Часть 2. Сан-Франциско

25 февраля

Пять часов в полете, девятьсот пассажиров, уставившихся в телефоны или встроенные в спинку кресла экраны. На борту запрещено смотреть некоторые каналы: весь сезон «Кнута и пряника» и шоу Джулса и Бларфа в Каире. Кондиционированный воздух спертый, наполнен чужим дыханием, запахами грязных подгузников и размороженной самолетной еды, потных носков и вонючих ног сбросивших обувь пассажиров. В проходах валяется мусор, а персонала не хватает, чтобы его убрать, стюардессы толкают тележки в проходе прямо по мусору, предлагая несколько капель спиртного в стаканчике со льдом.

На рассвете я прижимаюсь лицом к иллюминатору, и подо мной раскидывается Сан-Франциско, бежевый и бетонно-черный рядом с синевой океана. Чем ниже мы спускаемся, тем более знакомым становится лоскутное одеяло побережья. В поле зрения появляются торговые центры, пробки на шоссе, строящиеся районы. Внизу бежит посадочная полоса. Открываются закрылки, и салон слегка потряхивает. Ремни пристегнуты, электронная аппаратура выключена. Орут дети, поднимается облачко зловонных испарений. Шасси самолета ударяются о бетон. Когда включается Начинка, раздаются жидкие аплодисменты, большинство пассажиров автоматически подключаются к SF.net. Самолет рулит по дорожке, почти все встают, сгорая от нетерпения выйти, неуклюже нагибают головы под багажными полками. Люди вытаскивают куртки и багаж, толкаются в проходе, из туалетов несет химией, мочой, поносом и дезинфекцией. Давненько я не летал. Стюардесса желает приятного пребывания в Сан-Франциско.

Ханна.

Твигги.

Альбион.

Мы подъезжаем на автобусе к терминалу, на входе охрана проводит первое сканирование документов, избранные отели предлагают дешевые номера. Паук рекомендует номер эконом-класса в «Хантерс-Пойнт Холидей-инн», лучшее предложение дня. Я бронирую, и перед глазами в полумраке бегут условия предоставления услуг. Принять, принять, принять все. Несколько часов в очередях, змеящихся между заграждениями, все сидят на чемоданах, уткнувшись в сетевые трансляции. В Начинке мелькает каша рекламы – обмен валюты для иностранных туристов, заказ такси, какая-то престарелая дама из Парижа, одетая в золотистые леггинсы, умоляет отменить бронирование и поселиться в «Хилтоне», там есть дешевые номера, все это накрывает заставка HBO, потом «Холидей-инн» напоминает, что оплата за бронирование не возвращается, а завернутые в полотенца женщины предлагают услуги спа и туры по городу. Найдите радость в Сан-Франциско!

Знакомый Гаврила работает в модельном агентстве «Нирвана», его инициалы К.К. Я вызываю его, но он не отзывается. Вызываю снова с запросом на дружбу и ссылкой на Гаврила, ответа по-прежнему нет. Я пишу сообщение: «Это Доминик, друг Гаврила. Ищу модель, с которой вы работали. Гаврил говорил с вами об этом?»

Нацгвардейцы в броне и с автоматами на плечах останавливают очередь пассажиров. Каждого из нас и наш багаж обнюхивают немецкие овчарки на поводках. Я опускаю рюкзак на пол, и собаки окружают его и проводят носами по швам. Молюсь о том, чтобы они не учуяли следы наркоты, но, конечно же, мне хватило ума оставить дурь в Вашингтоне. Еще одна проверка – солдаты с ручным сканером считывают мой паспорт и сетчатку. «Не оставляйте багаж без присмотра, – объявляет голос автомата. – Всегда находитесь рядом со своим багажом. Не оставляйте багаж без присмотра. Всегда находитесь рядом со своим багажом…»

Девушка передо мной в очереди отвечает на вопросы. Английский дается ей с трудом, но седой и щербатый сотрудник аэропорта в конце концов ставит ей штамп в паспорт и машет рукой, чтобы она прошла через сканер. В аэропортах введены строгие меры безопасности. Мы все уже проходили через это, когда садились в самолет, но приходится повторять процедуру снова и снова. Я наблюдаю, как девушка слегка задирает блузку и снимает с джинсов ремень. Потом расстегивает и стягивает ботинки и кладет все это в пластмассовый контейнер. Теперь я слышу ее французскую речь, но она не понимает ни слова из того, что говорит ей таможенник, а переводчик в Начинке с трудом успевает в условиях слабого вай-фая.

Таможенник, худой мужчина в синем жилете и серых брюках, вытягивает в стороны ладони в синих латексных перчатках. Француженка наконец-то понимает и повторяет за ним, вытягивая руки. Таможенник обыскивает ее, проводя руками по бедрам и выше, словно скучающий любовник, похлопывает по внутренней поверхности бедра, касается паха. Девушка смущается, но выдерживает досмотр, стоя смирно, пока мужчина трогает ее за грудь и проводит пальцами по косточкам бюстгальтера. А что она может поделать? Когда таможенник велит ей пройти через сканер, я вместе с остальными с любопытством разглядываю экраны.

И вот она появляется на экране, словно выгравированная зеленью и разложенная на слои: кожа, нижнее белье, одежда. Кнопки на джинсах и косточки лифчика выглядят бледно-зелеными, почти белыми, Начинка похожа на кружево в мозгу. Таможенники рассматривают ее с полным безразличием, как профессионалы, но когда я бросаю взгляд на экран, Начинка заполняет поле зрения девушками, приглашающими на платные сайты, где крутят видео с проходящими через сканеры в аэропорту звездами порнофильмов и знаменитостями, все это сливается в сеть.

Паспорт наконец-то проштампован, меня обыскали и попросили пройти через сканер. Мое тело тоже высветилось зеленым на черном стекле, и его могли рассмотреть все пассажиры, хотя я сомневаюсь, что кому-то это интересно.

Раздается незнакомый рингтон – смесь эйсид-джаза и чего-то электронного. Я проверяю профиль: Колвин Куинн, редактор агентства «Нирвана». Добавить в адресную книгу? Да. И профиль Колвина заполняет все поле зрения, пока я сижу на скамье и надеваю ботинки. Он присылает сообщение:

«Вы друг Гаврила? Тот самый, который ищет одну фотомодель?»

«Цао-Син Ли. Гаврил сказал, что вы ее знаете».

«Да, ее зовут Келли. Настоящее имя Цао-Син, но все зовут ее Келли. Она одна из моих девочек. Хотите ее нанять или как? Нанять можно через агентство».

«Мне нужно с ней поговорить».

«О чем? Она актриса и иногда снимается для журналов. Отвратно подражает знаменитостям, но может делать кое-что особенное, если заплатите».

«Мне нужно лишь поговорить».

«Если вы ее наймете, то через агентство. Никакого фриланса. Но могу устроить встречу, в качестве услуги для Гаврила. У нее как раз съемка. Можете там ее застать. Годится?»

«Отлично».

«Посылаю адрес».

На выходе из аэропорта меня предупреждают, что я покидаю безопасную зону, мне приходится кликнуть на «согласен», и только тогда предупреждение гаснет. У обочины выстроились желтые такси, Паук высвечивает отзывы о водителях, а водители стоят рядом и кричат, что готовы снизить плату, а отзывы в одну звезду – вранье, их ставят злые и уставшие пассажиры. Над головой большинства из них выскакивает ореол полицейских записей.

Рядышком сгрудились автотакси, но Паук предупреждает, что на таких такси без водителей наркокартели завозят пассажиров неведомо куда, убивают их и забирают багаж и наличные. Слишком много предупреждений о завышении оплаты. Я встаю в очередь на электричку, а попутно загружаю три самых популярных бесплатных навигатора и допы. Поезд – скоростной маглев, идущий через трущобные районы на окраинах, – минует одну пустую станцию за другой, мелькают грязные витрины, заброшенные торговые центры, утыканные штрафами за парковку машины, огромные районы просто сожжены, и обугленное дерево оставлено гнить под райским солнцем.

Сигнал вай-фая исчезает, пока мы не подъезжаем к центру города, со всех сторон обступают резкие контуры офисных башен и небоскребов. Я подключаюсь к City.SF.gov, и во входящих уже ожидает запрос от модельного агентства «Нирвана» с темой «Келли». Я загружаю пресс-пакет и просматриваю рекламные снимки и завтрашнее расписание съемок. Нет никаких сомнений – это Чжоу. Видеонарезка из фильмов «Наш город», «Долгий день уходит в ночь», «Жемчужина океана». Она неплохая актриса, но чаще снимается в рекламе спиртного – вот обнаженная Келли потягивает красный сироп, изображающий клубничный «Абсолют», а вот она в мини-юбке рекламирует виски «Девор». Завтра съемка для индустрии моды, сотрудник «Нирваны» сообщает мне адрес и упоминает, что Келли будет меня ждать.

Мы огибаем центр города и въезжаем в Хантерс-Пойнт. Сканирую сетчатку для взимания оплаты, и проплывает станция, разрисованная граффити со свастиками и отрезанной головой Мичем с волосами в виде пламени. Квартал дерьмовый, но «Холидей-инн» выглядит сносно, и я регистрируюсь в будке, из щели выскакивает карточка-ключ. Зайдя в комнату, я сразу же меняю код к замку. Дешевый номер размером чуть больше чулана, только кровать и туалет. Начинает сказываться разница во времени, но я все-таки выхожу, чтобы купить пару яблок и йогурт, двухлитровую бутылку пепси и коробку печенья.

На перекрестке околачиваются парни в растянутых футболках и мешковатых джинсах. Кто-то клянчит у меня деньги.

– Дай взаймы на время, – говорит он.

Я стараюсь не отсвечивать. Запираюсь в номере и глотаю печенье, глядя на плоский экран, прикрученный к стене. Я перепробовал несколько стримов, но роутер в «Холидей-инн» паршивый, сигнал постоянно пропадает. Пытаюсь погрузиться в Город, но связь рвется.

Я оплачиваю несколько минут спутниковой связи и звоню Симке.

– Доминик, вы где? Все в порядке?

Я отдергиваю шторы на окнах и выглядываю на улицу, чтобы он увидел Хантерс-Пойнт моими глазами – с третьего этажа открывается вид на пустое здание, изрисованное граффити и ссылками на порносайты, на которых в Начинку внедрят вирусы. Где-то вдали полыхают пожары – над горизонтом поднимаются три столба дыма.

– Вы где? – спрашивает он.

– В раю. Со мной все хорошо.

– Звонок был из Сан-Франциско. Доминик, вы и правда в Сан-Франциско?

– Приземлился некоторое время назад, – подтверждаю я. – Мне не по себе, Симка. Мне очень паршиво. Не знаю, что и делать.

– Все будет хорошо, Доминик. Дышите. Вдох – выдох…

– Я вляпался, куда не следовало, – сообщаю я, не зная, что именно можно рассказать.

– Я беспокоюсь о вас. Что происходит? После того разговора о Тимоти я ничего о вас не слышал. Могу позвонить в полицию, если вы в беде, Доминик. Только скажите.

Один звук его голоса – уже бальзам на раны, а я даже не осознавал их наличие. Это одиночество.

– Я понял, насколько по-идиотски себя вел, – говорю я. – После Питтсбурга зимой выпустили предупреждение о возможной радиоактивности снега, помните? И эти ролики засели у меня в голове. Мне снилось, как мы идем под снегопадом. Вокруг такое спокойствие, снег укрывает деревья, лужайки, дома, но тут мы понимаем, что снег отравлен радиацией. В тех роликах перечислялись симптомы, там говорили о цезии-137. Вот на что похожа моя депрессия, доктор Симка. Наверное, я не вполне внятно объясняю. Когда меня охватывает депрессия, я как будто бреду сквозь радиоактивный снегопад, и с какой бы скоростью я ни бежал, как бы ни пытался прикрыться, снег все падает, пока не похоронит под собой.

– Я помню те ролики, – говорит Симка.

– Я отправлю вам адрес гостиницы, на случай, если что-нибудь понадобится, что-то срочное.

– Конечно. Доминик? Вы не один, понимаете? С чем бы вы ни столкнулись, я с вами. Если у вас неприятности, приезжайте ко мне. Здесь вы будете дома.

Время спутникового соединения истекает, и я отклоняю запрос на продление. Мне становится тесно в этом дешевом номере, начинается клаустрофобия. Я распахиваю окно, мне хочется пройтись, проветрить голову, как всегда предлагал Симка – дескать, физическая активность поднимет настроение, – но я слышу собачью перебранку и крики людей снаружи. Я читаю книжку в мягкой обложке, которую прихватил с собой, «Некросвечение розового тумана» Эда Стека, и пью пепси со льдом из холодильника отеля, пока не закрываются глаза, и наконец засыпаю, мне снятся зеленые льдины и отравленный снег. Я сплю до самого утра.