24

Эмбер

Мы еще не провели здесь и часа, а я уже с большой уверенностью могу сказать, что люблю Офелию Бофорт. И не только потому, что оформление вечеринки было таким впечатляющим, что для плохого настроения просто не оставалось места, а в первую очередь потому, что тетя Лидии оказалась такой крутой.

Она была из тех редких хозяек, в доме которых сразу чувствуешь себя уютно, хотя никогда прежде здесь не бывал. В первые пятнадцать минут она сунула мне в руку безалкогольный коктейль и побеседовала со мной и Руби о наших планах на жизнь. Она заговорила даже о моем блоге и сказала, что недавно подписалась на него и внимательно читает каждый пост. Как после этого я могла не считать ее классной?

Правда, моя эйфория немного поугасла, когда в сад вошел Рэн. Пока остальные бурно приветствовали его, я резко повернулась к Лин и начала разговор о галерее ее матери. Я не могла его видеть.

Я понимала, что сегодня будет нелегко. Потерять Рэна как друга нестерпимо, и хотя я намеревалась не показывать вида, резкая боль в груди в первый момент была так сильна, что я сначала не знала, что мне с этим делать, и дважды попросила Лин повторить то, что она только что сказала.

После этого я попыталась игнорировать присутствие Рэна и всякий раз вздрагивала, когда слышала его смех.

Я была рада, когда Офелия снова подошла ко мне, взяла за руку и потянула к большому холсту в задней части сада.

– О, как мило, – сказала я, увидев картину, нарисованную на нем: две черепашки, улетающие в небо на воздушных шарах. – Это ты нарисовала?

Офелия кивнула и выглядела при этом такой гордой, что я невольно улыбнулась.

– Но идею я нашла на Пинтересте.

Я посмотрела на палитру, лежащую на деревянном столе возле холста и заполненную красками:

– И что мне нужно сделать?

– Это краски для рисования пальцами, – объяснила Офелия. – Отпечатком большого пальца раскрась шарики и панцири черепашек. Смотри, вот так.

Под руководством Офелии я окунула большой палец сперва в зеленую, потом в желтую краску и прижала его к холсту. Было так солнечно, что свет отражался от белой поверхности холста, и глаза у меня стали слезиться, тем не менее, судя по восклицаниям Офелии, полным энтузиазма, я справилась неплохо.

– Очень хорошо, Эмбер! У тебя определенно талант к живописи, – сказала она, с восторгом глядя на меня.

Интересно, как можно об этом судить всего лишь на основе отпечатка большого пальца, но все равно я порадовалась.

– А ты поставила свои отпечатки? – спросила я, глянув на шары, выкрашенные в яркие цвета.

– Да, мой вот этот, – показала она.

– Твой блестит, – заметила я. – А почему он блестит? Я нигде не увидела блесток.

– Как погляжу, у тебя еще больше вкуса, чем я думала. – Офелия широко улыбнулась. – Лидия попросила, чтобы я не переусердствовала, поэтому я спрятала блестки. Но если ты хочешь, я могу за ними сходить.

Я отрицательно помотала головой:

– Нет-нет, так нормально. Это, кстати, очень хорошая идея с картиной.

– Кажется, последние четыре недели я только тем и занималась, что выискивала в Интернете идеи для вечеринки. В какой-то момент мне пришлось укорачивать список, иначе бы сад лопнул по швам. И как ты, наверное, видишь… – Она сделала широкий жест рукой. – Эй, Перси, ты тоже должен отметиться на холсте! – неожиданно крикнула она.

Водитель, который только что взял себе грейпфрутовый коктейль, оцепенел:

– Я… эм-м. Вы действительно так считаете?

Офелия отмела все его возражения одним движением руки.

Перси еще раз тоскливо обернулся к столу, но все же со вздохом подошел к нам.

Я как-то слышала мамины восторженные слова о Перси и должна сказать, что могла бы прямо сейчас воспроизвести ее восхищенное выражение лица. Он и впрямь весьма симпатичен, а уж его низкий голос и дружелюбная улыбка и вовсе покоряют всех. Кроме того, мне кажется забавным, как официально он общается с Офелией, Лидией и Джеймсом, хотя мы все находимся в море разноцветных воздушных шаров.

– Вот, возьми желтый, – подтолкнула его Офелия.

– Почему желтый?

– Потому что это веселый цвет, а картина должна быть радостной.

По тому, как они обращались друг с другом – как Офелия держала перед ним палитру с красками, а улыбка Перси из вежливой становилась сердечной, – было заметно, как давно они знают друг друга.

Перси погрузил большой палец в желтую краску и прижал его к полотну. По сравнению с моим его отпечаток был куда больше.

– Поверить не могу, что вы и Перси заставили рисовать, – прозвучал рядом со мной голос Джеймса.

Я повернулась к нему:

– У него хорошо получается, разве не… – Слова застряли у меня в горле, и все тело напряглось.

Рядом с Джеймсом стоял Рэн, взгляд его был прикован ко мне. Казалось, он в любой момент откроет рот и заговорит со мной. К этому я не была готова. Как только Рэн приоткрыл рот, я поступила совершенно инстинктивно: пробормотала извинение, развернулась и пошла в сторону дома.

Я пересекла зимний сад, прошла по узкому коридору и вошла в гостевую ванную. Только закрыв за собой дверь, я смогла отдышаться в отчаянной попытке хоть немного успокоить сердцебиение. Я подошла к раковине, пустила холодную воду, подставила под струю ладони и помочила себе шею.

Я задумчиво таращилась на желто-коричневую плиточную облицовку: на некоторых плитках была изображена маленькая собачка. У Офелии странный, но вместе с тем располагающий к себе вкус. Может, причина в травах и цветочной пыльце снаружи, может, в этих плитках с собачками, или – с очень маленькой процентной вероятностью – дело в Рэне, но горячие слезы защипали в глазах.

Я загоняла их назад, внутрь и пыталась взять себя в руки. Я не хотела быть в такой зависимости от Рэна. Решительно проверив, не размазался ли макияж, я еще раз вымыла руки и открыла дверь.

Свернула за угол – и чуть не столкнулась с кем-то.

– Вот ты где, – сказал Рэн.

Я лишь молча таращилась на него. Он произнес это так, будто я была его подружкой и он потерял меня, а потом наконец нашел. Будто мы пришли сюда вместе.

Какая же глупость.

Я отступила от него на хорошую дистанцию.

– Ты чего-то хотел? – спросила я.

– Я хотел бы поговорить с тобой, если у тебя есть время, – ответил он.

Я не могла истолковать его взгляд, но при этом я думала, что знаю, как поступить. Возможно, мне это только казалось.

– Я не в настроении, – нерешительно ответила я и огляделась, нет ли кого поблизости, кто мог нас слышать. Я понятия не имела, как объясню Руби, если она застанет меня с Рэном в темном коридоре… Как я объясню Руби, что именно Рэн был причиной моего частого отсутствия дома и прогулов школы? Что я проводила с ним время, потому что он разбудил во мне нечто такое, чего я еще никогда не испытывала.

Не думаю, что она поняла бы меня. Я сама-то не так уж уверена, что понимаю себя.

– Нам необходимо поговорить. Так больше продолжаться не может.

– Нет вообще ничего, что могло бы продолжаться с тобой, – ответила я без выражения.

Рэн едва заметно вздрогнул. Выражение его лица стало мягче – почти ранимым.

– Эмбер, – хрипло выдавил он наконец, – я должен тебе кое-что сказать.

Все негативные мысли, которые преследовали меня после нашей встречи у школы, снова вернулись во всей своей силе.

Ты недостаточно хороша. Ты снова попала в ту же ловушку, как и со всеми, кто тебя знал.

– Раньше ты все время вешал мне лапшу на уши, поэтому я не уверена, хочу ли теперь услышать правду. – Тон у меня был строгим, не свойственным мне. Интересно, как он этого добился. Как ему удалось вызвать во мне эти мысли, когда я столько времени работала над тем, чтобы впускать в свою жизнь только хорошее? Я не хочу проиграть эту битву. Так не годится.

Рэн сделал шаг ко мне. Теперь нас разделяли какие-нибудь полметра.

– Я солгал, когда сказал, что мы друзья, Эмбер.

Мерзкий укол пронзил все мои внутренности.

Я знала это.

Я знала это, когда он заговорил со мной в первый раз. Я готова была отхлестать себя по щекам за то, что оказалась так любопытна и непременно хотела познакомиться с новыми людьми.

Во мне поднималась буря, готовая подхватить меня, но я боролась с ней изо всех сил.

– Знаешь, что? Мне это ни к чему, – процедила я сквозь зубы и уже собиралась протиснуться мимо него: – Пропусти меня, пожалуйста!

– Эмбер, – настойчиво продолжал Рэн.

Я избегала смотреть ему в лицо и упиралась взглядом в его грудную клетку.

– Ты меня неправильно поняла, – сказал он тихо, но с прежней проникновенностью в голосе. – Я не хочу быть твоим другом, Эмбер. Я хотел бы… большего.

Все мысли в голове моментально смолкли.

Я посмотрела в лицо Рэну, но не смогла произнести ни слова.

Рэн судорожно глотнул воздух и откашлялся.

– Когда мы увиделись первый раз, я лишь хотел поразвлечься. Но потом я узнал тебя по-настоящему и осознал, какой ты замечательный человек. Я стал по тебе скучать, хотя мы постоянно общались. Я радовался каждой нашей встрече. Ты была готова прийти на помощь, хотя я ничего не мог дать взамен, и при этом кое-что постепенно становилось яснее. – Голос его дрожал, чем дольше он говорил, и ему пришлось откашливаться, чтобы продолжать. – Ты нравишься мне, Эмбер. Даже более того. Я думаю, что влюблен в тебя.

В ушах шумело, тогда как слова Рэна снова и снова повторялись в голове. Я пыталась понять их значение, пыталась разобраться в том, что сейчас происходило, но ничего не получалось.

Я только стояла и смотрела на него.

– Я догадываюсь, что ты ничего такого в этом плане со мной не хочешь. И отдаю себе отчет…

Тут я вырвалась из своего транса:

– Кто тебе это сказал?

Он открыл рот от удивления:

– Кто сказал что?

– Что я ничего такого не хочу. Кто это сказал? – спросила я.

– Ты. В наш первый вечер в Макстон-холле. Ты тогда четко дала понять, кем меня считаешь. И я уважаю это.

– Ты имеешь в виду вечер, когда хотел поцеловать меня, хотя был пьян? – удивленно возразила я.

Рэн тяжело сглотнул:

– Да.

– Я вообще тебя не знала! Я не из легковерных девушек и уж тем более не из тех, кто готов обжиматься с незнакомцем.

Сперва Рэн ничего на это не ответил. Но через пару секунд выдавил монотонное «О!».

Я чувствовала, как сердце разрывает грудную клетку. Этот момент между нами был настолько напряженным, что закружилась голова.

– И по этой причине ты не позвал меня к себе на вечеринку? – тихо спросила я.

– Я боялся. Боялся реакции друзей, когда они впервые пришли ко мне домой. Боялся реакции Руби и Джеймса, что они узнают о нашем знакомстве. А еще я боялся собственных чувств. Все в тот момент сошлось…

– Я думала, ты не хочешь показываться со мной перед друзьями, и мне было больно от этого.

Рэн отрицательно помотал головой.

– Это не так. Здесь совсем другое, Эмбер. Это было… временно. Я просто очень устал.

– Если бы я знала, я бы не отреагировала так резко.

– Я должен был рассказать, что со мной происходит, – ответил он. – У меня появился страх, что я поведу себя как-то ненормально в твоем присутствии и испугаю тебя… не знаю. Я ни в коем случае не хотел испортить то, что между нами зародилось. Ты слишком дорога мне.

– Ты тоже для меня важен, Рэн. Только поэтому я и обиделась.

– Да? – спросил он.

Я кивнула.

На его лицо медленно пробилась эта фирменная улыбка Рэна, ленивая, ничем не отягощенная улыбка, которая бросилась мне в глаза еще в нашу первую встречу. Но теперь она была для меня привычной.

И после того как я долго его не видела, эта улыбка пробудила во мне волну чувств. Мурашки пробежали по телу.

– И что теперь будем делать, супергерл? – кокетливо спросил он.

Поза его немного расслабилась, но во взгляде карих глаз по-прежнему стояла неопределенность.

– Не знаю, – пробормотала я с полной серьезностью. Я действительно не знала, как мне поступить со всем тем, что он мне только что сказал. Сердце взволнованно колотилось, я нервничала.

– Ты должна сказать, чего ты хочешь, Эмбер, – прошептал он. – Останемся ли мы друзьями. Станем ли мы чем-то бóльшим. Или ты по-прежнему хочешь, чтобы я ушел с дороги и пропустил тебя к остальным в сад?

Можем ли мы стать чем-то бóльшим.

Правда, я не знала, что это означает – что это могло означать для меня, – но я сразу поверила, что это именно то, чего я и хотела.

– Тебе не нужно уходить, Рэн.

Он набрал в легкие воздуха:

– Нет?

Я медленно помотала головой:

– Нет.

На его губах снова появилась улыбка. И на сей раз я робко ответила на нее.

– Можно я обниму тебя, Эмбер? – тихо спросил он.

Вместо ответа я сделала осторожный шаг вперед и обвила руками его талию. Я почувствовала теплые ладони на спине, сперва очень легкое прикосновение, потом он прижал меня крепче. Я закрыла глаза и попыталась в виде исключения ни о чем не думать, а просто наслаждаться моментом.

Всего несколько часов назад я хотела полностью вычеркнуть Рэна из своей жизни. Теперь он обнимал меня, и я с большой уверенностью могла сказать, что это было самое лучшее из всего, что происходило со мной за последнее время.

Я его не потеряла, – думала я, когда он поглаживал ладонями мои лопатки. Я чувствовала своим телом его учащенное сердцебиение, которое постепенно успокаивалось – как и мое собственное.

Как будто мы для того и нужны были друг другу, чтобы вновь обрести покой.

– Рэн, – внезапно прозвучал растерянный голос. – Ты можешь объяснить, что, черт возьми, ты тут делаешь с моей сестрой?