Глава 5
Пробуждение

Ощущений в первые минуты после того, как сознание вернулось, не было никаких. Только странное облегчение, смешанное с приятным чувством удовлетворения. На что это было похоже? Если бы Роберт сказал потом, что его жизнь как бы началась заново, то это, вероятно, было бы слишком общим и не вполне правдивым описанием. Ведь что такое заново? Любой человек, просыпаясь утром, и так каждый день начинает свою оставшуюся жизнь заново. И всего за несколько минут, простым набором действий, если захочет, может ее полностью изменить. Правда, в текучке повседневных событий мало кто о такой возможности вообще хотя бы иногда задумывается.

Одновременно к нему пришло ощущение боли. Но не такой, какой она бывает обычно. Ничего острого, режущего или тем более нестерпимого. Скорее это были воспоминания о боли. Роберт словно вглядывался внутренним зрением куда-то вдаль, и оттуда, подспудно, боль давала о себе знать ровными, набегающими и вновь мерно отступающими волнами. И в этой необычности, странной отстраненности, чужеродности боли как раз и было нечто весьма пугающее, тревожное.

Он лежал на мягкой больничной койке. Первым, что он увидел перед собой, наконец открыв глаза, было лицо Хелен. Она улыбалась, словно заботливая мать, присматривающая за своим попавшим в беду ребенком. Правда, ее милое лицо, с теплыми карими глазами и чуть удлиненным носом с греческой горбинкой, казалось каким-то плоским и словно не совсем естественным. Затем это лицо заволокло легкой дымкой. Но он все же нашел в себе силы улыбнуться ей, хотя бы немного. Она сразу же улыбнулась ему в ответ.

– Слава богу, ты узнаешь лица. Значит, лобная часть мозга уже как минимум на две трети восстановилась. Тебя привели в сознание ненадолго, всего минут на пятнадцать, чтобы проверить, как работает твое сознание. Процесс восстановления твоей личности почти завершен. Даже не представляю, какой счет тебе выставят за это. Возможно, на миллионы евро. Я выяснила, что ты не продлил страховку, которая у тебя недавно закончилась. Но это сейчас не важно. Главное – ты будешь жить. Я так сильно переживала за тебя, ты даже не представляешь себе как.

Дымка перед глазами Роберта рассеялась, он попытался приподнять голову и что-то сказать или спросить, но не смог.

– Не удивляйся своей ограниченной подвижности. Вообще старайся пока не двигаться. Сейчас ты видишь все только одним, правым глазом. Он был не сильно поврежден, и его зрение удалось восстановить всего одной несложной операцией. Но твой левый глаз потерян навсегда: при падении ты ударился головой о железный край обшивки, и ее острый выступ проколол этот глаз насквозь, проникнув затем еще глубже, в самый мозг. Глаз пришлось немедленно ампутировать. Сейчас в 3D-принтере на основании твоего ДНК и микроскопических образцов ткани зрачка второго глаза выращивается его реплика. Он будет готов сегодня. Доктора проверят, не вызовет ли он биологического отторжения клетками твоего иммунитета, и, если все будет хорошо, завтра пересадят его тебе. Уже на днях ты сможешь посмотреть твое любимое музыкальное шоу двумя глазами. Разговаривать ты тоже пока не можешь. У тебя были порваны голосовые связки, и сейчас они заживляются наноклеем, созданным из безвредного материала генетически измененных водорослей. Это не опасно, но дар речи тебе вернут лишь завтра, в лучшем случае. Главное, что сохранилась целостность твоей личности. Это подтвердило лучевое обследование мозга еще до того, как ты пришел в сознание. Все остальное операторы здоровья смогут тебе вернуть. А теперь отдохни, закрой глаз. В ближайшие двое суток тебе в основном нужно просто спать.

Снова сознание вернулось к нему на следующее утро. Он по-прежнему не мог двигаться, но ощущения окружающего мира становились более ясными, зрение по-прежнему было плоским, но картинка уже изменилась на резкую и многоцветную. Острой боли в органах по-прежнему не ощущалось – вероятно, благодаря тому, что к его руке тянулся проводок капельницы. Роберт попытался вспомнить события последних дней, и это оказалось несложно. Ярче всего почему-то всплыла в памяти восхитительная, будоражащая сознание ночь с виртуальной киноактрисой далекого прошлого Шарлиз Терон. Впрочем, это было вполне закономерно: в состоянии, близком к смерти, мужчины часто думают о сексе. Давно, когда войны были еще в ходу (странное для психически нормального человека занятие: убивать себе подобных, рискуя собственной жизнью, то есть находиться в тесном душном застенке между главным смертным грехом и самой смертью), секс на войне, под грохот снарядов, по воспоминаниям очевидцев, был ни с чем не сравним по яркости ощущений. Причина – та же самая, вполне биологическая. Последний шанс оставить на этом свете свои уникальные гены, успеть это сделать во что бы то ни стало до того, как твой взор навсегда поглотит темнота. Ммм, Шарлиз. Наверно, она уже давно умерла, в лучшем случае – древняя старуха в возрасте за сто лет. Жалко, что у меня грейд – не A+.

По закону, обладатели грейда A+ (на всей Земле таких людей насчитывалось не более тридцати тысяч) имели право, во-первых, клонировать себя в количестве, не превышающем двух твоих «близнецов» (так назывались дети-клоны) и еще одного близкого тебе человека, по твоему выбору. Обычно это был супруг или любимый ребенок. Но не обязательно родственник. У Роберта пока не было своей семьи, близких: с родителями он не общался уже много лет и даже не знал, живы ли они. Просто как-то не интересовался. В новом мире во главе угла стояла уникальная индивидуальность каждого человека, а вот важность семейной связи с предыдущими поколениями уже почти ушла в прошлое в связи с почти полной ненадобностью ни для каких практических целей. Так вот, имей он такой, высший, грейд, он мог бы воспользоваться своим правом и клонировал бы для себя Шарлиз Терон. Даже если она уже умерла, то все равно, разумеется, успела при жизни сдать свой генетический материал. Эту процедуру ввели почти во всех странах для всех граждан еще задолго до того, как он родился. Правда, пришлось бы долго ждать. Лишь когда ему бы стукнуло пятьдесят, Шарлиз-2 исполнилось бы двадцать с небольшим. Почти идеальная разница в возрасте, по меркам обладателей высшего грейда. Она, конечно, имела бы в полном объеме все человеческие права и вполне могла бы отказать ему в замужестве. Но, как показывала практика подобных пар, мужчинам в их идеальном возрасте, с высшим грейдом, то есть из самого элитного слоя общества, с почти безграничными возможностями, почти никто из таких, клонированных по их заказу молодых девушек, да еще и психологически подготовленных, не отказывал.

Потом была конференция… этот русский ученый, который всех напугал страшилками об искусственном интеллекте. За ним выступил я, и, кажется, с успехом. Потом был полет, удар, темнота, странное состояние. Затем Хелен. Зачем она вообще приходила? Как ее нашли? Наверно, кто-то просмотрел мою видеопочту, взломав пароль (возможно, в таких случаях это было даже законно), и нашел там ее письмо мне, записанное поблизости отсюда. Нравилась ли ему Хелен? Хотел ли он ее, если бы мог сейчас двигаться и что-то чувствовать? Скорее да, чем нет. Но какой-то барьер в отношениях с ней его всегда останавливал. Даже когда они были наедине, всякий раз он предпочитал оставаться с ней на некоторой дистанции, быть просто друзьями.

Мысль о клонировании Шарлиз, а затем воспоминание о заботливой улыбке кареглазой Хелен улучшили его настроение, и он забылся вновь, но на этот раз всего на пару часов.

Его разбудил человек в синем халате – невысокий, с черной бородой и внимательным изучающим взглядом из-под толстых стекол очков. Теперь, когда лазерная хирургия исправляла любой дефект зрения с помощью безболезненной и недорогой операции всего за пару минут, некоторые делали такие операции каждый год, а очки носили только те, кому казалось, что по какой-то причине в них удобнее или они солиднее в них выглядят. Очевидно, это был второй случай. Человек с полминуты внимательно оглядывал Роберта и его лицо, прежде чем что-то сказал. Роберт, конечно, не знал, что именно этот прославленный швейцарский хирург индийского происхождения накануне десять часов, ни на миг не присаживаясь, собирал остатки или, точнее, жалкие окровавленные ошметки того, что еще незадолго до этого было его телом, в единое целое (с помощью новейшей аппаратуры, ассистента-человека и двух куда более полезных ассистентов-роботов). Наконец, окончив визуальное изучение пациента, доктор спросил:

– Вам очень больно?

Роберт все еще не мог говорить, но едва заметно отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Значит подобранный мной состав обезболивающих действует.

Хирург взглянул на показания прибора, присоединенного к капельнице.

– Вы с самого начала потеряли очень много крови. В этом была главная опасность. Но самое страшное позади. Ваш мозг, кажется, хорошо функционирует. Все остальное – исправим.

Доктор взял в руки планшет и пролистал на нем несколько трехмерных голографических картинок.

– Я знаю, что вы ученый. Хотите потом посмотреть видео, снятое в сверхвысоком разрешении электронным микроскопом, как армия из миллионов наших нанороботов восстанавливает красные кровяные тельца в ваших сосудах? Или как на трехмерном биопринтере из микроскопических образцов вашей ДНК вырастают ваши новые органы? Многие пациенты просят, чтобы им это прислали на память. Впрочем, это можно обсудить позже, при выписке.

Медик надел стерильные перчатки и аккуратно открыл полупрозрачную маленькую коробку, вынув оттуда небольшой желеобразный предмет, форма которого казалась очень знакомой.

– Это ваш новый левый глаз. Зрение будет как у младенца. Завтра, когда вы будете спать, робот-анестезиолог введет вам наркоз, а затем робот-окулист аккуратно присоединит его к миллионам сосудов в вашей зияющей пустой левой глазнице, сейчас надежно перевязанной. Так что уже очень скоро вы будете видеть объемно и даже лучше, чем раньше. Мы подняли материалы о вашем здоровье, на вашем бывшем левом глазу была хоть и небольшая, но все же близорукость.

Хирург приподнял планшет, на экране которого появилась новая трехмерная картинка.

– А это ваши новые ноги. Нам пришлось ампутировать обе ваши ноги выше коленей. Одна была размозжена листом металла при ударе вашего флайера о землю. Другую мы пытались спасти, но в ее голени в любой момент могла начаться гангрена, поэтому мы решили не рисковать. Как раз об этом я и хотел вас спросить. Как вы понимаете, нога – слишком массивный орган, и вырастить ее в точности такой, какой она была, медицина пока не может. Но это не будет большой проблемой. Вы, наверно, слышали, что уже десятки альпинистов ампутировали себе совершенно здоровые ноги, чтобы легче и быстрее покорять вершины, опираясь на искусственные суставы из титана и нанокомпозитных материалов. Такие ноги гораздо прочнее, выносливее, легче. И сделаны так, что внешне почти не отличаются от настоящих. Завтра вечером вам проведут еще одну операцию. Но вам необходимо подписать бумаги, что вы не против таких протезов. Так как ваши руки пока еще не могут двигаться, вам достаточно приложить язык к считывающему датчику. Спасибо. И еще: хорошая новость. Из-за сильного удара и травмы шеи ваши голосовые связки оказались повреждены, надорваны. Мы зафиксировали их отоларингологическим клеем, который действует довольно быстро. Если вы поможете мне и как можно шире откроете рот, я удалю фиксатор связок. Пока, пожалуйста, не торопитесь говорить, но уже к вечеру вы сможете снова спокойно пообщаться со своей знакомой. Она должна прийти вместе со следователем швейцарской прокуратуры. Вы знаете, происшествие с вами наделало вчера шума в прессе, причем не только в местной, но и у вас на родине. Основная версия газетчиков – то, что вы решили перевести флайер в режим ручного управления и не справились с ним: возможно, из-за усталости, либо просто заснули из-за разницы во времени. Эпизод с атакой вашего флайера неизвестным аппаратом полиция потребовала пока сохранить в тайне от прессы, чтобы избежать волнений. Впрочем, как вы понимаете, для меня, как для оператора вашего здоровья в данный момент, причина катастрофы не особенно важна, моя задача – как можно лучше и оперативнее купировать ее тяжелые последствия.

Бородатый доктор впервые с начала разговора улыбнулся.

– Умирать из-за несчастного случая сейчас, когда наука стоит буквально на пороге радикального – может быть, до ста пятидесяти или больше лет – увеличения продолжительности человеческой жизни? Это ведь особенно обидно, мой друг, не так ли? Ну вот, все в порядке. Пока вы меня слушали, мы вернули к жизни ваши связки. Теперь вы можете что-то сказать. Только тихо, почти шепотом.

– Спасибо. Я очень ценю вашу работу.

– Разумеется. Отдыхайте теперь до вечера.

На этот раз Роберт провалился на несколько часов не в тревожную глубокую темноту, как в первый раз. Ему приснился яркий, очень реальный сон. Он плавал в легком акваланге на небольшой глубине, вдоль роскошного, широкого и почти бесконечного кораллового рифа. Точно такого же, какой он видел во время отпуска в прошлом году у знаменитой Голубой дыры в Белизе. Вода, как и тогда, была кристально чистой. Красноватые кораллы скрывали сотни видов своих обитателей, которых вблизи можно было рассмотреть как на ладони. Желтые, ярко-синие, полосатые красно-белые рыбы сновали прямо перед глазами. И вдруг Роберт почувствовал, что ему не хватает кислорода и он начинает понемногу терять контроль над своими движениями. К счастью, кромка воды вверху была хорошо видна, до нее было не больше десяти метров. Он начал плавный подъем, и прямо над головой вдруг увидел нависающую огромную тень гигантской тигровой акулы с приоткрытой пастью. Он мог ясно рассмотреть пару маленьких, налитых кровью глаз хищника и два или даже три ряда крючковатых, острых как бритва зубов. Он оттолкнул морду акулы рукой, ударив ее кулаком по носу, а затем попытался резко всплыть. Ему это почти удалось, но тут же он с ужасом почувствовал, как хищник впился зубами в его ноги, чтобы через мгновенье оторвать их. Изо рта Роберта раздался душераздирающий крик… К счастью, из-за все еще слабых голосовых связок крик в реальности звучал как приглушенный утробный стон. Он открыл свой глаз, увидев рядом с собой Хелен и человека строгого вида в сером официальном костюме. Видимо, они сидели рядом некоторое время, решив подождать, пока он проснется сам.

– Здравствуйте! Меня зовут Саймон. Я представляю полицию федерального правительства. Как ваше самочувствие?

– Спасибо. Рад, что я себя вообще хоть как-то чувствую.

– Понимаю. Вы пережили страшную катастрофу. Мне говорили, что даже с возможностями современной медицины у вас был лишь один шанс выжить из десяти. Многие ваши коллеги, в том числе участники форума, вам искренне сочувствуют и желают наискорейшего выздоровления. Я, разумеется, полностью присоединяюсь к ним. Мне по долгу службы поручено разобраться в этом деле. Вы можете ответить сейчас хотя бы кратко всего на пару вопросов?

– Постараюсь. Хотя предупреждаю, что мало что помню, и понятия не имею, как это все произошло.

– И это я понимаю. Эксперты успели изучить содержимое черного ящика вашего флайера. Подобных происшествий на территории Швейцарской республики еще не было. Видеозапись ясно показывает, что вас буквально атаковал неопознанный флайер, управлявшийся с земли дистанционно, вероятно, кем-то, кто находился в пределах видимости. Странно, что никаких опознавательных знаков на этом аппарате не было. Более того, компьютеры искали его в национальной базе данных и не нашли. Пересекать национальную границу незарегистрированным иностранным флайерам запрещено, да и невозможно физически, для этого существует служба электронной защиты, которая любой иностранный аппарат принудительно сажает на пограничных площадках. Получается, что этот флайер тайно собрали в каком-то местном гараже – вероятно, специально для атаки на вас. Вы случайно не успели запомнить, откуда он летел?

– Трудно сказать. Издали поначалу он ничем не отличался от других, и я не обратил внимания.

– Вам поступали в последнее время какие-либо угрозы? Может быть, в скрытой или, скажем, шуточной форме?

– Нет. Вообще ничего такого.

– Это покушение может быть связано с вашей профессиональной деятельностью?

– Я профессионально занимаюсь физикой. Немного – философией. Со мной часто консультируются надзорные органы американского правительства по разным техническим вопросам. Разрешать или нет очередное «революционное» технологическое изобретение. Собственно, оплата таких работ и составляет основную часть моего заработка.

– В каком статусе вы участвовали в конгрессе? Почувствовали ли вы чью-либо враждебность после того, как сделали свой доклад? Кстати, сказанное вами тогда потом довольно широко обсуждалось в прессе. Вы пошли против общего течения, и, кажется, довольно успешно. Настроения общества в отношении универсального искусственного интеллекта стали весьма неоднозначными.

– Мою позицию по этому вопросу я не раз высказывал в разговорах со многими моими коллегами – и в последние дни, и раньше. После доклада я пообщался в перерыве с несколькими коллегами, но никаких личных угроз в мой адрес или предупреждений не было и в помине.

– Спасибо. История действительно странная. Приложим все силы, чтобы в ней разобраться.

Человек в сером костюме – хоть и швейцарец, но говоривший на безупречном английском, – встал, учтиво кивнул, зачем-то провел рукой по краю одеяла кровати, пожал руку Хелен, взял портфель и удалился. Роберт во время всего разговора не узнавал тон своего голоса. Теперь он звучал жестко, с металлическими оттенками. Впрочем, теперь ему предстояло привыкать к самому себе совершенно заново, и новый голос, вероятно, был далеко не самой большой проблемой.

Хелен подкатила стул к изголовью его кровати и снова, как и накануне, села рядом, заботливо глядя на него умными внимательными карими глазами.

– Может быть, это я во всем виновата? Надо было предложить тебе встретиться в тот вечер, и ты бы обошелся без полета непонятно куда. Вместо этого мы пили бы глинтвейн, и ты бы мне рассказал, как всегда, что-нибудь интересное. Но, понимаешь, я же женщина. Тем более привыкла к вниманию мужчин. Не хотела звонить тебе первой. Целый день накануне, как школьница, ждала твоего звонка, все время проверяла входящие, а ты даже не написал мне, что приехал.

– У меня все мысли были о конференции. Хотел набрать тебя на следующий день, когда освобожусь.

– Я бы никогда об этом не заговорила в обычной ситуации. Я гордая. Но сейчас – другое дело. Ты такой беспомощный, как младенец. И я чувствую себя сейчас почти как заботливая супруга, которая должна выходить мужа после операции. Так вот, я же вижу, что нравлюсь тебе. И ты – вроде бы совсем не робкий. Но ты ни разу не пробовал склонить меня к сексу. Даже намеков на это не делал, хотя подходящих ситуаций было не одна и не две.

– С каких-то пор в моей жизни я стал подходить к таким ситуациям очень ответственно. Ведь когда ты спишь с женщиной, ты даешь ей твердую надежду на то, что в конце концов она заполучит тебя в свое теплое семейное гнездышко. И если ты точно знаешь, что этого не будет, то дарить такую надежду ей нечестно. Конечно, если ты ее уважаешь как личность, а не видишь в ней только соблазнительное тело, с помощью которого можно просто удовлетворить свои инстинкты.

– Логично рассуждаешь. Но ведь есть еще и любовь. И когда она приходит, ты уже не можешь ни о чем рассуждать. Ты вообще не можешь ей сопротивляться. Она требует своего – чтобы объект твоей любви был рядом с тобой прямо сейчас. И ей наплевать, будет потом семейное гнездышко или нет. Любовь захватывает весь твой мозг или душу, если угодно. Если ты в состоянии все время логически рассуждать, то это значит, что ты в меня не влюблен и никогда не был.

– А я разве когда-нибудь это говорил тебе?

– Нет. Но я так привыкла к победам, что была уверена, что это лишь вопрос времени. А ларчик так и не открылся.

Хелен вздохнула, опять улыбнулась, аккуратно проведя ладонью по его голове.

– Ты не устал от разговоров? Тебе чего-нибудь сейчас хочется?

– Немного устал. Мне хочется проснуться и осознать, что весь этот кошмар мне приснился.

– Время еще никто не научился поворачивать назад. Твой любимый Эйнштейн когда-то много ломал голову над тем, возможно ли в принципе вернуться в прошлое. Но умер, так ничего подобного и не придумав. Так что тебе придется привыкнуть к тому, что ты имеешь. Или, точнее, будешь иметь.

Не услышав ответа, она вновь погладила его наполовину перебинтованную голову.

– Хочешь заняться прямо сейчас со мной любовью?

В той ситуации это был самый странный на свете вопрос. У Роберта все еще отсутствовали, по крайней мере, до завтрашнего дня, некоторые органы и части тела, кроме того, он почти не мог двигаться. Но, как он понял уже через мгновение, двигаться от него совершенно не требовалось.

Хелен вынула из своей сумки пару шлемов с наушниками и очками виртуальной реальности.

– Пронесла это в больницу тайком. Вообще-то эти игрушки здесь запрещены. Но на входе меня хоть и просветили насквозь, но, видимо, приняли за коллегу следователя и ни о чем не спросили. Ты когда-нибудь занимался любовью с помощью этого?

– Да, но только один раз, довольно давно. Кажется, еще в колледже. С тех пор я в основном общался с виртуальными подругами. И, знаешь, у меня не было ощущения, что мне чего-то при этом недостает. Скорее – наоборот.

– Давай я помогу тебе надеть шлем. Неважно, что один глаз у тебя не видит. С этой штукой все происходит прямо в мозге. Но для реальности ощущений лучше держать друг друга за руку и разговаривать. Тогда удовольствие может быть даже сильнее.

Роберт закрыл глаза. Откуда-то раздалась мягкая интимная музыка. Картинка было яркой, четкой, красочной. Хелен с эффектным вечерним макияжем, в платье с оголенными плечами сидела напротив него и призывно улыбалась, словно невзначай отпивая свой коктейль через трубочку. Это было восхитительное ощущение. Он снова был здоров, чувствовал себя сильным, желанным, почти неотразимым мужчиной. Он был в модной рубашке свободного покроя, две верхние пуговицы которой расстегнуты. Он протянул руки и прижал к себе худенькое, изящное тело Хелен, слившись с ней в страстном, почти диком поцелуе – таком, который он вряд ли позволил бы себе на первом свидании, да еще и в общественном месте в настоящей жизни. Хотя какая теперь, с этими технологиями, жизнь считалась настоящей и полноценной, можно было бы долго спорить. Хелен, которая всегда казалась ему холодноватой, теперь словно пылала в его объятиях. Интересно, а если бы она была замужем, трактовал бы суд такие ее отношения как супружескую измену? Вероятно, этот вопрос ждал в недалеком будущем соответствующего громкого судебного прецедента. Тоненькая Хелен словно утопала, трепетала в его объятиях. В зале, кроме них, не было никого из посетителей, официант-мужчина из вежливости отвернулся и торопливо направился к выходу, а девушка-бармен, наоборот, словно оцепенела со стаканом недоделанного коктейля в руке, буквально вперившись в них взглядом. «Ничего, тоже могла бы отвернуться», – подумал Роберт, помогая подруге избавиться от ее уже явно лишнего в эту секунду вечернего платья. Хелен, сидя на стуле в шлеме, двигала бедрами и приближалась к пику физического экстаза, который наступил совсем скоро.

Потом, приподняв шлем, она сидела, удовлетворенно улыбаясь.

– Ну вот и наш первый раз. Вполне в духе времени. А ты горячее, чем я думала. Правда, мне подруги по университету рассказывали, что многие преподаватели-профессора такие. Вовсе не сухие и чопорные, какими выглядят на лекциях, а совсем наоборот.

Она сняла шлем, и на его датчике вошла в настройки. Роберт подумал, что она наверняка занималась этим уже много раз. Стоило ли ее за это упрекать? Можно ли назвать гулящей девушку, которая физически лишь держит своих многочисленных интимных партнеров за руку, а то и находится в тысячах миль от них, развлекаясь с ними по Сети. И кстати: существует ли служба виртуальных свиданий для женщин? Ну, например, если кто-то из них захотел бы провести ночь с партнером-кинозвездой или прославленным красивым мускулистым спортсменом, атлетом? А, может быть, даже и с партнершей? Почему бы женщине тайком от всех не попробовать виртуальную лесбийскую любовь? Раньше, до этого опыта, такие вопросы даже не приходили ему в голову.

Хелен загадочно улыбнулась.

– А хочешь попробовать что-то совсем странное и необычное? Ну, кто знает, в кого ты превратишься после сложных завтрашних операций? Почему бы не попробовать, пока ты еще точно ты?

– Что ты имеешь в виду?

– Давай сделаем полный свитч.

– Что это такое?

– Полный свитч – это когда партнеры меняются местами. Ты будешь во всех отношениях чувствовать себя мной, а я – тобой. При этом твоя личность будет осознавать себя собой, разумеется. Но только ты будешь находится в моем, женском, теле, а я в твоем, мужском.

– Думаешь, это стоит попробовать? Никогда не испытывал желание быть пассивом.

– А ты и не будешь. Чувствовать себя женщиной в процессе – это совсем другое, чем любовь двух мужчин.

– Может, ты решила меня таким образом просто добить? Чтобы я не дожил до завтра?

– А я думала, ты решительнее. Не бойся, насколько я знаю, почти всем мужчинам это нравится.

Хелен набрала комбинацию цифр и снова надела шлем. Роберт внезапно ощутил себя в теле блондинки с весомым бюстом и ярко накрашенными красными губами и ногтями. Хелен была в образе крупного брутального мужчины с грубым лицом, от которого исходило ощущение силы и опасности. Теперь уже она схватила и раздела его, явно и вполне натурально доминируя в их паре. В конце этой более чем странной сценки Роберт испытал совершенно иной экстаз, чем обычно. Если мужчина на пике наслаждения полностью сконцентрирован на красоте, эмоциях и сексуальном настрое своей партнерши, видя и ощущая ее каждой клеточкой своего существа, в чем и состоит пик его наслаждения, то теперь, находясь в образе женщины, он как бы сосредоточился не на партнере, игравшем в процессе скорее вспомогательную роль, а на себе самом (или самой? в этом сюрреализме трудно было разобраться) в образе яркой блондинки, чувствуя себя ранимым, прекрасным и в то же самое время защищенным в крепких, надежных руках партнера, в которого теперь перевоплотилась Хелен. Экстаз был, возможно, не таким резким, взрывным, как во время пика хорошего секса для мужчины, но зато ощутимо более длительным и эмоционально глубоким. Сразу после этого все его естество наполнилось поразительным спокойствием, легкостью: он ощущал необыкновенную расслабленность, гораздо большую, чем обычно ощущает мужчина после близости.

Хелен сняла шлем. Она увидела легкую улыбку на устах Роберта, закрывшего свой единственный пока глаз.

– Я была уверена, что полный свитч тебе понравится. Мне он тоже нравится, это что-то необычное, хотя в целом женские ощущения интереснее мужских. Ты ведь по натуре исследователь, экспериментатор. Здесь, кстати, есть еще целый набор разных режимов, но на сегодня с тебя хватит.

Они оба были явно довольны этим экспериментом. Хелен расслабленно откинулась в кресле. Роберт ощущал себя уже в полусне, словно окутанным туманом.

– Господи, но почему люди готовы придумать любые технологии и устройства, лишь бы только избежать естественных контактов? Это ведь ненормально.

– Люди жадны до удовольствий. И они не хотят зависеть от настроения партнера, тратить время и силы на его привлечение. Ты ведь тоже не особенно стремился добиться меня, пока я не предложила такой способ.

– Да, ты права.

В эту минуту силы окончательно оставили Роберта. Он все еще что-то бессвязно говорил Хелен, но его сознание уходило в глубокий сон. Она аккуратно положила его руку на одеяло, поправила на нем складки и тихо вышла из палаты.

Операции длились почти весь следующий день и прошли успешно. Хотя глаз прижился не сразу, но уже через пару дней Роберт имел практически идеальное зрение. Новые протезы для ног из титана и композитных сплавов, стоившие целое состояние, были покрыты силиконовым заменителем человеческой плоти, пронизанной выращенными нервными окончаниями. Конечно, эти ноги ощущались совсем по-иному, нежели те, что были у него еще недавно, но внешне и в самом деле мало чем отличались, а по функциональным характеристикам даже намного их превосходили. Коктейли из собственных стволовых клеток Роберта, которыми заполнили изнутри все самые пострадавшие в аварии места его тела, посредством технологий десятикратно ускоренной регенерации позволили им успешно восстанавливаться. Уже через три дня на его теле остались лишь не очень заметные синяки, которые вскоре тоже должны были пройти. Все это время ему делали инъекции со сложной смесью гормонов и анаболиков, чтобы как можно быстрее восстановить мышечную массу и общий тонус организма. Весь курс лечения стоил как небольшое шале в Давосе. К счастью, в связи с громким резонансом этого дела в прессе правительство не только взяло на себя все медицинские расходы, но еще и перевело на счет Роберта некоторую сумму в счет моральной компенсации за покушение, совершенное на территории их страны. Полное восстановление заняло ровно шесть дней. Утром на седьмой день, одетый по местной моде, он попрощался с главным хирургом отделения и твердым шагом, словно родившись заново, вышел из госпиталя, ощутив удовольствие от прохладной чистоты альпийского воздуха под мягким осенним солнцем.

Он почти не сомневался в том, кто и зачем устроил на него это дерзкое покушение. И был готов принять брошенный вызов.