениво рвут добычу!
– Согласен! – Странник сунул руку во внутренний карман куртки, якобы ища там купюры.
Кавказец приблизился, сонное выражение лица исчезло, уступив место хищной ухмылке. Они собираются его кинуть! Отберут валюту, в лучшем случае дадут куклу, как именовались нарезанные листы бумаги, промеж двух подлинных купюр.
– Сначала покажите деньги! – озабоченно проговорил Странник, умело играя роль бестолковой жертвы.
Марик достал бумажник, отдернул липучку, внутри мелькнули пестрые банкноты.
– Годится? – ухмыльнулся он.
Кавказец незаметно зашел за спину.
– Вполне!
Действия Странника отличались быстротой и четкостью. Вывернул кисть Марика, и бумажник перекочевал в его руки. Не давая опомниться, нанес удар ступней в грудь кавказца. Судя по звуку, угодил в солнечное сплетение. Быстро обернулся и двумя точными прямыми кроссами в печень и голову послал противника в нокаут. Начало неплохое. Он успел увидеть гримасу недоумения, промелькнувшую на лице Марика. А пока мажор получил щадящий удар в «стеклянную» точку, как называют боксеры окончание подбородка. Глаза затуманились, парень медленно осел, прильнув спиной к каменной колонне. «Кожаный» попятился назад, не собираясь встревать в драку, больше напоминающую избиение младенцев, но Странник успел поймать кураж. Удар оказался прямой ногой в корпус. «Кожаного» отбросило, как тряпичную куклу. Падая, он задел мусорную урну, замарав чудесную куртку липкими обертками от мороженого и окурками сигарет. Еще один мажор держался на безопасном расстоянии, не проявляя желания вступать в драку. Хватит на сегодня!
Роман развел руками:
– Ничего личного, герои труда! Я девушку гуляю, не хватает тугриков! Бывайте!
Он подбежал к припаркованному «москвичу», прыгнул в салон, достал из бумажника червонец.
– Поехали!
Водила оказался парнем что надо! Не задавая лишних вопросов, крутанул ключ в замке зажигания, «москвич» выкатил на Невский проспект. До Московского вокзала доехали молча. На площади со скучающим видом топтались грузчики. Потрепанные фартуки и прикрепленные к ним сверкающие бляхи с номерами выглядели экзотично. Роман позабыл, что на месте привычной стелы раньше находился живописный парк. Инна шмыгнула носом.
– Зачем парк снесли?
Шофер припарковал машину под разрешительным знаком.
– Дальше куда?
Странник почесал шрам на подбородке. Буткевич посоветовал разыскать друга. Господин Воланд имел в виду Шевченко. Чем дальше в лес, чем толще партизаны! Он всерьез начинает верить в переселение душ! Все просто, дружище! Ты – неуклюжий, стареющий толстяк, отягощенный дурными привычками и больным сердцем! Опоила тебя голая девица травами на спирту, уложила в комнатке с зеркальными стенками, и смотришь волшебное кино в формате 3D. Новые технологии творят чудеса, Ромка! Он будто со стороны услышал ироничный голос Бориса Шевченко. Едва ли старый скептик ошибается! Нет, брателло, никак нет! Вмешался Запесоцкий. Ты – фантом! Тебя нет в базе данных, ни города, ни страны. Я тебя обожаю!
Инна пощекотала его за ухом.
– Очнись, Ромео!
Водитель терпеливо посмотрел на пассажиров.
– Куда едем, шеф?!
Черта с два! Он не покинет эту долбаную иллюзию, пока не докопается до правды! Впрочем, от его решения теперь мало что зависит. Маячок он оторвал и путешествует, что называется, без тормозов!
– Большая Посадская, дом двенадцать!
– Повтори!
– Братьев Васильевых…
– Так бы сразу… – буркнул шофер.
До Петроградской стороны доехали быстро, водитель был мастером своего дела, проскакивал на моргающий желтый сигнал светофора, умело обгонял неповоротливые грузовики. Инна задремала, уронив голову на плечо спутника. Сверкнул острый шпиль Петропавловской крепости, мелодично звенели колокола, отсчитывая четверти часа. Город изменился до неузнаваемости, и вместе с тем остался прежним, холодным и бесстрастно красивым, как принц из сказки. Промелькнули стальные воды Невы под Кировским мостом, и спустя десять минут «москвич» остановился напротив подъезда. Роман нервно потер взмокшие ладони. Почему-то ему стало немного страшно. Нервничал бизнесмен Авдеев, Страннику были неведомы беспочвенные опасения! Он бережно высвободил плечо, девушка тихонько застонала, но не проснулась.
– Подождешь?
Роман протянул шоферу пятирублевую купюру. Впервые на каменном лице водителя отразилась эмоция. Он с симпатией, смешанной с недоверчивостью, посмотрел на пассажира.
– Много даешь! Приезжий?
– Местный, но давно не был на родине…
– Чалился?
– Вроде того…
Водитель ухмыльнулся. Парень был слишком молод для уголовника, скорее походил на спортсмена, чем на сидельца!
– Помощь не нужна?
– Спасибо, дружище! Девушку оберегай!
– Будь спок!
В подъезде дома стоял одноногий инвалид на костылях. Пожилой мужчина за шестьдесят, заросший густой с проседью бородой. В уголке рта инвалида тлела папироска, на отвороте старенького пиджака тускло сверкали медью военные медали.
– Дядя Саша… – упавшим голосом произнес Роман.
– Так точно! – хрипло засмеялся ветеран. – Гулял вчера, пацаненок?!
– Гулял…
– Оно и видно! Чумазый весь! А дружка твоего еще нет дома…
– Вы про Шевченко?!
– Борька свинюха! – Инвалид любил поговорить. Вечный страж на пороге дома. Роман не помнил часа, чтобы дядя Саша покинул пост. – Тоже шляется где-то, байстрюк! Насыпь дедушке грошиков на опохмел, будь ласков!
Роман протянул десятку, инвалид равнодушно принял щедрый дар.
– Стало быть, банк грабанул, пацаненок! Тоже дело!
– Вы меня помните?!
– Отчего же не помнить? Ногу под Краковом оставил, полячкам на радость, а котелок при мне остался!
– Как меня зовут?!
– Дуру гоняешь, хлопчик, или над дедом шутковать решил? – насупился дядя Саша.
Роман стушевался.
– Извини, дядя Саша! С похмелья башка не варит, несу что на ум придет!
– Оно и видно, байстрюк! – смягчился инвалид. – Хошь здоровье поправить?
– Спасибо, потерплю. Давно Боря ушел?
– Со вчерашнего вечера не возвращался! – доложил старый солдат.
…Прошлым вечером на Шевченко было совершено нападение. Его избила и ограбила гоп-компания малолетней шпаны, под предводительством уголовника, который впоследствии превратился в оборотня. Странник спас друга, и тот скрылся в неизвестном направлении…
– Слышь, малец, что скажу! – Дядя Саша заговорщически подмигнул. – Вчерась чудило здесь шастало!
– Какое чудило?!
– Говорю, чудило, так оно, стало быть, и есть! Клюв на роже, а заместо обувки – ласты!
– Ангекок! – едва слышно проговорил Роман. – Что он хотел?!
– Чего хотел, мне не докладывал! Шмыгнул мимо и сгинул! Нечистая сила!
Слушать дядю Сашу дальше не имело смысла. Инвалид достал из внутреннего кармана пиджака водочный шкалик, выдернул импровизированную затычку, сконструированную из комка мятой газеты, смачно глотнул. Запахло самогоном. Процесс опохмела он ухитрился совершить, не вынимая изо рта тлеющий окурок.
Иногда «они» могут видеть. Инвалид дядя Саша увидел демона, но природная русская бесшабашность и регулярное употребление горячительных напитков одарили его бесстрашием и специфическим российским качеством – пофигизмом. Слово, отсутствующее в словаре Даля…
Семья Шевченко проживала в отдельной квартире – редкая привилегия для жителей густозаселенной Петроградской стороны. Странник потянул дверную ручку, та поддалась, скрипнули петли. Он вошел внутрь, чуткие ноздри уловили тонкий запах горелой листвы. Браво, Роман Сергеевич! Вы катитесь, как бильярдный шар в лузу! Будто в подтверждение его мыслей, из гостиной прокричали:
– Введите гражданина Странника!
Во главе стола восседал Ангекок. Демон уминал черную икру, черпая деликатес столовой ложкой из обыкновенной эмалированной кастрюли, в каких обычно варят макароны. Ангекок запивал снедь богов водкой марки «Столичная», будто это был лимонад. Глянцевая этикетка на бутылке указывала на экспортное происхождение славного русского напитка. Такую водку в гастрономе не купишь, продавалась только в «Березке» и в «Альбатросе», так назывались два фирменных магазина, торгующие за иностранную валюту. Ангекок накинул на плечи невесть откуда взявшийся милицейский китель с полковничьими звездами на погонах. Он наполнил до краев граненый стакан, опрокинул содержимое в распахнутый клюв. Рядом преспокойно расположился Боря Шевченко, однокашник прихлебывал черный чай с лимоном из жестяной кружки с черными проплешинами облупленной эмали. Завидя Романа, он приветливо помахал рукой:
– Здорово, кореш!
Боря смачно хрустнул колотым куском рафинада.
– Присаживайся, в ногах правды нет!
У него расцветал лиловый шишак под глазом, верхняя губа отекла, на виске темнели запекшиеся ссадины. Проследив за взглядом товарища, он сокрушенно кивнул:
– Ты всегда был настоящим героем! Сам погибай, а товарища выручай!
– Романтик! – фыркнул Ангекок.
Обстановка комнаты была той же самой, что много лет назад. Югославская стенка занимала треть всей площади комнаты. Стоимость мебельного гарнитура была сопоставима с ценой подержанного автомобиля. В застекленных полках горделиво возвышались вазы из чешского хрусталя – неизменный атрибут в каждой зажиточной советской семье. Стену украшал ковер с восточным орнаментом.
Борис плеснул чая в чашку.
– Угощайся, Рома!
– Гражданин Странник предпочитает водку? – сказал Ангекок.
– Он – спортсмен! – сообщил Шевченко, не отводя хитрого взора. – Видел, как расправился с мальчишками во дворе?
– Превышение пределов необходимой обороны! Статья сто восемь, пункт второй уголовного кодекса! – казенным голосом произнес Ангекок. – Гражданин, владеющий приемами боя, рассматривается как вооруженный человек! – Он сунул в клюв ложку с икрой, запрокинул короткую шею и добавил: – От трех до пяти лет лишения свободы в зоне усиленного режима!
– Он защищал друга! – вступился Борис. – Налицо смягчающее вину обстоятельство!
– За хорошее поведение откинется по трети засиженного срока по амнистии.
– Кто ты такой?! – прорычал Странник.
– Глупейший вопрос! – заметил Ангекок. – Охотники все такие. Отважные и недалекие.
– Меня зовут Борис Шевченко! – мягко, словно беседуя с душевнобольным, сказал молодой человек. – Мы с тобой учились в одном классе, забыл?
– Я вернусь назад и разберусь с тобой в настоящем времени!
– Любопытно будет поглядеть, как вы это проделаете, гражданин! – хихикнул Ангекок. – Маячок вы, насколько нам известно, уже использовали!
– Что ты мелешь?!
– Проявите уважение к представителю власти, гражданин Странник! – Ангекок многозначительно скосил круглый глаз на свой погон. – Хотя мой коллега прав. Имеется смягчающее вину обстоятельство. Вы стали жертвой группы мошенников! Говоря проще, вам втюхали тур в один конец!
– Тебя использовали! – объяснил Шевченко. – Помнишь, я сказал тебе, что ты – наивный простачок! Лох! Следовало призадуматься! За какие заслуги перед отечеством неудачника Авдеева отправляют в волшебное путешествие?! Мог хотя бы навести справки, сколько стоит тур в «Химере»!
– Вранье! – неуверенно сказал Роман. – Моей спутнице тоже нечем было заплатить…
– Мастер обожает такие эксперименты! – ухмыльнулся Ангекок. – Находит неудачников и развлекается, пока не надоест.
– Тебе даже не рассказали, в чем суть путешествия! – добродушно улыбнулся Борис. – Известнейшие люди планеты готовы пожертвовать состояние ради минутной иллюзии. Подумай, что может быть заманчивее, чем взять чужую плоть напрокат? Причем плоть молодую, здоровую, лишенную возрастных дефектов! А что касается твоей подружки, то боюсь, в этой точке ваши пути расходятся.
Шевченко подмигнул Ангекоку.
– Однако не все так плохо! У тебя имеется шанс докопаться до правды!
– Отдать билет… – задумчиво проговорил Странник.
– Гражданин Странник готов встать на путь исправления! – кивнул Ангекок.
– Сначала скажите, кем является мой клон!
– Налицо задачка с тремя неизвестными, – сказал Шевченко. – Есть герой, который убежден, что является скромным бизнесменом. Вроде все бы просто, до той поры, пока ему не становится известно, что такого субъекта, как Авдеев Р. С., непросто идентифицировать. Далее… – продолжил он тоном занудного педагога. – Существует молодец по кличке Странник. Парень хоть куда, кулаки чугунные, и, выражаясь языком просвещенного жителя двадцать первого века, тестостерон прет из всех щелей! В голове каша из сумбурных воспоминаний, зато геройствует, будто настоящий супермен. А еще фигурирует мифический рыцарь в видениях нашего пациента. Незамедлительно возникает вопрос: кто такой мой клон?! – Он умело передразнил интонации Романа.
– Я лично знаю способ, чтобы получить ответы на все вопросы! – сказал Ангекок. – Отдать друзьям кусочек бумажки по доброй воле и выбрать любую из предыдущих версий.
Роман пошатнулся, закружилась голова. Ангекок в милицейском кителе, Шевченко с кружкой чая в руке, ковер на стене – все куда-то исчезло. Зрение померкло, перед мысленным взором возникла иллюзия. Он увидел себя стоящим в пустой комнате, перед ним появился образ незнакомого мужчины. Смазанный подбородок, тусклые глаза, белая, как простыня, кожа невыразительного лица. Люди, обладающие подобной внешностью, не запоминаются. Человек открыл рот, больше похожий на щель, и говорил, говорил, говорил… Слова были обычными, ничего не значащими. Но, слушая их, сознание заволокла сумрачная пелена, и, помимо желания, он повторил вслух за субъектом словесную абракадабру. Картинка завьюжила вихрем, и вот на месте незнакомца появился старый знакомец в широкополой шляпе и длинном плаще.
– Рад встрече, Странник!
– Кто я такой, дьявол вас раздери!!!
Он сжал пальцами виски, видение исчезло. За столом сидели прежние персонажи. Ангекок внимательно изучал донышко стакана, Борис глотнул чая из кружки.
– Тебя одолевают глюки, Ромка?
– Типа того… – неохотно ответил Странник. Он был раздражен тем обстоятельством, что информацию о своем клоне мог получить от двух малопривлекательных субъектов, но еще больше его смутила неожиданно возникшая галлюцинация. Словно фрагмент знакомого фильма увидел и теперь силился вспомнить фамилию актера.
– Побочный эффект путешествия! – охотно сказал Ангекок. – Мозг – штука темная! Есть мнение, что он работает как передатчик. Поймал туфту из космоса и транслирует во все стороны!
– А на кой тебе сдался этот билет, братан?! На Праздник не позовут? – спросил Шевченко. – Велика потеря! Даже если выполнит магистр твое заветное желание, что с того?! Наш добрый друг Ангекок с удовольствием окажет тебе услугу!
– Любой каприз за ваш билетик! – кивнул Ангекок.
– Черта с два!
Странник выбежал из комнаты, в спину ему раздался смех. Лающий, хлесткий Ангекока и свистящий, с хрипотцой Бори Шевченко. Он хорошо помнил, как смеялся друг детства, и таких свистящих интонаций у него не было. Будто воздух из спущенного мячика выходит. Одна фраза накрепко засела в голове: «Ваши пути в этой точке расходятся…»
Дядя Саша стоял на прежнем месте, чуть поодаль виднелся потрепанный жизнью «москвич». Фронтовик предостерегающе поднял указательный палец:
– Будь начеку, солдат!
Обдав ветерана сухой пылью, мимо промчалась «Волга». Одолеваемый недобрым предчувствием, Странник подошел к припаркованному «москвичу». Шофер исчез, за рулем сидел незнакомый мужчина. Военная выправка, стандартный двубортный костюм и короткая стрижка безошибочно выдавали в нем офицера. Который приветливо улыбнулся:
– Здравствуйте! Ваша знакомая находится у нас.
Роман шагнул вперед, но офицер среагировал мгновенно. Рука нырнула в прореху пиджака, где угадывались очертания кобуры.
– Советую сохранять благоразумие! Это в ваших интересах!
Офицер выглядел спокойным, уверенным в себе. В движениях была заметна отменная физическая подготовка. В нем было под метр девяносто роста, веса – за сотню кило и ни капли жира. По сравнению с офицером Странник выглядел стройным, поджарым пареньком.
– Вы следили за мной?
– Работа у нас такая! – радушно улыбнулся чекист, будто слежка доставляла ему истинное наслаждение.
– Что вы хотите?
– Побеседовать…
Манеры у чекиста были обаятельные, манера говорить – располагающая к доверию. Светлые волосы были тщательно уложены, голубые глаза смотрели ясно и прямо. Такому парню хотелось излить душу. Странник оперативно уяснил ситуацию. Алексей Буткевич заблуждался, полагая, что сотрудники Большого дома тратят время впустую, пытаясь вытряхнуть из него показания. Диссидент считал сотрудников могущественного учреждения «пустоголовыми фраерами» и жестоко ошибался.
– Не получится у нас с вами беседы! – заявил Странник.
– Это почему же? – удивленно спросил офицер.
– Вы мне не нужны, я для вас бесполезен!
– Увы, это не нам с вами решать!
Офицер сместился в сторону, но Странник угадал маневр. Брать приступом Большой дом, чтобы вызволить Инну, – задача неосуществимая, даже с его нынешними способностями. У девушки есть спасительный маячок. Она сумеет упорхнуть из застенков всесильного КГБ, когда пожелает. Единственный его козырной туз – это пригласительный билет во внутреннем кармане. Бесценная валюта, использовать которую он не умеет. Если его заберут, билет пропал. Вместе со своим счастливым обладателем. Неизвестно, что накопали чекисты, но за здорово живешь казенную «Волгу» гонять не будут! Первым делом следовало нейтрализовать соперника. Странник решил действовать на опережение. Не меняя безмятежного выражения лица, он провел молниеносный удар голенью по бедру, который должен был пошатнуть соперника, но тот успел согнуть ногу в колене, нейтрализовав удар. «Это тебе не гопников пинать, товарищ Странник!» – сказал бы язвительный Запесоцкий. Странник уклонился от двух прямых кроссов в голову, поднырнул под руку, оказавшись на средней дистанции, – аксиома любого из видов единоборств. У каждого бойца имеется излюбленная позиция для поединка, на которой он чувствует себя комфортнее всего. Чекист попытался «порвать» дистанцию, но получил толчок коленом в печень. Дальше его ждал сильнейший удар локтем в челюсть. Странник не стал дожидаться, пока противник упадет на асфальт. Боковым зрением заметил, как из припаркованной «Волги» выскочили двое мужчин. Один сжимал в руке пистолет.
– Побоксируем в следующей жизни, товарищи офицеры! – буркнул он и нырнул в проходной двор.
Войти с помощью соц. сетей: