23

Руби

Еще никогда я так взволнованно не ждала понедельника. Поездка на школьном автобусе показалась мне вдвое длиннее, чем обычно, и хотя я всегда получаю от нее удовольствие, в это утро я не могла усидеть на месте. Когда мы преодолели последние метры до школы и автобус, наконец, остановился, я напомнила себе о том, что надо взять себя в руки.

Это обыкновенный школьный день.

Все как всегда.

Эй, пульс, притормози.

Из автобуса я вышла последней. И, когда спускалась по ступенькам, увидела его.

Джеймс стоял, привалившись к ограде спортплощадки, прямо напротив остановки. Улыбка, с какой он смотрел на меня, была чуть ли не робкой, хотя поза его не производила такого впечатления. Я вспомнила одно утро больше трех месяцев назад, когда он удивил так же. Тогда мы были на вечеринке у Сирила, и он хотел оградить нас от любопытных учеников, чтобы они не донимали меня дурацкими вопросами.

На сей раз он не ждал, когда я поравняюсь с ним, а пошел мне навстречу. Улыбка не сходила с его лица – даже наоборот. Еще вчера вечером мне бросилось в глаза, как часто и как искренне он улыбался, когда играл с моей семьей. Я с трудом могла поверить, что это тот самый парень, который в декабре лежал у меня в объятиях весь в слезах. Как приятно было видеть его таким.

– Привет, – поздоровалась я и пригладила челку. Было ветрено, и я боялась, что волосы торчат во все стороны. Но Джеймс все равно смотрел на меня так, будто я – самое лучшее, что с ним когда-либо случалось.

– Доброе утро. – Он поднял руку и заправил мне за ухо выбившуюся прядку. Он стоял так близко, что я ощущала его запах. Такой родной. Теплый. Немного медовый. Когда-нибудь я непременно должна его спросить, какой парфюм он использует.

– Идем? – сказал он, кивнув в сторону главного входа.

Сердце подпрыгнуло. Все это было так ново и волнующе – хотя однажды он уже встречал меня и провожал до класса.

– Да, – ответила я и на секунду задумалась, не взять ли мне его за руку. Понятия не имею, можно ли. И как это подействует на остальных. Но Джеймс сам повел меня за руку. Мурашки пробежали по всему телу.

– Так нормально? – спросил он.

– Более чем, – ответила я и сжала его руку.

Мы пошли в сторону Бойд-холла. На пути мне почти не попадалось людей, которых бы я знала – но все они знали Джеймса. И каждого, казалось, интересовал тот факт, что он держит меня за руку. Я слышала, как некоторые перешептывались, головы поворачивались в нашу сторону. На какой-то момент я оробела и почувствовала тошноту. Я покосилась на Джеймса – и это чувство слегка притихло.

Потому что Джеймс выглядел так, будто было совершенно естественно идти по школьному двору, держась со мной за ручку.

– Я, кстати, хочу пригласить тебя на свидание, – шепнул он, когда мы уже подошли к Бойд-холлу.

Я подавила улыбку, которая собралась было растянуться до ушей. С наигранным равнодушием я подняла бровь:

– Ах да?

Джеймс кивнул:

– Угу. В следующую субботу. Если у тебя есть время.

Я сделала вид, что мне надо подумать, и Джеймс начал ухмыляться:

– Ты подвергаешь меня пытке, Руби Белл.

Теперь улыбалась уже я.

– Я бы с удовольствием сходила с тобой куда-нибудь, Джеймс Бофорт, – сказала я, глядя ему при этом в глаза, чтобы он знал, насколько серьезно сейчас то, что я говорю.

Когда мы вошли в вестибюль, он шепнул:

– Я надеялся, что ты это скажешь.

После собрания Джеймс проводил меня до моего класса. Мы подошли к двери в тот момент, когда за нами в коридор вошли Алистер, Сирил и Рен. Рен бросил взгляд на наши сомкнутые руки, развернулся и скрылся из виду. Я заметила, как Джеймс оцепенел, и хотела отпустить его руку, но он сжал мою ладонь еще крепче.

– Завтра в два, – сказал Алистер и мельком улыбнулся мне.

От Сирила тоже достался сдержанный кивок. Я так же кивнула в ответ. Я не забыла, что он сказал в декабре и как больно его слова меня тогда задели.

Если Джеймс с ним дружит, это его дело. Но это не значит, что он должен нравиться и мне тоже.

– Завтра, – ответил Джеймс, тон его был спокойным и лишенным всяких эмоций.

– Значит ли это, что ты теперь не так уж безнадежно занят? – спросил Алистер, не сводя глаз с наших сцепленных рук.

Джеймс поднял свободную руку и показал своему другу средний палец. Потом повернулся ко мне:

– Увидимся позже.

Это звучало скорее как вопрос, а не как утверждение, и я кивнула.

– Пока, – шепнул он и провел по тыльной стороне моей ладони большим пальцем.

Одно легкое прикосновение вызвало у меня мурашки по всему телу.

– Пока.

Он отпустил мою руку и направился к тому классу, в котором у него и его друзей начинались занятия. Сирил и Алистер пошли за ним, а я смотрела им вслед, пока Джеймс не оглянулся и не улыбнулся. Мне пора было идти в класс, а я стояла как в землю вкопанная.

Если вспомнить, как у нас все начиналось, то невозможно поверить, до чего мы дошли: ходить по школе, держась за ручку, у всех на глазах.

Но осознавать это было приятно.

Более того: все казалось очень правильным.

– Куда бы я сегодня ни пришла, – сказала Лин во второй половине дня, плюхаясь рядом со мной на один из стульев, которые мы выставили в кружок, – единственной темой для разговоров были ты и Джеймс.

Я испуганно взглянула на дверь, но она по-прежнему была закрыта. Кроме нас двоих в помещении для групповых занятий пока никого не было.

– Что, правда?

Лин кивнула:

– Да. А когда я на перемене пошла взять себе кофе, в столовой почти каждый говорил об этом.

Я почувствовала некоторую неловкость, но решила не поддаваться этой тревоге. Было ясно, что я могу окончательно забыть о своем плаще-невидимке, раз уж расхаживаю по школе за ручку с Джеймсом Бофортом. С начала учебного года и без того произошло много перемен, поэтому мне стало безразлично, знают ли меня люди и судачат ли о нас. По крайней мере, почти.

– Я, кстати, лопаюсь от любопытства, – добавила Лин.

– Прости, что ничего тебе не рассказала, – извинилась я. – Но я еще толком не знаю, что, собственно, произошло. Он приехал ко мне домой, и… – Я позволила себе легкую улыбку. – Все было круто.

– Вы поговорили? Обо всем?

Я кивнула:

– Да. Это было по-настоящему тяжело. И я до сих пор не верю, что мы можем делать вид, будто ничего не случилось. Но… – Я медленно вдохнула и снова выдохнула. – У меня все равно откуда-то есть надежда, что у нас получится.

Между мной и Джеймсом далеко еще не все в порядке. Слишком многое произошло, и слишком много страха, что он снова может меня ранить. Однако вчера я чувствовала себя просто счастливой – и этого чувства мне хотелось бы держаться, пока есть такая возможность.

Лин вздохнула:

– Звучит неплохо. Я за тебя рада, вот честно, Руби.

Ее грустный тон поставил меня в тупик. Потом я вспомнила о том, что Лин в пятницу вечером отправилась с остальными в паб, чтобы там поговорить с Сирилом. Я тут же почувствовала укол совести. Из-за того, что у меня так много всего произошло и я забыла расспросить ее про субботу.

– Есть какие-то новости? – осторожно спросила я.

Лин сжала губы. Какое-то время казалось, что она хочет забраковать эту тему, но потом она порывисто вздохнула:

– Да. Есть такая новость: отныне я могу сконцентрироваться только на Оксфорде.

Я с сочувствием посмотрела на нее:

– Что произошло?

Она пожала плечами:

– Сирил порвал со мной.

Я сделала резкой вдох:

– Черт.

– Все было так, как я и предполагала. Он влюблен в Лидию, – тихо продолжала она. – И у него появилась надежда на ее счет.

– Это он тебе так сказал? – недоверчиво спросила я.

Она медленно кивнула:

– Причем однозначно да.

– Мне очень жаль, Лин. Если я могу для тебя что-нибудь сделать…

– Нет, но спасибо. Я думаю, хорошо, что он наконец признался. А то бы я бегала за ним до самого Оксфорда, и это помешало бы мне учиться там. Я просто придавала этому слишком много значения.

Я нерешительно положила ладонь ей на спину.

– Да все хорошо. Честное слово. Мне только легче стало, что покончено с этой неизвестностью.

Я нерешительно смотрела на нее некоторое время, потом погладила ее по спине и убрала руку.

– В пятницу хорошо бы устроить девичник, как ты думаешь?

Лин казалась нерешительной, но выдавила из себя улыбку:

– Я тебе потом скажу, ладно?

Некоторое время мы сидели молча и смотрели на столы, которые сдвинули к задней стене помещения, чтобы освободить место для нашего кружка.

– Как ты думаешь, остальным понравится? – спросила наконец Лин, вымучивая из себя радость.

– Конечно, – сказала я. – После пятничной лихорадки всем надо пару дней передохнуть, я так думаю.

Как раз когда Лин хотела что-то ответить, дверь распахнулась, и вошли Киран и Джессалин.

– Что это здесь такое? – спросила Джессалин, растерянно озираясь.

Киран же только пробормотал «привет» и быстро сел на один из стульев. То ли мне показалось, то ли он и впрямь выглядел бледнее обычного. Он сосредоточенно рылся в сумке.

Я заметила, как Лин переводит взгляд с меня на него, но не знала, что могу сделать, чтобы как-то сгладить этот момент между нами.

К счастью, тут пришли Камилла и Дуглас, которых тоже удивила наша неожиданная рассадка. Последним в комнату вошел Джеймс. Он поднял брови и огляделся, потом прошел через круг, образованный стульями, и с кривой улыбкой опустился на стул напротив моего.

Рядом со мной откашлялась Лин.

– На сегодня мы с Руби наметили небольшой сюрприз, – сказала она. – Наверняка каждый из вас знает, что в какой-то момент учебного года наступает полное выгорание, когда все дается тяжело. – По нашему маленькому кругу прошло согласное бормотанье. – У меня такое чувство, что мы стоим как раз перед таким моментом, прежде всего из-за хаоса последней недели. К сожалению, мы не можем позволить себе настоящую передышку, потому что у нас на пороге уже маячит весенний бал.

– Несмотря на это, мы подумали, что проведем заседание немного по-другому, – добавила я. – Вам всем пришлось перенапрячься, и благотворительный вечер имел грандиозный успех. Я считаю, мы заслужили провести сегодняшнее заседание немного расслабленнее.

Лин нагнулась и вытащила из-под своего стула большую сумку. Она открыла ее и достала два термоса и несколько кружек:

– Мы решили провести заседание с кофе, чаем и пирогами.

– О-о-о! – ахнула Камилла, а Джессалин пришла в восторг:

– Какие вы молодцы!

Пока Лин разливала напитки, я встала, чтобы достать картонные коробки, спрятанные в углу комнаты за нашими с Лин куртками:

– Я принесла маффины из маминой пекарни, – объявила я.

Когда я выставила их в середину нашего кружка и подняла крышки коробок, Джесса тут же нагнулась и втянула носом аромат:

– М-м-м, как пахнут.

– Угощайтесь.

Пока остальные принялись за маффины, Джеймс нагнулся ко мне:

– Но ведь утром у тебя их не было с собой.

– Мама подвезла на обеденном перерыве, – сказала я с улыбкой. – Они совсем свежие.

– Да это самые вкусные маффины, какие я только пробовала, – заявила Камилла, и Дуглас рядом с ней кивнул, поддакивая. – А где эта пекарня? – спросила она затем. – Моя мама уже давно подыскивает, кто бы испек пироги для ее дня рождения. Может, ей стоит обратиться туда?

– Это в Гормси, – ответила я. – Она совсем маленькая, но все, что они там выпекают, очень вкусно и сделано с любовью. Я дам тебе визитку.

– Было бы здорово, – сказала Камилла, и меня удивило, как искренне прозвучали ее слова. Еще на прошлом заседании я обратила внимание, что в ней что-то изменилось. Она не такая взвинченная, как обычно, и уже не производит впечатление, будто все до одного в этом помещении ее раздражают. Интересно, что же послужило причиной такой перемены.

– Это вы замечательно придумали, – сказала Джесса. – Последняя неделя и впрямь была стрессовая. Не говоря уже о всей этой организаторской неразберихе с вечером, на мне висел еще доклад по английскому.

– И как он прошел? – спросила Лин.

– Я его полностью провалила. То и дело теряла нить разговора, поэтому смысл уже невозможно было извлечь.

– Мне такое знакомо, – подключился Киран. – У меня тоже недавно случился полный блэкаут. Будто в голове черная дыра.

– А о чем был твой доклад?

– О Холодной войне, – Киран с отвращением скривился. – А твой?

– «Сон в летнюю ночь» Шекспира.

– Бедняжка, – сказала Камилла. – Я ненавижу Шекспира.

Джесса пожала плечами:

– Пьеса-то неплохая, на мой взгляд. Кстати, я и фильм видела и при этом подумала, что вообще-то это название неплохо подходит для весеннего бала.

Я не донесла до рта маффин.

– А что, и правда отличная тема, – задумчиво сказала я и повернулась к Лин.

– Да… – Она тоже выглядела задумчивой. – Для нашего Хэллоуина в октябре мы получили много предложений от фирм по декорациям. В одном из этих предложений было что-то вроде заколдованного леса. С ненастоящими деревьями, с подсветкой и машиной, которая напускает туман. Ну и так далее.

– Это с деревянной качелью, на которой можно фотографироваться?

– Да-да, точно.

– Очень хорошо помню, – сказала Джесса под вздохи Камиллы.

– Звучит круто. А какой мог бы быть дресс-код?

– Все могли бы нарядиться эльфами, – тут же предложил Дуглас.

Мы все на секунду замерли и уставились на Дуга. Кто бы мог подумать, что наш молчун Дуг имеет такое пристрастие к феям.

– Да, – сказала я, но сразу добавила: – Или, может, просто платья с цветочным принтом для девушек и черные шнурки-галстуки на пастельных рубашках для парней?

Джесса кивнула:

– Превосходно.

Мы с Лин быстро переглянулись. Кажется, мы нечаянно нашли тему для нашего следующего мероприятия.

– А что у нас с бюджетом? – спросил Киран, слегка наморщив лоб. Впервые за весь этот день он посмотрел на меня прямо. – Все, что мы тут перечислили, вряд ли обойдется дешево.

– Это верно, но ведь нам не придется платить оформительской фирме за благотворительный вечер.

Джеймс напротив меня презрительно фыркнул. Эта тема явно была для него неприятной. Не знаю почему, но мне это показалось как-то трогательно.

– С теми деньгами, которые нам гарантировал Лексингтон, получится немалый бюджет. Должно хватить с избытком.

– Итак, я была бы за, – сказала Камилла. – А вы?

– Давайте на всякий случай проведем голосование? – предложила Лин. – Все, кто за тему «сон в летнюю ночь», поднимите кружки.

Ни одной кружки не осталось внизу.

Когда я взглянула в расслабленные лица команды, по телу растеклось приятное теплое чувство. Не знаю почему, но мне показалось, что за эти полчаса мы чуток подросли и повзрослели.

Джеймс

Неделя пролетела незаметно, и это лучшие пять дней, которые когда-либо случались у меня в Макстон-холле. Мы с Руби проводили вместе по возможности как можно больше времени, что при нашем учебном плане хотя и было не так-то просто, но в итоге удалось лучше, чем мы думали.

Я каждое утро встречал ее у автобуса и провожал до класса. Вернее, в среду Руби настояла на том, что она проводит меня до моего класса, а мои занятия в этот день как назло проходили в Восточном крыле, и это привело к тому, что ей пришлось бежать спринт через всю школу, чтобы успеть на первый урок. Дважды совпадали наши свободные часы, и мы проводили их в библиотеке, где я пытался – несмотря на руку Руби в моей руке – сосредоточиться на учебном материале. В четверг нам удалось встретиться в столовой, при этом сложилось впечатление, что Лин была совсем не в восторге от моего присутствия. Временами я даже боялся, что девица ткнет меня ложкой в глаз, но она, кажется, смогла сдержать себя в руках.

Впервые после смерти мамы мне не казалось все таким безнадежным. Возникло чувство, что тяжелый груз свалился с плеч, хотя я был бы не прочь избавиться и от сплетен и неприкрыто любопытных взглядов.

Правда, мои ребята стали относиться к Руби еще более недоверчиво, чем раньше, и после конфликта с Реном осталось напряжение. В пятницу вечером Алистер пригласил нас к себе домой, что было явной попыткой сгладить эту ситуацию. И хотя я предпочел бы провести этот вечер с Руби, но знал, что мне обязательно надо встретиться с Реном. Не говоря уже о том, что с прошлой субботы мы не обменялись с ним ни единым словом, и я хотел бы покончить с нашей ссорой, мне хотелось бы также знать, что там у него дома. И чем я могу ему помочь.

По глупости брат Алистера Фредерик навязался на нашу маленькую вечеринку и забалтывал меня без перерыва вот уже полчаса. Он был образцовым двадцатидвухлетним сыном Эллингтонов: обрученный, студент Оксфорда и – в отличие от Элейн и Алистера – готовый продолжать традиции семьи. Мы все терпеть не могли Фредерика, главным образом потому, что родители его боготворили, делая при этом вид, что Алистера не существует.

– Правда ли, что ты вошел в правление компании «Бофорт»? – спросил Фредерик, покачивая в руке бокал с виски.

– Правда, – ответил я, не глядя на него. Я достал телефон и увидел, что пришло сообщение от Руби.

Джеймс! Элис Кэмпбелл пригласила меня к себе в офис в Лондон!

Я почувствовал на себе любопытный взгляд Фредерика и поэтому подавил рвущуюся наружу улыбку.

Как это произошло?

– И каково тебе? – продолжал допытываться Фредерик, явно проигнорировав мой однозначный намек на то, что мне не хочется подвергать себя его допросу.

– Увлекательно, – пробормотал я стандартный ответ, ожидая эсэмэс от Руби. – Большая честь.

Я слышал, как Сирил фыркнул, хотя он и попытался приглушить это ладонью. Он-то понял единственное значение моего ответа: – Заткнись уже наконец! – в отличие от Фредерика, который сделал вторую попытку что-нибудь из меня вытянуть:

– Да колись уже, Бофорт, не жмись!

В этот момент айфон снова вспыхнул. Руби прислала мне скриншот письма Элис. Поверх скрина стояло: Аааа!

Дорогая Руби, меня так воодушевил наш разговор в минувшую субботу на благотворительном вечере. Когда в следующий раз окажетесь в Лондоне, я буду рада, если вы зайдете ко мне в офис.

Всего наилучшего, Элис.

Мой ответ напечатался сам собой:

Когда поедем?

Внезапно Фредерик ткнул меня в плечо. Я повернул к нему голову и посмотрел на него, подняв брови. Он тут же заметил свою ошибку и слегка отстранился. Потом откашлялся:

– Я имею в виду, что мы здесь единственные, кто уже чего-то добился в жизни. Поэтому нам нужно держаться друг друга.

– Из твоего рта льется лишь дерьмо, Фредерик, – негромко заметил Кеш.

Фредерик возмущенно запыхтел.

– Да ладно тебе, Кеш, – монотонно прозвучал голос Алистера. Когда его брат здесь, он всегда такой. Холодный и отстраненный – полная противоположность тому Алистеру, к которому мы привыкли. Если бы он знал, что Фредерик явится домой на выходные, то не пригласил бы никого к себе, а, наоборот, попытался скрыться у кого-нибудь из нас.

– И чего же достиг? – спросил Кеш, и голос его звучал так спокойно и низко, что у меня мороз прошел по коже. – Ну, тебя приняли в Оксфорд, с чем мы тебя и поздравляем. И ты обручился, опять же поздравляем. Но все это не делает тебя таким уж успешным, а выдает в тебе скорее бесполезную, бесхарактерную куклу. – Кешав неторопливо отхлебнул из своего большого стакана, ни на миг не сводя глаз с Фредерика.

– Будь у тебя хотя бы капля приличия, ты бы никогда не сказал того, что выдал сейчас, – резко возразил Фредерик. Он попытался придать себе скучающий вид, но я видел, как нервно он себя ведет.

– Не тебе рассказывать о приличиях. В отличие от тебя, я знаю, что в семье не обращаются друг с другом как с отбросами. Мне достаточно того, что ты никогда не ставишь себя на место своего брата, жалкий ты…

– Кешав, черт возьми, заткнись! – Алистер вскочил, сжав кулаки. Лицо его налилось кровью.

– Ну и друзья у тебя, Алистер. Родители имеют все основания гордиться тобой, – сказал Фредерик, доставая из кармана брюк телефон. Парень куда-то засобирался. – Прошу меня простить – звонит моя невеста.

Прежде чем Фредерик вышел из зала, оставив нас одних, мы успели услышать, как он ответил на звонок и поприветствовал свою невесту слащавым словом.

– Черт возьми, что все значит? – прошипел Алистер, все еще со сжатыми кулаками.

– Он вел себя как скотина, – ответил Кеш.

– И что? Если тебе в семье говорят какую-нибудь глупость, разве я вмешиваюсь? Нет!

– Дело в том, что моя семья не обращается со мной так, как твоя. Сказал бы спасибо, что я за тебя заступился.

Алистер презрительно фыркнул:

– Ты заступаешься за меня, только когда тебе это выгодно. Я мог бы обойтись и без твоего заступничества, лицемер.

Кеш вздрогнул, как будто Алистер ударил его. Он быстро взглянул на Рена, Сирила и на меня, потом снова на Алистера. Нахмурившись, я переводил взгляд с одного на другого, но не успел я как-то истолковать ситуацию, как Алистер развернулся и выбежал в ту же дверь, за которой скрылся Фредерик.

– Что за… – начал Рен, но в этот момент и Кешав выбежал вслед за Алистером. Дверь за ним захлопнулась на защелку. – …чертовщина?

Рен, Сирил и я растерянно переглянулась.

Затем Сирил застонал и откинулся головой на спинку кресла:

– Не так я представлял себе этот вечер. – Он принялся что-то печатать в своем телефоне и сделал музыку в зале громче.

– Надеюсь, они не убьют друг друга, – сказал я после небольшой паузы.

Сирил с ухмылкой помотал головой:

– Не думаю. А если будет драка, я бы поставил на Алистера.

Я слушал вполуха и все еще поглядывал на дверь, за которой они скрылись. Я никогда не видел, чтобы Алистер и Кешав так ожесточенно ссорились.

Когда Алистер признался в гомосексуальности и его родители стали обращаться с ним как с прокаженным, он много времени проводил с каждым из нас, потому что не мог находиться дома. Это сплотило нас, а особенно Кеша и Алистера. Родители Кеша гостеприимные и открытые, и они принимали Алистера как собственного сына.

– Что-то между ними не так, – заметил Рен.

– Мне тоже так показалось.

Рен вскинул бровь, и на какой-то момент показалось, будто он хотел что-то сказать, но потом все-таки сдержался и отпил виски с колой.

Я вздохнул.

– Рен, – начал я.

Он осторожно ответил на мой взгляд.

– Я и правда не был в последнее время хорошим другом, – сказал я. – Я действительно сожалею о том, что слишком погрузился в собственные неприятности и отдалился…

– У тебя были причины заниматься своими делами, – тихо ответил Рен. Он шумно выдохнул. – У тебя умерла мать. Я повел себя как придурок. Прости.

– Я должен был заметить, что с тобой что-то творится.

Рен пожал плечами.

– Сейчас, например, неплохой момент, чтобы все мне рассказать, – предложил я. – Собственно, для этого я и пришел сюда сегодня.

Рен казался нерешительным. Он смотрел на меня поверх своего стакана. Потом коротко прикрыл глаза, словно для того, чтобы набраться мужества.

– Мы… мы переезжаем.

Я подался к нему. Не ослышался ли я?

– Что?

– Мои родители потеряли все свое состояние. На прошлой неделе мы уже нашли покупателя на наш дом. В марте мы переезжаем в двухквартирный дом.

Я уставился на Рена. Его слова эхом повторились в голове, но их смысл все не доходил до меня.

– А какого черта ты ничего не рассказал нам? – спросил Сирил. Он встал со своего кресла, подошел к нам и уселся на диван рядом с Реном. – Мы бы тебе помогли.

Это вырвало меня из состояния ступора.

– Си прав, – сказал я. – Наверняка была возможность сохранить дом за собой.

Сирил кивнул:

– Мои родители тут же его купили бы, и вы продолжали бы там жить.

Рен поднял руки, успокаивая нас:

– Вы же знаете, какие мои родные гордые. Они бы никогда не приняли подачки. Кроме того, было бы все-таки странно, если бы твои родители стали нашими арендодателями, – сказал Рен, повернувшись к Сирилу. Но тот лишь пожал плечами.

– А как так вообще получилось? – спросил я.

Рен вздохнул и потер себе подбородок свободной рукой:

– Отец просчитался на спекуляциях с акциями. Он все поставил на одну карту – и проиграл.

– Черт! – вырвалось у меня. Не знаю, как велико было состояние Фицджеральдов, но я видел, в каком доме они жили и все их загородные имения. Я наблюдал, в какие предприятия они вкладывали деньги. То, что они действительно все потеряли – причем за такое короткое время, – мне трудно было даже представить.

– Мы можем что-нибудь сделать? – спросил я после короткой паузы.

Рен равнодушно пожал плечами:

– Сейчас все как-то сумбурно. И моему отцу… ему сейчас очень погано.

– Просто дай нам знать, если что-то будет нужно, – сказал я, и Сирил согласился.

– Столько всего произошло, что я едва успеваю со всеми школьными делами. А теперь еще и надо думать о стипендии для Оксфорда. Я… я прямо не знаю, за что хвататься.

Рен зарылся лицом в ладони, и мы с Сирилом переглянулись. Я уверен, что мы подумали об одном и том же. Если дойдет до крайности, мы все скинемся и дадим Рену кредит. Каждый из нас без колебаний дал бы денег Рену и просто так, но нам ли не знать, что просто так он их не возьмет.

– Как-нибудь справишься. Мы тебе поможем, – заверил я и толкнул Рена плечом. Тот медленно отвел ладони от лица.

– Джеймс, а что касается Руби…

– Проехали, – перебил я его.

В этот момент речь шла не о нас с Руби, а о том, что Рен все это время скрывал в одиночку – так, что даже лучший друг не знал об этом. А такого не должно быть, тем более между нами.

Наш раздор больше не играл роли. Теперь было важно лишь то, что я хотел бы помочь Рену. Хотя и понятия не имел как.